На троне Татуина

      Бластерный заряд золотыми искрами рассыпался во тьме, унося с собой жизнь Биба Фортуны. В полумраке бывшего дворца Джаббы Хатта, Боба Фетт величественно поднялся на возвышение и одним лёгким движением руки скинул убитого с трона, по праву занимая его место, своё место!       Феннек Шенд, находившаяся всё это время рядом, где-то позади широкого удобного кресла отыскала синий «неоновый» алкоголь, и, прикладываясь к бутылке крепкого спиртного губами, с довольной ухмылкой разместилась подле Бобы, по правую руку от него, умело играя свою роль.       — Трон Татуина теперь наш! Как мы того и хотели, — громко и чётко произнёс Фетт, с неким неподдельным наслаждением констатируя факт.       — Это стоит отметить, — игриво улыбнулась Шэнд, и вновь приложившись губами к спиртному, слегка наклонилась к Бобе, предлагая бутылку, — Хочешь выпить?       Миг застывшей вечности, эйфория от почти совершенной победы, и такая близость, одновременно невероятно близкая и совершенно далёкая, сводили с ума. Боба и Феннек столько дней провели вместе, чаще всего, наедине друг с другом, столько всего прошли вместе, добиваясь желаемого. Между ними была искра, сотни тысяч искр от соприкосновения духовного, но почти никогда не физического, по крайней мере, внешне, и однажды, они должны были перейти эту грань. Однажды… И этот миг, пьянящей до безумия победы, казался самым подходящим.       Находясь от Шэнд настолько близко, что, буквально ощущая на поверхности шлема её дыхание, чувствуя её учащённое сердцебиение, Фетт сорвался.       В ответ на предложение Феннек попробовать спиртное, Боба резко ухватил её за запястье, в котором женщина держала бутылку, и притянул к себе, удобно усаживая на коленях. Шэнд не сопротивлялась, она ишь глядела на Фетта чёрными, как ночь, глазами, в которых сияли игривые искорки пьянящего безумия, и ждала.       Буквально вырвав у Феннек из рук бутылку, Боба, слегка приподнимая шлем, отпил крепкого «неонового» пойла и грубо отшвырнул спиртное прочь. Всего пару глотков алкоголя, но мир поплыл вокруг, от пьянящей безудержным бесстрашным желанием реальности. И страстный, властный поцелуй в один миг накрыл такие соблазнительные губы Шэнд.       В жизни она казалась непреступной и непоколебимой, в бою она казалась непобедимой и сильной, но вот сейчас, находясь в руках мужчины, Феннек в одночасье становилась изящной и утончённой женщиной. Такой она могла быть только с ним, такой она мола быть лишь для него.       Охотно отвечая на поцелуй, не разрывая обжигающее, столь долгожданное соприкосновение губ, Шэнд поудобнее уселась на коленях Бобы и, занимая позицию наездницы, резко сорвала с него шлем. Её желание, так же как его, за все эти дни, часы, минуты, проведённые вместе, захлёстывало, а без мандалорского атрибута воина куда удобнее было целоваться.       Сильные руки Фетта скользнули по телу женщины, властно, страстно, но одновременно мягко обвивая её, плавно продвигаясь по спине изучающими движениями и лаская округлые бёдра. Руки Феннек, в свою очередь легли на массивные плечи Бобы, изучающе проходя по ним тонкими пальчиками, забегая одной кистью на затылок и слегка царапая ноготками абсолютно лысую голову.       Мужчина настойчиво углубил поцелуй, чуть сильнее прижимая к себе желанную женщину, от чего та в ответ плавно пошевелила бёдрами, чуть изгибаясь. Мир пылал тысячами искр, мир сгорал в безудержном желании, подпитываемым столь долгим ожиданием и столь фееричной победой. Татуин теперь принадлежал им двоим, а они должны были, наконец-то, принадлежать друг другу.       Чувство опасности, чувство абсолютной власти и вероятности быть застуканными в чужом дворце среди павших к их ногам врагам, невозможно возбуждало, морально, физически, во всех направлениях, и уже нельзя было остановиться, хотелось зайти дальше, чем позволяли простые отношения напарников, и совсем небыло никакого желания останавливаться. Желание было лишь одно, довести их незримую связь до конца, в прямом и переносном смысле.       Продолжая и продолжая целовать Феннек в губы, в щёку, в шею, Боба, одной рукой крепко прижимая к себе стройную, изящную женщину, свою женщину, второй кистью настойчиво переместился ей на грудь. Раньше Фетт старался не замечать того, что она у Шэнд вообще была, сейчас же ему хотелось не замечать своей прежней глупости, сжимая сквозь плотную чёрную ткань костюма женщины её одновременно мягкую, но упругую плоть, умело играя пальцами с набухающими от возбуждения сосками.       Феннек глубоко вздохнула от холодяще-горячего ощущения прикосновения, издав томный стон и вновь поцеловала Бобу в шею, а затем в губы, прикасаясь кистями к его мужественным щекам, слегка прикусывая нижнюю губу Фетта, чтобы ещё больше раззадорить его.       Левая рука Шэнд стала стремительно спускаться вниз, по груди Бобы, в то время, как женщина ещё несколько раз скользнула у него на руках бёдрами, старясь прижаться как можно сильнее, стараясь умело стимулировать самые чувствительные зоны мужчины под собой.       Феннек ощущала, что он хотел её так же, как и она его, и с каждой минутой это желание становилось всё отчётливее и сильнее. Её кисть окончательно соскользнула вниз, ловко и юрко забираясь под край ремня Бобы, в то время, как его кисти пробравшись под юбку верхней части её наряда, крепко сжали упругие ягодицы женщины.       Боба и Фенек продолжали и продолжали целоваться, почти в полном обмундировании, окружённые бесчисленным количеством оружия и трупами убитых врагов. Это было столь неестественно, что одновременно безумно будоражило воображение. Нежность, слабость, обыденность были не для них. Он и она были самыми лучшими охотниками за головами в Галактике, одними из лучших, и убийство вместе с орудием для него, шло рука об руку с жизнью этой пары. Опасность, жёсткость, грубость, адреналин, просто кипели у них в крови.       Оставалась последняя преграда, чтобы слиться воедино, на мгновения и часы физически, на целую вечность духовно, и сил ждать уже совсем небыло. Боба властно разорвал на Феннек мешающую им для продолжения часть одежды, в то время, как она, настойчиво ведя рукой по коже самой чувствительной зоны мужчины, помогла освободиться и ему.       Ещё миг, один лишь краткий миг, пока Боба и Феннек были невыносимо близко физически, но одновременно невыносимо далеко морально, и он вошёл в неё, резко, грубо и глубоко, навсегда ознаменовывая их полное объединение.       Шэнд громко вскрикнула, чуть выгибаясь назад и прикусывая уже свою губу от удовольствия. Ощущение близости с этим мужчиной было для неё нечем особенным. Тем более здесь, тем более сейчас, после всего пройденного вместе… На троне Татуина… Губы Бобы вновь впились в шею Феннек, а правая рука стала настойчиво ласкать грудь, сквозь одежду, левая же — властно сжимала одно из бёдер женщины, почти до синячков вдавливая пальцы и жаждя продолжения.       Вцепившись, почти вонзившись ноготками в прочную броню на плечах Фетта, Шэнд начала двигаться, ловко скользя бёдрами и извиваясь всем телом на коленях у мужчины, её мужчины. С каждым разом она старалась прижаться всё сильнее, изменить угол соприкосновении, дразня поддеть наиболее чувствительные зоны их обоих, и Боба подстраивался под неё, старался двигаться с ней в такт.       В их паре с самого начала небыло кого-то одного главного, они были равны друг перед другом, и каждый искуссно играл отведённую ему роль. Он — главы их маленькой «семьи» и защитника, она — заботливой, но стойкой помощницы. Они оба, вместе долго шли к своей цели, и вот теперь у них было всё, что можно пожелать — трон Татуина и вся планета с её бескрайними просторами и золотыми пустынными песками.       Лёгкий холодок слегка пробежался по коже, вея местным татуинским климатом, освежая и будоража разгорячённые тела.       Феннек старалась двигаться всё быстрее, от каждого нового сближения и проникновения вздыхая, вскрикивая всё громче. Боба неистово сжимал её бёдра, грубо, с силой лаская их и упругие ягодицы, едва ли не до боли надавливая пальцами. Но Шэнд не жаловалась, она не любила нежность, в её натуре была страсть и похоть, которые сейчас окружали их двоих.       С каждым новым движением она урывала мгновение, чтобы слегка склониться над Бобой, ответить на его очередной и очередной, горячий, как солнца в пустыне, поцелуй, и каждый миг был для пары наслаждением. Мгновения абсолютного единства на пике исполнения их общей мечты. Сейчас Татуин лежал у их ног, сейчас весь мир лежал у их ног, а они, бывшие обычные наёмники, а ныне почти цари, боссы криминального сообщества Галактики, на самой его вершине наслаждались своим неистовым блаженством: быть одним целым, душой, телом и чувствами принадлежать друг другу. И так хотелось, чтобы это наслаждение длилось бесконечно!       Ещё один поцелуй, самый долгий, самый затяжной, ещё одно сближение друг с другом, слишком близко, слишком горячо, и наслаждение тысячами икр замерцало в сознании, в полумраке дворца, теперь уже Бобы. Могли ли они когда-то мечтать о том, что окажутся здесь и сейчас? Моли ли знать, что в этот миг в мире для них больше не будет никого кроме друг друга?       Последние, наиболее сладостные конвульсии удовольствия будоражащей дрожью пошлись по телу, разливаясь приятным наслаждением, в каждой его клеточке и сознании. Боба властно притянул к себе Феннек и жарко поцеловал в губы. Теперь они были вместе, навсегда. Теперь Татуин принадлежал им. И как ни символично, они стали принадлежать друг другу именно на троне Татуина.