Не мой путь

Когда Бард отказался от идеи браслетов, у него не было никакой объективной причины — лишь внутренняя уверенность в том, что человека нельзя ограничивать, что целостная личность не может состоять лишь из одной крайности, пусть и светлой. Теперь, глядя на то, во что превратилась его дочь, он такую причину обрел. Дело было не в заключении. Когда на стоянку Изгоев налетело полчище гигантской саранчи, и людям пришлось больше недели укрываться в подвале полуразрушенного здания, Муза не только не утратила веры и оптимизма — она рассказывала голодным детям сказки, от которых хотелось жить, и звуки ее голоса побеждали страх даже у взрослых. Она верила своим словам и мечтам, тюрьме подобное сломать не под силу. А вот медному браслету — вполне. После возвращения из города Муза почти не смотрела на небо, как прежде, не сидела полночи у костра, завороженно глядя в огонь, и даже не напевала за рутинной работой. Нет, встречавшим ее Изгоям она улыбалась, но лишь губами, и на участливые вопросы отвечала коротко, почти сухо. Бард, навещавший дочь все те месяцы, что она провела в заключении, вопросов уже не задавал. Ему оставалось только надеяться, что время, тот самый неотступный лекарь, которому под силу затянуть рану на сердце, поможет и теперь. Но сейчас ему было почти физически больно смотреть на дочь. Бродяга, ко всеобщему удивлению, перенес заключение более стойко. Узнав, что настоящим виновником в теракте был бывший житель Полиса, Тесей предпочел замять это дело — публичный суд мог выволочь из шкафа слишком много скелетов. Бродяга на это заявление только криво усмехался — он-то как раз был не против обнажить все гнилое нутро ненавистного города. В конце концов сговорились на том, что Бродяга отсидит в бывшем изоляторе базы на тех же условиях и тот же срок, что и Муза, а после ему навсегда закроют проход в Полис. Может, потому он и перенес произошедшее спокойнее — сознание собственной правоты заглушало злобу, а пустая мечтательность Бродяге свойственна не была, так что браслет оказался практически не у дел. Это сознание осталось при нем и теперь, так что вожак Волков походил уже не на загнанного зверя. Зверь, стоявший перед Бардом теперь, знал себе цену и кидаться на заряженное ружье больше не собирался. В некотором роде заключение даже пошло ему на пользу, хотя явно не в том плане, которого ожидали судьи. Икар же никакой внутренней уверенности не чувствовал, так что здесь браслет смог отыграться даже больше, чем на Музе! Он будто повзрослел разом лет на десять, стал серьезен, даже мрачен, и уже мало напоминал того наивного мальчишку, которого Бард встретил на городском кладбище. Быть может, не стоило тогда приглашать его в запретную зону? Многих, очень многих бед удалось бы избежать... Самым же странным было то, что молодой ученый продолжал наведываться сюда, причем с завидной регулярностью. Большинство Изгоев было уверено, что, вернув платиновый статус, мальчишка тут же постарается забыть о них, как о страшном сне, но нет, он приходил снова и снова. Основная причина этих визитов при его появлении ненадолго оживала, и во взгляде ее зажигались отблески прежнего огня, но, увы, искры хватало не надолго. Но Бард рад был и этому. Икар и Муза по-прежнему говорили о звездах, впрочем, беседы их все чаще спускались к земле, причем в самом прямом смысле этого слова. Икар вдруг заинтересовался растениями, которые выращивали или пытались выращивать Изгои, съедобными ягодами и кореньями, произрастающими в округе, даже немногочисленными животными, которых тем удалось приручить. Муза с радостью делилась с молодым ученым всем, что знала сама, порой даже подключая к походам за «образцами» более старших и опытных соратников. Пару раз Бард даже замечал у гостя колбы и пакетики для образцов. Впрочем, долго томиться в неведении ему не пришлось. — Почему вы не попытались заново отстроить фермы? Можно было бы построить защитные стены, теплицы. Так вот к чему все это. Испытание медью заставило мальчишку всерьез задуматься об уходе из Полиса, и он, как и все молодые, взялся за задачу со всем жаром, на который был способен, свято веря, что сумеет устроить все лучше стариков. Ну-ну. — Сделать стены от хищников можно, но чтобы сделать теплицу, камней недостаточно, нужно стекло или пластик, причем не абы какой — ты с ледяными дождями еще не встречался, верно? Сам понимаешь, заводов и фабрик за пределами купола нет. Слишком велик риск разделить участь жителей древних осажденных замков — внутри провизии нет, или она испортилась, а выйти и достать новую нет никакой возможности — кругом кишат враги. Может, в Полисе и забыли уроки истории, но мы стараемся их помнить. Покинув один купол, я не торопился создавать другой. С чего вдруг такие вопросы? Думаешь к нам присоединиться? Икар не думал и секунды, тут же махнув головой. — Нет, это не мой путь. И все же, если бы была возможность поставить генераторы, сделать теплицы и полный аграрный комплекс — Полис предоставил бы материалы — вы бы попытались снова? — Я? — Бард едва не рассмеялся. — Боюсь, такая задачка уже не для меня. Не в моем возрасте начинать с чистого листа. Но кто-то, быть может, и рискнул бы. — Даже если бы знал, что никогда не сможет вернуться в Полис или даже в его окрестности? А вот это уже серьезно... — Ты это к чему? — Бард прищурился, надеясь рассмотреть в госте из Полиса то, что мог упустить, но физиономия Икара по-прежнему не выражала ровным счетом ничего. Даже интерес на ней казался каким-то вялым, поверхностным. А может, напротив, слишком тщательно замаскированным? — Да ни к чему. Просто стало вдруг любопытно. Забудьте. Но Бард не забыл. Как, впрочем, и Икар. Он задавал этот вопрос, так же вскользь, едва ли не всем обитателям лагеря, и вскоре небольшая группка, изъявившая желание попытать судьбу еще раз, пусть даже дорога эта окажется в один конец, с удивлением увидела, как дроны перевозят в сторону восстановленных двадцать лет назад, а после снова брошенных ферм оборудование, материалы и припасы. Некоторые, поняв, что вопрос был не так уж умозрителен, пошли на попятную, но еще больше было тех, кто такой перспективе обрадовался. Больше половины Волков, прежде с презрением наблюдавших за болтовней платинового мальчишки, теперь всерьез говорили, что смогут наконец избавиться от тени ненавистного города за спиной, и присоединились, вернее, даже возглавили группу новых переселенцев. Волки были отщепенцами, но, вместе с тем, отщепенцами молодыми и сильными, а еще они были чьими-то сыновьями и братьями, и среди последних все чаще звучали не столь высокопарные, но все же несущие похожую мысль слова. Бард в происходящее не вмешивался — если Тесею вздумалось помочь им, разве можно возражать? Срок договора прошел, да и глупо ссылаться на него после всего, что произошло. Только вот оговорка про невозможность вернуться смущала. Тесей что, задумал вернуть тех, кто останется вблизи купола, силой? Запретные земли слишком мозолят глаза? Не решил же он истребить всех оставшихся, в конце концов! И все же назойливый червячок сомнений не давал покоя. И ночной визит на второй день после того, как разросшаяся фракция переселенцев отправилась основывать новое поселение, лишь пуще его раззадорил. Бард часто уходил ночью из лагеря, чтобы вспомнить песни, что пел в детстве. Днем это удавалось редко, у лидера слишком много забот, и теперь, когда численность их поредела, их стало еще больше. Иногда к нему присоединялась Муза, но на этот раз шаги были другими, смутно знакомыми из далекого прошлого. — Я уже не ждал, что встречу тебя, — заметил Тесей, садясь рядом. — Да и я не ждал твоего визита. Староват я уже, чтобы кидаться в новую авантюру, а другие оставшиеся... Они просто боятся, да и чего уж греха таить, не доверяют подачкам из Полиса. И каковы же твои планы относительно таких, как мы? — Мои? — Тесей невесело усмехнулся. — Должен признаться, что был момент, когда я почти готов был стереть ваше поселение с лица земли, но Икар отговорил меня. Он обещал решить проблему Изгоев раз и навсегда, сказал, что от меня многие из вас помощи не примут, а вот от него, скорее всего, да. Он говорил, что ваш переезд уже состоялся, так что я действительно не ждал встретить здесь кого-то, хотел лишь взглянуть на то, что осталось, как ты жил все это время. Икар не упомянул, что кто-то остался. Теперь мне и самому интересно, что он намерен делать дальше. Икар. Это известие и успокоило, и взволновало Барда. С одной стороны, он знал, что Икар ни за что не причинит зла Музе, да и другим Изгоям тоже — не в его это характере, да и Муза не простит; с другой же... Икар несколько месяцев прожил с медным браслетом, глушившим не только его гений, но и отрицательные эмоции. Кто знает, какую форму могли принять копившиеся и не имевшие выхода обида и гнев? И что дальше? Икар будет планомерно выживать их из запретных земель, заставляя присоединится к более сознательным соплеменникам, ушедшим по-хорошему? Или столь же методично обрабатывать оставшихся рассказами о прелестях жизни в Полисе, пока все не решат присоединиться к благородным Эллинам? А как насчет оставшихся Волков? Некоторые из них, конечно, легко поддаются убеждению, но самого Бродягу и его ближайших приспешников переубедить вряд ли удастся. Или же Икар перенял у приемного отца гораздо больше, чем считал Бард, и те самые гнев и обида выльются именно на них? — Он беспокоит меня — продолжил Тесей, так и не дождавшись ответа. — Он совсем ни с кем не общается. — Я думал, это с ним теперь никто не общается, — напомнил Бард. — Да, многое изменилось, — признал правитель, — но он избегает даже тех, кто остался с ним, понимаешь? Он закрылся, делает все, что от него требуется, не спорит, не пытается продвигать очередную безумную идею. Даже предложение вновь разрешить полеты принял холодно: «Не стоит им привыкать». Так и сказал. А вот это уже тревожный звоночек. Неужели Икара настолько накрыло от медного браслета? Мечты Музы тоже поблекли, но изредка, при взгляде на ночное небо, что-то да проскальзывало в ее глазах. А тут?.. Не стоит им привыкать. — Он и раньше был вечно занят, не любил публичные мероприятия, но теперь вовсе все игнорирует и большую часть времени сидит в главной башне, изучает базу данных, подает какие-то безумные, непонятные запросы. Я просматривал их, но почти ничего не понял. Может, ты разберешь? — Тесей протянул Барду несколько листов с распечатанным текстом. Так вот к чему этот визит вежливости. Бард усмехнулся. Старый друг по-прежнему сама практичность. — Тут про все. Буквально, — вынес свой вердикт Бард, просмотрев распечатки. — Большей частью об энергетическом обеспечении города, закрытом биологическом цикле, обеспечении движения... Бард вдруг рассмеялся от неожиданной мысли. — И что из этого списка тебя так развеселило? — бесстрастно поинтересовался Тесей. — Да так... Когда Икар начал интересоваться у нас, как жили Изгои на ферме, что выращивали, какие травы для чего собирали и продолжают собирать, я подумал, что он метит на мое место, надеется создать новое поселение и возглавить его. По этим запросам выходит, что метил он не на мое место, а на твое. Кажется, наш мальчик решил создать собственный Полис, по образу и подобию. — Не говори ерунды! — осадил его правитель. — Икар, быть может, и витает порой в небесах, но он не дурак и прекрасно понимает, что это место создавалось долго и кропотливо. В одиночку его не воссоздать. — Он молод, — возразил Бард. — Разве после Падения Неба мало было тех, кто полагал, что сможет начать все с начала и сделать все точно так, а может и лучше, чем было? — Хватало, — хмуро согласился Тесей, поднимаясь, — но на этот раз ты ошибаешься. Я сам растил Икара, он отлично понимает, что подобный город очень сложно построить и еще сложнее им управлять. Если же он хочет всего лишь лучше изучить функциональность Полиса, я только рад. Я боялся другого. — Что он искал оружие? — предположил Бард и по тому, как вздрогнула спина правителя, понял, что попал в цель. — Зачем ему это? — А зачем Персею взрывать энергетический узел, питающий щит? — ответил вопросом на вопрос Тесей и, не оглядываясь, направился в сторону купола. Бард проводил его задумчивым взглядом. Сколько бы панцирей ни натянул на себя правитель Полиса, под ними все равно остается человек, как бы он ни желал доказать обратное. Он и впрямь волновался, не хотел повторения истории. Надо бы попытаться выведать у Икара — что же за путь он себе выбрал и какова на этом пути роль Изгоев? Впрочем, сделать это оказалось не так просто. Нет, Икар по-прежнему наведывался в запретные земли едва ли не ежедневно и так же охотно общался с их обитателями — Бард начал подумывать, что в Полисе он избегает общения не из-за внезапно проснувшейся замкнутости, а просто потому, что слишком устает от болтовни за пределами купола. Он все так же активно выяснял особенности жизни оставшихся Изгоев, причем теперь не только общие, но и довольно индивидуальные — как далеко они ходят за травами и дичью, есть ли границы, за которые лучше не забредать, есть ли в поселении прирученные звери. Последних, впрочем, было немного — животные сторонились купола, и удержать их слишком близко к нему оказалось сложно. Впрочем, парочка зубастых тварей, напоминающих помесь тигров и коз и, вопреки устрашающему внешнему виду, оказавшихся травоядными, привыкла и даже стабильно давала потомство раз в несколько лет. Полноценным скотоводством это назвать было сложно, особенно теперь, когда половину поголовья забрали с собой новые фермеры, но молоко здорово выручало. Икар познакомился со всеми оставшимися зверюгами, чуть не схлопотал единственным рогом от условного козла и даже напросился на охоту. Охотники — по большей части оставшиеся у купола Волки — скрежетали зубами и согласились только для того, чтобы показать городскому мальчику настоящую жизнь. Впрочем, после одной из таких вылазок, на которой Изгоям не повезло нарваться на особо злобную тварь, и несколько охотников оказались серьезно ранены, даже Бродяга стал относится к назойливому гостю из Полиса куда терпимее. Теперь охотники частенько захватывали ему «образцы», даже если Икара с ними не было. Может, на это и был расчет, и Бард рано решил, что переубедить Волков Икару не под силу? Сам мальчишка на вопросы о том, зачем ему все эти вылазки и образцы, лишь улыбался. — Я ведь ученый, для меня важен сам процесс познания нового. — А процесс нашего переселения? Икар удивился вполне искренне. — Все, кто хотел, ведь уже ушли. Я ведь не настаивал на том, чтобы Изгои уходили, всего лишь хотел дать тем, кто жаждал другой жизни, такой шанс. — А остальные? — Остальные? Вы ведь сами захотели остаться здесь, верно? Так почему бы и не остаться? — И надолго Полис позволит нам это? — Надолго? Да хотя б и навсегда! Ничего более дельного из него выудить не удалось. Из разговора с Бродягой и другими охотниками и собирателями толка вышло чуть больше — с их слов выходило, что Икара особенно интересует одна зона в нескольких километрах от купола. В этом свете запросы, что приносил ему Тесей, представали в ином свете. Выходило, что Икар не собирался приводить их в купол. Он решил привести купол к ним. Бард очень надеялся, что ошибается, так как если он прав, Волки и жители Полиса, несмотря на браслеты, передерутся за право прибить слишком много о себе возомнившего гения. Нельзя решать за людей как им жить — Бард долго пытался доказать это Тесею. Теперь, похоже, придется доказывать Икару.

***

Уже увидев Икара на горизонте, Бард понял — что бы тот ни задумал, это случится этой ночью. Тот двигался с той непоколебимой решимостью, что свойственна лишь людям, очень долго что-то обдумывавшим, слишком долго уговаривавшим себя — такие идут к цели с непоколебимостью танка, будто боятся, что если остановятся, могут осознать нечто, о чем раньше не подумали. Даже Муза, прежде всегда оживлявшаяся с приближением Икара, заметила перемену и наблюдала за ним с напряженной сосредоточенностью. — Сегодня никто не уходил? — спросил он сходу вместо приветствия. Бард кивнул. Икар и сам знал, что все должны быть на месте: видел, как вчера охотники пришли с хорошей добычей, а значит, в ближайшие дни покидать лагерь нет нужды. — Хорошо. Соберите всех, пожалуйста. — Может, сначала поговорим? — Бард жестом предложил гостю сесть. — Конечно, я за этим и пришел! — сегодня к Икару разом вернулись все его горячность и пыл, он едва ли не кипел от нетерпения. — Только со всеми. Так нужно. Муза, понявшая и принявшая, что сегодня Икар пришел не ради нее, перевела взгляд на отца и, дождавшись кивка, тут же удалилась, давая Барду говорить свободнее. Ее присутствие никогда его не смущало, но она сама выбирала моменты, в которые стоило оставлять отца один на один с собеседником. — Итак, — задумчиво начал Бард, не сводя взгляд с Икара. — Ты задумал накрыть запретные земли куполом? Сейчас Бард даже пожалел, что отказался от некоторых благ цивилизации — вытянувшаяся физиономия Икара стоила того, чтобы запечатлеть ее для потомков. — Что, удивлен? Не ты первый гений, появившийся в Полисе. — Да, знаю, просто не думал, что вы догадаетесь. Да, купол передвинется. — И говоря, что Изгои смогут остаться здесь, ты имел в виду, что нам придется прийти в Полис и принять браслеты, — все так же спокойно продолжал Бард. — Я долго наблюдал за расширением купола с этой стороны. Он не пропускает ничего живого, даже трава, через которую проходит барьер, жухнет и умирает, а места, предназначенные под парки, засеиваются другой травой, из хранилищ базы. Купол надежно защищает себя от чужеродного вмешательства и мутаций. — Знаю, потому и изучал все вокруг, пытался понять, как вы живете. Искал аналоги. Но вы неправы, я вовсе не хотел, чтобы вы все приходили в Полис как горожане и надевали браслеты. Вернее... Вот, — он открыл сумку, что нес через плечо, и вытряхнул из нее несколько медных браслетов. — Это гостевые браслеты, но я полностью убрал из них всю электронику, только опознавательную информацию оставил, чтобы они не вызывали вопросов в случае проверки, — Икар нажал на скрытую кнопку, что-то щелкнуло, и на внутренней стороне браслета открылась полость. — Вот, можете убедиться сами. Можете проверить каждый, если хотите. Последний раз Бард видел нутро электронного устройства, во всех смыслах захватившего умы жителей Полиса, двадцать с лишним лет назад, но мог с уверенностью сказать — тогда оно было куда... полнее. — Зачем? — Вы ведь и сами понимаете: так жить, в отрыве от цивилизации, очень тяжело. Я говорил с вашими людьми — у вас за год трое умерло только от болезни, похожей на воспаление легких. А ведь были еще другие болезни, несчастные случаи, нападение диких зверей. В Полисе болезни лечат, а дикие звери лишь в зоопарке. Несчастные случаи случаются, не без того, но и в них выжить с нашей медициной шансы куда больше. — А ты не подумал, что сначала нужно спросить у наших людей, чего они хотят? — послышалось сбоку. Бард поднял глаза и запоздало увидел, что они уже не одни — вокруг костра начала собираться толпа и с любопытством вслушивалась в разговор. Бродяга стоял чуть поодаль, глубоко натянув капюшон, но его негодующий взор чувствовался даже так. Бард оглядел собравшихся и понял — они пойдут. Сейчас некоторые еще кривили губы в негодовании, но они пойдут в Полис за Икаром. Те, кто действительно хотел другой жизни и свободы, и впрямь ушли на фермы, здесь же остались только те, кого слишком потрепали годы голода и лишений. Они уже не верили в жизнь, лишь в выживание. Только Бродяга остался потому, что не хотел оставлять учителя, почти ставшего отцом, пусть даже сам себе в этом никогда не признается, и что-то подсказывало, что, вопреки собственному упрямству, он пойдет за Бардом и дальше. Осталось только убедить Волков, решивших остаться вместе с вожаком. Икар долго молчал, будто борясь с собой и не решаясь продолжить. — Он все равно расширится, — в конце концов произнес он. — Купол. Полис не просто исполняет наши прихоти — он живет по собственной, заложенной еще нашими предками программе. В определенный момент купол расширится и станет непроходимым. Я не могу назвать конкретных дат, там слишком много переменных, я и сам во всем не разобрался. Это может случиться завтра, а может через сто лет. Так или иначе Изгоям все равно придется уйти либо вне зоны действия, либо внутрь. То, что предлагаю я — компромисс. Я нашел ручное управление. Отменить процесс я не могу, но могу, по крайней мере, ускорить его и минимизировать жертвы от внезапного расширения. — Рано или поздно обман раскроется, — заметил Бард, крутя в пальцах обезвреженную версию браслета. — Что тогда? — Скорее поздно. До этого момента вполне возможно доказать всем, что отказавшийся от ношения браслетов не равно преступник. Быть может, вы даже поможете жителям Полиса адаптироваться в новых условиях. — В новых условиях? — Если купол расширится, его питание потребует больше энергии, и на питание браслетов в том же объеме ее может уже не хватать. Думаю, удастся ослаблять их постепенно, чтобы избежать повторения той злосчастной ночи. — И что, остальные браслетники и ваш обожаемый правитель так просто согласились? — прищурился Бродяга. Икар опустил глаза. — Ты им ничего не сказал, — резюмировал Бард. Забавное у Икара понимание фразы «чтобы это не стало сюрпризом». — Думаешь, это разумно? Или одного суда тебе показалось мало? — Это бессмысленно. Они будут молить придумать чудодейственное средство, но это нам не под силу. Я не могу переписать программу, которую создавали, быть может, сотни людей, знавших и умевших куда больше меня. Лучше уж пусть все случится так, как должно. Город должен сделать то, для чего он был создан. — И для чего же? — послышался вновь голос Бродяги. — Я точно не знаю... — Икар бросил быстрый взгляд на Музу. — Зашибись! — Бродяга уже нервно смеялся. — А что, если ваш обожаемый город — всего лишь очередная ловушка от наших склонных к массовым расправам предков? Наставили таких искусственных раев по всей Земле и ждут, когда к ним стянется побольше дураков, как мотыльков к костру! Может, он для того и существует — собрать всех людей вокруг и запечь в духовке? — Нет, — уверенно заявил Икар. — Даже если таких мест много, Полис не ловушка — это укрытие, место, где цивилизация может продолжить свое существование. — А как насчет Ворона и его ребят? — возразили из толпы. — Если у них что-то случится, они пойдут обратно, к Полису, и их некому будет встретить. — Не пойдут, — отозвался Икар, — когда они уходили, я предупредил их о том, что подобное возможно. — Только вот нас предупредить забыл, — огрызнулся Бродяга, — не то желающих смыться отсюда было бы куда больше! — Я хотел, чтобы ушли только те, кому это было действительно нужно. Те, кто пошел в Пустоши лишь за тем, чтобы избежать попадания в Полис, могли пожалеть о своем решении, но исправить что-либо было бы уже невозможно. — И как ты собирался объяснить браслетникам появление такой толпы оборванцев и дикарей под куполом? — Я все еще пытаюсь улучшить браслеты, чтобы избежать повторных отключений, — принялся объяснять Икар. — По крайней мере, официально. Поскольку жители Полиса, как показал опыт, в большинстве своем лишились естественных механизмов подавления отрицательных эмоций, для проверок мне нужны Изгои-добровольцы. — Откуда нам знать, может ты и в самом деле решил испытать на нас эти свои браслеты?! — возмутился Шумырь, один из оставшихся с Бродягой Волков. — Не будет, — возразил лидер Волков. — нас больше, а он не идиот. — Так их за куполом еще больше! — напомнил Шумырь. — Не будет, — к удивлению Барда повторил Бродяга. Похоже, перспектива Полиса без браслетов его в целом устроила. — Только вот сомневаюсь, что браслетники поверят, что ты собрал столько добровольцев. А нам с Музой, если ты вдруг забыл, вход в город и вовсе запрещен. — В Полисе знают лишь, что на момент суда над Музой Изгоев было намного больше, а я говорил, что мне нужно как можно больше добровольцев. Твое лицо нигде не мелькало, так что я смог стереть данные о запрете из системы. Что до Музы — есть немало способов скрыть внешность. Я прихватил с собой немного, — из мешка с браслетами появились светло-русый парик и несколько тюбиков. — А как же животные и посевы? — раздалось из дальних рядов. Бард грустно усмехнулся. Они уже согласились. Все. Осталось только обговорить детали.

***

Как бы ни были жители Полиса готовы к появлению «добровольцев», толпа Изгоев в сопровождении нескольких взбудораженных и жаждущих действий и драк коз произвела на сотрудников пропускного пункта неизгладимое впечатление. На произнесенное заикающимся голосом замечание, что уж животных-то точно стоило оставить за пределами купола, Икар мягко объяснил, что добровольцы соглашались принять участие только на условии, что их питомцы будут гарантированно защищены от нападений разного рода мутировавшей фауны. На замечание, что такие питомцы и сами любую фауну прибьют, одна из хозяек несчастных животин принялась так живо описывать обитающих за куполом тварей, что среагировавшие на выброс адреналина браслеты вконец отупили и без того не слишком сообразительных медных работяг, и те без дальнейших вопросов согласились разместить у КПП не только питомцев, но и часть Изгоев, которые прямо сейчас для экспериментов не требовались. Икар при взгляде на работающие браслеты непроизвольно дергался — воспоминания были еще слишком свежими. Кажется, если бы не опыт той злосчастной ночи, он бы ринулся сдирать их с несчастных охранников. И Шумырь еще мог допустить, что мальчишка и впрямь ведет их в качестве подопытных крыс? В город они вошли вдевятером — Икар, Бард, изменившаяся почти до неузнаваемости загорелая и светловолосая Муза, четверо старших Изгоев, взявшие на себя управление лагерем после того, как прежние старейшины ушли на новые Фермы, и настороженные Бродяга с Шумырем, которому все мерещился злобный умысел. Вопреки опасениям молодого Волка, вооруженный спецотряд их не поджидал. Да и не было таких отрядов в Полисе — в мире, запершем зло под замок, в них попросту нет нужды. «Пока», — напомнил себе Бард. Если Икар прав, и купол и впрямь не сможет больше поддерживать браслеты в том же объеме, что и сейчас, Тесею придется задуматься о полиции. Бард всей душой хотел снять с жителей родного города эти «ошейники», но сейчас, глядя на безмятежные улицы, почти жалел об этом. К тому же один вопрос никак не давал ему покоя: — Ты сказал, что не уверен, зачем городу расширять границы и закрывать проход, но предположения у тебя все же есть, верно? — А разве это не очевидно? — удивился Икар. — Это ведь вы разблокировали управляющий компьютер. Помните, как называли это место изначально, до того, как оно стало Полисом? — Это была военная база, а название... Хм, не припомню уже. Кажется, Ковчег. — Для простой базы тут слишком много автономных систем, не находите? Думаю, те, кто создали эту базу, знали, что мир катится к катастрофе, и создали... — Ковчег, — договорил за него Бард. Конечно. Потому-то в пределах купола почти не осталось мутировавших форм растений, хотя тридцать лет назад, когда он пришел сюда, это место ничем не было защищено от окружающего мира, и от семян тоже. И Икар, так увлеченно собиравший свои образцы и искавший аналоги... Бард тогда не обратил внимания на это слово, но сейчас понял — в этом месте куда больше этих самых образцов, эталонов, и город буквально вытесняет то, чего в нем быть не должно — растения и животных с мутациями. Может, оттого мутанты и сторонятся купола — в нем самом есть нечто, отпугивающее все неэталонное. Бедные козлы... А может, и людей, чьи мутации искусственный интеллект города счел слишком сильными, постигла та же участь? Не оттого ли погибло почти все старшее поколение, много лет странствовавшее по радиоактивным пустошам? Их детей медицина города защитила, быть может, даже исправила некоторые мелкие отклонения, но не их самих... А как же нынешние Изгои? Они ведь тоже жили вне купола и могли нахвататься излучений и мутагенов? Бард мысленно встряхнулся — они ведь большую часть времени жили у купола и никакого серьезного дискомфорта не испытывали. Даже если это безумное предположение окажется правдой, их чаша сия должна миновать. Да и прошлое старшее поколение погибло вовсе не в одночасье и не все, значит, искусственный интеллект проверяет и, быть может, что-то исправляет... И все же стоило подумать об этом раньше, до того, как вести людей в город. Остается наедятся, что Тесей позволит ему закопаться в базу данных ковчега на пару с Икаром — может, там найдется что-нибудь о том, как избежать выбраковки. Асфальт под ногами ощутимо задрожал, и очень скоро дрожь перешла в настоящую тряску. Муза вскрикнула и ухватилась за Икара, невольно повалив его на землю, кто-то упал следом, лишь Бард, еще с прежних времен помнивший, как в студенческие годы балансировал в переполненном вагоне, когда ни до одного поручня было не дотянуться, да охотники, для которых устойчивость равна выживанию, удержались на ногах. — Значит, я был прав! — Икар поддерживал сидевшую рядом Музу, но вставать не торопился. — Город не мог расширить купол, пока ИИ фиксировал в зоне захвата живых людей! — Я много раз видел, как расширялся купол, — возразил Бард, — и изнутри, и снаружи. Это всегда происходило куда тише. Это было что-то другое. — Так разве вы не поняли? Ковчег! — воскликнул мальчишка, будто одно это слово могло разом ответить на все вопросы. В окнах уже начали зажигать свет, жители Полиса, еще помнившие теракт, осторожно выглядывали на улицу. — Мы летим! — сидевшая рядом Муза завороженно смотрела на купол над головой. Парик слетел при падении, а собственные собранные в пучок волосы растрепались, и сейчас она как никогда походила на себя — ту, прежнюю, до суда и браслета. — Да, — ответил Икар, поглаживая ее по спине, — к звездам. На этот раз действительно к звездам. Бард поднял глаза к куполу. Звезд через мутноватое сияние было не разобрать, но тусклый, едва различимый ореол луны просвечивал. И двигался явно быстрее, чем ему полагалось. Ковчег... В религии старого мира Ковчегом звалось не просто хранилище образцов тварей земных, а корабль, который должен был доставить эти образцы к новому пристанищу. Только вот где оно? На каком-нибудь острове, куда не добралась Серебряная пыль, или много-много дальше? Боявшиеся большой войны предки вполне могли указать конечным пунктом Марс или планету куда отдаленнее. Последняя фраза Икара невольно подводила именно к этой мысли. — Что значит — летим? — окрысился Шумырь. — Ты нам что, все дорожки к отступлению отрезал, гад? Дальше что? Отдать нас своей собачьей своре? — он привычным движением вытащил из сапога самодельный нож (нет, все-таки разнеженные браслетами пограничники Тесея работают из рук вон плохо!) и бросился было на так и не поднявшегося Икара, но закончить движение не успел — Бродяга перехватил его на середине движения и развернул в сторону границы, от которой они только что пришли. — Они похожи на свору? Скорее уж на перепуганное стадо, — в раздражении бросил он Шумырю и с той же нескрываемой злостью переключился на Икара. — Но тебе, браслетный, одного суда явно не хватило! Или хватило. Чтобы вконец сдвинутся! По дороге уже тянулась неуверенная процессия. Браслеты непрерывно мигали, пытаясь заглушить избыток страха, а перепуганный народ все шел и шел к центру, искать ответов и защиты у Правителя. Ну и свинью подложил Икар своему приемному отцу. Впрочем, нет, не он, а безумный гений другой эпохи, которому некогда пришла в голову идея Ковчега. Или все же он?.. Ведь не взлетал же город в первые десять лет, хотя Мародеров за его стенами давно уже не было. Быть может, Икар, искавший способ безболезненно снять браслеты, случайно наткнулся на резервную программу базы и решил, что это и есть тот самый третий путь, который он так долго искал. Вот вам и отключение браслетов, и жизнь в Полисе, и полет к звездам... Похоже, от приемного отца Икар унаследовал куда больше, чем думал сам. В том числе привычку решать за других, как им будет лучше. Судя по лицам людей, опаской обходивших их маленькую компанию — разъяренное лицо Бродяги действовало не хуже купола, — те о происходящем не имели ни малейшего представления. Да и собирался ли Икар рассказывать Изгоям хоть что-то, если бы Бард сам не начал тот разговор, или приготовил другой повод затащить всех в Полис? Только вот люди, судьбу которых решают без спроса, могут и распять самопровозглашенного бога. Впрочем, нет, Тесей не даст, когда поостынет и разберется в проблеме. Так или иначе, но пока Икар единственный, кто знает о происходящем достаточно, без него Полис может погибнуть в межзвездном пространстве. Бросив еще один взгляд на Музу, снова живую и с немым восторгом смотрящую на необычайно яркие и контрастные звезды, теперь заметные даже через купол, он решил, что разница и впрямь будет не так уж велика. Ведь и Изгои последние годы редко рисковали уходить далеко от купола. Тесея он как-нибудь успокоит, не впервой. Главное, чтобы Икару, подобно своему мифическому тезке, не вздумалось подлетать слишком близко к солнцу.