Солнце в твоих глазах, мир в твоём дыхании

      С Люком приехали двое: мальчик и девочка. Торговец сказал, что их деревню разорили тощие, но Алек не поверил. Тощие никогда бы не оставили в анклаве живых людей, тем более беспомощных детей.       — Я не беспомощный, — недовольно заявил мальчик в ответ на его замечание. — Тощие же нас не тронули.       — Это потому что ты колдун, — одёрнула его девочка, тряхнув рыжими волосами. Алек вздрогнул. Он никогда раньше не видел, чтобы кто-то относился к кому-то так враждебно.       — Да, сейчас и тебя заколдую, — едко ответил мальчик. Видно, они совсем не ладили.       Алек хотел вмешаться, но тут к ним подошёл Ходж.       — Люк сказал, вы останетесь здесь, — каркнул он. — Джейс, проводи их поужинать и скажи Изабель устроить места в детской хижине.       — Хорошо, — кивнул Джейс. После того, как ему исполнилось тринадцать, Изабель стала старшей среди детей.       — Я не пойду жить в детскую, — возмутился мальчик. — Мне уже тринадцать лет.       Девочка открыла рот, чтобы тоже что-то сказать, но передумала. Ходж разрешил ему выбрать любой дом, если его обитатели не будут против, и велел всем расходиться работать.       За ужином новенький держался особняком. Алек успел выяснить, что его зовут Магнус, и он поселился один в недавно опустевшем доме. Рыжая Клэри, напротив, подружилась со всеми местными детьми. Девочек в анклаве не хватало. Самая близкая Алеку по возрасту Лидия вышла замуж раньше, чем ему исполнилось тринадцать. Ещё была Изабель, но и слепой бы догадался, что они родственники. Алек в равной степени считал братьями и сёстрами всех детей, с которыми рос, но это было другое. Кровосмешение казалось ещё одним монстром, незримо пожирающим анклав изнутри.       Изабель безумно обрадовалась сверстнице, и Джейс слушал её очень внимательно. Алека же её щебетание понемногу начало раздражать. Он ковырял вилкой свою порцию и наблюдал за Магнусом. Он был очень худой, спину держал прямо и ел не в пример аккуратнее других детей. Руки у него были тонкие и изящные, как у ребёнка. Алек видел такие только у малыша-Макса. Сердце закололо. Сейчас Максу было бы примерно столько же, сколько и новичку.       — А этот Магнус обучен какому-нибудь ремеслу? — вырвалось вдруг у него вслух. Судя по тому, как резко все замолчали, он ляпнул это совсем уж невпопад.       — Не знаю, — всё же ответила Клэри. — Он болезный какой-то. Мальчишеской работы ему не доверяли. Он всё наврал, нет ему тринадцати лет. Именины у него осенью.       — Разве так можно? — удивлённо спросил Джейс. — Может, сказать старшим?       Клэри пожевала губу.       — Не надо. Пусть живёт один, я его боюсь. Ещё напугает маленьких.       — Почему боишься? — Алек, кажется, впервые за всё время обратился к Клэри напрямую.       — Он колдун, — серьёзно повторила девочка. — А мать его была ведьма. Все так говорили.       — Разве колдуны с ведьмами бывают? — с сомнением спросил Джейс.       — Магнус бывает. Видел, какие у него глаза?       — Какие?       — Жёлтые, как у щелкунчиков, — прищурилась Клэри. — Даже тощие его напугались.       — Вот уж враки, — хохотнул Джейс. — Тощие ничего не боятся.       — А те испугались, — настаивала Клэри. — Когда мы выбрались из детской хижины, нас окружило сразу трое, и ни один не напал до самого рассвета. Только ходили по кругу, облизывались и шипели, пока не встало солнце.       — А как они выглядят? — заинтересованно спросил Джейс.       — Жутко противные, — призналась Клэри, морщась и передёргивая плечами. — Бледные как трупы, и изо рта ужасно несёт. Говорят, они похожи на людей, но на самом деле совсем не похожи, разве что тем, что ходят на ногах. Глаза у них пустые-пустые. Мне теперь каждую ночь снится, как я смотрю на человека, а его лицо вдруг вытягивается в яйцо, волосы выпадают и глаза выкатываются.       Изабель и Джейс смотрели на девочку полными сочувствия глазами. Алек смотрел на Магнуса. Какие кошмары его преследуют по ночам? Как можно хотеть оставаться в одиночестве после такого?       Магнус вообще был странным. На следующее утро он молча выслушал от Ходжа свои новые обязанности, а после спросил:       — В вашем анклаве есть писарь?       — Умер восемь лет назад, — пожал плечами Ходж. — Преемника не назначили.       — Я хотел бы им стать. Писарь моего анклава научил меня читать и писать.       — Как угодно. Делай свою работу, а чем ещё будешь заниматься, меня не волнует.       Алек вызвался проводить Магнуса в бывший дом писаря. Впечатлившись рассказом Клэри, он всё хотел тайком заглянуть новичку в глаза, но Магнус заметил его попытки и сам повернул к нему голову.       — Боишься? — хитро прищурился он.       Алек приоткрыл рот. Глаза у Магнуса действительно отливали жёлтым металлическим блеском, разреженным и тусклым, но странно затягивающим.       — Говорят, это наказание за то, что моя мать сношалась с монстром, — с вызовом пояснил Магнус, видя его замешательство.       Алек невольно отшатнулся.       — Так что, Клэри правду сказала, что ты колдун?       — Может да, а может и нет. Это тот дом? Можешь идти, дальше я справлюсь сам.       Но Алек не ушёл. Он молча наблюдал за тем, как Магнус оглядел вещи, оставшиеся от писаря Уильяма, и нашёл среди них стопку тоненьких пластинок, соединённых между собой кожаными ремешками. Жёлтые глаза Магнуса вспыхнули. Он обрадованно схватился за находку и бережно перебрал каждую пластинку. В начале они были густо испещрены странными значками, но потом значки кончились, и до самого конца пластинки шли пустые.       — Что это? — удивлённо спросил Алек. Это не было похоже ни на оружие, ни на инструмент для облегчения быта, и он не понимал, чему Магнус мог так обрадоваться.       — Это книга. У каждого анклава есть такая. Наша сгорела, и, хотя я помню её наизусть, её уже не восстановить.       — Что значит помнишь? Она была другая, не такая, как эта?       — В книге записывают важные события. Рождения детей, смерти, атаки монстров, визиты торговцев, результаты обмена, новости о других анклавах.       — Как записывают?       — Буквами. Видишь значки? Каждый значок — это буква. Ряд букв — это слово. Как те, что мы произносим, только записанные.       — Зачем? Их же никто не понимает.       — Для этого и нужен писарь, — самодовольно заявил Магнус. — Писарь может прочитать все записи и сделать новые.       — Ты можешь всё это понять? — Алек бесцеремонно вытянул книгу у него из рук и перевернул несколько пластинок. Наощупь они были тонкие и сухие, но не хрупкие. Значки выглядели совершенно бессмысленно: сплошные чёрточки и кружочки, и ничего общего со словами. — Ерунда какая-то, ты выдумываешь.       — Ничего я не выдумываю, — ощетинился Магнус. — Отдай назад!       — Ну вот и что тут написано? — Алек ткнул пальцем куда-то в середину цепочки знаков.       — Что ты дурак!       — Врёшь ты всё, не может там быть такого, — запротестовал Алек.       — Конечно не может, — ехидно согласился Магнус. — Не такая ты важная персона, чтобы отводить тебе место в книге. Она слишком ценная, чтобы записывать что попало. Дай сюда.       Магнус забрал книгу из его рук и всё же посмотрел на место, куда указывал Алек.       — Сегодня нас посетил бродячий торговец, — смилостивился он. — В результате обмена мы получили семена репы, рулон ткани на бельё и новый точильный камень.       Голос Магнуса как-то неуловимо смягчился, и Алеку захотелось послушать ещё.       — А дальше?       — Сегодня дозорные отправились в лес за древесиной. Корявый утащил Стивена. Сегодня малышке Маризы исполнился один год. Мы назвали её Изабель.       Сердце Алека заколотилось. В голове бешеным роем завозились мысли, и он закусил губу, чувствуя, как в горле собирается комок. Он хотел задать вопрос, но вместо этого разозлился на глупую книгу и Магнуса, который так в неё вцепился.       — И какой смысл всё это записывать? — дрожащим голосом воскликнул Алек. — Мы и так это знаем. Мы помним всех, кого потеряли.       — Мы должны сохранить это знание и передать его следующим поколениям, — пояснил Магнус, закрывая книгу. — Может, когда-нибудь ты поймёшь.       — Кого волнует, сколько зерна мы выменяли и как зовут ребёнка, который может не дожить до следующего дня рождения? — не сдержался Алек. — Можно так много всего записать, а вы тратите книгу на ерунду. Неудивительно, что писарей считают чокнутыми.       — И что бы ты записал? — с тенью заинтересованности спросил Магнус. Алек немного присмирел. Он думал, что Магнус разозлится.       — О монстрах. Как они выглядят, как с ними бороться. Или как добраться до убежища за воротами. Как выжить за стеной анклава.       — Зачем? Мы и так это знаем, — вернул ему его же аргумент Магнус. — Хочешь заселить монстрами ещё и книгу?       — Но это важнее, чем имена и куски ткани в обмен!       — Да чем это? Каждый ребёнок с детства знает, что должен спать в носках от сосущих, и что выходить за ворота опасно. Ты в жизни не забудешь морду тощего, если хоть раз его увидишь, но лицо своего соседа не вспомнишь уже через год после его смерти. Мы должны помнить друг о друге, а не о тех, кто отбирает это у нас. Важны люди, а не монстры, Алек.       Алек вздрогнул. Магнус впервые обратился к нему по имени, и почему-то это было приятно. Но всего одна строчка, которую он прочёл, поселила в душе Алека столько сомнений, сколько он не испытывал за всю свою жизнь, и его одолевало глупое желание вернуть Магнусу это противное тревожное чувство. В голове всплыли вчерашние рассказы Клэри, и ответ вылетел быстрее, чем Алек успел подумать.       — То-то я смотрю, ты был очень важен людям своего анклава.       Магнус раздул ноздри и с присвистом выдохнул, но ничего не ответил. Он молча схватил книгу и палочки для письма и ушёл, оставляя Алека одного.       С тех пор они пытались друг друга избегать. Точнее, Алек пытался. Магнус его просто игнорировал, как и большинство людей в принципе. Клэри всем растрепала страшную историю о колдунах, но она мало на кого произвела впечатление. К Магнусу относились как к любому другому жителю деревни, это он всех сторонился, язвил и не принимал помощь.       Зима выдалась не самой холодной, но снежной. В назначенный срок Люк не приехал, и Алек надеялся, что торговец решил переждать до весны в одном из анклавов, а не застрял в снегу на съедение монстрам. Без привычного обмена пришлось туго, и дрова заканчивались. До ближайшего леса было несколько часов ходу по нетронутой снежной равнине, в которую можно было провалиться до колен: все деревья вблизи анклава вырубили ещё несколько поколений назад, спасаясь от плевальщиков.       С первым потеплением все взрослые мужчины засобирались на вылазку, опасаясь, как бы снова не пришли холода. Темнело рано, а под ногами было месиво, поэтому путь предстоял трудный и опасный. Алек наточил каменные наконечники стрел и попытался залатать свои сапоги, но оказалось, что брать его с собой никто не собирался. Алек ужасно жалел: его зрение и лук были незаменимы в лесу. Ходж и Джон несколько раз брали его с собой прошлым летом, и Алек научился безошибочно различать плевальщиков в движении веток. Джон не дожил до зимы — в одну из экспедиций скрипун распорол ему живот.       Вдова Джона, Лидия, тоже собралась за ворота, как и Мариза. За полгода Алек так и не нашёл в себе сил поговорить с ней. Мариза была самой уважаемой женщиной в анклаве, а в схватках с монстрами сражалась наравне с мужчинами. Вряд ли ей было до него дело.       Перед отбытием группы Алек чувствовал странную тревогу. Он готов был отдать свой лук на растопку, лишь бы они не уходили и не рисковали своей жизнью. Глупые мысли. Вылазки совершались регулярно, и не было смысла так переживать.       Был. Группу ждали на исходе второго дня, но они не вернулись ни на третий, ни на четвёртый. Анклав охватила мрачная тревога: никто не хотел верить в худшее, но с каждым днём надежда таяла вместе со снегом. По ночам где-то далеко выли тощие, и Алек с содроганием думал, что они будут делать, случись сейчас нападение. Их деревня разом осталась практически без защиты.       На седьмой день Магнус пришёл к Алеку и Джейсу домой. Под глазами у него темнели круги, и Алек подумал, что, должно быть, он тоже не спал ночами, пытаясь понять, что им делать дальше. Магнус спросил, знают ли они, как выбирают лидера анклава, и коротко описал, как это было в его собственной деревне, потому что Алек не знал: Ходж был лидером почти всё время, что он себя помнил. От мысли, что теперь это изменится, что-то внутри дрожало и поджималось, и, когда Магнус ушёл, Алек с удивлением и стыдом понял, что готов разреветься от страха, как ребёнок. Чтобы привести себя в чувства, он схватил лук и колчан и несколько часов подряд стрелял по мишеням за домом Ходжа, стирая в кровь подушечки пальцев и перетруждая плечо до онемения.       Тем же вечером всех не вернувшихся дозорных признали погибшими и простились с ними, как подобает. Новым лидером Анклава стал Алек.       Весной до них добрались сразу два торговца: Люк и Виктор, который обычно приезжал в это время. В анклаве осталось восемнадцать человек, и приезжие с ужасом и сочувствием оглядывали исхудавших людей, встречающих их, как рассвет после тяжёлой ночи. Торги были отложены на завтра: в деревне наступил настоящий праздник, все расспрашивали торговцев, где и как они провели зиму, целы ли соседние анклавы и привезли ли они шкур на одеяла.       Алек лихорадочно прикидывал, в чём нуждается деревня больше всего и что он может предложить взамен. Предметы скакали по его голове в полном беспорядке, и Алек всё больше переживал, что не сможет выгодно сторговаться. Принимать решения, которые помогали выжить, оказалось проще. Как и ожидалось, после недолгого потепления вновь ударили заморозки, и им удалось продержаться целый месяц только потому, что Алек велел разобрать на дрова все деревянные дома, не пользуемую мебель и некоторые инструменты. Решение приняли холодно, зато ночами стало тепло.       — Люк, да что ты, я не могу его принять!       Алек дёрнулся от голоса Клэри, будто резко проснулся. Люк что-то протягивал девочке и, присмотревшись, Алек понял, что это резной деревянный гребешок.       — Бери, — настаивал Люк. — Это подарок. Я еду на запад, а там он никому не нужен.       — Почему? Там что, нет женщин?       Люк вздохнул и провёл рукой по бритой голове.       — В тех краях водятся монстры, которые охотятся за человеческими волосами. Поэтому волос там никто не носит.       Жители притихли, обеспокоенные новостями о новых монстрах. Клэри всё-таки взяла гребешок и крепко обняла Люка. Тема разговора сменилась, и Алек постарался отвлечься от своих мыслей, вот только они всё равно сновали вокруг него, подобно стайке зубастиков, и заманивали в пучину отчаяния.       Утром Клэри вымыла и расчесала волосы, и они парили вокруг её лица пышными рыжими волнами. Джейс всюду провожал её восхищённо-тоскливым взглядом.       — Через пару лет тебе стоит на ней жениться, Алек, — ровным голосом заметил он. Алек удивлённо посмотрел на него и хмыкнул.       — Я думал, ты сам не прочь.       — Как я могу? — Джейс, напротив, выглядел серьёзным. — Ты старше меня, и так сколько ещё времени пройдёт. Я хотя бы могу подождать, пока Иззи повзрослеет, а тебе ждать некого. Майе всего восемь, и, когда она вырастет, у неё будет Джордан.       — А как же Магнус? — задумчиво спросил Алек. Скорее всего, в своём анклаве Клэри и Магнус росли с мыслью, что им придётся жениться друг на друге.       — А что Магнус? — переспросил Джейс. — Магнус пусть сам о себе думает. К тому же Клэри его ни за что не выберет. Меньше надо рисовать палочки.       Палочки. Как же он сразу об этом не подумал? Алек застыл на месте. Всё, чего ему так не хватало, всё это время было прямо у него под носом. У Магнуса.       — Ты иди, — ответил он на озадаченный взгляд Джейса. — Я вспомнил одно дело, скоро вернусь.       Он помчался к дому Магнуса чуть ли не бегом. Тот уже не спал и сидел на пороге хижины со своей единственной тёплой курткой на коленях, ковыряя многослойную ткань тупой иголкой.       — Научи меня читать, — с порога выпалил Алек.       Магнус удивлённо поднял на него глаза.       — Зачем?       — Я хочу знать, что написано в книге, что происходило в анклаве до меня. Как вели хозяйство и обмен, как предыдущие лидеры смогли уберечь людей. — Алек боялся, что Магнус посмеётся над ним, или напомнит о том, как он назвал записи об обмене ерундой, поэтому поспешно добавил. — Прости меня за то, что я сказал. Книга важна. Я жалею, что не додумался спросить тебя раньше, ведь, получается, ты теперь самый умный человек в анклаве.       Щёки Алека охватило жаром. Он вдруг подумал, что это Магнусу стоило стать лидером, а не ему. Если он знал всё о жизни сразу двух анклавов, уж точно справился бы лучше. Магнус отложил работу и серьёзно на него посмотрел. Алек видел, что комплимент ему польстил, но он пытался это скрыть.       — Это можно устроить, — наконец кивнул Магнус. — Приходи в свободные часы. Лучше днём, чтобы не тратить свечи. И извинения приняты.       В груди приятно потеплело, но мысли привычно загудели и перетянули одеяло на себя.       — В свободные… — пробормотал Алек. — Но мне нужно сейчас.       — Сейчас? — поднял брови Магнус. В его чудных глазах плясали смешинки, но почему-то добрые, а не ядовитые, как обычно. — Лучником ты тоже стал за один день?       — Нет. — Сердце у Алека упало. — А читать очень сложно?       — Легче лёгкого, когда ты уже научился. Поначалу будет непривычно и долго, но ты вроде умеешь работать мозгами, так что должен справиться.       — Ладно, — твёрдо сказал Алек. — Тогда сейчас можешь рассказать мне про обмен? Мне нужно договориться с Люком и Виктором.       Магнус кивнул. Он не вёл точного учёта всего, что было в деревне, зато знал, чем можно заинтересовать каждого торговца. Алек слушал и пытался уложить в голове слова для сурового, но прямого Люка, и хитрости для изворотливого Виктора. Впервые за этот месяц ему кто-то помогал строить планы и принимать решения, и уже от этого становилось легче, как будто крадущийся мимо монстр наконец отвлёкся и умчался в другую сторону.       — Если хочешь, можешь сходить со мной, — выдохнул Алек, когда настало время идти на торги. — Тебе не на чем сидеть, и этой иголкой ты только новых дыр наделаешь.       — Так и быть, Алек, я тебе помогу. — Магнус насмешливо приподнял брови, и Алек покраснел. По какой-то причине Магнус слишком хорошо его понимал.       У весенней слякоти было одно преимущество: буквы, начертанные на сырой земле, оставались чёткими и держались до следующего дождя. Магнусу пришлось обновлять алфавит всего пять раз до тех пор, как Алек заучил его наизусть так прочно, что мог воспроизвести все буквы в любом порядке. Жители деревни следили за их занятиями с недоумением, а Джейс даже спросил, не свихнулся ли Алек от отчаяния, но в основном всех больше занимало то, что Магнус вдруг добровольно подпустил его к себе и не огрызался каждые пять минут. Алеку и самому это казалось странным.       Общаться они стали больше и ближе. Алек советовался с Магнусом по хозяйственным делам, помогал ему готовить чернила, садился рядом с ним за ужином и иногда забегал совсем уж без причины. Магнус, казалось, был не против.       Однажды, когда Алек был где-то на середине алфавита, Магнус даже разрешил ему снова посмотреть книгу. Утром в анклав проник корявый. Монстр попытался было утащить Джордана, но мальчик саданул по нему топором, которым рубил дрова, и отделался синяком на лодыжке. После того как подземный ход засыпали, а территорию тщательно обследовали, Алек привычно завернул к Магнусу. Они отмыли руки от земли, и Магнус достал книгу.       Алек затаив дыхание следил за тем, как Магнус писал. Теперь этот момент казался ему важнее и сокровеннее любого обряда. Когда Магнус закончил, он заинтересованно глянул на застывшего в благоговении Алека и пригласил его посмотреть.       Буквы в книге были мельче, чем на земле, и стояли плотнее. Тем не менее одно слово Алек угадал: «корявый». Упорный и жестокий монстр поместился в одну коротенькую цепочку знаков, всего в половину пальца.       — Посмотри-ка сюда, — Магнус показал на слово двумя записями выше. — Не узнаёшь?       Алек нахмурился.       — Я вижу «А». Дальше неразборчиво, или я не понимаю. Но потом идёт «анд». Я не помню монстров на «А», — сдался он.       — Это твоё имя, балбес, — хихикнул Магнус.       — Ты что, всё-таки написал, что я дурак? — почему-то улыбаясь спросил Алек.       — Нет конечно. — Магнус закатил глаза. — «Цикл Ходжа, длившийся почти тринадцать лет, окончен. Новым лидером анклава был выбран Александр».       Алек вздрогнул. Он давно не слышал своего полного имени, и голосом Магнуса оно звучало ужасно непривычно.       — Откуда ты знаешь, что меня так зовут?       — Изабель сказала.       Алек положил книгу на стол и сжал губы. Магнус истолковал это по-своему.       — Мы просто общаемся, — осторожно сказал он. — Ничего такого.       — Я не об этом. — Алек обвёл пальцем страницу книги, замедляясь на завитках букв. — Помнишь, когда ты только приехал, ты прочитал строчку из книги про Изабель, а я тебе нагрубил?       Магнус приподнял бровь. Алек только сейчас подумал, как бессвязно это прозвучало, и поторопился объяснить.       — Понимаешь, я всегда думал, что у Маризы был только один ребёнок, Макс. Он родился, когда мне было четыре, и Мариза жила с нами в детской хижине некоторое время. Макс погиб в детстве. Зубастики его утащили. Ты прочитал, что Изабель — дочь Маризы. А нам с ней с детства говорили, как мы похожи. Выходит, Мариза была и моей мамой. А Макс — моим родным братом. Я никогда бы не подумал, что знать это будет для меня так важно.       Между бровей у Магнуса залегла небольшая складка. Он выслушал Алека с искренним сочувствием, и, казалось, хотел что-то сказать в ответ, но не стал. Просто аккуратно сжал его ладонь в своей. Подушечки его пальцев оказались мягкими, а их прикосновения — успокаивающими. Делиться с Магнусом откровенностью было просто, а находиться с ним рядом — естественно.       До зимы Алек хотел успеть обнести деревню вторым кругом частокола. Поначалу они с Джейсом выбирались в лес вдвоём. Их преимущество крылось в скорости и взаимопонимании — большому отряду эти простые радости совместных вылазок были недоступны.       Они выходили, как только начинало светать, бегом добирались до леса, рубили дерево по очереди, затем старались засветло вернуться домой. На следующий день очищали ствол от веток и уносили, сколько могли. На третий брали телегу и везли бревно в анклав. Тогда с ними обычно отправлялся кто-то ещё из молодых людей: Эндрю, Радж или Магнус, правда, от последнего было больше вреда, чем пользы. Магнус быстро уставал, во время бега заходился кашлем. С непривычки он часто занозил руки и из-за этого работал ещё более неловко. В итоге Алек с Джейсом грузили бревно вдвоём, а Магнус стоял рядом и выглядел так растерянно, что Алеку хотелось всё бросить и начать его успокаивать. Если бы на его месте был любой другой человек, Алек скорее пристукнул бы его этим же бревном. Магнусу вечером он помогал вытаскивать занозы из горящих ладоней и извинялся, что попросил его пойти с ними. Спасибо ещё, что монстры их в тот день не донимали. Может, Магнус и вправду был каким-то волшебным.       Дни становились длиннее и длиннее, а новый внутренний частокол не обводил и пятой части анклава. К тому же половина брёвен оказалась короче, чем нужно: при выборе дерева Алек с Джейсом больше смотрели на то, смогут ли они его повалить и доставить в деревню, чем на высоту. К приезду Люка решили заготовить как можно больше стволов, чтобы увезти их на его телеге с лошадью. Их маленький отряд теперь включал пятерых, но неугомонному Раджу казалось мало.       — А этот чего не работает? — махнул он рукой в сторону Магнуса.       — Мы с ним только намучимся, — беззлобно ответил Джейс. — В деревне от него больше пользы.       — Хочешь сказать, нам лишние руки не нужны? Если такой малосильный, пусть хоть ветки порубает. Даже девчонки с нами ходят.       — Магнус болен, — вступился Алек. — Он часто кашляет, не может быстро бегать и носить тяжёлое.       — А может, ты прекратишь говорить за меня, Александр? — вмешался Магнус. — Я здоров, я могу работать, я пойду с вами.       Алек хотел возразить, но Магнус упрямо смотрел ему в глаза, и он промолчал.       — Вот и хорошо. Может, монстров отпугнёт своим колдовством.       — Или натравлю их на тебя, — съязвил Магнус, но Радж только посмеялся. В сказку про колдовство никто не верил всерьёз.       Выходить за ворота всемером казалось более волнительно, чем в одиночку. Алек чувствовал ответственность за каждого члена их отряда и только и делал, что оглядывался и старался особенно приглядеть за Магнусом. До леса добрались без приключений. Погода благоволила, в лесу стояло спокойствие, и Алек увлёкся сильнее, чем мог себе позволить. Ближе к середине дня прямо над его головой со свистом пронеслись три длинных шипа и вонзились в ствол дерева, которое он рубил.       — Шипастый! — заорал Эндрю.       Сердце Алека ухнуло вниз. Стояла жара, и они, разумеется, и не подумали о защитной одежде. Тем временем из кустов появился монстр, а чуть левее — второй. Иглы на его спине колыхались, и Алек метнулся к своему луку, надеясь опередить атаку.       — Алек, сзади! — крикнул Джейс, и Алек развернулся, одновременно спуская тетиву.       Из глубины леса вышел ещё один ящер, самый крупный и матёрый. Стрела Алека попала ему чуть пониже глаза, и её кончик застрял в толстой шкуре. Монстр взвыл и затряс головой.       Алек выпустил вторую стрелу прямо ему в пасть. Шипастый клацнул зубами, переламывая древко, поднялся на задние лапы, становясь ростом с Алека, и громко заревел. Изо рта у него свесился окровавленный раздвоенный язык.       Алек на секунду обернулся. Эндрю лежал на земле, утыканный шипами, а Радж и Гретель замахивались топорами на одного из монстров. Джейс пытался достать копьём второго, пока Магнус дрожащими руками заряжал арбалет. Монстр Алека опустился на все четыре лапы, глаза его налились кровью, а по трём рядам игл на спине прошла волна.       — Бежим! — крикнул Алек, разворачиваясь и хватая свой топор. Сражаться с тремя шипастыми сразу было верной смертью. Раны их только злили и задорили. — Бросьте всё! Прячьтесь за деревьями!       Не дожидаясь реакции, Алек сам рванул в сторону, надеясь, что друзья последуют его примеру. Он бежал так быстро, как только мог, спотыкаясь и ломая кусты, и уже не понимал, трещали ветки под его ногами или под лапами монстра позади него. Он бежал и бежал, а сердце ныло от тревоги и усталости. Деревья становились чаще. Ноги двигались сами, руки сжимали лук и топор, а мысли остались там, в подлеске, где он оставил шестерых друзей. Теперь уже пятерых.       Когда в боку закололо, Алек замедлился и прислушался. Лес жил и дышал, но звуков погони слышно не было, и Алек решил двигаться дальше шагом. Но куда — дальше? Он сошёл с дороги и углубился в самую чащу. Деревья обступали его со всех сторон, и он не мог даже угадать, откуда светит солнце. Мимо прошагала косуля. Олень совсем его не испугался: в этой части леса вряд ли он когда-то встречал людей. Алек схватился было за лук, но не решился выстрелить.       Он вернул стрелу в колчан, поднял упавший топор и последовал за косулей. Он надеялся, что у животных есть какое-нибудь убежище, где он сам сможет укрыться на ночь. Но косуля привела его не домой, а к узенькой лесной речке. Сердце забилось чаще. Алек бросился к спасительной воде и зачерпнул целую пригоршню. От холода свело зубы, но горло свербело от жажды. Напившись вволю, он задумался. Алек знал, что река течёт параллельно дороге, и оставалось только понять, с какой стороны он к ней подошёл. Он задрал голову: солнце золотило верхушки деревьев на его берегу, очевидно, он шёл прямо в сторону запада. Алек посмотрел влево. Илистый берег выглядел ненадёжным и совсем не приспособленным для путешествия, поэтому стоило развернуться и идти назад, рано или поздно он вышел бы к дороге. Но тут с другой стороны послышался шорох.       Алек резко развернулся и поскользнулся. Он замахал руками и смог удержаться на ногах, но с языка сорвалось ругательство, а штаны покрылись тёмными брызгами. Алек спешно натянул тетиву, пытаясь встать поустойчивее. Кусты шевелились, но он не знал, куда именно стрелять.       — Алек?       От неожиданности Алек чуть не выпустил стрелу.       — Магнус?       Заляпанного илом по самые уши Магнуса можно было скорее принять за мокроступа, но Алек шагнул ему навстречу и порывисто обнял. Магнус неловко обхватил его одной рукой в ответ: во второй он всё ещё сжимал арбалет с одним-единственным болтом.       — Как ты забрался так далеко? — Алек взял его за плечи и всмотрелся в лицо. На носу у него кровила ссадина, а щёки и лоб пересекали мелкие царапины. — Ты цел, что-то болит?       — Мы и не далеко. И со мной всё нормально, я просто прокатился по склону до самого берега. Зато я нашёл реку. Пытался идти по ней, чтобы сбить монстра со следа.       Алек только сейчас заметил, что Магнус промочил ноги до середины икр.       — Монстры не ищут нас по следам, Магнус. Но ты молодец, главное, что оторвался.       — Мне кажется, они поймали Гретель, — тихо проговорил Магнус.       Алек решительно взял его за руку.       — Я рад, что ты жив. И мы выберемся. Найдём только укрытие на ночь.       — Где-то у дороги должна быть хижина, — кивнул Магнус. — Сейчас торговцы с севера ездят на лошадях, но раньше невозможно было дойти до анклава пешком в один день. Мы несколько часов стояли на месте, но бежали утром и сейчас, думаю, торговец с нагруженной телегой проходил примерно столько же. Знаешь, где дорога?       Алек кивнул. Глаза у Магнуса загорелись. В делах, где надо было, как он говорил, «работать мозгами», Магнусу не было равных.       Они действительно нашли хижину немного севернее места встречи. Заброшенную и дурно пахнущую, но с целыми стенами и почти не тронутую корявыми. Окно когда-то было заколочено — сейчас осталась только одна поперечная доска. Нижняя половина двери то ли была выломана, то ли сгнила. До темноты Алек успел натаскать крупных камней, и они завалили вход изнутри.       В лесу темнело, и Алек ощущал странную пустоту: со всеми делами было покончено, и оставалось только ждать. Тишина давила на плечи. Алек не отрываясь смотрел на развалившийся скелет в углу. Был ли это несчастный путник или сваленные в кучу доспехи костлявца? Никто уже не узнает этого, как не узнают и о них, если они останутся в этой хижине навсегда. Возможно, они умрут сегодня ночью, и никто даже не запишет это в книге анклава.       — Моя мама не была ведьмой, — вдруг сказал Магнус. — Мой прадедушка был Стражем Цитадели. Это такое место, где нет монстров. Стражи охраняют людей, они воины, лучше всех обученные сражаться. Им нельзя влюбляться и иметь детей. Но мой прадедушка нарушил этот запрет и сбежал с женой, чтобы их не наказали. В книге моего анклава было написано, что его глаза были цвета золота. Я не знаю, что это значит, но люди Востока знали. Поэтому ему пришлось уйти далеко на запад, туда, где никто не знает, кто такие Стражи и почему у него были золотые глаза. Он стал защитником анклава, а его жена писарем. Их дочь, моя бабушка, была вполне обычной, как и моя мама. Поэтому, когда родился я, все уже забыли про его глаза. Все, кроме нашей семьи и книги, которую никто больше не мог читать. Моей матери говорили, что я бесполезный, что я сын монстра, что она проклята и произвела на свет проклятое дитя. Она научила меня читать. Никто не понимал, как это, поэтому решили, что мы колдуны, а в книге — магические знаки.       Алек смотрел на него во все глаза.       — Это из-за этого тощие не напали на тебя? Почуяли, что ты Страж?       — Я не страж, — вздохнул Магнус. — мама говорила, что они быстрые, ловкие и выносливые от рождения, а я скорее наоборот. Я просто унаследовал цвет глаз прадеда, вот и всё. А с тощими — у меня был факел. К тому времени они уже нажрались вдоволь, и огонь их отпугнул.       — А почему ты не пошёл жить в детскую хижину? Клэри рассказала, что тебе не было тринадцати, когда вы приехали.       — В детской всегда много людей и много пыли. А ещё дети вечно норовили ткнуть меня в глаз. Из-за этого у меня случались приступы кашля, и мама забрала меня к себе. Это было нарушение правил, и мама сказала, что заколдует всех, если ей меня не отдадут. Всё детство она меня берегла, и я стал ещё более бесполезным, чем мог бы.       — Это не так, — горячо возразил Алек. — Ты умный, и смелый, и отзывчивый, у тебя отличная память, а ещё ты замечательно шьёшь. Может, ты не умеешь валить деревья и убивать монстров, но ты лучше всех ведёшь хозяйство, разбираешься во всех семенах и растишь овощи, которые ни у кого раньше не приживались. У тебя самый чистый дом и, в конце концов, каждому в нашем анклаве есть чему у тебя поучиться.       Алек пересел поближе и обнял Магнуса за плечи. Магнус не сопротивлялся, только ткнулся носом ему в плечо и пробормотал тихое «спасибо». Ночь тянулась медленнее, чем зима, но Магнус уснул, и Алек не стал его будить. Сам он всё равно ни за что бы не смог поспать.       Под утро снаружи раздалось копошение. Алек подобрался поближе к окну и попытался осторожно выглянуть. Он не знал, за что ему хвататься, за лук или за топор, но не успел достать ни то, ни другое.       С диким визгом в окно влетел скользкий змееподобный монстр и сбил Алека с ног. Тело будто стиснули верёвками, а прямо над головой раздулись трубчатые отростки, торчащие из раскрытой пасти монстра. Один из них изогнулся и коснулся уха Алека, пачкая его густой слюной. Алек заорал, и монстр ответил ему тем же, но его крик вдруг резко оборвался, хватка на плечах, спине и груди ослабла, а тело монстра дёрнулось прочь.       Алек отполз подальше, очумело глядя на повисшего на стене монстра, и наконец перевёл взгляд на белого как мел Магнуса, который сжимал в руках арбалет.       — Ты в порядке? — прошептал он. — Он не ядовитый?       — Вроде нет. — Алек встал и подхватил лук. — Бери топор и вставай справа от окна, так, чтобы тебя было не видно.       Магнус кивнул, уронил арбалет и обеими руками сжал топорище. Сначала было тихо, а потом в маленькое окошко ломанулись сразу трое монстров, выламывая доску, сталкиваясь друг с другом и вереща. У каждого было по четыре длиннющих руки и по четыре глаза.       Алек выпускал одну стрелу за другой и чувствовал себя как на тренировке, стреляющим по мишени, но твари всё лезли и лезли, и казалось, им не было числа. Магнус заехал топором в пасть одному из монстров и повредил одну из трубок. Оттуда полилась зловонная коричневая жидкость, и Алек прикончил раненого с особым омерзением.       Он истратил почти все стрелы и уже начал раздумывать, как бы ему быстро схватить свой топор и метнуться к окну, чтобы не оставлять Магнуса без помощи надолго, но тут вдруг нападение прекратилось так же внезапно, как и началось. Убитому монстру никто не пришёл на смену, и Алек чуть не выпустил стрелу в пустоту. Он всё никак не мог успокоиться и опустить лук, но вокруг стояла тишина.       Магнус сполз вниз по стене, дыша хрипло и с присвистом. В этот момент монстры для Алека перестали существовать. Он в два шага оказался рядом и опустился на колени, обхватывая Магнуса обеими руками и прижимая к себе.       — Дыши, дыши, — бормотал он, понимая, что ему самому не хватает воздуха. — Всё кончилось.       Магнус тесно прижался к нему дрожащим телом.       — Кто это был? — жалобно спросил он. — Я таких раньше не видел.       — Я тоже. Но похожи на мозгососов. Мне рассказывали торговцы, которые едут с севера.       Магнус резко отодвинулся от окна, под которым валялись заляпанные кровью обрубки рук и трубчатых усиков, и его тут же вывернуло рядом с останками стаи.       Алек начал разбирать баррикаду у двери, как только начало светать. Первым делом он обошёл хижину и собрал все стрелы, что смог найти. Они с Магнусом наскоро умылись речной водой и двинулись вниз по дороге, оставляя домик с монстрами позади.       Пару раз Алек сбивал плевальщиков, но больше никого видно не было. Раннее утро играло на руку, а путь по дороге и впрямь оказался короче. Солнце стояло высоко над ними, когда лес начал становиться знакомым. Деревья редели, и вскоре они вышли на опушку, откуда уже виднелась чёрная точка их анклава.       В ногах появилась лёгкость, и Алек готов был лететь домой как на крыльях, но почему-то они с Магнусом не сговариваясь остановились и смотрели друг на друга. Глаза Магнуса искрили солнечными лучами, а его рука несмело поднялась и стёрла со щеки Алека слезу облегчения. Из груди вырвался тихий всхлип, и в следующий момент они оба потянулись друг другу навстречу, но вместо уже ставших родными объятий их губы вдруг встретились в солоноватом поцелуе, а руки отчаянно стиснули ткань чужой одежды.       Алек уткнулся лбом в лоб Магнуса. Заполошное сердце наконец встало на место. Дышалось легко.