Немного о несправедливости

Что нужно делать Лехе Щербакову, чтобы нравиться людям? Кривляться. Нести дичь. Быть конченой тварью. Откровенничать. Располагать к себе, короче говоря. Что нужно делать для этого Нурлану? Существовать, блять. Нурлану можно просто существовать, и всё, его все любят. Это несправедливо. – А вот это вот… То, что волосы у тебя так лежат. Это ты во сколько встаешь? Нурлан поднимает глаза от клочка бумаги. – Что, блять? Он не выспался. По нему видно. Он и так не особо болтлив за кадром, а когда не высыпается, то разговорить его – целый квест. Леха внезапно тушуется. – Ниче. Забудь. И тоже просматривает свой текст. Он чувствует, что Нурлан на него смотрит. Краем глаза видит, как он откидывает волосы со лба. – Эй, Леха, – он наклоняется на стуле, чтобы быть ближе. Щербаков чувствует себя школьником, который впервые втрескался. – В шесть встаю, прикинь? – Ну ты еблан, – сообщает Леха, поправляя свою торчащую во все сторону шевелюру. Ему так стремно, как будто он обосрался. Серьезно. Ему кажется, что он, блять, сидит с полными штанами, и все это видят… Чуют. Сука. Леха – хороший парень, который любит свою семью. Нурлан – лучший парень на свете, который любит свою семью. Ни в одной из вселенных они не смогут быть больше, чем приятелями, да сука, они ведь даже не друзья. Так, коллеги, которые иногда тусуются вместе и вне работы. Компанией. Не то чтобы, блять, вдвоем. Сегодня День ебучего Валентина. Лена заказала для них столик еще две недели назад. Он видел платье, в котором она пойдет на ужин. Он знает, насколько это ИХ праздник, ему всегда нравилось ужинать с ней наедине, а потом ехать домой и заниматься страстным нетрезвым сексом, затыкая ей рот, чтобы дети не услышали ее стоны. Леха обожает это. Но прямо сейчас ему этого мало. – У вас с Дианой есть планы на вечер? – спрашивает Леха, жуя губу. Нурлан складывает листочек с текстом и прячет его в карман брюк. У него свежий материал, сейчас Стасян объявит его, и он побежит на сцену. Леха со своими тупыми вопросами вообще не вовремя, это очевидно. Но Нурлан почему-то не хуесосит его, а долго всматривается в лицо. После чего вскидывает подбородок. – Да не особо. Думали дома кинчик попалить. А что? – Мы с Леной столик заказали, но вдвоем скучно, пиздец. Присоединяйтесь. Нурлан хмыкает. Стас выкрикивает со сцены: «Ваш любимый – Нурлан Сабуров!» – Слушай, а почему нет? – отвечает он, направляясь к выходу. Сцена ждет его. Публика ждет его. Половина зала здесь собралась ради него, и Леха в том числе. – Поговорю с Дианой после выступления. Он уходит, а Леха чувствует, как узел в груди начинает медленно рассасываться. * Комик-гопник и комик-казах, которых знает в лицо вся страна, тискаются в туалете ресторана, пока их жены ужинают в десяти метрах от них, ни о чем не подозревая. Что ж. Потрясающе. Настолько потрясающе, что они нахрен забывают запереть дверь кабинки. Как они к этому пришли? Да хрен его знает. Все начинается с разлитого вина. Нурлан испортил свою белоснежную рубашку, в которой он выглядел, как божество. А дальше – самый классический сюжет из всех возможных, только Леха знает, что он не в сраном фильме, он в своей реальной жизни, и чудес с ним просто-напросто не происходит. В последний раз, когда он влюбился, ему пришлось ждать взаимности много лет, и пусть теперь Лена принадлежит ему целиком и полностью, он до сих пор не уверен, что это не какой-то баг во вселенной. Потому что, а как еще объяснить тот факт, что он тащится, как малолетняя фанатка, по своему коллеге? По МУЖИКУ? По абсолютно нормальному человеку? Когда у него есть такая вот восхитительная Лена, которую он ждал много лет? Нурлан зовет его с собой в туалет (вроде нормальная просьба, да?) – застирать рубашку, а там – пихает Леху в кабинку и вжимает в стенку спиной. Это настолько неожиданно, что у Лехи перед глазами искрит, как будто что-то закоротило в мозгу. – Собираешься весь вечер на меня глазеть? – спрашивает он и внезапно кажется таким чертовски большим. Леха сглатывает ком. Вы хоть раз стояли рядом с Нурланом Сабуровым? Он же, блять, просто огромный! Он ростом с небоскреб, Леха на его фоне всегда ощущает себя каким-то неполноценным карликом. А теперь – особенно, он ведь закрывает собой целый пласт пространства. И он такой красивый. – Ты че, Нурик? – Леха, я не слепой. И не идиот. И не педик. Третье – особенно обидно, потому что Леха тоже не педик вообще-то, ему нравится быть нормальным, любить жену, трахать ее по ночам и целовать по утрам в ванной. Но прямо сейчас он готов скулить, как последняя скотина, потому что Нурлан вжимается в его тело своим. Им нужно остановиться. Это мерзко, грязно, непорядочно, отвратительно! А еще – сладко, пиздец. Леха тянется вверх, как жираф за яблоком, ловит губы Нурлана ртом и застывает так. Нурлан тоже тормозит. Какое-то время они не дышат оба, а потом… Потом Леха чувствует у себя в трусах его ладонь. Ладонь, которая обхватывает его член. Ладонь, которая движется на нем, прямо так, на сухую, быстро и резко. Леха растекается по стенке. Ему бы закрыть глаза, но он хочет на Нурлана смотреть. Он хочет видеть это дикое, адское сияние в его глазах, пока он трахает его пальцами быстро, жестко, так торопливо, словно до конца света осталось меньше минуты и нужно успеть. Они еще раз сталкиваются ртами. На этот раз в ход идут языки, и Леха очень хочет отдрочить Нурлану тоже, но тот не дает ему и шанса. Раз-два-три – рывок, рывок, рывок. Полторы минуты, и Леха кончает ему в кулак, и ему не стыдно. Нет, не стыдно, правда. Единственное, за что хочется извиниться – что не помог отстирать пятно на рубашке. Леха кончает, а Нурлан прижимается лбом к его виску. Ему для этого нужно порядком наклониться, но он делает это, и Лехе кажется, что большей нежности он в своей жизни еще не чувствовал. – Я уж думала, что вы прачечную искать ушли, – смеется Диана, когда они возвращаются. У них с Леной у обеих уже красные щеки - пошел явно не первый по счету бокал. Пятно на рубашке Нурлана чуть побледнело, но отстирать его до конца у них так и не получилось. Были немного заняты… Они занимают свои места – напротив друг друга. Леха чувствует, как носок ботинка Нурлана касается его туфли. – Да, нужно было еще и сделать кое-какие дела, – уточняет Сабуров с улыбкой. – Нурик забыл закрыть кабинку, – выпаливает Леха на одном дыхании. – Его пипирка чуть не стала достоянием общественности. Девушки смеются, а Нурлан бросает на Леху такой взгляд, что становится очевидно – за «пипирку» ему еще придется ответить.