лейтмотив

[ладно я — у меня нет выхода, но ты почему такая нежная?

от первого вдоха до последнего выдоха. сожги всю свою одежду]

      — Знаешь, почему только люди и только дельфины знают, зачем заниматься сексом?       Денису тридцать. У него есть собственное мобильное приложение, траблы с властями и какая-то хуйня в голове. Врачи профессионально называют это «злокачественная раковая опухоль»; Дениса это пугает до детского страха, когда от испуга зажмуриваешь рефлекторно глазки. Дениса это пугает очень, поэтому он называет это лаконично — «хуйня» — избегая страшных и сложных словосочетаний. Денису тридцать, и он не знает, сколько ему ещё.       Доктора дают размытые границы от «в лучшем случае» до «ну, а в худшем», которые Титова не устраивают и лишь больше грузят своей неопределённостью. Странно и страшно, что он может прожить ещё максимум месяц, а может — ещё год.       Денису тридцать, и он, как ответственный тридцатилетний, напоминает себе, что его таблетки с алкоголем не вяжутся, но уже через несколько шотов эти напоминания стираются из головы, будто алкоголь удобно вымывает их, не оставляя следов и разводов. У Дениса приятно-неприятной болью в голове отдаются разноцветные вспышки света и силуэты рядом, у него после четвёртого начинаются проблемы с координацией, но, по правде, не столько от алкоголя, сколько от душной зажатости между кем-то, от полутьмы, в которой он существует несуразно и неумело, не вписываясь в неё.       Денис ватно подплывает к барной стойке и цепляется за её края, чтобы не грохнуться, забирается на высокий стул и складывает ладони на поверхности подсвеченного снизу стекла по-правильному, подобно первокласснику на хромакеечкой фотосессии. Неожиданно он обнаруживает, что среди всего контингента его возраст немного старше среднего.       А если серьёзно? Что ты вообще тут забыл, Титов? В клубе.       Будет смешно, если ему сейчас попадётся какой-нибудь желтушный журналист наподобие Макса Кольцова, с которым они пили несколько месяцев назад. Ему, Титову, тогда почти повезло, потому что Максим уже был в слюни. А так бы точно его напоил и вытащил чего-нибудь сокровенного для своей Моськи-Хуёськи или где он там. Даже, может, про рак бы узнал. Неприятный вообще тип, Титов таких не любит. Титов таких шлёт нахуй со статей, попадающихся на первых полосах. Титов себя за это хвалит, за позицию, мысленно гладит по головке. Титов молодец.       Но сейчас рядом не оказывается, ни Макса Кольцова, ни кого-то на него похожего. По левую сторону от Дениса оказывается только воркующая парочка, в которой она в два раза младше него так точно и с платьем, едва прикрывающим задницу. Справа Титова оказывается кто-то до ужасного интересный, и у Дениса есть минутка разглядеть его, пока молоденький бармен смешивает ему новую жижу. Жидкую смерть. У Дениса вообще, блять, повсюду только смерть одна, сука.       У Дениса минутка, чтобы его разглядеть. Красивый — а Титову сложно угодить — такой широкоплечий, не накаченный, просто стройный и с хорошей физической подготовкой. И его вполне можно было бы принять за какого-нибудь препода экономики в универе или обычного клерка, если бы не рубцовые шрамы, которых даже на минимально открытом теле можно было найти полно. Что стоит только зигзагообразная молния у виска, как продолжение брови. Мелкие рубцы, хаотично разбросанные по лицу, шрам у губы и кривоватый слегка нос — от перелома. Тёмная рубашка поверх светлой футболки, темные джинсы, опущенный взгляд куда-то в стойку, ленивая щетина и неопределённая тоска в глазах.       Денису он нравится. Титов думает, что с ним вполне можно потрахаться.       Выглядит бедновато, но им же не детей вместе крестить, правильно? А тело красивое. Красивое. Денис почему-то сразу вспоминает свои быстрые, одноразовые перепихоны в общаге: когда надо тихо, когда затыкаешь рот девке под собой, когда на соседней кровати кто-то спит, когда надо быть не застуканным и когда экстренно и сильнее всего надо, чтобы никто не залетел. Ещё хуже — когда ты сам тот самый сосед по комнате, который пытается выспаться, но не может из-за ебущейся парочки в метре от себя.       Денис думает, что случайный секс в тридцать, когда у тебя рак и скоро умирать — это немного другое мероприятие, более классный ивент что ли. Как минимум, потому что ты теперь называешь это «секс», а не «перепихон». Терять в принципе нечего, да?       Он поднимается на ноги уже более уверенно, чем садился, делает шаг вперёд и пьяно вздыхает в чужую щетинистую, впаленько-красивую щёку:       — Знаешь, почему только люди и только дельфины знают, зачем заниматься сексом? — спрашивает в норму своего голоса, музыка немного глушит, но достаточная близость между ними всё-таки позволяет незнакомцу его расслышать, и Дениса встречает нахмуренный, но больше непонимающе-растерянный взгляд. — Потому что только люди и только дельфины делают это ради удовольствия.       В ответ на фразу — ничего, в ответ на Дениса — изучающий взгляд и искры заинтересованности в глазах напротив. Титов слишком нагло выдыхает алкогольно-влажный запах в чужие губы, а затем слабо улыбается.       — Покурим? — спрашивает, отстраняясь. Он зачем-то улыбается, думает, что выходит обольстительно, но в отражении чужих зрачков или, может, у себя в подсознании видит, что выходит обречённо. За Денисом идут, он чувствует.       Денис поддевает зубами Мальборо из пачки, кутается поглубже в куртку от осеннего ветра и всё ещё чувствует на себе заинтересованный взгляд справа; он вынимает из пачки вторую и уверенно суёт её между чужих приоткрытых губ.       — Спасибо, — звучит хрипловато и действительно благодарно, тихо, но резко, и Денис от этого голоса сразу тащится.       — Вау, оно говорит, — с ядовитой иронией лепечет Титов, речь искажает сигарета, зажатая зубами, он вновь поддаётся вперёд, тычется кончиком в чужую сигарету и подкуривает сразу обе из своей зажигалки. С насмешкой. По-лисьи. Едва ли держится от глупого подката «такой красивый и один?», что в переводе на его «такой красивый и без айтишника со злокачественной опухолью?», думает об этом, давит улыбку в новой затяжке. — Я Денис.       — Игорь, — Денис вслушивается и смотрит непрерывно, и теперь у них выходят какие-то совсем глупые гляделки.       — Игорь, — повторяет, смакует. На вкус приятно, со сложной, но мягкой «р» на конце и слабым толчком о нёбо. — Потрахаемся?       Наблюдает, как забавно гнется линия чужих бровей, летят к переносице по-детски непонимающе и глядят на Дениса с осторожностью, в которой вопрос «не обманываешь?» звучит почти чётко и читается ясно, хоть так, хоть на Брайле. Игорь инстинктивно переспрашивает почти неслышно — «что?» — и Денис даже не против повторить.       — Я спрашиваю, — уголок летит вверх почти дружелюбно, Игорь смотрит неверяще. — Хочешь потрахаться?       Секунда, сложное лицо, кивок. Слабый, но решительный, и Титов заказывает такси, обратным адресом диктуя адрес своего дома, Игорь всё это время смотрит, кажется, с ещё более изумительным интересом, как маленький ребёнок действительно.       — В новинку такое? — спрашивает Титов, учтиво открывая перед Громом дверь в машину, пускает и только потом садится следом. На переднее не хочется, хочется рядом с Игорем.       — Типа того, — отвечает коротко, будто бы стесняясь того, что у него такое в первый раз — чтобы подцепить кого-то в клубе и поехать с совершенно незнакомым человеком к нему домой. Трахаться — как сказал Денис дважды. Титов прослеживает реакцию и умалчивает то, что у него в подобных на-один-раз делах тоже опыта чуть больше нуля, пусть Игорь думает, что он весь такой распиздатый.       Когда тебе тридцать, и ты достаточно известен в медиапространстве, то тащить к себе первого встречного — не комильфо, правда, такая себе идея, читай моветон. Даже если он очень сексуальный. Даже если он вкусно засовывает язык в твой рот. В сегодняшний вечер Денис на эти правила плюет.       Игорь стоит в его спальне, слегка растерянно оглядываясь.       — Что ты там делал? — спрашивает Титов где-то сзади, и по пустующим стенкам в тишине бьёт тихое эхо. Немного жутковато. Игорь жмёт плечами, не поворачивается, отвечает не сразу и нехотя.       — Как и ты, наверное, — хриплость голоса в полупустой и обречённо-одинокой Денисовой комнате тоже вибрациями отскакивает от стен, у Титова спина идёт мурашками от голоса Грома, его пробирает конкретно, до костей. — Пытался забыться во всей этой толпе. И всё такое.       — А ты хочешь от чего-то забыться? — спрашивает насмешливо, так, будто заранее зная, что ни одна причина «забываться» от Игоря не будет стоять рядом с тем, почему это делает Титов. Слишком много пафоса, думает, в этом всём. Надо быстрее к делу.       — А ты в душу лезть собрался или всё-таки переспать хочешь? — Денис думает, что слово «трахаться» или, в конце концов, словосочетание «заниматься сексом» Игоря смущают. Гром похож на такого человека. Который сначала от подобного смутится и потупит взгляд, а потом загонит по гланды. Который, когда речь зайдёт о размерах члена, лишь молчаливо отведёт взгляд, ни с кем не споря.       — Переспать хочу, — проговаривает Денис и делает шаг ближе.       И ещё. И ещё один. Пока не оказывается полностью вжатым к Грому сзади. Он мягко прижимается губами к верхнему, видимо-выпирающему позвонку под шеей над воротом футболки, для этого приходится привстать на носочки, целует мягко, трётся носом о загривок Игоря, тычется в волосы, вдыхая какой-то совершенно никакой запах шампуня. Ничего обычного или примечательного — ни фруктового, ни резко-мускатного, просто и посредственно. Руками ползёт вперёд, обвивает Грома по талии, ныряет ладонями под футболку и слышит, как Игорь легко дёргается от прохлады рук.       — Ты мне нравишься, Игорь, — говорит тихо на ухо, оставляя лёгкий поцелуй на кромке.       Говорит мнимое «ты мне нравишься» вместо «мне нравится твоё тело» или вместо «мне нравится, как ты выглядишь», которые здесь подошли бы лучше, но звучали бы циничнее. Денис думает, что плевать, думает, что этой ночью Игорь вполне может ему нравиться. И вообще, да, Гром выглядит, как тот, кто Дениса бы заинтересовал, привлёк, возможно, даже влюбил — не будь у Титова так мало времени и панического нежелания сейчас к кому-то цепляться.       Денис проводит холодными ладонями по горячему торсу и прикусывает шею Игоря сзади. Лапает, прикасается без зазрения совести, очерчивает торс, пресс и касается сосков выше — уже твёрдых и вряд ли от холода. Спустя ещё пару мгновений таких издевательских поддразниваний, Гром поворачивается к Титову, подхватывает его под бёдра, удобно устраивая широкие ладони на тощей заднице, и на весу доносит до кровати, не осторожничает, роняет глухо на застеленный матрас.       Нависает над ним, и Денис будто бы только сейчас ощущает, насколько Игорь большой, насколько он больше его самого. Гром целует напористо и грубовато немного, они нелепо и больно стукаются зубами, Денис его за это кусает за нижнюю губу, а Игорь шипит и проталкивает язык в чужой податливый рот. Денис, если честно, думал, что заканчивающийся воздух в поцелуе — это какие-то обманки. Сейчас, ощущая, с какой требовательностью целует зачеркнуто вылизывает его Игорь, он понимает, что воздух вполне может закончиться.       — Подожди-подожди-подожди, — пищит снизу Титов, оторвавшись от чужих губ. У самого теперь всё красное и смазанное по контуру, распухшее, у Игоря всё чуть приличнее. — Я в душ. Мне надо. Я быстро.       Игорь, кажется, рычит. Денис из-под него выскальзывает и быстро скрывается из поля видимости. Ему, наверное, немного боязно.       В душе — для приличия постоять под водой две минуты, остальные пять — пытаться растянуть себя на три пальца, чтобы не тратить на это время в дальнейшем. Получается сложновато. Задерживается, вместо того, чтобы вернуться через семь минут, возвращается через пятнадцать, предварительно засунув в карман бархатного белого халата тюбик с анальной смазкой и презервативы.       — Ты открыл коньяк, — не вопрос, а констатация факта. Денис смотрит то ли в замешательстве, то ли раздражённо. На прикроватной тумбе бокал с тёмным, на кровати Игорь — с бокалом такого же.       — Открыл, — спокойный ответ и полное игнорирование этого Титовского раздражения. Гром смотрит блестящими глазами. Налакался уже. — Иди сюда.

[ чтобы не быть такими одинокими, ты до утра пробудешь со мной

есенин кровью писал последние строки, а я напишу

слюной ]

      Он приподнимается, сменяет лежачее положение, садится на край кровати и подносит к губам Дениса свой бокал. Теперь Титов чувствует себя ребёнком. Послушно допивает несколько последних глотков, Игорь тянется и отставляет бокал на тумбу. Возвращается к Денису.       Титов сейчас осторожно стоит между его ног, полы халата едва весомо прикасаются к ткани тёмных джинсов. Денис чувствует себя куколкой, миниатюрненькой девочкой, которую сейчас покрутят, рассмотрят со всех сторон, а затем усадят к себе на колени и попросят себе надрачивать. Денис чувствует себя той самой девчонкой из клуба в коротком платье за баром. И самое омерзительно-прекрасное — ему пиздец нравится.       Игорь касается небрежного узла на халате, тянет за завязки, и пояс слабеет. Денис под халатом обнажённый абсолютно. Игорь сначала ведёт осторожно по ключицам к плечам, поддевая пальцами мягкую ткань, затем ниже, оголяет Дениса по пояс и как бы невзначай задевает пальцем сосок, когда ведёт ладонью по грудной клетке. Титов прикусывает губу, позволяет прикасаться и разрешает себе побыть в чужих руках всё той же марионеткой, куколкой. Денис чувствует немного нечестности, когда Игорь окончательно стягивает с него халат, оставляет его абсолютно голым в комнатной прохладе, а сам остаётся одетым.       У Грома во взгляде, во всех его движениях лейтмотивом — изучение его, Дениса, тела. Такое осторожно-нежное, но при этом очень Денисом интересующееся и его желающее. Игорь ведёт осторожно с худых плеч вниз, вновь прикасается к соскам, но уже не случайно, даже задерживается на них немного, очерчивает большим пальцем пупок и повторяет тазобедренные изгибы, касаясь выступающих по-девичьи красивых косточек, ведёт по внутренней стороне бедра и заканчивает где-то на коленях, весь этот путь проделывая в полминуты. Затем скользит рукой на поясницу и притягивает к себе ближе, у Игоря лицо чуть ниже солнечного сплетения Титова, и Гром прижимается губами к ещё теплому, но уже остывающему после душа телу и почти сразу толкается языком меж них, проходится им по коже.       Денис запускает руку в короткие волосы и прижимает к себе чуть ближе, глаза закатываются рефлекторно, по коже идут приятные мурашки, он одним движением укладывает Игоря — тот поддаётся послушно — на кровать и надвисает сверху, вздыхает неожиданно-шумно, когда Гром ловит губами твёрдый — холод? возбуждение? всё вместе? — сосок и проходится по нему языком.       — Давай… — сбито и хрипловато выходит из Дениса, изначально даже почти неслышно, поэтому он повторяет. — Давай тебя тоже разденем?       Кивок, Игорь стягивает с себя рубашку, Денис — с него футболку, немного тормозит. У Игоря действительно невероятное тело. Поджарое, подтянутое и очень красивое, такое, что Титову хочется это всё вылизать до невозможного, пройтись языком и губами. Взгляд цепляется за различного вида шрамы — поглубже, побелее, розовые, старые и недавние; Денис задумывается над этим всего на пару секунд, а затем ощущает чужую ладонь на собственной ягодице, по собственнически её сжимающую, и попадает.       Он припадает губами к телу, ведёт торопливую слюнявую дорожку вниз по торсу и когда доходит до молнии на ширинке джинсов, когда торопно целует кожу над резинкой белья, то ощущает даже через сдавливающую ткань чужое возбуждение.       Игорь его хочет. У Игоря на него встал.       Когда расстёгивает ширинку, то пальцы слегка подрагивают, а во рту выделяется слюна. Какое-то проклятье. Через светлое бельё член видно ещё отчетливей и лучше, Денис оценивает размеры, Денис охуевает. В целом, по тому, как Игорь выглядит, можно было предположить, что у него большой, но убеждаться в этом, сжимая член через бельё тоненькими, непослушными пальцами было гораздо приятнее. Денис думает, что его быстрой растяжки на три пальца не будет достаточно, чтобы Игоря полноценно принять.       Он облизывается и с блеском смотрит на Грома снизу вверх, Игорь в ответ так же, ждёт, позволяет Денису решить, что дальше.       — Он в меня влезет вообще? — насмешливо зачем-то спрашивает Денис и звучит снизу слегка приглушённо, улыбается нервно, ловит ответную улыбку от Игоря и немного расслабляется.       — Должен, — у Грома от возбуждения и всего этого дикого симбиоза голос ещё более хриплый, низкий, и Денису стыдно на секунду, что он от него чуть ли не течёт. — По крайней мере, никто не жаловался.       Денис выгибает бровь, вновь улыбается. Будто бы разряжающе. Уже хочется попробовать, уже хочется перейти хоть к чему-то, потому что снизу дико пульсирует.       Он стягивает с Игоря бельё, и они становятся на равных — оба совершенно голые. Гром тянет Дениса на себя, цепляется за губы, целует сбито, очень мокро и со звуком, Титов быстро и умело седлает чужие бёдра и ощутимо трётся об Игоря, поддаваясь ритмичными движениями бёдер вперёд. Член мажет смазку по впалому животу, Игорь прикасается к Денису хаотично, но где прикасается — сжимает, где сжимает — до синяков. У Титова, кажется, трещат рёбра под его руками. Ему нра-вит-ся. Игорь прикусывает губу, не рассчитав, Денис легонько вскрикивает, и рот заплывает алым железом.       — Блять, — ругается Гром, рефлекторно потянувшись к чужому лицу, но Денис отстраняется. — Извини.       — Нормально.       «Нормально» говорит Денис и позволяет красным каплям через приоткрытый рот упасть на Игоря, пятная светлую кожу. Ёбаный перформанс. Гром прослеживает заворожено; Титов размазывает несколько капель по коже, улыбается, и белые зубы заплывают красным. Игорь грубо тянет его на себя за подбородок, Игорь целует его снова, и пробует вкус его крови без брезгливости. Титов терпит жгущую боль в губе и проталкивает вместе с языком в Грома ещё больше собственной плазмы.       Денис шепчет в чужие губы «секунду», капается в карманах халата, глупо запутываясь в белых лоскутах, вынимает прихваченные из ванной презервативы и смазку.       — Только аккуратней, окей? — спрашивает Титов будто бы между делом, пока Гром раскатывает латекс по члену, Игорь немногословно кивает, сбито дышит. — Мне тоже нравится пожёстче, но за свою жопу всё равно страшно. Поэтому… аккуратнее.       Игорь усмехается почти нежно — в нём это всё странно контрастирует. Вот он осторожно поглаживает Титова между ног, вот рвёт ему губу в кровь, вот миленько улыбается, размазывая смазку по члену. Что, блять, за человек вообще.       — Тише, принцесса, я осторожно, — говорит низко, Денису от этого хочется то ли кончить, то ли недовольно зашипеть, от этого приторного и вообще не по возрасту сказанного «принцесса», но Гром уже требовательно поворачивает его к себе спиной. — Разведи ножки.       Титову кажется, что он на такую мерзость и порнушную разговорчивость должен плеваться ядом, но вместо этого он принимает коленно-локтевую и покорно раздвигает ноги, чувствуя себя сейчас ещё более незащищённым. И, кажется, те несколько секунд, пока Гром пристраивается сзади и шуршит простынями, Денис слышит уханье своего собственного сердца под горлом.       Первый хорошо смазанный палец Игоря плавно и мягко скользит в уже влажного Дениса, двигается внутри, и Титов поддаётся назад, насаживаясь самостоятельно, будто бы дав зелёный свет, показывает, что всё в порядке, и он готов дальше. На втором — слегка подвывает и прикусывает нижнюю губу, у Игоря пальцы всё-таки пошире будут, чем у него самого — тонкие и по-женски изящные — поэтому разница чувствуется. Сначала, Денис чувствует, Гром замирает осторожно, прислушиваясь к нему, Титов кивает, и тот продолжает двигаться, плавно входить и выходить, Денис осторожно поскуливает и немного даже на Игоре сжимается.       Через полминуты Титов чувствует широкую ладонь на собственном члене, и слегка сдавливающие его между указательным и средним пальцы. Первые пару движений — на пробу, чтобы поудобнее устроиться и понять, как лучше. Большой палец слегка надавливает на головку, и организм реагирует на это ещё большей влагой, Титов слышит, как Гром шумно вздыхает сзади.       — Ты так течёшь, — тихо говорит на выдохе, едва разборчиво, но Денис понимает. Денис кивает и, кажется, такой откровенной констатации факта даже смущается. Ему много кто об этом говорил. У него с юности повышенная предэякуляция, и ни один партнёр не считал нужным об этом смолчать. От Игоря это звучит приятно. От Игоря это звучит сексуально.       Титов легонько толкается в чужой кулак; Игорь прикусывает его за плечо больновастенько, наверное, до следов. Понял-принял. Потом зацеловывает — ведёт от одного плеча к другому, лижет опять, кусает немного для контраста, прикасается к лопаткам, скользит по позвонкам. Добавляет третий.       — С-су-ка, — Денис выстанывает по неприличному высоко и звонко, и Игорь поощрительно целует его в загривок, учтиво даёт привыкнуть и спрашивает всё ли нормально. Денис кивает.       Через минуту пальцы выходят из Титова с отвратительнейшим и пошлым, хлюпающим звуком. Рука Грома всё ещё на его члене, водит, иногда останавливается, сжимает и надавливает, мажет смазкой, которой у Дениса с избытком, заставляет его тихонько скулить в собственное предплечье.       Игорь пьёт сам и так же, как до этого, подносит бокал к губам Титова, вливая в него. Денис пьёт, кивает благодарно и ждёт-ждёт-ждёт.       Сжимается, когда Гром подставляет головку к горячему, пульсирующему входу и убирает руку с его члена.       — Ну же, расслабься, — успокаивающе шепчет Гром, носом тычаясь в чужой затылок. Вдыхает Дениса шумно и жадно. Целует в шею. — Расслабься.       Денис расслабляется, кивает. Игорь входит под протяжный, непроизвольный стон и скулёж, но головка проскальзывает легко, и Гром стопается ненадолго, убеждается, что всё в порядке, и толкается глубже, на треть. Титов комкает в кулаках простынь, но притихает, пока всё нормально, пока всё, блять, просто охуенно. Приятно. Внутри горячо. Внутри твёрдое и тёплое. Игорь опускает ладони чуть повыше бедёр Дениса, пальцами нащупывая косточки, впиваясь в кожу короткими ногтями, оставляя следы-полумесяцы.       Входит полностью и жутко давит на Дениса изнутри, Титов сипло стонет и хочет отстраниться, но чужие руки ещё болезненнее сжимают бёдра, и Титов лишь неприятно шипит.       — Блять, Игорь, — Денис звучит как-то то ли умоляюще, то ли злобно, но Гром осторожно отстраняется, выходит почти на половину и снова прикасается губами к затылку, к уже высохшим и хаотично взбившимся волосам. Шепчет тихое «извини» и начинает равномерно толкаться.       Денис ритмично и уже выдрочено стонет на каждом полном толчке, вскрикивает на слишком резких, кусает губы, трясётся, чувствует, как тяжелеют колени. Когда кажется, что всё относительно равномерно, Игорь наклоняется ближе, вжимается в него, наваливается сзади и хрипит около уха.       — Давай на спину, — не грубо, но требовательно, а потом добавляет, как пояснение. — Хочу видеть твоё лицо.       Выходит слишком резко, так, что Денис следующим движением рефлекторно поддаётся назад, пытаясь найти и насадиться на член, но чужие руки уже мягко переворачивают его на спину и подкладывают — «вау, как заботливо» — под поясницу подушку. Титов поднимает замыленный взгляд на Грома. Денис понимает, почему тот захотел его видеть.       Потому что это в а у.       Денис Игорем откровенно наслаждается, пялится на него через пелену, пока тот подхватывает его под коленки, притягивает к себе ближе и пристраивается снизу. Такой сосредоточенный, взмокший и разгоряченный — просто, блять, искусство, грёбаный Аполлон или некто, сошедший с картиночек Боттичелли, такой невероятный-красивый-сексуальный-пиздатый, что у Дениса на него едва слюни не текут.       Денису даже лестно, что э т о сейчас его трахает, дышит ему на ухо, кусает и целует. Такой он, блять, Гром.       Титов пропускает момент, когда чужая ладонь правой руки ложится на его тонкую, вытянутую и взмокшую шею и сдавливает. Немного.       — Не против? — сразу вопрошает Игорь, когда ловит и перехватывает чужой взгляд, и Денис мотает головой. Он не против.       Гром входит уже без промедлений, голову запрокидывает и тяжело вздыхает, шумно, что-то на грани с полустоном, и большим пальцем ведёт осторожно по нижней губе Дениса, та болезненно начинает щипать от то ли лубриканта, то ли естественной смазки, которой перепачкана рука Грома. Комната заполняется слышимым хлюпаньем, влажным, пошло-звучащим, разбавленным этими слышимыми вздохами Игоря и несдержанно сорванными с Денисовых губ стонами.       Быстрее. Жёстче. В Денисе становится всё проще двигаться — просторнее, менее узко, но всё так же жарко, Гром это чувствует, и даже когда Титов специально сжимает стеночками Игоря, член входит всё равно очень хорошо и звучно. Гром постанывает — хрипло. Денису от этого сносит крышу. Он скулит и просит сильнее-сильнее-сильнее, в сущности — больнее-больнее-больнее. Чувствует себя немного живым.       Игорь слушает и слышит — Игорь рычит и вдалбливается, потому что Денис просит, вместе с этим — сжимает пальцы на бледной тоненькой, хрупкой шее Титова неожиданно сильно. У Дениса перед глазами сначала мельтешат привычные звёзды, фиолетовые круги, затем — тёмные и болью отдающиеся в висках. Слышит приглушённо, как собственные высокие вскрики превращаются в хрип и хватается за руку Грома обеими своими ладонями и царапает. Возвращает.       Игорь увлекается. Когда Игорь увлекается, Денис сигналит красным, после этого Гром либо целует в шею, либо, как сейчас, оглаживает ладонью щеку. Что-то шепчет, Денис не слышит, но хватки на шее уже нет, и уже лучше. Шепчет что-то нежное. Может, извиняется. Титов кивает будто бы понимающе.       Ловит себя на мысли, что ему нравится. Когда Игорь увлекается и позволяет жестить — Денису впирает. Поэтому просит почти незамедлительно всё ещё сбившимся-хриплым.       — Ударь меня, — выдыхает, и Игорь хмурится, даже на полсекунды прекращая движения. Денис комкает простыни. Денис жмурится и хочет почувствовать опять. Повторяет. — Можешь меня ударить?       — Бля, типа, — загнанно дыша, уточняет Игорь, глядя на Титова из-под припущенных ресниц. — Шлёпнуть? Или?       — Нет. По лицу, ладонью. Не сильно, — говорит отрывисто из-за равномерных толчков. Внутри уже больновато, но чувствовать Игоря все ещё пиздецки приятно. Собственный член болезненно пульсирует и мажет обильной смазкой предэякулята по животу. Титов перехватывает чужую руку, левую, и прижимает к собственному стояку, поддаётся, вскидывает бёдрами и почти хнычет. Уже хочется кончить. — Пожалуйста, Игорь, — вздыхает, чувствуя, как глаза перекрывает влажная пелена. — Хотя. Можешь даже сильно.       Кивок.       Игорь ритмично толкается в Дениса и в такт движениям бёдер, чтобы проще, начинает водить рукой по чужому члену, и Титов сейчас настолько чувствительный, что от обычных прикосновений его выгибает на подушки, и с губ слетает несколько сбитых стонов, снизу чувствуется облегчение, и он снова толкается в чужую руку. Знает, что Игорь его услышал. Закрывает глаза, чтобы не быть готовым к удару, но ждёт, концентрируется. Неплохая игра для нервов. Можно легко сойти с ума.       Пощёчина. Звонко. Отдаёт звоном в голове, потому что слегка задевает ухо, но все ещё недостаточно. Но Титов дёргается, сначала вскрикивает, шипит и чувствует, как солёное начинает лить по щекам. Стискивает зубы и цедит уверенней, хоть и дрожащим голосом.       — Давай сильнее.       Игорь водит рукой быстро, втрахивает Дениса в матрас и выбивает из него толчками стоны, давит на чувствительное местечко под головкой большим пальцем и снова бьёт. Сильнее, но уже ниже, чтобы не задеть ухо. Задевает губу, и красное снова выступает. Кровь. Денис вскрикивает, повторно дёргается так, будто его прошибло током. И кончает.       Его выгибает на подушке, он захлёбывается стонами и слезами, мажет языком по кровавым губам и кончает себе на живот, всхлипывая. Гром проводит ещё пару раз уже после того, как Дениса прекращает колотить, прикасается к чувствительной головке до болезненного, накрывает её ладонью, и слышит тихие, булькующие просьбы-мольбы прекратить.       — Игорь… Пожалуйста, хватит, Игорь, блять, хватит, — может, если были бы силы, Денис раздражился и повысил голос, сконфузился, оттолкнул. Сил нет.       Титов в ничто. Поэтому опускается до хрипящей мольбы. И Игорь прекращает.       Дениса жжёт болью везде, где только можно, губы кровяные, по подбородку слабо течёт густым, снизу тоже отдаётся болью, щека горит и голова, ебаная голова тоже раскалывается. Он не без удивления думает о том, что Гром все ещё в нём и все ещё не кончил — продолжает натягивать его, придерживая за бёдра, но Титов чувствует, как у Игоря пульсирует член внутри него, и понимает, что ещё немного, и Гром тоже дойдёт до разрядки. Денис чувствует долбёжку в своё тело. Денис чувствует себя живым трупом, и позволяет пользовать себя, как силиконовую секс-игрушку. Как куклу. Игорю можно, Игорь заслужил. Игорь молодец.       Чувствует прикосновение к животу, ленно открывает глаза и сразу же ощущает пальцы Грома во рту, те забираются небрежно и глубоко и царапают нёбо. Больно. Во рту ощущается солёно-горьковатый вкус собственной спермы, Игорь повторяет — собирает пальцами белёсые капли со впалого живота и груди и толкает их Денису в рот. Титов мычит, слизывает послушно, языком проводит по чужим пальцам, издаёт гортанный стон, который ощутимо идёт по ним вибрацией, когда Игорь входит полностью и остаётся внутри. Кончает.       Наклоняется к Денису, нависает, носом утыкается в его шею и шумно кончает внутрь, в презерватив, но Титов чувствует, как пульсирует член внутри и чувствует, как дрожат чужие ноги, как бешено у Игоря колотит в грудине сердце. Гром вытаскивает и валится на кровать рядом. Денис почему-то закрывает глаза, жмурится, запрещает слезам опять течь. Чувствует себя странно. Хорошо и наоборот.       Грязно.       Игорь на ощупь находит его пальцы и осторожно сжимает мизинцем его мизинец. Типа как в детстве. Мир.       — Всё хорошо? — подаёт голос первым Гром. Денис кивает, потому что всё действительно хорошо. — Извини меня, если что…       — Нет, ты чего, — усмехаясь, спрашивает Титов слишком тихо и хриплым. Сбитым. Прокашливается, от чего горло начинает болеть ощутимее, он не видит, но точно знает, что завтра утром найдёт себя напротив зеркала с огромными, темно-синими синяками на шее от чужой руки. Плевать, думает. Сейчас плевать. — Всё было заебись. Мне понравилось.       Гром кивает, но Денис этого не видит.       — Мне вызвать такси себе, да? — спрашивает Игорь как бы с надеждой на обратное, на что Денис усмехается-улыбается почти нежно, как для ребёнка. Игорь его забавит и определённо ему нравится.       — Да, вызвать, — мягко говорит Титов и рушит их маленький коннект пальцами. — Нам не по пути, но спасибо за ночь.       Игорь поднимается, шелестя простынями. Денис честно чувствует себя лучше. Хоть и грязно.

[ ты не знаешь, почему я делаю это, а я, кажется, знаю ]