* * *
Вскоре он узнает, что Окленд — это огромный, разросшийся город, который — с географической точки зрения — имеет очень мало смысла. Он состоит из пригородов, слившихся друг с другом, создавших чудовище. В нем практически невозможно ориентироваться, особенно на общественном транспорте. Но он с относительной легкостью находит свой отель и падает лицом вниз прямо на мягкую пружинистую кровать. Напряжение в спине и плечах ослабевает, и Люциус начинает безудержно хохотать в накрахмаленные простыни. Он свободен. Свободен от посторонних глаз и всеобщего неодобрения. Свободен от своего прошлого. Свободен даже от вмятины на безымянном пальце, где раньше было обручальное кольцо. Впервые за два года он не чувствует его отсутствия.* * *
Сначала он исследует север. Он направляется на самый верх Северного острова, чередуя аппарирование и обыкновенную ходьбу. Он спит в скромной палатке, в которой есть только один туалет и нет павлинов, и готовит еду из консервных банок на простой походной плите. Его кожа темнеет от солнца, а волосы, наоборот, светлеют. Достигнув Пайхии, он думает, что, возможно, ему стоит отправить открытку Драко. Он этого не делает. Вместо этого Люциус поселяется в небольшом хостеле, складывает свои скудные пожитки в ящик под кроватью, который закрывает на замок вместо чар, и отправляется на маггловскую экскурсию по наблюдению за дельфинами. Дельфинов нет. Он прислоняется к борту лодки, курсирующей по заливу, и следит за проплывающей мимо стаей касаток. — Они распугали всех дельфинов, — объясняет капитан через металлическое подобие чар Соноруса. — Но касаток можно увидеть намного реже.* * *
Он снова отправляется на юг. Из Пайхии он попадает прямо в Окленд и на мгновение жалеет об этом. Это похоже на обман. Он бронирует номер в неприлично дорогом отеле — этот намного дороже, чем первый, в котором он останавливался, — и не обращает внимания на кривящую нос портье, когда она рассматривает его внешний вид. Одежда Люциуса вся в пятнах, а подбородок покрыт щетиной — в таком виде его не узнает ни единая душа из Англии. Для него это так ново. Но это не значит, что он перестал быть Люциусом Малфоем. Когда он выходит из отеля два часа спустя, то выглядит совсем иначе: на нем маггловский костюм, лицо чистое и выбритое, а волосы собраны в низкий аккуратный хвост. Он почти такой же, каким был раньше. Он ужинает в одиночестве в ресторане на вершине Скай-тауэр. С этой вращающейся секции открывается панорамный вид на поразительный город и гавань, заполненную яхтами. Он потягивает местный Совиньон блан, пробует омара и, не обращая внимания на нарушение этикета, планирует на карте следующий этап путешествия. Он с нетерпением ждет, когда сможет увидеть все интересные места Новой Зеландии.* * *
Возможно, он слишком хорошо осознает свой возраст, стоя следующим утром на автобусной остановке в окружении магглов того же возраста, что и его сын, и их рюкзаков. Его собственный рюкзак выглядит крошечным по сравнению с чудовищами, которые несут эти подростки. Впрочем, у них нет привилегии бесконечных расширяющих чар. Когда подъезжает автобус — поистине ужасного зеленого оттенка — Люциус отдает свой билет водителю — Мерлин его храни, водитель тоже младше него! — и бросает рюкзак на верхнюю полку. Он поворачивается лицом к окну, смотрит, как садятся его новые попутчики, и задается вопросом, не совершил ли он только что ужасную ошибку. Он прикасается к потускневшему черепу Темной метки на руке и морщится. Даже если и так, это будет далеко не самый худший поступок в жизни.* * *
Ему удается оставаться равнодушным до Вайтомо. Но после такого уже не получится притвориться перед другими людьми, что он не самый обычный человек, что он не один из них. Не тогда, когда эти люди видели его в мокрых плавках, бросающегося спиной вперед с причала с надетым на задницу кольцом из надутой резины. Это унижение — достойная плата за вид созвездий светящихся червей, висящих над его головой, когда он — часть цепочки плывущих магглов — дрейфует через пещеры по подземной реке. Это намного волшебнее, чем все, что он когда-либо мог сделать взмахом палочки. После этого они с магглами общаются. За горячим супом и кофе, а также за свежими булочками с маслом. Они называют его Люцем и говорят что-то про металл, смотря на его Темную метку. И хотя всего два года назад он убил бы их за наглость, сейчас он просто улыбается им.* * *
В Роторуа воняет серой, но на выставке культуры маори он узнает, что еда, приготовленная под землей, удивительно вкусная. А еще он впервые за долгое время пробует свежие овощи. Таупо великолепно. Впечатление усиливается тем, что один из мальчиков-магглов — парень по имени Дэниел, который странно напоминает Люциусу Драко, хотя у них с ним мало общего — уговаривает его прыгнуть с парашютом. Дэниел, как он узнал, любит летать, но не хочет идти один, а к этому моменту Люциус — практически единственный из всей группы, у кого нет какого-то отвратительного маггловского вируса. Поднимаясь в небо на крошечном самолетике, он думает, что попросту не проживет достаточно долго, чтобы успеть пожалеть об этом. Он вполне неплохо летает — не сравнить, конечно, со способностями Драко, но в свое время он был неплохим охотником, — но здесь совсем другое. Это его жизнь, зависящая от маггловской технологии из-за прихоти мальчика, которого он едва знает. Дэниел родом из Сассекса, он младший из трех детей и скучает по маме и папе. У него есть гнусавость, от которой он пытался избавиться, но не смог. Он любит самолеты. На этом все. В тот момент, когда Люциус наконец-то вываливается из самолета, его ослепляет паника. И если бы не маггл, пристегнутый к его спине — один из сумасшедших, который занимается этим профессионально, — то он мог бы сделать глупость и попытаться аппарировать ближе к земле. Но он этого не делает. В награду он получает расстилающийся под ним мир, чуть искривленный из-за такой высоты. И Люциус скользит вниз по воздуху к озеру. «Мир, — пишет он позже на открытке, — выглядел как картина маслом». Он ее не посылает.* * *
Он пьет в Веллингтоне. Все пьют в Веллингтоне. Наблюдение за тем, как его молодые попутчики напиваются в стельку, через некоторое время теряет свою привлекательность. Люциус никогда не любил надираться в хлам и просыпаться на следующий день с незнакомым человеком и, кто знает, чем-нибудь еще, да и он уже не так молод, как раньше. Ему действительно нужно поспать, прежде чем утром сесть на паром до Южного острова, поэтому после третьего бокала вина он встает и уходит. Теплый ночной воздух нежно ласкает кожу. В ушах звенит от «музыки» в баре, а кровь поет в жилах. Он смотрит на звезды, едва различимые между зданиями и световым шумом, и думает, что, возможно, действительно счастлив. Это странная мысль. Все рушится, когда он сворачивает на улицу, где находится его хостел, и сталкивается с последним человеком на земле, которого он когда-либо хотел увидеть вновь. Гарри Поттер. Он узнает его в одно мгновение. Он слышит голос Поттера даже сквозь набежавший ворох сумбурных мыслей. Голос, который нехотя защищал его в суде — это дело рук Нарциссы, он не сомневается. Его подозрения подтверждаются, когда, выпрямившись и больше не рискуя упасть на задницу, он видит кончик знаменитого шрама, выглядывающий из-под лохматой чёлки Поттера. Волосы у него стали длиннее, а кожа больше не выглядит так, словно его всю жизнь держали в шкафу. И очки другие. Но это совершенно точно Гарри Поттер. Гарри Поттер. На улице Веллингтона. Он все еще опирается на руку Люциуса и смотрит с искренним недоумением. — Мистер Малфой! Что… что вы здесь делаете? Люциус смотрит на него. Просто смотрит. И чувствует… Мерлин, как же давно он не чувствовал магию другого волшебника. А магия Поттера здесь, под кожей. — Полагаю, то же самое, что и вы, — отвечает Люциус. — Убегаю. Живу. Выражение лица Поттера меняется. Складка между бровей разглаживается, а губы дергаются в улыбке. — А-а. Он понимает.* * *
На следующий день он оказывается в автобусе Люциуса и озадаченно наблюдает, с каким теплом остальные пассажиры приветствуют «Люца». Он опускается на соседнее кресло и прижимается к нему теплым бедром. Он сверкает яркой улыбкой, до безумия напоминая Люциусу Блэка. Они вместе на пароме, а потом и в походе в самый центр Новой Зеландии, недалеко от Нельсона. — Приятно видеть дружелюбное лицо, — говорит Поттер, когда Люциус в конце концов срывается и вступает с ним в перепалку. — Вы ведь теперь дружелюбный, да? — Мистер Поттер, я пытался вас убить. Несколько раз. Он будет сильно удивлен, если эти несколько раз не уничтожили оставшиеся клетки мозга Поттера. — И у вас это не получилось. Ни разу, — напоминает Поттер. — Мне… простите, но мне действительно все равно. Если, конечно, вы не собираетесь прямо сейчас попытаться убить меня еще раз. Это заманчиво. Очень заманчиво на один жуткий миг. Но Люциус разжимает зубы и расправляет плечи. — Вряд ли, — отмахивается он. Ему нравится думать, что сейчас он лучший человек, чем был раньше. Он другой. Настолько другой, что однажды его можно будет считать почти хорошим.* * *
Он настолько хороший, что одалживает Поттеру ленту для волос, когда его заколка все-таки сдается и ломается в походе по национальному парку. Он настолько хороший, что не поддается на лучезарную улыбку, которой одаряет его Поттер, хоть она и посылает тепло куда-то в нижнюю часть живота.* * *
Поттер становится Гарри где-то между Вестпортом и ледником Франца-Иосифа. Гарри начинает называть его Люцем на полпути вверх по леднику. И хоть идея попросту спихнуть этого сопляка в расщелину кажется очень заманчивой, Люциус уже знает, что проиграл. «Теперь я понимаю твою одержимость и бесполезную ненависть к Гарри Поттеру, — пишет он на очередной открытке Драко, которая никогда не будет отправлена. — Он ужасающе восхитителен. Я испытываю одинаковое искушение либо убить его, либо сделать его твоим отчимом».* * *
Гарри уговаривает его прыгнуть на Невис Банджи, недалеко от Квинстауна. Люциус настаивает, чтобы они сделали это вместе — если веревка оборвется, то он хочет взять Поттера с собой — и тут же жалеет об этом. Пристегнутый ремнями, лицом к лицу с Гарри Поттером, его нелепыми зелеными глазами и дурацкими волосами, буквально прикованный к дикому мальчишке с его пульсирующей магией и лукавой улыбкой, Люциус понимает, что это едва ли лучшая идея, которая ему когда-либо приходила в голову. Не самая худшая, конечно. Та навсегда отпечатана на его руке. Но вот это? Она недалеко ушла, определенно. Они прыгают вместе, на счет "три" по команде инструктора. Свободное падение захватывает дух. Мир проносится мимо, и к тому времени, как они достигают первого отскока, Люциус задыхается, смеется и вцепляется в футболку Гарри железной хваткой. Они впервые целуются, вися вниз головой над каньоном. Позже, покупая фотографию, Люциус думает, что если кто-то захочет узнать, как вообще все так получилось, то им будет достаточно рассказать о прыжке. Этого действительно хватит. И если он когда-нибудь решит послать что-нибудь своему сыну — а однажды он может это сделать, несмотря на категоричный отказ Драко, — фотография обязательно станет частью письма.* * *
У озера в Квинстауне есть прилив. Он поднимается и опускается в такт биению сердца великана, как считали местные маори. Он поднимается и опускается под пальцами Люциуса, который раскинулся на песке с Гарри, наполовину лежащим под ним и жадно выгибающимся навстречу каждому прикосновению. Сейчас ночь. Они здесь не совсем одни, но другие пары слишком заняты, чтобы обращать на них внимание. Рядом валяются остатки пикника из гамбургеров и пива. Люциус никогда раньше не занимался сексом на пляже. Он считает, что уже слишком стар, чтобы начинать. Но он уверен, что рука Гарри, скользящая между их телами, сможет убедить его в обратном.