Равен двум пожарам

- Ну как, Десятый? - вертящийся рядом Гокудера отчаянно напоминал Тсуне виденную в прошлогодней поездке на каникулы венгерскую овчарку: такой же большой, шумный, лохматый; разве что в пепельных волосах не репьи, а обрывки бумаги застряли, да вместо хвоста мельтешила туда-сюда внушительная, чуть ли не со швабру, малярная кисть. - Здоровенная, - осторожно высказался Тсуна, обозревая оккупировавшую почти всю комнату ванну-джакузи. - Прямо бассейн. - Круто, да? - Гокудера ткнул щёткой в сторону огромного, в полстены, зеркала. - Я проверял — всё отлично видно! - Ух ты, - у Тсуны почему-то сложилось впечатление, что Гокудера тут отнюдь не мыться запланировал. На что там смотреть-то во время мытья? - А машинку стиральную на кухне поставим, - Хаято мимодумно подоткнул под косынку выбившуюся прядь. - Если посуду лишнюю в кладовку убрать, то крайний шкафчик освободится, и стиралка как раз влезет. - Класс, - сказал Тсуна ещё аккуратнее. - Это ты замечательно придумал. Хаято тут же расцвёл от нехитрой похвалы, засветился, словно начищенный кран. Хотя лучше бы всё оставалось по старому: привычная ванна — маленькая, местами облупленная, знакомая до последней трещинки в эмали; стиральная машина под раковиной — очень удобно, пошёл мыться и сразу грязные вещи закинул; и обои прежние Тсуну тоже вполне устраивали, и шторы... Но спорить с Хаято не хотелось. Совсем. Иначе он расстроится, засуетится виновато, и вся его радость по поводу этого ремонта улетучится, как сигаретный дым — только горечь и останется. - Ой, клей же у меня там! - спохватился Гокудера заполошно. - Так, я побежал, а то схватится — не отдерёшь. Ты подходи, как насмотришься, ладно? - Конечно, - фальшиво улыбнулся Тсуна. Если честно, он уже просто устал. Квартира эта досталась Хаято в качестве отцовского подарка на восемнадцатилетие: не новая и не слишком большая, но зато уютная, окнами в тихий двор и совсем близко от института. Они стали жить вместе сразу после поступления; и тсунино горячее: «Мы просто соседствуем, потому что это удобно!» казалось ему самому вполне убедительным — пока Гокудере не приспичило начать этот проклятый ремонт. Он не просто, как в той поговорке, был «равен двум пожарам». Он как будто всю их жизнь наизнанку вывернул. Ладно ещё спотыкаться на каждом шагу о банки, коробки и рулоны. Куда хуже — «спотыкаться» о близких друзей, из самых лучших побуждений вляпавшихся в такую сложную субстанцию, как личная жизнь Тсуны и Гокудеры. Совместная жизнь, чего уж там. А ведь Хаято всего лишь обмолвился в прошлую пятницу: «Да мы тут с Десятым ремонт затеяли». И понеслось. На следующий день они проснулись в пять утра. Не по собственной инициативе, естественно: просто невозможно продолжать сладко посапывать, когда к тебе в дверь ломится, судя по грохоту, взбесившийся гиппопотам. - Солнце уже встало! - известил зевающего Гокудеру и спящего на ходу Тсуну возникший на пороге Рёхей. - Вы чего дрыхнете так долго? Работа не ждёт! - Мы легли полтретьего, - сообщил Хаято, сонно моргая. - А это что за вундервафля? - Перфоратор! - экстремально громко рявкнул Сасагава. - И чем вы до полтретьего занимались? Уроки учили? Тут-то тсунино сердечко и ёкнуло в первый раз. Потому что Гокудера спросонья мог запросто начать вываливать на коротко стриженную голову старшего брата всю правду об их ночных занятиях. - Уроки, - торопливо сказал он. - А зачем перфоратор? - Дырки в стенах делать! - Рёхей хищно оглянулся. - Так, показывайте, чего вам тут просверлить нужно! - Мы же только шторы поменять хотели, да обои, - начал было Тсуна. - За мной, голова-трава! - неожиданно воодушевился Гокудера, и они маленьким шумным караваном отправились в спальню. - Вот тут хочу светильник повесить, чтобы в постели читать, - Хаято ткнул пальцем в известную только ему точку на стене. - Если плафон повернуть, то тебе свет совсем мешать не будет, Десятый! Тсуна икнул; к счастью, занятый рисованием на обоях «точки под сверло» Рёхей слова Гокудеры проигнорировал. После восьмой дырки в дверь снова постучали. - А я думал, вы ещё спите! - радостно сказал Ямамото, одетый, как со свалки. - Пришёл вот с ремонтом помочь: ободрать там чего-нибудь, или стенку сломать! - Пока мы спим? - фыркнул Гокудера. - Ладно, топай в спальню, там мы уже закончили. Можешь начинать обои сдирать. - А в чью — в твою или в тсунину? - вполне логично спросил Ямамото. - Да у нас же... - Вон туда! - Тсуна торопливо втолкнул очередного помощника в нужную комнату. - Гокудера, а зачем тебе две тумбочки? И две пары тапочек... Тсуна мысленно взмолился сам-не-зная-кому, и малодушно сделал вид, что ничего не слышит. Через полчаса пришли Киоко и Хару. Уборки к тому времени было хоть отбавляй. К вечеру квартира напоминала термитник в разрезе: серые стены и куча дырок в самых неожиданных местах. График работ воскресенья: два часа на «экстремальную» побелку потолков, оставшееся время — на отмывание полов, стен, мебели, пришедших «помочь» детей, ещё раз полов, снова детей... Потом началась учёба, и всем стало не до «великих свершений». Да и работы были такие, которые лучше поручить профессионалам: замена окон и батарей, сборка мебели, ванна вот эта опять же, зеркало. Вечерами, правда, ребята всё равно приходили: помочь с уборкой, сделать кое-что по мелочи. Тсуна уже еле ноги таскал, и засыпал, где попало — от институтских лекций до табуретки на кухне; и с ужасом думал, что так теперь будет всегда: шум, грязь, суета, невозможность остаться наедине. А ещё — напряжение от того, что кто-то может догадаться. Увидеть, как они с Гокудерой смотрят друг на друга. Как разговаривают. Прикасаются. Сколько бы ни было в тсуниной жизни колец, коробочек, путешествий во времени и прочих чудес, в этом вопросе он иллюзий не питал. Два парня, живущих не просто в одной квартире, а вместе... не та страна, не то время. Не та реальность, где к этому отнесутся спокойно. Даже ближайшие друзья — люди очень хорошие, но воспитанные донельзя традиционно. Поэтому, наверное, и не радовало его ничего: ни замечательная, тут не поспоришь, ванна, ни другие новшества, ни старания Гокудеры по обустройству их «гнёздышка». Грустно улыбнувшись большому красивому зеркалу, Тсуна вышел в коридор. - Я всё испортил, да? - Гокудера возил кистью по бумаге, размазывая розовый, становящийся прозрачным лишь после высыхания клей. - С ремонтом этим. - Всё в порядке... - Не в порядке, - уставившись на постепенно размокающую от слишком толстого слоя клея бумагу, перебил он. - Тебе плохо. Я же вижу. - Наверное, я попросту не выспался. - Это должно было быть наше место, - Гокудера печально утопил кисточку в ведёрке. - Особенное. Только для нас с тобой. Где всё было бы так, как нам нравится. Но получилось так, что нравится только мне. А ты просто уступаешь. Потому что ты очень добрый, Десятый. - Дело не в этом. - А в чём? Тсуна замялся. Это было ужасно глупо — стесняться Гокудеры. После всего, что было: с ними, между ними и вокруг них. Глупо и даже несправедливо по отношению к Хаято; но Тсуна всё равно с трудом перешагнул какой-то порог внутри себя, чтобы заговорить. - Я устал очень. От этого всего. Слишком резко как-то всё изменилось. А ещё боюсь, что ребята узнают, - начал он, тщательно подбирая слова. - Что мы, ну, не просто соседи. Что мы вместе. С тобой. Гокудера, ты чего? Тот, грохнувшись на колени, согнулся в поклоне так быстро, что Тсуна еле успел отдёрнуть в сторону ведёрко с клеем и кисточкой-утопленницей. - Теперь-то уж точно конец, - сказал Гокудера, чуть не плача. - Ты меня никогда не простишь. Никогда. - Да что случилось-то? - Я им всё рассказал, - не поднимая головы, простонал Хаято. - Про нас. - Всё? - с ужасом спросил Тсуна. - Ну, без интимных подробностей, конечно, - зачастил Гокудера с пола. - В общих чертах. Просто завтра же кровать покупать пойдём. И шторы. А все ведь с нами собирались. Помочь. Как будто мы сами не выберем! И началось бы опять: «А почему одну? А как же Тсуна? На диване спать вредно для спины!». И всякое такое. Которое тебя огорчает. Так что я, пока курил утром, всех и обзвонил. Чтобы не тупили больше. - А они что? - Девчонки нормально восприняли. Сасагава про экстрим поорал немного. Хибари сказал, что его это не касается. - Ты и ему позвонил?! - Конечно, - удивился Гокудера. - Он же тоже Вонгола. Мукуро Докуро всё объяснить обещала. А Ямамото немного обиделся. Что раньше не сказали. - И всё? - Да ты же сам сегодня всех в институте видел, - Хаято нерешительно поднял голову. - Даже Хибари. На перемене. - Они как обычно себя вели, - медленно выговорил Тсуна. - Это ты их попросил? - Ничего я не просил, - дёрнул плечом Гокудера. - Они сами. Тсуна опустился на пол рядом с Хаято, и минут пять они сидели и молчали: забыв про застывающий клей, утопшую кисточку и прочие прибамбасы. - Всё так просто, - Тсуна, чуть пододвинувшись, уткнулся носом в плечо Гокудеры. - Бубубу. - Десятый? - Реборн прав: я — никчёмный. Трусливый идиот. Вечно накручиваю себя всяким, потом сам же с ума схожу. - Неправда! - Правда, - приподнявшись, он чмокнул Хаято в лоб. - И как ты меня терпишь, а? - Реши сейчас! - вдруг почти выкрикнул Гокудера ему в лицо. - Что? - растерялся Тсуна. - Что угодно! Но прямо сейчас! Сию минуту! Ну, Десятый! Давай! Тсуна часто заморгал, обводя комнату взглядом. Ох, ну и раздрай они тут устроили. Раньше полуночи с уборкой не управиться. А ведь завтра наверняка ни свет ни заря... И тут же почувствовал, как становится легче дышать. Словно разжалась внутри туго скрученная, заржавевшая даже пружина, державшая его в ненормальном, дурном напряжении. - Пошли, - спокойно сказал он, поднимаясь. - Десятый? - Оставь всё и иди за мной. - Но клей же... - Завтра старший брат с Ямамото разведут новый и всё экстремально приклеят, - продолжил Тсуна так же невозмутимо. - Им точно понравится. А мы идём испытывать твою джакузи. В смысле — нашу. Нашу новую ванну. Что там такое из неё видно. Особенное. И все ли кнопки хорошо работают. Ты же прочитал инструкцию, правда? А то на этой штуковине больше клавиш, чем на ноутбуке Спаннера! - Прочитал, - Гокудера вскочил. - Знаешь, там есть такая функция... Переговариваясь, они вышли за дверь — забыв и про обои, и про клей, и уж тем более — про погибшую безвозвратно кисточку. Потому что «радости быта» вполне могут и подождать. А вот любовь «на потом» лучше не откладывать.