Собственность Гарри Поттера

По окутанным тьмой подземельям гулял привычный промозглый ветер, нагло просочившийся через щели в каменных стенах. Все восьмикурсники давно разошлись по своим спальням, совы дремали в совятне, и даже огромный кальмар, живущий на дне Чёрного озера, и тот наверняка спал. Только лишь Гарри Поттера мучала бессоница. Привычное дело после окончания войны. Слизеринец лежал на спине в своей кровати с не задёрнутым пологом. Он пустым взглядом пялился в потолок и невольно вслушивался в ночную тишину. Правда, тишина, в привычном понимании этого слова, давно перестала для него существовать. И с каких только пор каждый ночной шорох, каждый выкрик одинокой птицы вдали, каждый сквозняк, гулко проносящийся по подземелью, стали для Поттера весомым поводом не спать? Видимо, неуместный для подростка груз ответсвенности, боли и потерь сполна сделал своё дело, оставив на его психике неизгладимый отпечаток. Разумеется, война изменила каждого. Но почему-то именно Гарри всегда доставалось больше всех. И даже сейчас, когда всё это дерьмо закончилось, только он страдал от омерзительной невозможности провалиться в сладкое забвение. Даже если очень сильно постараться, Поттер не смог бы вспомнить, когда в последний раз он по-настоящему высыпался. За все эти мучительные ночи, длившиеся ни больше, ни меньше, а всё лето и целых два осенних месяца, парень успел изучить каждый мыслимый и не мыслимый ночной звук, раздававшийся в подземельях. Но эта ночь была особенной. Звуки изменились. Они стали громче. Как Поттер мог определить, главный источник неизвестного шума находился в общей гостиной. И слышим он был явно лишь его чуткому, теперь неизменно навострённому слуху. Но вот только, что это было? Непонятный прерывистый гул, ритмичные удары, отдалённо напоминающие биение угасающего сердца. Этот неопределимый шум вызывал у Гарри тревогу, не дававшую даже и шанса на сон. В такие особенно беспокойные бессоные ночи парень старался занять себя хоть чем-то. Для него невыносимо было просто лежать, варясь в чувстве полной пустоты, одиночества и отголосков боли прошлого. Гарри нужно было делать хоть что-то, способное хотя бы на время потушить этот ад в собственной черепной коробке. Хоть что-то, способное снять напряжение. Раньше, до войны, он ни за что не стал бы делать это. Только не так, не в спальне, полной других, мирно смотрящих сны, однокурсников. Но теперь ему было всё равно. Чувство стыда и вины давно смыло прочь из его сердца рекой жёлчи из куда более омерзительных и ненужных эмоций. Поэтому, укрывшись одеялом по шею и, даже не опустив полог, Поттер просунул руку под резинку трусов, нащупал совсем пока вялый член и принялся медленно водить по нему ладонью, стараясь всеми силами вызвать в голове будоражащий сознание образ. Новообретённая способность договариваться со своей совестью, в такие моменты, была очень кстати. Ведь раньше даже мысль о том, чтобы вот так вот цинично дрочить на неё, живо рисуя в воображении самые откровенные и пошлые сцены, страшно вгоняла парня в краску. Чтобы справиться с этой самой потребностью, ему всегда приходилось представлять приятные, но такие неживые и безликие образы обнажённых тел из журналов, которые так любили читать его однокурсники. Это приносило облегчение, но удовольствия в этом было мало. А теперь же, стоило только представить эти мягкие (наверняка мягкие, ведь потрогать их ему не доводилось) белые волосы, вспомнить взгляд этих тёмных, как горький шоколад, всегда искрящихся, горящих глаз, как в его мозгу вспыхивал настоящий пожар.Член начинал твердеть, а сознание затуманиваться. Но сейчас обычных фантазий было мало. Чтобы справиться с всепоглощающей тревогой, нужно было больше, чем обыденные фантазии о нежном сексе или минете. Ему нужно было представить её, одетую в чёрный обтягивающий латекс, властно возвышающуюся над ним, пока он покорно стоит на коленях и водит языком по её влажной... Мордред побери эту проклятую ночь! Ебучие звуки из гостиной стали громче и интенсивнее. Сейчас, вероятно, их мог бы услышать любой, стоило бы только проснуться и немного напрячь слух. Странные удары стали сильнее и ритмичнее. Словно сердце, которое ещё недавно, казалось, готово было вот-вот остановиться, сейчас начало изо всех сил бороться за жизнь и бросилось в бешеную скачку. Удовлетворять себя в таких условиях было невозможно. Даже если бы кто-то из парней по соседству сейчас проснулся и тихонько лежал, подслушивая как он мастурбирует, и то было бы лучше, чем это явное нарушение его покоя. Собрав все остатки своих сил в кулак, парень натянул пижамные штаны с рубашкой и пошёл в сторону источника шума. Чёрт возьми, да что бы это ни оказалось, объективно, оно не могло быть страшнее того, что Гарри уже пережил. Самое страшное, что для него сейчас существовало - это собственные тревожные мысли. С каждым шагом вдоль по сырому холодному коридору, звуки усиливались. Словно пульс бешено колотил в ушах. Но сердцебиение, даже самое сильное, не могло разлетаться эхом по всему подземелью. А значит, это было что-то иное. Вот, Поттер подошёл уже совсем близко, осталось лишь открыть дверь и источник шума станет очевиден. Но, уже потянувшись к ручке двери, открывающей проход в гостиную, парень замер. От ног и рук мгновенно отхлынула кровь, когда до Гарри дошло, что стуки, напоминавшие сердцебиение, это вовсе не стуки. А скорее шлепки. Шлепки кожи о кожу, самые характерные для... Ох, какой же он идиот! Кто-то всего лишь решил потрахаться в общей гостиной посреди ночи, а он уже нарисовал себе кучу страшных смутных образов фигур в чёрных плащах, мечущихся прямо по просторам Хогвартса. Какой же абсурд. Чуть звонко не хлопнув себя по лбу, Гарри уже было развернулся, чтобы уйти. Как сквозь ритмичные шлепки пробился стон. Слишком знакомый и тёплый, мигом воспаляющий сознание. Этого просто не может быть... Нет. Так не должно быть. Это не может быть она. Стон был всего один, слизеринцу не было достаточно этого, чтобы убедиться в своих опасениях наверняка. Парень замер, чтобы внимательно прислушаться. Он не издавал ни звука, даже не дышал, ведь на его грудь словно резко взгромоздили огромный бетонный блок. Но, как на зло, сквозь эти пошлые звонкие шлепки, не пробивалось больше не единого женского стона. Эта парочка словно нутром почуяла, что их подслушивают. Поттер изо всех сил старался убедить себя, что даже если это и она, это не должно иметь никакого значения. В конце концов, после того, как он одолел Воландеморта, не справиться с обыкновенной человеческой ревностью было непростительно. Но ноги не слушались. Парню оставалось только стоять, как вкопаному, и молча внимать тому, как его любимая самозабвенно трахается с кем-то. Но не с ним. И внезапно, когда парень уже потерял надежду усышать хоть одну подсказку, сквозь ритмичные толчки пробился задушенный желанием шёпот: - Ах, Драко! На этом моменте, тело парня невольно пошатнулось так, что он чуть с грохотом не вписался в эту самую дверь, разделяющую его и этот отвратительный ночной кошмар. Теперь он точно узнал её голос. И она с Малфоем. Она с долбанным Малфоем, стонет своим умопомрачительным голосом, сводя с ума двоих парней сразу, и даже не подозревая об этом. Как ни прискорбно было это признать, но несмотря на всю бурю неприятных чувств, роившихся в груди и стремящихся разорвать её напополам, член Гарри заинтересованно дёрнулся. Казалось бы, вот, он на свою голову остался и смог убедиться, что девушка, стонущая от Малфоя, действительно она. Он добился всего, что хотел. Можно было бы и уйти. Но сладкие тихие стоны стали выходить из под контроля, ровно как и сам Поттер. Его член снова стремительно начал твердеть, стоило только на секунду представить, каково сейчас Малфою. Каково это чувствовать её нежное, горячее, влажное от пота и смазки тело на себе, жмущееся всё ближе. Возбуждение всегда сносило Поттеру крышу. Точнее сказать, срывало её без остатка. Как и сейчас, стоило только крови отхлынуть от головы, прямиком к уже и так полустоячему члену, Гарри словно стал другим человеком. Теперь его мозг затмила и полностью поглотила животная похоть, вперемешку с такой же яркой всепоглощающей яростью. Порывшись на затворках своего сознания, парень пришёл к тому, что больше ничто не останавливает его просто войти в эту комнату и взять всё, что он хочет. Разве он не заслужил? Он грёбаный Национальный герой, который не может даже спокойно подрочить в своей кровати, пока эти двое скачут друг на друге прямо в общей гостиной. Конечно, какая-то избитая и потрёпанная часть его разума всё ещё кричала ему, что это неправильно, он должен, обязан просто развернуться и уйти! Но, очень не кстати, в его голове возникла чисто-слизеринская и, как ему на тот момент показалось, гениальная идея. Поэтому он толкнул дверь, заставил свои ноги двигаться и вошёл в комнату.