***
Чонгук возвращается в общежитие будучи измотанным, но довольным собой. Когда он открывает дверь комнаты, то первым, кого замечает, становится Юнги, что лежит на своей кровати и увлечённо с кем-то переписывается. — Привет, — голос звучит немного устало, от чего Мин откладывает телефон, блокируя, и хмуро осматривает лучшего друга. — Ты чего так поздно? Ты время видел? Ты мне обещал, что восемь вечера — потолок, а на улице уже десять, — омега поднимается с кровати и подходит к закатывающему глаза Чонгуку, забирая его сумку и доставая оттуда тренировочные вещи, чтобы они просохли. — Ну чего ты снова начинаешь? — Чон легко целует друга в щёку, зная, как тот млеет от таких редких проявлений нежности от него. — Я просто перед тренировкой решил немного поработать над подготовкой к тесту по английскому, потому что вряд ли после нашёл бы силы, ну и пошёл позже, — и улыбается своей милой улыбкой, против которой Юнги не в силах устоять. — Последний раз, Чон Чонгук, последний раз я прощаю тебя за свои потраченные нервы, — он угрожающе машет тонким пальцем, от чего Чонгук лишь посмеивается. — Так переживал, что даже не позвонил спросить где я? — и голос такой задорный, что почти и не осталось следа от былой усталости. Юнги смотрит на него с лицом лица и спокойно отвечает: — Мы же прогу установили, чтобы отслеживать передвижения друг друга. — А, ой, — Чон уворачивается от летящей в него его же футболки и ретируется в душ. Довольный и будто родившийся заново после горячего душа, он заваливается на кровать Юнги, облепляя его всеми конечностями, и с наслаждением вдыхает сладкий запах карамели, расслабляясь. Только с Юнги и родителями он может быть безумно мягким, милым и, как любит говорить сам Юнги, до невозможного тискательным. Ему с ними комфортно. С ними он может быть собой: шутить глупые шутки, дурачиться, где-то поныть, а где-то конкретно расклеиться, и он знает, что его не осудят, что его любят. Но у Юнги какой-то там Чимин на горизонте, на которого он уже месяца три как слюни тихо пускает, и Чонгук боится, что останется один, а потому только сильнее сдавливает в объятиях хрупкое тело под тихий смех друга и утыкается глазами в монитор ноутбука, где идёт какой-то недавно вышедший фильм, смысла которого он не улавливает, будучи охваченным собственными мыслями. Чимин этот действительно неплохой парень, хоть и лучший друг Ким Тэхёна, но он какой-то… другой. Чонгук лишь несколько раз перебросился с ним парой фраз, но одного только взгляда в тёплые карамельные глаза было достаточно для того, чтобы понять, что Чимин не из этих, не из «прогнивших», что Юнги ему не для забавы, а что он с ним хочет хотя бы попытаться что-то построить, и от этого было так спокойно на душе сначала, ведь его друг в надёжных руках, а потом стало так тоскливо, ведь что, если он, Чонгук, действительно потом останется в стороне. Юнги, чувствуя кисловатый оттенок в запахе друга, спрашивает всё ли хорошо, а Чонгук лишь смотрит в обеспокоенные глаза и думает, что, возможно, он просто истеричка и эгоист, и что Юнги с ним лет с десяти рядом и никогда не бросал, — так почему должен бросить сейчас. Он лишь кивает и легко улыбается, успокаиваясь. Может, омежья мишура и не для Чонгука, но внутри он точно такой же хрупкий, жаждущий тепла и ласки, слегка вспыльчивый, и капельку любящий накручивать себя. Но ещё он очень хороший друг, а потому когда через десять минут Юнги на телефон приходит сообщение с предложением пойти завтра на свидание, Чонгук только капельку расстроен, что не сможет так же вечером наобниматься с другом, но по большей части рад за него.***
— Чонгук, имей совесть — ты вчера не дождался, когда я приду домой и отрубился, а сейчас уносишься опять на тренировку. Мне говорить обо всём случившемся с кем, а? — Юнги с утра очень милый, как воробушек, хоть и злится, складывая руки на груди и хмуря брови, чем вызывает только широкую улыбку на лице Чона. — Хён, прости, правда. Я сегодня по-быстрому. Управлюсь за час и зайду куплю тебе твои любимые капкейки, а потом мы поставим чайник и ты мне всё-всё расскажешь, хорошо? — Чонгук смотрит на друга оленьими глазами, чувствуя себя виноватым и, чего греха таить, сгорая от любопытства как прошло его свидание. — Ты туда ходишь уже четыре раза в неделю, — тот резко садится на кровать, исподлобья смотря на одевающегося Чона. — Ты так себя угробишь. — Ну, вообще-то, у меня от тренировок улучшается самочувствие, поднимается настроение, и я чувствую прилив сил, — Чонгук посмеивается с того, как кривится лицо Юнги при упоминании всего того, чем сам Юнги себя не балует. — К тому же, я хочу красивые формы. — Чего? — Мин смотрит на него широко раскрытыми глазами. — А чем тебе твои не нравятся? — даже тон его голоса повышается пропорционально увеличению ширины глаз. — Нет, окей, ладно когда ты набрал в десятом классе и решил худеть. Скинуть лишний вес — только в пользу для организма, но, Чонгук, ты когда на себя последний раз в зеркало смотрел? Да ты же красавчик, ну. Подтянутый, высокий, и попец у тебя такой, что укусить хочется, и ножки красивые. Не омега, а мечта. Хоть и в оверсайзной обёртке. — Юнги, я хочу красивый рельеф. Разве плохо хотеть иметь пресс и быть подкачанным? — они это обсуждали уже кучу раз, но сейчас всё по новой. — Но ты и так красивый, — Чонгуку кажется, что Мин сейчас завоет в голос. — Ты бы надел хоть раз скини и пусть даже не топ, но футболку с вырезом таким, чтобы и шейку видно, и ключицы, и, поверь мне, уже к концу дня был бы минимум один ухажёр. — Да не нужны мне ваши ухажёры. Я для себя хочу. Мне это нравится, — Чонгук начинает немного закипать. — И Джун сказал, кстати, что у меня хорошие данные для того, чтобы достичь той формы, которую я хочу, нужно только пару месяцев хорошо поработать. И мы чередуем тяжёлые тренировки с тренировками чисто для тонуса мышц, так что чувствую я себя отлично. Как говорит Намджун, худшая тренировка — это та, на которой ты не был. — Вот ещё мне этот твой Джун не нравится, — Юнги снова хмурится, показывая всем своим видом как недоволен. — Нет бы не дурить тебе голову и сказать, что ты и так красивый, он ещё и поддерживает. — Так он и говорит, что я красив и хорошо сложен, — от вытянувшегося лица Юнги хочется заржать в голос. — Ну каков подлец, а. Пусть только тронет тебя. — Ты определись: он должен был мне говорить, что я красивый, или нет? — Чон опирается о входную дверь, тяжело вздыхая. — Должен, но он меня напрягает. Извращенец старый. — Только то, что он тренирует омег не значит, что он извращенец и, вообще, ему двадцать четыре, если я не ошибаюсь, он на пять лет только нас старше, какой старый? К тому же, он в отношениях. Я правда не знаю с кем, но когда я сказал, где учусь, то он вскользь упомянул, что там учится его парень, так что туши свой подгорающий зад и не задерживай меня: раньше уйду — раньше приду, — и с этими словами Чонгук выходит из комнаты, не разбирая бубнежа Юнги и только легко улыбаясь себе и своим мыслям — ему приятно слышать каждый раз, как Мин его хвалит, и он знает, что как бы тот не возмущался — всё равно его поддержит, хоть и поворчит ради приличия. Только Чонгук зашёл в зал, как его хороший настрой быстро улетучился, стоило уловить знакомый запах древесины, витающий в воздухе, а затем и услышать громкий смех, что разнёсся по залу. Чонгуку хочется выть в голос: в какой бы день недели, в какое бы время он не пришёл на тренировку, — Тэхён уже здесь. Вот кто точно, похоже, не вылезает из зала. Стараясь не обращать на альфу никакого внимания, он коротко здоровается с Намджуном и идёт к орбитреку, втыкая в уши наушники и наслаждаясь музыкой. За те недолгие пятнадцать минут, что Чонгук провёл разминаясь, взгляд снова невольно падал на Тэхёна: на то, как его губы расплывались в причудливой улыбке, стоило рядом стоящему другу пошутить, как капельки пота стекали по его вискам, когда он делал новый подход, выжимая из себя по максимуму, как напрягались тренированные мышцы, получая нагрузку, как обнажалась красивая длинная шея, когда Ким пил воду, и как падало достоинство Чонгука, когда мысль о том, что он бы в эту шею вонзил собственные клыки, посетила его омежью голову. Мысленно сказав себе «ну нет, так ты окончательно пойдёшь не той тропой», Чон немалыми усилиями избавился от лишних мыслей и полностью погрузился в тренировку. Сегодня у него по плану быстрое аэробное занятие, и он намеревался выжать из себя по максимуму. Три подхода на нижний пресс с подъёмом ног, три подхода на верхний пресс на наклонной скамье и три подхода на косые, три подхода на гиперэкстензии для укрепления спины, три минуты на скакалке — и всё это за рекордное для него время, от чего даже Намджун пребывал в шоке. — Чонгук, ты сегодня перешёл на новый уровень, — он смотрит на омегу с гордостью, будучи довольным его стараниями, и не может удержать себя от того, чтобы не приобнять его за плечи, от чего Чон на седьмом небе от счастья. — Да я карнитин выпил перед выходом — скорее всего из-за него, — он лишь отмахнулся, хотя тоже был рад, что смог проделать такую работу. — Но ты же его всегда принимаешь. Не знаю в чём твой секрет, но если так дальше пойдёт — ты очень быстро добьёшься желаемого результата, — улыбка всё никак не сходит с лица омеги от слов тренера. — Как себя чувствуешь? — Да всё хорошо. — Тогда отдышись хорошенько, и я хочу, чтобы ты сегодня попробовал подтянуться. В прошлый раз у тебя получилось четыре раза, если я не ошибаюсь, но думаю сегодня сможешь пять или шесть. — Да, без проблем. — О, и сними футболку перед тем, как приступить. У Чонгука сердце вниз ухнуло: — З-зачем? — В каком смысле «зачем»? — на лице Намджуна проскользнуло искренне удивление. — Мы же говорили о том, что сделаем пару фото, чтобы сравнить до и после. — Н-но я думал, что мы это сделаем, когда людей не будет, — весь азарт резко улетучился, стоило осознать всю катастрофу. — Чонгук, прекращай. Здесь пять человек занимается, включая тебя. И это зал — такие вещи здесь абсолютно нормальное явление. К тому же, ты сейчас как раз переходишь к фазе активного сжигания жира и набора мышц — при сравнении сам увидишь насколько огромная разница и твоё желание работать будет только расти. — А без этого точно никак? — Намджун, наверное, никогда не видел его таким смущённым. — Эй, ну ты чего, — он улыбается тёплой улыбкой, от чего омеге становится совсем немного, но легче. — Это пара минут дела. К тому же, тебе совершенно не нужно ничего стесняться. Решив, что ему всё равно на всяких там Ким Тэхёнов и прочих людей, что фото для сравнений важны не меньше замеров, и что ему самому будет интересно сравнить их и увидеть результат, Чонгук выдыхает, расслабляясь, и сказав короткое «хорошо» снимает с себя футболку, оставляя ту на подоконнике, и подходит к стойке. Первое подтягивание, второе, третье, четвёртое, пятое, пару секунд перерыва и последний рывок, бьющий последний рекорд Чонгука. Руки потряхивает, но улыбка сама лезет на лицо, когда он понимает, что за неделю смог добиться такого результата. Не успевает он отойти от приятного шока, как слух улавливает чужой низкий голос: — Да ты красавчик, парень. И сердце ухнуто в пятки. Ким Тэхён. Ким Тэхён только что прошёл мимо него и с самой дружелюбной из всех своих улыбок сказал, что он, Чон Чонгук, красавчик. — Ты действительно молодец, Чонгук, — Намджун выглядит сейчас, как гордый отец, когда подходит ближе и показывает сделанные фото. — Даже сейчас у тебя уже отчётливо выделяются мышцы, и ты посмотри насколько красивая у тебя талия. Мы можем усилить тренировки на руки и довести до десяти подтягиваний, что думаешь? А Чонгук думает только о том, что он полный идиот, потому что «да ты красавчик, парень» никак не желает покидать бедную омежью голову. Чёртов Ким Тэхён.***
Понедельник — в принципе день тяжёлый, но этот понедельник давит на голову Чонгука с утроенной силой, а всё потому что: — Я очень рад, что вы наконец-то начали встречаться с Чимином, но я всё никак не понимаю зачем нам завтра идти вместе гулять, — они с Юнги сидят в студенческой столовой на большой перемене, где собралась большая часть их факультета, от чего в помещении немного шумно, но не это раздражает Чонгука — мало того, что всю рабочую неделю и все выходные он только и слышал о Чимине, который без одного дня как парень его лучшего друга, так теперь этот самый Чимин хочет бессовестно вторгнуться в личные интровертные рамки Чонгука, чему последний не особо рад. — Слушай, не заставляй меня верить в стереотипы о том, что когда люди начинают качаться — они тупеют, — Мин уже начинает нервно подёргивать ногой от того, насколько Чонгук сейчас конкретно подтормаживает. — Ты мой лучший друг, вообще-то, если ещё помнишь о таком пункте в своей биографии, а он — мой парень, — и снова «эррор» в глазах напротив. — Вы двое — самые близкие сейчас для меня люди, и мы учимся в одном универе — вы будете пересекаться, а смотреть на то, как неловко при таких встречах в первую очередь тебе, — и многозначительный взгляд лисьих глаз, — я не собираюсь. Более того, твоя наглая задница может ещё и колкости пускать и сарказмом фонтанировать направо и налево, и я хочу, чтобы твои отношения с Чимином дошли хотя бы до той стадии, когда ты сможешь расслаблять булки в его обществе и относиться к нему чуть лучше, чем нейтрально. — Юнги, но я правда не хочу никуда идти, — ещё немного и Чонгук готов будет ныть на всё помещение, лишь бы не идти ни на какие прогулки ни с какими Чиминами. — Окей, — Мин тяжело выдыхает, садясь на стуле ровно и серьёзно глядя в глаза друга, — неделю буду мыть посуду. Выражение лица Чонгука за пару секунд эволюционирует от страдальческого до радостного: — Я свободен для вас в любое время. — Мелкий вымогатель. На прогулку идут они уже в среду вечером, как раз после того, как Чонгук возвращается с тренировки. Как бы не был Чон настроен на несколько мучительных часов в компании практически незнакомого ему человека, на деле Чимин оказывается не только неплохим парнем, который действительно с уважением и теплотой относится к Юнги, но ещё и большим весельчаком: спустя только час прогулки обычно зажатый с новыми людьми Чонгук во всю гогочет с очередной шутки альфы и готов поспорить, что у них даже есть все шансы подружиться. К тому же, с Паком у них теперь клуб любителей железного человека, в который не входит закатывающий глаза и предпочитающий супермена Юнги. — То есть, — начинает Мин, как только они с Чонгуком возвращаются в комнату, — ты готов признать, что твоё нытьё было напрасным? — Так легко я не дамся, но да, этот твой Пак Чимин действительно неплохой парень, — не раздеваясь Чонгук падает спиной на свою кровать, довольно потягиваясь. — Действительно неплохой? — у старшего даже глаза размером с блюдца стали. — А ничего, что вы, Биба и Боба, спелись так, как будто всю жизнь друг друга знаете? Чонгук только тихо посмеивается с возмущающегося друга: — Ой, да ну ладно тебе. — Но на самом деле я рад, что так всё прошло, — Юнги садится у изголовья кровати Чона, тут же запуская пальцы тому в волосы и ласково улыбаясь, слыша блаженный стон. — Просто, знаешь, он мне действительно нравится, не как все до этого. — Знаю, — Чонгук лишь тихо хмыкает. — Таких глаз-сердечек я у тебя ещё не видел. Ай! — он тонко вскрикивает от щипка за бок, но тут же улыбается довольно. — Благословляю ваш союз, дети мои. Любитесь на здоровье, но предохраняйтесь. — Нет, ну тебе правда жить надоело.***
После того дня жизнь Чонгука повернулась на сто восемьдесят градусов, и он пока никак не может понять в хорошую сторону или плохую. Начать стоит с того, что теперь они втроём проводят 80% свободного времени, и это не так уж и плохо, если бы половину этого времени Юнги с Чимином не милашничали до состояния Чонгука «дайте тазик — мне как-то фу». Также Чимин теперь часто зависал у них в комнате, и это тоже имеет свои плюсы, так как Чимин — равно пицца и кола, а так же возможность позадротить в игры, пока Юнги занят учёбой. Ещё одно огромное изменение — ровно так же, как альфа зависает у них в комнате, Юнги пропадает в комнате у Чимина, и поначалу для бедного сердца Чонгука это было слишком, ведь все последние года его жизни друг был рядом практически двадцать четыре на семь, но спустя некоторое время он привык даже к этому и начал наслаждаться одиночеством, которого не испытывал уже давно: дома одна комната на двоих с младшим братом, здесь — с Юнги, что в какой-то момент Чонгуку начало казаться, что он уже своих мыслей не слышит. А слышать было что, и это самое кардинальное изменение. — То есть как мы сядем за стол к Чимину? — Чонгук весь побелел, посерел и позеленел за несколько минут, что они с Юнги идут от аудитории к столовой. — Подойдём, поздороваемся и как нормальные люди сядем своими прекрасными пятыми точками на предназначенные для того стулья. — Нет, Юнги, мне вот сейчас совсем не до шуток, — он резко останавливается и тянет друга на себя за запястье. — Пак Чимин — лучший друг Ким Тэхёна. Если Чимин в столовой — Тэхён тоже там. Тэхён, который мой страшный ночной кошмар, смекаешь? Юнги только глаза закатывает сильнее: — Чонгук, тебе скоро двадцать лет, а ты стремаешься посидеть за обедом с каким-то альфой? Ты вот серьёзно сейчас? Тот молчит долгие две минуты, а потом просто разворачивается, кидая через плечо: — Увидимся на паре. Впрочем, он не успевает и шагу ступить, как врезается в кого-то, больно ударившись лбом, и только подняв глаза чуть выше забывает и про лоб, и про мерзко хихикающего сзади Юнги, и про Чимина, который обеспокоенно что-то бормочет, потому что Ким Тэхён стоит прямо напротив него и потирает свой тоже ушибленный лоб, тихо хихикая. — Вспомнишь лучик — вот и солнышко, — рядом появляется Юнги, целуя своего альфу в щёчку. — А мы как раз в столовую шли. — Ну тогда вы немного не в ту сторону свернули, — Тэ издаёт тихий смешок, а внутри Чонгука в самом разгаре внутренний диалог скулящей омеги и сильного и независимого человека, которые никак не могут решить уже можно падать в обморок или нужно сделать вид, что так и было задумано. Решив всё же держать марку, он успокаивается и слегка криво усмехается: — Может, пойдём уже, а то я не знаю как вы, а я голодный. — Погоди, я тебя где-то видел уже, — глаза Тэхёна сощуриваются, пока он пытается понять, откуда ему знакомо это лицо. — Скорее всего, вы пересекались в зале — Чимин вроде как говорил, что ты ходишь в тот же, что и Чонгук-и, — Юнги выглядит невиннее овечки, стреляя глазами в друга, который мысленно уже придумал сто и один способ убийства. — Точно! — получается так громко, что Чон немного вздрогнул. — Вот там я тебя и видел. — Ох как здорово, — улыбка выходит какой-то слишком натянутой, — но, может, пойдём уже? И вот это вот изменение в жизни Чонгуку совсем не нравится. Ну или немного…***
Они везде вместе. Прям вот буквально. И речь не о Юнги и о Чимине даже. Точнее, не только о них. Куда бы не шёл Чимин — за ним идёт Тэхён и Юнги, а куда бы не шёл Юнги — за собой он всегда тащит всё меньше и меньше сопротивляющегося Чонгука. Сначала это было только в пределах универа и Чонгук стойко выдерживал шумную компанию альф и своё колотящееся в присутствии Кима сердце, но потом Юнги решил, что его другу скучно и одиноко сидеть без него в комнате, хотя, вообще-то, Чонгук говорил, что нет, а потому начал таскать за собой на их с Чимином прогулки и, о, какая неожиданность, чтобы им всем было ещё веселее — Тэ с удовольствием разбавлял их трио своим присутствием и широкой улыбкой, совершенно не замечая, как Чонгук стонет жалобно и побитым щенком смотрит на него, когда тот не видит. Не успел бедный омега привыкнуть к такому резкому перевороту в его жизни, как нарисовался ещё и Хосок — двоюродный брат Тэхёна, и вот тут интровертная душа запаниковала, потому что если к Чимину он привык и даже мог назвать своим другом после всех вечерних посиделок и обсуждения чего-то личного, то от этих двоих альф у Чонгука голова гудела, как центрифуга. Хосок ему был приятен и даже очень: он был весёлый, и шутки его были не пошлые, как у того же Тэхёна, а безобидные и действительно смешные, и весь он был как солнышко, но когда Чимин, Тэхён и Хосок находились вместе — это была взрывная смесь, которую Чонгук был не в силах иногда выносить, ведь он по натуре своей больше склонен отдавать всего себя одному или двум людям, в которых он точно уверен, а в шумных компаниях никогда не нуждался. Да, он общался с одногруппниками, у него были приятели, с которыми они даже выходили на прогулки, но сейчас он постоянно находился в окружении этой шумной четвёрки и даже не имел возможности отдохнуть от общества в своей комнате. К тому же, присутствие Тэхёна и полный его игнор, как альфы к омеге невероятно огорчал, а потому со временем он начал отказываться от прогулок, прикрываясь учёбой и тренировками. — Чонгук, ты можешь вешать лапшу на уши про офигеть какую занятость кому угодно, но не мне, — Юнги смотрит на него исподлобья, стоя по центру комнаты, когда Чон возвращается с тренировки. — Что не так? — по взгляду было понятно, что друг не столько зол, сколько растерян. — Тебе же вроде нравились ребята, а Тэхён так вообще, ну, знаешь, вроде как твоя сопливая мечта с первого курса. — Ну, во-первых, — Чонгук тяжело вздыхает, будучи вымотанным после тренировки и понимая, что в душ ему так быстро уйти не удастся, — он не моя влажная мечта. Во-вторых, они мне и сейчас нравятся, просто, ну, знаешь, я не привык к такому количеству людей в окружении, — он неловко улыбается, поведя плечами. — Ты чувствуешь себя неловко? Прости, если я не заметил, просто… — Нет, ты не так понял, — он решил прервать друга, пока тот не начал винить себя во всём на свете. — Когда я говорил, что они пришлись мне по душе, я именно это и имел в виду. Не считая Тэхёна, конечно, который своими глупыми шутками и подкатами к омегам уже выбешивает, казанова хренов, — у обоих срываются тихие смешки. — Просто моей энергии на общение не хватает на всех их, когда мы гуляем каждый день. Я чувствую себя измотанным. — И после небольшой паузы добавляет, — ну и да, мне неприятно, что он совершенно не обращает на меня никакого внимания. Да, дурачится, кинет пару фраз за вечер, и не то, чтобы я надеялся на то, что после знакомства у меня появятся шансы, но он заигрывает даже с левыми омегами на улице, а меня в упор не видит, да даже когда делает комплименты в зале, то прямо чувствуется, что ещё немного, и он начнёт говорить мне «брат», что это не те приятные слова, которые говорят омегам — от этого мне становится не по себе. — Оу, ладно. Но ты ведь мог просто сказать, — теперь Юнги выглядит обиженным. — Прости, правда. Не знаю, почему не объяснил всё тебе, — Чонгук подходит к нему, крепко обнимая и вдыхая карамельный запах. — Задушишь же, громила, — но сам в ответ тоже прижимает к себе.***
Чонгук с утра пребывает как будто в прострации: вчера вся шумная компания завалилась к ним с Юнги в комнату и до трёх ночи играла в игры и смотрела какие-то второсортные комедии на фоне. Сейчас он с ребятами виделся реже, но охотнее принимал участие во всех их идеях, а потому не жалеет о том, что согласился на ещё один круг игры элиас, но жалеет, что не перенёс тренировку с десяти утра на обед. — Выглядишь пожёвано, — Намджун встречает его, как всегда, с тёплой улыбкой, от которой на красивом лице появляются милые ямочки, и слегка ерошит волосы сонному омеге, приводя их в ещё больший беспорядок. — Да вчера с друзьями засиделись — не выспался просто, — он прикрывает ладонью рот, не сдерживая нового зевка, и слышит тихий смех тренера. — Давай тогда сегодня не буду тебя нагружать — дадим просто тонус мышцам, но на следующей тренировке я с тебя спрошу, — и машет пальцем угрожающе, от чего Чонгук только солнечно улыбается. — Договорились. Не успевает Ким открыть рот, чтобы сказать что нужно делать, как мимо проходит такой же сонный Тэхён, пожимает руку тренеру и кидает «привет» Чонгуку, подмигивая, от чего у последнего сердце в пятки падает. — Не замечал, чтобы вы раньше здоровались, — Намджун смотрит вслед уходящему альфе и снова переводит взгляд на краснеющего Чонгука. — Мой лучший друг начал встречаться с его другом, и мы теперь вроде как тусим вместе, — и неловкая улыбка. — Оу, и что и что? — Чонгук может поклясться, что старший сейчас похож на лису с этим своим прищуром глаз и коварной ухмылочкой. — В смысле? — и глазами хлопает непонимающе. — Ну, это же он тогда тебе сделал комплимент, когда ты подтягивался? И, вроде как, это был не последний случай его внимания к тебе. Помню даже сказал тебе как-то, что ты его мотивируешь. — Ииии? — Господи, Чонгук, ты невозможный, — и почему омеге кажется, что все вокруг слишком часто начали закатывать глаза, когда разговаривают с ним. — Ты же вроде как на него залипаешь постоянно и что, даже не сделал так, чтобы он тебя гулять позвал куда-то? — И ничего я не залипаю, — Чонгук чувствует, что он уже весь красный, как спелый помидор, и совершенно не знает что ответить. — И, вообще, когда это ты успел стать сводницей? — лучшая защита — нападение, правильно. — Не вижу ничего плохого в том, чтобы начать наконец-то с кем-то встречаться, — лицо альфы не выражает ни тени сомнения или смущения. — Даже если бы я захотел с ним встречаться, чисто гипотетически, — и последнее выделяет с нажимом, игнорируя смешок тренера, — то я явно не в его вкусе. — С чего ты взял? — тот выглядит действительно удивлённым. — Ну как же, — и снова хлопает своими оленьими глазами, — он ведь заигрывает тут чуть ли не с каждым омегой, и каждый из них, ну, мало на меня похож, скажем. — Ох, Чонгук-и, — Намджун устало потирает глаза, — он просто дурачится. У некоторых людей флирт — это просто как манера общения, им от этого просто весело. К тому же, он — альфа, а мы все в таком возрасте, положа руку на сердце, немного придурки, любящие привлечь внимание, да и каким бы классным он не казался, он, как и все, будет вести себя совсем иначе с тем, кто ему нравится. Ты думаешь только омеги стесняются признаваться в симпатии? О нет, поверь мне. К тому же, ты не можешь знать наверняка нравишься ему или нет, и человеку могут нравиться люди с кардинально разными типажами, но судя по тому, как он часто смотрит в твою сторону, когда ты занимаешься, я не думаю, что ты ему не интересен. — Чтоп сто? — Чонгук даже проснулся. — В каком смысле смотрит? — Тебе объяснить значение слова или что? — Намджун явно забавляется с его выражения лица. — Больше уверенности в себе, Чон Чонгук. А сейчас грудь вперёд и погнал на дорожку. Бегаешь двадцать минут — не меньше, — и уходит к другому омеге, что тоже у него занимается. В голове туман и ни одной понятной мысли. Было приятно узнать, что Тэхён, оказывается, смотрит на него, Чонгука, пока тот не видит. От осознания этого факта даже мурашки бежали по телу. А ещё Чонгук понял, что иметь друга альфу всё же было бы круто — омеги не всегда могут понять их поступков, а поговорить и узнать их точку зрения всегда бывает полезно. Жаль только, что у него нет такого друга, потому что после этого короткого диалога потребность в разговоре с противоположным полом резко возросла. Чонгук резко поднимает голову и встречается с чужими карамельными глазами. Секунда, и Тэхён резко разворачивается. Ну точно смотрел. Улыбка сама лезет на лицо поневоле, а в голове так вовремя всплывает брошенная когда-то Чимином фраза: «Ты всегда можешь поговорить со мной, знай это», и настроение становится ещё лучше в сто раз, ведь, кажется, у него всё же есть друг альфа, который может ему помочь с его сложными сердечными делами. Сегодня Чонгук решает принять душ сразу после тренировки, а не идти в общежитие, потому что если удача не повернётся к нему спиной, будет не очень прилично идти к человеку на встречу потным. Быстро переодевшись после душа и осмотрев себя с ног до головы, оценивая насколько его вид приличный и решая, что на семь из десяти, Чонгук выходит из спорткомплекса и открывает телефонную книгу в поисках контакта «Чимин хён». Спустя четыре недолгих гудка в трубке слышится радостный голос: — Гуки, привет. Удивлён, что ты позвонил. Что-то случилось? — Да, то есть нет, то есть не совсем, — Чонгук немного нервничает, а потому слегка путается в словах. — Привет, хён, — он легко улыбается, когда из трубки слышится смешок, — я тебя не отвлекаю? — Ну, я пытаюсь вникнуть в суть написанного в учебнике по экономике предприятия и сомневаюсь, что это меня заинтересует больше, чем то, что ты впервые в жизни решил набрать мой номер, — Чон даже так может слышать улыбку в чужом голосе. — Ну прости, просто ты же меня знаешь. — О да, тонкая ты наша душевная организация, — возмущённое «эй!» тонет в тихом смехе. — Так что стряслось? — Если ты не против, то я хотел бы поговорить об этом не по телефону. Можем встретиться в кафе, недалеко от общаги? — Да, минут через десять уже буду там. — Отлично, я тоже как раз в такое время подойду. Чонгук стоял у входа в назначенное время и лениво перекатывался с пяток на носки, думая о том, с чего ему следует начать и что в принципе спрашивать у альфы. Когда он звонил, то в голове не было ни одной конкретной мысли, просто хотелось поговорить и узнать другую точку зрения, только вот о чём: о Тэхёне, о нём, или же, не заостряя внимания на конкретных людях, спросить в общем и целом об отношениях, только чем ему тогда Чимин поможет. С таким успехом проще залезть в интернет и начать изучать сайты по типу «как понять, что ты нравишься альфе», но тогда в своих глазах он будет ещё большим придурком, чем если начнёт использовать Чимина как ходячую любовную энциклопедию. Волнения на счёт того, что о нём подумают после такого, не было — это альфа его лучшего друга, который и так уже достаточно нытья выслушал, предназначавшегося Юнги, и ни разу не попытался поддеть, но при всём при этом сдавать себя с потрохами и говорить, что даже он, такой весь из себя «либо затыкаешься сам, либо тебя заткну я», скулит внутри и радостно виляет хвостиком, когда рядом находится один конкретный альфа, не хотелось, ведь Чимин на все сто процентов уверен в том, что единственное чувство, которое Чонгук испытывает к Тэхёну, — это желание его придушить. Заметив через дорогу приветливо улыбающегося Пака, омега решил просто расслабиться и решать проблемы по мере их поступления, а потом с радостью позволил заключить себя в тёплые крепкие объятия, вдыхая ставшим таким привычным аромат яблок. — Привет, Гуки. Ты с тренировки, что ли? — Чимин, вдоволь натискав младшего, чуть отошёл, осматривая его с лёгкой улыбкой. — Гулянки гулянками, а зал никто не отменял, — Чонгук лишь пожал плечами, отзеркаливая улыбку. — Такими темпами ты и меня переплюнешь по мускулатуре, — хихикнул альфа, но заметив, как стушевался Чонгук, слегка нахмурился. — Ты чего? — Не бери в голову, — омега постарался не сводить улыбку с лица и делать вид, что всё нормально, сам не понимая, почему на такую простую и уже привычную шутку впервые реагирует с такой грустью. — Так, бумажный наш, что-то мне не нравится твой настрой. Это как-то связано с тем, что ты захотел встретиться и поговорить? — И да, и нет? Но больше да, — Чонгук опустил взгляд вниз, скрывая смущение. — Так, пошли внутрь. Сейчас закажем что-нибудь перекусить и ты мне всё расскажешь, — Чимин подошёл ко входной двери, открывая её и пропуская омегу вперёд. Натягивая рукава худи пониже и покусывая от нервов губы, Чонгук следил за удаляющимся официантом, который только что принял их заказ, а затем перевёл взгляд на тепло улыбающегося Чимина и, решив, что небольшая отсрочка не уменьшает его нервозность ни на йоту, наконец подал голос: — Хён, у меня к тебе очень своеобразная тема для разговора, после которой ты, вероятнее всего, будешь считать меня полным придурком, но мне кажется, что это нужно обсуждать не только с Юнги, но и узнать мнение альфы, поэтому страдать придётся тебе, так как ты единственный, кому я могу выговориться и довериться. — Вряд ли я смогу считать тебя придурком, учитывая то, что я этого не сделал, когда ты взбесился из-за того, что продул мне раунд в гонках, пнул мусорное ведро, и всё его содержимое вывалилось с балкона, а банановая кожура приземлилась ровнёхонько так преподу с кафедры журналистики на лоб, — Чимин посмеивался от воспоминаний, пока Чонгук страдальчески вздыхал, бормоча что-то о вечной везучести, а когда волна смеха спала продолжил. — Выкладывай, что там у тебя. Я уверен, что ты просто снова себя накручиваешь. — Чимин, я привлекательный? — Чонгук мысленно сказал себе «браво» за то, что голос даже не дрогнул. — Вот серьёзно: если бы я пил — я бы подавился. Что за странные вопросы? Конечно же ты привлекательный омега, и облизывающиеся на тебя альфы — лучшее тому подтверждение. — А? — Чонгук так и застыл с открытым ртом, пытаясь понять правильно ли он всё понял. — Первая буква алфавита. Что тебя так удивляет? — Какие ещё альфы? — Да разные: и с первого курса, и со второго, и даже с четвёртого. Не так, конечно, как в лучших подростковых фильмах, что ты идёшь, а все у твоих ног, но они обращают на тебя не меньше внимания, чем на других омег. И я всё ещё не понимаю, почему ты думаешь иначе, — Чимин внимательно смотрел на стушевавшегося омегу, давая тому время подумать. — Просто мне всегда казалось, что из-за того, что я хожу в зал, то больше похож на альфу, чем на омегу. Ещё и рост такой, что половина альф мне до носа достают. О да, и не будем забывать о моём запахе. Последние два года я живу с мыслью, что придётся мне искать какого-то альфу-гея, ибо иначе шансов завести нормальные отношения не будет. — Ой, Гуки, я тебя умоляю. У меня одногруппник пахнет бензином — в этом году очень успешно вышел замуж и альфа его души в нём не чает, а у тебя пусть и не сладкий запах, но приятный. Ты, вообще, знаешь сколько людей тащится от запаха пергамента? — Чонгук болванчиком мотает головой из стороны в сторону, а Чимин дальше продолжает. — А ты вот узнай. Тут даже ботаником необязательно быть. Более того, у многих альф непереносимость сладких запахов — тошнить начинает. — Ну ладно, — Чонгук тяжело выдохнул, признавая, что его запах, возможно, не такая уж и катастрофа — люди вон с запахом бензина живут и нормально. — Теперь дальше: чем тебя не устраивает твой рост? Я не спорю, что не все альфы ростом с каланчу, даже я ниже тебя, но, в конце концов, вокруг полно крепких высоких парней. А вот на счёт фигуры я даже не знаю как тебе так ответить, чтобы мне за это от Юнги ненароком не прилетело, но фигура у тебя отличная. — Но все же любят маленьких и худеньких, — Чон уж как-то совсем неуверенно начал лепетать что-то себе под нос. — Эх ты, ребёнок, — Чимин лишь вздохнул, ласково улыбаясь сидящему перед ним омеге. — Это стереотип такой, мода, если тебе так угодно. Вообще, людей, которые в партнёры выбирают один и тот же типаж, не так уж и много. Взять того же Тэхёна. Кого у него только не было: и низкие омеги, и высокие омеги, и худые, и полненькие, и все раз-ны-е, понимаешь? У них из общего был только пол, я тебе серьёзно говорю. Ой нет! — Пак тихо захихикал, что-то вспоминая, от чего Чонгук весь обратился в слух, ведь ему тут важные вещи говорят и успокаивают, а ещё Чимин неосознанно затронул тему того, что тоже немало интересовало омегу. — Помню как-то раз наклюкался он в клубе и подкатил к парню одному. Высокий такой, стройный, рама была больше, чем у Тэхёна, но это не остановило этого придурка от того, чтобы засосать его. Что странно — тот даже не отпирался. Но как же я ржал, когда на вопрос «что такой красивый омега здесь делает?» тот ответил «о себе говоришь?», — Чимин уже вовсю смеялся, чудом не опрокинув принесённое официантом кофе. — Оказалось, что он был альфой. Более того, тот парень нашего Тэхёна за омегу принял. Вот я угорал долго, конечно, — глядя на смеющего Чимина и представляя себе эту сценку в красках, Чонгук невольно и сам заразился весельем. — Так что, Гуки, хрень это всё, твои эти типажи и вкусы альф на омег. Порой может такой кто-то в душу запасть, что и сам не поймёшь, как вообще заинтересовался этим человеком. А ты у нас хоть и высокий и зад надрать можешь, но всё же очень красивый и милый. — Спасибо тебе, Чимин, — Чонгук смущённо улыбался альфе, действительно чувствуя некое облегчение от его слов. — У меня ещё один вопрос, — он начал неловко заламывать пальцы, обдумывая как лучше вопрос задать. — Выкладывай что там у тебя ещё, сомневающийся наш. — Как понять, что я нравлюсь кому-то? Ну вот, например, если человек вроде и оказывает какие-то знаки внимания, но так, как будто мы с ним вместе выросли на улице, сходили на какое-то дело и теперь братаны до гроба, хотя некоторые говорят, что он с тебя глаз не сводит? — омега смотрел в глаза внимательно изучающего его альфы и чуть ли не перестал дышать, ожидая ответа. — А я могу узнать о ком речь, или это великий секрет? — Это не великий секрет, но я пока не хочу говорить конкретно о ком я, тем более, что такой случай не первый, а я, как оказалось, совершенно не умею понимать альф. — Ну тут всё индивидуально. По правде говоря, я не большой спец в этих делах, так как Юнги — это мои вторые серьёзные отношения, исключая несколько свиданий, закончившихся ничем, да и из моего окружения не знаю кого-то, у кого были бы толпы омег, чтобы знать как строились их отношения, так что могу исходить только из своих мыслей и своего опыта. — А как же Тэхён? — не удержался от вопроса Чонгук, и тут же потупил взгляд. — Имею в виду, ты же говорил, что каких только омег у него не было. — Я имел в виду, что он за ними ухаживал, они переписывались, пару раз гулять ходили, но у него в этом плане ситуация куда более плачевная — серьёзных отношений у него не было. Да, вообще, если так посудить, то никаких не было: на первом курсе начал встречаться с парнем одним, через месяц даже переспали, ибо думали, что чуть ли не навечно, а потом как начали ссориться — вся общага на уши вставала, ну и разбежались. И больше у него как-то не складывалось. Он и за омегами ухаживать не… — Чимин запнулся на полуслове, вперившись взглядом во мнущегося Чонгука. — Ты чего? — тот уже и куда деть себя не знал, а когда глаза альфы хитро прищурились, а на губах появилась шальная улыбка, то вообще комочком сжаться захотелось. — Ты у меня сейчас про Тэхёна спрашивал, когда говорил о неизвестном, которому ты вроде как нравишься? — П-почему ты так думаешь? — Да или нет, Гуки? — Ну предположим, что да, — омега уронил лицо в ладошки и тяжело выдохнул. — Ну тогда с уверенностью могу сказать, что дышит он к тебе неровно, — альфа откинулся на спинку стула, победно улыбаясь. — С чего ты взял, — Чонгук раздвинул пальчики так, чтобы видеть друга, но ладонь от лица не убрал. — Потому что как я и хотел сказать — за омегами он ухаживать не умеет. Кидать шуточки и флиртовать со всеми подряд — это он мастер, конечно, но с теми, кто ему нравится, он обычно таким придурком становится почему-то. Хотя мы с ним не говорили на эту тему давненько, так что утверждать не буду, но я к нему присмотрюсь. Тем более, что был у нас год назад один разговор, но я не думал… Неважно, — а затем, помолчав с минуту, вогнал Чонгука в краску всего лишь одним вопросом. — А ты что это, на Тэ нашего запал? Омега стойко молчал несколько секунд, стараясь не краснеть так сильно, а затем, махнув рукой на забавляющегося альфу, решил, что сгорел сарай — гори и хата: — Ну, может, не прям чтобы и запал, но… Ну да, запал. Год назад ещё. Чимин прямо присвистнул: — Ну ты, конечно, Гуки, умеешь удивлять. Но выше нос, друг мой. Помни о том, что ты — привлекательный омега, и у тебя есть все шансы влюбить в себя этого ненормального. — Чем я могу привлекать, если, как выражается Юнги, я хожу в оверсайзной обёртке? — Чонгук всё никак не мог угомониться. — А Юнги матерится, как сапожник, и испытывает фетиш к одежде в армейском стиле, но я почему-то вынужден отваживать постоянных ухажёров. Перестань так много думать, ребёнок, — Чимин не смог удержаться, чтобы не потрепать мягкие волосы омеги. — Спасибо, хён, — Чонгук не мог не улыбнуться, потому что да, льстило. Потому что одно дело, когда такие вещи говорил Юнги, и другое — когда такие вещи говорит Чимин. Они ещё немного посидели поболтали о всяком, потом альфа провёл его до их этажа, крепко обняв на прощание и не забыв напомнить о том, что нужно перестать себя стесняться и сравнивать с другими, и Чонгук, будто заново родившийся, влетел в комнату, тут же плюхаясь сверху на лежавшего на своей кровати Юнги. — Слезь с меня, хомяк перекормленный, — омега, кряхтя, пытался спихнуть с себя немаленькую тушку друга, но тот лишь весело хихикал, прижимаясь ещё крепче. — Да задушишь же. — Юнги, у тебя самый лучший альфа на свете. Если ты не выйдешь за него замуж и не родишь столько детей, сколько он попросит, я тебя лишу права быть крёстным моих детей. — Хрена себе заявочка на ночь глядя, — Мин даже брыкаться перестал. — Цыплята бунтуют? — И ничего я не бунтую, — Чонгук всё же сжалился над другом и скатился с него, удобно устраиваясь под стеночкой на боку. — Я позвонил ему и попросил встретиться поговорить. Он не отказал, выслушал меня, ещё и уверенности прибавил раз так в миллион, а ещё так тепло говорил о тебе, что я точно понял, что лучше альфы для тебя быть не может. Я уже вас мысленно поженил и покрестил ваших детей. — Чон Чонгук, я ничего не понял, поэтому если ты мне сейчас же не расскажешь всё от и до в ролях, я тебя пошинкую и скажу, что так и было, ты меня понял? — Понял-понял, — тихо рассмеявшись и удобнее устроившись у Юнги под боком, Чонгук, как и требовалось, в ролях рассказал весь диалог, похихикивая с комментариев Юнги. — То есть, — тот смотрел в потолок и весь вид омеги говорил о том, что в его голове происходит бурный мыслительный процесс, — Тэхён на тебя запал, получается? — Это лишь догадки, но возможно, что у меня есть шанс. — Неужели я смогу переименовать твой контакт с «клуб девственников». — Я всё ещё хочу тебя убить, когда это название всплывает на экране твоего телефона вместе с моей фоткой. — Мир должен знать таких раритетных в лицо. — Ты, наверное, сейчас побежишь, а я тебя буду догонять, — Чонгук начал подниматься с нагретого места, угрожающе глядя на скатывающегося с кровати Юнги. — Даю тебе шанс исправить ситуацию. Стоящий уже в дверном проёме омега со всей душой и каменным лицом нараспев тянет «тыыыыыыыы старая кошёлка», а затем срывается с места и бежит по коридору от догоняющего и обещающего ему смертную кару Чонгука, не прекращая хохотать на всё общежитие.***
День выдался поистине великолепным: первую пару отменили, в столовой были любимые отбивнушки, тест по истории был успешно скатан, ещё и солнышко наконец-то вышло из-за туч и дарило приятное тепло и хорошее настроение. В общем, не жизнь, а сказка. Юнги с Чимином под ручку ушли в закат — у них весеннее обострение и душа требует быть вместе двадцать пять на восемь, так что впервые за долгое время Чонгук в полной мере мог насладиться неторопливой прогулкой в одиночестве и просто расслабиться, подставляя лицо под тёплые лучи и отгоняя из головы все мысли. Утром Намджун написал, что пришли новые витамины и он передаст их через своего омегу, чтобы Чонгук не затягивал и начинал приём уже сейчас. До встречи было ещё минут сорок, так что омега решает зайти в уютное кафе недалеко от их универа, где только пару дней назад они сидели с Чимином, и взять айс-латте, чтобы побаловать себя дозой сладости. Чонгук безумно любил весну, безумно любил когда мир начинал оживать и обретать яркие краски, любил когда солнце светило и день становится дольше, и от этого всего такой прилив сил был и столько всего хотелось сделать, что казалось, будто ещё немного, и он взорвётся от переизбытка эмоций. Улыбаясь во все свои тридцать два и попивая сладкий напиток, Чонгук здоровался со знакомыми, которых встречал на обратном пути к универу, с парочкой ребят с параллели даже перекинулся парой фраз, поднимая себе настроение до уровня «запредельно», а затем у него случается шок в шоке, когда к нему подходит высокий красивый широкоплечий омега с потрясающим запахом сгущёнки и приветливо здоровается: — Ты, кажется, Чонгук? — Кажется… — Чону бы прийти в себя и не стоять тут, как идиоту, но он не может. — Так Чонгук или мне ещё поискать? — этот омега очевидно находит его скорее забавным, чем придурком, тихо посмеиваясь с невидимого колёсика загрузки на лбу Чонгука, что наконец-то берёт себя в руки и улыбается в ответ. — Намджун просил передать тебе витамины, так что вот, вручаю, — и передаёт небольшой пакетик с двумя коробочками. — Меня Джин зовут, кстати. — Да, я знаю, — выходит быстрее, чем омега успевает подвязать язык к мозгу. — Кхм, имею в виду, что ты же наш студенческий директор — кто ж тебя не знает, — на этот раз совсем уж глупо, так что Чонгук не может перестать нервно улыбаться, хотя по лицу Кима видно, что он ещё немного и засмеётся в голос. — Я кажусь придурком, но обычно я нормальный. — Намджун говорил, что ты забавный, но я не думал, что настолько. Ещё и милый до жути, — Джин даже волосы его потрепал, от чего Чонгуку урчать котом захотелось. — Было приятно познакомиться с тобой, Гуки. Залетай как-то к нам в деканат, тем более, Чимин с Тэ там постоянно сидят, а вы, вроде как, дружите. Буду рад тебя видеть. — Обязательно зайду, хён. Пока! — он провожает удаляющегося омегу довольной улыбкой и не может проигнорировать мысль «ну Намджун, ну даёт, какого омегу себе отхватил». Не успевает Чон даже и шагу ступить, как за спиной слышится знакомый до жути голос. Вспомнишь лучик — вот и солнышко: — Какие люди и без охраны. — И тебе привет, Тэ, — выходит как-то немного устало, но на лице всё ещё улыбка от уха до уха, так что Чонгук надеется, что альфа не воспримет это как-то негативно. — Ты как здесь? Чимин вроде говорил, что ты решил устроить вечер кино. — Чего? — по лицу Тэхёна видно, что он об этом вечере кино услышал только что. — Я без понятия зачем, но мне он сказал то же самое о тебе, — Чонгук ставит себе заметку прибить наглого сводника-Чимина, который решил сплавить его в лапы альфы, видимо, на этот вечер. — Проехали, — и вид максимально беззаботный. — Не знал, что ты встречаешься с хёном, — руки альфы засунуты в карманы, губы поджаты в одну тонкую полоску, весь он какой-то напряжённый, а стоящий в метре от него Чонгук второй раз за эти десять минут офигевает от жизни. — Тебе голову солнышком напекло? — интересуется осторожно. — Хён, вообще-то, как бы парень моего лучшего друга. — Да я не о Чимине, какой он мне хён — на месяц всего старше, перебьётся, — альфа ведёт плечами и устремляет взгляд своих карамельных глаз прямо на Чонгука. — Я про Джин хёна, — слышится звук чего-то упавшего, и омеге кажется, что это была его челюсть, и пока он пытается переварить услышанное, Ким продолжает. — Ну хотя я тебя понимаю, да. Он… красивый. И вы вместе мило смотритесь, да. Чонгук стоит с лицом лица и думает, что вот не пил он столько этот латте сладкий, вот и не надо было, а то у него на этом фоне по ходу от передоза сладкого слуховые галлюцинации. Он не удерживается от тихого вопроса: — Мы с Джином что, прости? — Встречаетесь? Омега весь напрягся, что даже черты его лица заострялись, а тёмные, как ночь, глаза стали ещё темнее: — Я настолько на гея похож, что ты мне отношения с омегами приписываешь? По-твоему, если я таскаю железо и ростом почти с тебя, то сразу по омегам? — Чего? Какой гей? — Тэхён действительно выглядит так, будто ничерта не понимает что происходит. — Разве если альфа встречается с омегой, то он гей? Несколько долгих секунд висит напряжённая тишина, в которой отчётливо слышно насколько тяжело дышит Чонгук, а затем он тихо, выделяя каждое слово и едва не рыча, произносит: — Ты идиот? Я омега, придурок, — и уходит, больно задев ошарашенного Тэхёна плечом. Жизнь только начала налаживаться. Он только начал верить в себя, не без усилий Чимина и Юнги, считать все свои мысли глупыми и стереотипными, верить в то, что и на его улице будет праздник. Верить в то, что он действительно нравится Тэхёну… Или хотя бы интересен… Тэхёну, который красив неприлично. Который с первой встречи запал в душу и не вылезал из головы. Который был везде, куда бы не пошёл Чонгук, и только сильнее забивал в лёгкие свой запах древесины, от которого маленький бедный омега млел до потери связи с реальностью. И только Чон привык, что теперь не просто наблюдает со стороны, что теперь они вроде как друзья. Только решил перестать быть такой колючкой и показать, что в душе он милый и добрый. Решил поверить в то, что с Тэхёном у них что-то может быть, доказать, что он не хуже всех тех, кому альфа не скупился делать комплименты в зале, как оказывается, что для него он всё это время был альфой… Проклятый Ким Тэхён… Будь проклят тот день, когда Чонгук его увидел. Будь проклят тот день, когда Чонгук допустил мысль о том, что ему нравится этот альфа. Будь проклят тот день, когда Чонгук поверил, что и у него может быть своё счастье. С ним. И пошёл нахрен Намджун с Юнги под ручку со своим «не пьёшь — вот и не пей», и пусть заберут с собой весь здравый смысл Чонгука, хотя тот, похоже, давно его покинул: Чон планирует нажраться. Впервые за долгое время нажраться и нажраться, как свинья. И пошёл весь мир к чёрту. Пошёл Ким Тэхён к чёрту.***
В конце августа прошлого года всё, чего хотел Тэхён, — это провести с друзьями последние свободные дни лета веселясь на полную, но вручивший ему в руки список первокурсников и их кураторов Джин этого мнения не разделял. Но делать было нечего — сам пошёл в студенческое самоуправление, сам стал секретарём студ директора, а потому следующие пару часов ему придётся понянчиться с первашами, рассказывая что и куда и просвещая всеми аспектами студенческой жизни, что выходила за грани учёбы. Чимин, как самый лучший в мире друг, согласился помочь разделить это тяжкое бремя, несмотря на то, что сам он отвечал за спортивные соревнования и тратить последний день без учёбы в стенах альма матер был не обязан. — О, свежее мясо привалило, — Тэхён расплылся в своей фирменной квадратной улыбке, оглядывая светящиеся азартом глаза. — Привет, ребята, сегодня я буду вашим гидом, расскажу где у нас и что, а потом мы с вами пройдём в наш актовый зал и перейдём к более приятной части знакомства — мы вам расскажем о ежегодном соревновании между факультетами нашего института для первокурсников, о выезде в наш студенческий лагерь на выходные для более близкого знакомства, запишем всех желающих, а так же расскажем подробнее о посвящении в студенты, которое состоится завтра. Точнее, о его неофициальной части, — и принялся проводить экскурсию, краем глаза замечая, как мимо проходит Чимин с такой же небольшой группой студентов. Когда всё было показано и рассказано, а студ кураторы начали приводить своих «подопечных» в актовый зал, Тэхён замечает летящего к нему на всех парах друга, который дышит чаще обычного и глазами бегает по сторонам. — Выглядишь так, как будто тебя по голове пригрели, — не может удержаться он от едкого комментария и расплывается в мягкой улыбке. — Я, кажется, сейчас влюбился с первого взгляда, — Чимин его радости не разделяет, а только нервно поглядывает куда-то позади себя. — Слышишь, яблочный наш, ты когда успел-то? — Тэхён его слова особо серьёзно не воспринимает, но начинает коситься в ту же сторону, что и друг. — Ну и где этот невероятный омега, сумевший растопить твоё холодное сердце? — А ты сильнее пялься, чтобы незаметнее было, — почти сквозь зубы выдыхает Чимин, когда Ким чуть ли на носочки не встаёт, пытаясь высмотреть объект интереса. — Третий ряд по левую руку от тебя. Пятый от прохода. Тэхён, кинув взгляд в нужную сторону, даже рот приоткрывает слегка и смотрит, не моргая: — Чимин, если это он, то я планирую вызвать тебя на дуэль. — Чего? — альфа прямо опешил и, не подумав, разворачивается. — А где… А где тот омега? — его глаза тускнеют, когда он видит пустое место. — То есть, ты не на этого красавчика запал? — Ким даже дышать чаще стал и невольно начал принюхиваться, хотя с такого расстояния учуять запах было невозможно. — Нет. Но это, вроде, его друг. Они рядом тусовались всё время. Постой, — глаза Чимин расширяются, губы расплываются в кривой улыбке, и он, опираясь о рядом стоящий стул, издевательски тянет, — ты тоже запал на перваша? Не успевает Тэхён ответить, как Пак чуть не летит вместе с этим стулом, когда рядом оказывается невысокий хрупкий омега и, удивившись резко ставшему дёрганным альфе, спрашивает: — Эм, Чимин, кажется? Ты сказал, что каждый студенческий куратор создаст общую беседу, но ты нам не представил этого куратора. — А я… А, эм… — Он хотел сказать, что ваш куратор пока не в городе, поэтому его вам представят как только он вернётся, а пока Чимин будет выполнять его обязанности. Можешь попросить у одногруппников номера пока, чтобы он потом создал вам беседу, — Тэхён, стараясь сдержать порыв дикого смеха, прикрыл своей спиной багровеющего Чимина, который от запаха карамели скоро в обморок упадёт, стараясь отвлечь подозрительно смотрящего на них омегу своей заразительной улыбкой. — Эм, ладно, — в его глазах читалось, что он считает их идиотами, но альфа продолжал улыбаться. — Как тебя зовут? — решил не останавливаться и идти до конца Тэхён. — Юнги. Мин Юнги. Ну я, наверное, пошёл к своим. И когда омега удаляется, Чимин немного приходит в себя и чуть не стонет: — Я как придурок сейчас выглядел. — Да как всегда ты выглядел, не переживай. Лучше скажи спасибо за то, что теперь ты знаешь его имя и скоро у тебя будет его номер. — Ага, а ещё что теперь мне придётся выполнять роль их студ куратора, хотя Бомгю придёт через двадцать минут. — Какой-то ты совсем неблагодарный, — включив всё своё актёрское мастерство, Тэхён всеми силами изображал обиженную моську. — Ой, вот не надо мне тут. Следующие полтора часа команда студенческого директората посвящала первокурсников во все нюансы и рассказывала о всех забавных случаях, и всё это время Тэхён не сводил взгляда с одного-единственного человека, сидящего на третьем ряду. Он выглядел так расслабленно и так красиво улыбался, когда Джин выпаливал новую шутку, что система альфы дала сбой и зациклилась на одном лишь человеке. Рядом сидящий с ним Юнги и остальные терялись на фоне этого потрясающего парня. Неожиданно в голову ворвался голос Чимина: — Ты челюсть свою подними и слюнку у уголка рта сотри, а то заляпаешь тут всё. Неужели так понравился? — Я таких ещё не видел, — Ким смотрит, не моргая, и действительно не может поверить в то, что такие люди существуют. — Если тут пролетит купидон, я не удивлюсь. — Ой, а сам-то, — и Тэхён впервые отрывает взгляд от созерцания ангела во плоти. — Один-один, — хмыкает Чимин, и они снова отворачиваются друг от друга, устремляясь в одну точку. Но Тэхён не выдерживает спустя несколько секунд: — Как думаешь, он альфа? Чимин переводит взгляд чуть левее от объекта своего созерцания: — С чего бы? По нему же видно, что омега. Он мягкий такой, тискательный и больно хорошенький. Альфа из него как из меня балерина. — Ты чего это расхвалился тут? — Слышь, отелло, ты с ним заговори сначала хотя бы, а потом ревнуй, — закатывает глаза Пак, и они снова замолкают. Тэхён совершенно не помнит о чём говорили его сокурсники. Не помнит кто из первокурсников куда записывался и кто с чего смеялся. Всё, что помнит, — это короткие улыбки того парня, это его нахмуренные брови и снисходительный взгляд, когда кто-то выдаёт совершенно неуместную шутку, с которой умирает половина зала, но не он. Он помнит как красиво этот парень запрокидывал шею, покрытую маленькими капельками пота, сгорая от духоты, как забавно поправлял волосы, чтобы те не липли ко лбу, и как чертовски сексуально выглядел, когда толкал язык за щёку, совершенно не имея никакого пошлого подтекста, а просто задумываясь о чём-то и устремляясь в одну точку. Например, прямо в глаза Тэхёна. Тэхён — вроде как альфа альфой: не задрот, не бабник, а простой парень, но даже он едва сдерживает в себе позыв тоненько завизжать, хаотично двигая всеми конечностями и запрыгивая Чимину на шею, когда в его глаза устремляется взгляд чёрных, как смола глаз. От этих переглядываний табун мурашек бежит по коже, а в животе не бабочки, а слоны отплясывают танго по ощущениям. Нравится. Очень сильно нравится. И сколько они так глазеют друг на друга непонятно, потому что кажется, что очень долго и очень мало одновременно. И сколько бы они так ещё прожигали друг друга взглядами Тэхён не готов ответить — он мог бы и вечность, но Чимин неожиданно пинает в бок и шипит тихо: — Оторвись хоть на минутку — тебе скоро про завтрашний квест рассказывать. Но он не отрывается. Ни через минутку, даже во время рассказа продолжая кидать взгляды в сторону смущённого парня, ни через день, выискивая в толпе студентов знакомую макушку, ни через неделю, приходя в столовую раньше всех и оставаясь там до конца, чтобы не прозевать его появление, ни через месяц, когда заходит в зал и замечает рядом с Намджуном того, кто из головы никак не вылезает, а уж когда Чимин приводит в их компанию Юнги под ручку с Чонгуком, то Тэхён уж совсем на пса верного начинает быть похожим — он бы за каждым шагом его следовал, если бы можно было, и хвостом вилял, если бы тот был. Но Чонгук по-прежнему какой-то нереальный и очень далёкий, хотя теперь можно слышать близко его голос, любоваться его улыбкой, говорить с ним, прикасаться невесомо и даже уложить голову на колени, чувствуя как тонкие пальцы зарываются в волосы и массируют кожу головы, принося дикий кайф, когда они все выматываются после вечерних посиделок и просто говорят о жизни. Но на колени ему ложится не только Тэхён, но и Хосок. Обнимает крепко не только Тэхён, но и Чимин. Но только Тэхёну достаётся меньше всего взглядов и улыбок, только Тэхёна почти не обнимают, смеясь куда-то в шею, только Тэхёну неловко было бы закидывать Чонгука на плечо или шуточно драться, лупя друг друга по задницам, как это делает Хосок. Начитавшись романов, Тэхён мог бы картинно вздохнуть и сказать «ах, он стал так близок, но всё так же далёк», но Тэхён всё ещё простой парень, обычный альфа, и он лишь прячет обиду и неловкость за шутками и крепкими объятиями, и только надеется на то, что когда-то он так же сможет позвать Чонгука гулять только вдвоём, как это делают остальные. И ему это почти удаётся. Он понял, что по уши, он понял, что тот скорее всего альфа, он понял, что ему на это совершенно плевать, он только добился частых улыбок Чонгука, адресованных не Хосоку, Чимину или Юнги, а ему, Тэхёну, как… Как Чонгук оказался омегой… А Тэхён оказался полным идиотом. Дверь в комнату открывается и с глухим стуком ударяется о стену, являя взору альфы злого, как сто чертей, Юнги, у которого разве что пар из ноздрей не вылетает: — Ты, — он подходит ближе, так же угрожающе шипя, но не успевает подойти вплотную, потому что следом в комнату вбегает взъерошенный Чимин и перекрывает своей грудью омеге путь, расставляя руки в стороны и всячески пряча за своей спиной Тэхёна. — А ну отойди, а то и тебе достанется. Он, скотина, малыша моего обидел. Я ему яйца оторву и на шею повешу — будет как козёл с бубенчиками ходить. — Детка, давай ты успокоишься. Он хоть и идиот, но лучших друзей у меня не так и много, чтобы отдавать их тебе для жестокой расправы, — Чимин хоть и говорил с немного нервной улыбкой, но на шаг от своего омеги всё же отступил. — Давай мы поговорим и всё спокойно решим, да? — Не напрашивайся на рифму — я и так держу себя в культурных рамках, — всё так же шипя отвечает Юнги, крепко сжимая кулаки. — Мне кто-то что-то объяснит? — подал голос Тэхён и в ту же минуту немного пожалел об этом, потому что его таким взглядом одарили, что резко захотелось развернуться и в окно с пятого этажа выйти. — Ты, идиота кусок, что ему сказал? — Юнги продолжал подходить ближе, оттесняя его вместе с преградой в виде Чимина к стенке. — Кому? — от быстрой смерти спасало Кима лишь то, что он правда выглядел совершенно не понимающим что происходит. — Чонгуку, — максимально сдерживая себя шипит омега. — Фразу «я планирую нажраться и пошли все в жопу» я слышал от него только один раз в жизни, а знаю я его с того самого момента, как папы нас родили в один день и решили, что мы будем лучшими друзьями, и тогда был дерьмовый денёк, знаешь ли. Он же пить не умеет, — Юнги постепенно переходит на повышенные тона. — Но хрен его кто остановит, если он удумал. Только потом не тебе его блюющего по спине гладить, спать укладывать, вытирая слёзы, а потом ни на шаг не отходить, чтобы в нормальное состояние привести. Так что ты ему сказал, говори, или яйца оторву к чертям собачим?! — Я… — Тэхёну было очень неловко говорить это вслух и ощущать себя сейчас ещё большим идиотом, чем это было пару минут назад, — я думал, что он альфа, ну и… И в общем вот. Пару секунд ничего не происходит, а потом охреневшему Чимину приходится, в прямом смысле этого слова, ловить своего омегу, который ещё секунду и прописал бы Тэхёну хук справа. — Ты! — вопил он. — Да как ты мог? Как ты мог моего малыша принять за альфу, собака ты сутулая?! — Я не был уверен до конца, но почему-то когда увидел его с Джином, то сразу подумал, что всё же альфа, — Тэхён пропускал все обвинения мимо ушей, потому что действительно чувствовал себя виноватым. От осознания того, что он обидел Чонгука и какие могут быть последствия становилось тошно. — Уверен он не был, — Чимину всё же удалось успокоить Юнги и тот сейчас стоял, уперев руки в бока, и всё так же испепелял взглядом Тэхёна, но хотя бы не пытался больше его убить. — Да, он, может, и нетипичный омега и его можно было бы принять за альфу, будучи больным человеком со слепотой и проблемами с нюхом, но вы же столько общались и ты так и не понял какой он?! Да как ты вообще можешь так поступать с ним? Ладно бы кто-то левый, но ты! Он в тебя уже год как по уши, а ты ему «альфа», — выпалил Юнги, всплеснув руками от досады, и только видя распахнувшиеся в шоке глаза напротив понял, как спалил сейчас друга. — Так я ему нравлюсь? — будто бы всё ещё не веря. — Насколько можешь нравиться после такого фееричного провала, — подал голос до этого молчавший Чимин и устало присел на свою кровать. Шок сменяется решительностью: — Где он? — Так я тебе и сказал, да. Губозакаточную машинку дать? — Юнги только догадывался о симпатии Тэхёна к другу и сейчас был доволен тем, что альфа готов отправиться искать его, но полного доверия эта затея не вызывала. — Юнги, не выводи на грубость, — не то, чтобы он хотел хоть как-то обидеть омегу или не дай Бог ударить, но кулаки против воли сжимались в попытке загнать ногти себе в кожу и остудить злость на себя же этой болью. — Я проебался — я и исправлю всё. Я в него тоже очень давно и не по уши, а по самую макушку, так что скажи куда его понесло, и я верну его, — и уже тише, — пожалуйста. Пару секунд омега хмуро смотрит на альфу, будучи удовлетворённым его словами, но всё ещё опасаясь доверять Чонгука в руки человека, который и виноват во всей этой ситуации, а затем, взвесив все за и против и решив, что возможно затея эта не такая уж и плохая, а сам он точно не справится с вытягиванием друга из клуба — плавали, знаем, — тяжело выдыхает, сдаваясь под двумя принуждающему к ответу взглядами: — Здесь недалеко, в паре кварталов, небольшой клуб. Туда обычно все студенты наши идут тусить. Знаешь где это? — и после утвердительного кивка головы продолжает, — И будь на связи. Как только заберёшь его — позвони или напиши мне или Чимину, понял? — Понял, — Тэхён вылетает за дверь, не говоря ни слова больше, и по пути вызывает такси, мысленно радуясь своей удаче, так как одно как раз стоит на соседней улице. Дорога до клуба, где он сам провёл все выходные своего первого курса, занимает не больше пяти минут. Быстро расплатившись с водителем и не дожидаясь, пока тот даст сдачу, он пулей вылетает из машины. Кивнув знакомому охраннику на входе, альфа платит за вход со скидкой по старой дружбе и заходит в душное помещение, сразу же сощуривая глаза и сканируя танцующую толпу в поисках одного-единственного человека. Клуб этот небольшой, а толпа такая, что капле упасть негде, поэтому приходится протискиваться сквозь охмелевшие тела еле сдерживаясь от того, чтобы не распихать всех грубо. Слева от Тэхёна расположился бар, а дальше — ряд небольших столиков, которые обычно бронировали те, кому нужно было где-то оставить вещи и время от времени закинуться алкоголем, давая себе возможность передохнуть от танцев, за перилами — небольшой танцпол с прыгающими студентами, что сейчас отдаются битам какой-то популярной попсы в клубной обработке, а справа от него — лестница на второй этаж, где обычно зависали те, кто пришёл не ради танцев, а чтобы затянуться кальяном и релаксировать, наблюдая за отдававшимся угару молодняком. Там обычно бронировали столики старшие курсы для дружных посиделок или альфы, которые находились здесь исключительно в виде охраны своих вторых половинок. Решив, что Чонгук вряд ли пришёл сюда с девизом «напиться и пошли все в жопу», чтобы сейчас сидеть на диванчике на втором этаже, где барная стойка стоит исключительно для принимающих заказы и разносящих блюда официантов, Тэхён уверенно направляется к бару слева от себя и внутренне ликует, когда замечает там Чонгука, сидящего на высоком барном стуле. Секундная радость от своей «находки» исчезает так же быстро, как и появилась, потому что рядом с его омегой сидит какой-то неизвестный Тэхёну тип и лыбится точно Чеширский кот. Стараясь не выглядеть как неуравновешенный и не устраивать сцен ревности, учитывая то, что пока они с Чонгуком друг другу никто, а последний так и вовсе здесь по его вине, альфа выдыхает медленно, успокаиваясь, и направляется к воркующей парочке, грубо распихивая людей вокруг себя. — Чонгук, нам нужно поговорить, — Чонгук, который до этого пьяно улыбался сидящему рядом альфе, что перевёл на Тэхёна заинтересованный взгляд, медленно, словно в замедленной съёмке, поворачивается к Киму и, тихо хмыкнув, снова отворачивается, пробуждая в Тэхёне плохо сдерживаемую ярость, что готова лавиной затопить всех вокруг. — Чонгук, — с рычащими нотками, — я знаю, что я идиот, но нам правда нужно поговорить. — Эй, парень, не видишь, что он не хочет, — «парень» думает, что зря этот альфа подал голос — ему бы лучше сейчас сделать вид, что он часть интерьера и не отсвечивать. — Потеряйся, — Тэхён натурально гаркает на распахнувшего в шоке глаза незнакомца и буквально давит его своим феромоном, от чего тот зажимает нос и, тихо матернувшись, скрывается из виду. Не успевает Тэхён взять себя в руки, чтобы не срываться на омеге, всё так же сидящему к нему спиной, как до его чуткого слуха доносится скулёж, настолько сильный, что даже сквозь музыку удаётся услышать. Пару мгновений требуется для того, чтобы понять, что скулёж этот принадлежит Чонгуку, а потом альфа расплывается в хищном оскале от приятной мысли, что его феромон вызывает такую реакцию от всегда непоколебимого к влиянию альф Чонгука. Замурчать сытым котом мешает лишь то, что спина Чонгука резко выпрямляется, и он закидывает в себя стопку янтарной жидкости. И это совсем не устраивает Тэхёна. — Чонгук, — чуть мягче, но с теми же рычащими нотками, — нормально прошу. Последний раз прошу. Пошли поговорим. Грациозно, словно кошка, омега поднимается со стула и, закинув голову назад и проведя рукой по волосам, таким привычным движением толкается языком в щёку, а затем, подходя вплотную к Тэхёну и вжимаясь в него своим разгорячённым телом, засасывает мочку его уха и тихо выдыхает: — Отъебись, — и уходит, виляя бёдрами, пока альфа отходит от пережитого шока и пытается избавиться от мысли, что его ухо немного изнасиловали. Не успевает омега скрыться в толпе, как его хватают сильные руки и, перекинув через плечо, уносят в примыкающую к танцполу гардеробную, где меньше людей и музыка не лупит по барабанным перепонкам. А ещё здесь хорошее освещение, при свете которого Тэхён может увидеть всю проблемность ситуации: Чонгук, невероятно красивый Чонгук, с подведёнными глазами, что блестят, засасывая невольно в свои глубины, и с блестящими от выпитого алкоголя губами, по которым иногда пробегается юркий язычок, стоит, немного пошатываясь, и смотрит прямо в карамельные глаза с вызовом, от чего у стоящего напротив альфы начинается приступ тахикардии. Все слова вылетают на какое-то время из головы, когда он голодным взглядом обводит лёгкую белую футболку с огромным вырезом, из-под которого виднеется шёлковая бронзовая кожа и острые ключицы, в которые он готов вгрызться голодным зверем прямо здесь, жадно покусывая, а затем глаза опускаются ниже, прямо на обтянутые латексом красивые стройные подкачанные ноги, и уже Тэхён готов жалобно поскуливать от желания искусать аппетитные бёдра, а затем ласково зацеловать каждый укус. Да что говорить: он был готов упасть к ногам этого невероятного омеги и вымаливать прощение за то, какой он идиот, и за то, что уже год мучил, как оказывается, их обоих. Но здравый рассудок подсказывает, что это будет не очень хорошей идеей, поэтому Тэхён прикрывает глаза, замедляя дыхание и пытаясь успокоиться, а когда открывает их, то видит летящего вниз по ступенькам в сторону уборных в подвале Чонгука и лишь тихо ошарашенно выдыхает: — Да ты издеваешься, — а затем срывается с места и бежит за удаляющейся спиной, мысленно покрывая матом всё на свете и в первую очередь Чонгука. Забегая в туалет для омег, Тэхён тормозит у входа, когда видит, что Чон стоит у зеркала и поправляет все ещё идеальную после его забега укладку. Шок альфы в который раз за вечер находится в своём шоке, и он снова забывает что такое слова и как их говорить, а только стоит и глупо хлопает глазами на омегу. — Что? — тот ловит его взгляд в зеркале. — Ну ты какой-то озорной ебанарио, а не омега. Я с тобой поговорить хочу, блять, а ты от меня по всему клубу пятками сверкаешь. Или будет проще, если я тебя возьму в охапку, притащу в общагу и примотаю к стулу, чтобы поговорить наконец-то? — невольно Тэхён снова начинает раздражаться и давить на прихмелевшего Чонгука феромоном, от чего тот теряется немного и промаргивается пару раз потерянно. — А мне это… — глаза судорожно шарят по углам, — о, мне в туалет захотелось, да, — и прежде, чем Тэхён успевает ухватить его за руку, резво заскакивает в первую кабинку и по пустому помещению разносится звук закрывшегося замка. — Вот выйдешь оттуда, — тихо шипит альфа, — и я дам тебе по заднице, Чонгук. Честное слово дам. — А я не выйду, — доносится в ответ. — Ты там сутками сидеть будешь что ли? Омега, став на унитаз ногами, выглядывает сверху кабинки прямо на альфу и озорно выдаёт: — Да хоть с медведями. Не выйду я к тебе. Не видать тебе моей побитой жопы, как своих ушей. — Чонгук, я эту дверь выбью нафиг. — Я буду защищаться. — Ни капли в этом не сомневаюсь, но я попытаюсь. Пару минут они тупо смотрят друг другу в глаза, каждый в голове думая о своём, а затем Чонгук устало выдыхает: — Зачем ты пришёл? Тебя Юнги послал, да? Напиши, что всё хорошо, что я не нажрался как свинья, потому что некоторые альфы не дали мне времени и возможности сделать это, и скоро буду дома. Обещаю даже не блевать. Но это не точно. — Сам ему это скажешь, когда я приведу тебя в общагу, — альфа выделяет последнее предложение и замолкает, предоставляя Чонгуку время переварить и усвоить информацию перед поглощением новой. — Я здесь не потому, что Юнги попросил, а потому что я дебил, который очень сильно перед тобой виноват. Я знаю, что обидел, и что этому нет объяснений. Но я хочу, чтобы ты знал, что я просто чертовски плохо лажу с омегами. Я не умею ухаживать, я не умею делать комплименты нормально, признаваться в симпатии. А ты был такой… Такой забавный, свой в доску парень, ты очень отличался среди всей этой толпы, и я тебя за альфу принял не потому, что ты какой-то не такой в негативном ключе этого слова, а потому что я просто не думал, что такие омеги бывают. Ну и да, твои подтягивания задели моё эго, потому что я выкрепляю только на пару раз больше, — он забавно чешет нос, смущаясь, а когда видит, что Чонгук его слушает, продолжает. — Я знаю, что это всё ещё похоже на бред и жалкие оправдания, но я не могу описать что дёрнуло меня подумать о тебе, как об… — сейчас даже думать об этом стыдно не то, что говорить вслух, — как об альфе. Я потерял и так уже достаточно времени, так что сейчас, — взгляд цепляется за небольшую табуретку, стоящую в углу, и Тэхён придвигает её к кабинке, залезая на неё и оказываясь лицом к лицу с затаившим дыхание Чонгуком, — сейчас я хочу сказать, что ты чертовски сильно мне нравишься, Чонгук. У меня сосёт под ложечкой от того, какой ты красивый, какой ты лёгкий, какой ты смешной, умный, забавный, ласковый, и я раньше не понимал почему ты меня сторонился, но теперь я знаю, что я тоже тебе не безразличен, и всё, чего я прошу — дать мне шанс. Просто позволь мне ухаживать за тобой, как положено, узнавать тебя заново. Позволь мне увидеть то, что ты раньше от меня прятал, пожалуйста, — он выглядит сейчас таким жалким, но с этим омегой он позволяет себе быть таким. — Я буду водить тебя на свидания, дарить тебе сладости и цветы, и сорву однажды твой первый поцелуй, стоя у твоей комнаты, после ночной прогулки. М, что скажешь? Он даже дышать перестал, вглядываясь в чёрные омуты глаз напротив и ожидая ответа. И Чонгук не заставляет его долго ждать: — На свидания я с тобой находился ещё во время прогулок с Юнги и Чимином, а цветы и сладости можно совмещать с поцелуями, так что целуй. Альфа чуть с табуретки не летит и только смотрит неверяще. Чонгук тихо хихикает себе под нос, а затем со смешинками в глазах продолжает: — Не тупи, а то передумаю. И Тэхён и правда перестаёт тупить. Он наклоняется ближе к чужому лицу, преодолевая разделявшие их сантиметры, и его губы нежно накрывают чужие, а глаза закрываются в наслаждении, когда он чувствует желанную мягкость. Сейчас не хочется быстро, рвано и страстно, сейчас хочется нежно и ласково, чтобы дать понять, что он искренен в своих чувствах. Тепло разливается в груди, а на губах невольно появляется лёгкая улыбка, когда до слуха доносятся тихие постанывания, а приятный запах пергамента становится сильнее, выдавая возбуждённое состояние Чонгука. Тэхён протягивает руку и оглаживает костяшками пальцев мягкую щёчку, не прекращая нежно посасывать чужие губы, млея от удовольствия. Омега чуть ближе поддаётся к альфе, тихо про себя ненавидя разделяющую их дверь, а затем секунда и по пустому помещению разносится громкий хохот Чонгука, которому через пару мгновений начинает вторить басистый смех Тэхёна, когда он замечает валяющегося на полу омегу, что в попытке стать ближе стал на край унитаза и поплыл на крышке, которая, как оказалось, была не прикреплённая, и теперь валялась в углу. — Лох — это судьба, — торжественно заявляет Тэхён сквозь смех и поднимает палец вверх, а затем его глаза резко расширяются перед тем, как он приземляется филейной частью на пол, потому что табуретка не выдержала его сотрясаний от смеха и поплыла на влажном после мытья кафеле. Они вдвоём сидят на полу и смеются в два раза громче, пока Чонгук, не успокоившись хоть немного, не поднимается и, открыв дверь кабинки, не подаёт руку альфе, который цепляется за неё, как за спасательный круг. — Ну что, веди меня домой? — он искренне улыбается Тэхёну, от чего у того сердце щемит — такого Чонгука хочется до хруста костей тискать, а ещё улыбку эту с умильно выглядывающими передними зубками видеть как можно чаще. — Ты ещё обещал после ночной прогулки поцелуй сорвать. Альфа наклоняется и оставляет лёгкий быстрый поцелуй на припухших губах: — Пойдём. На выходе из клуба, когда его ладонь крепко сжимает ладошку Чонгука, Тэхён достаёт телефон и пишет Юнги, что они скоро будут в общаге, а затем наслаждается прогулкой с омегой, перекидываясь ничего не значащими фразами с ним, и не может понять сколько людей он спас от смерти в прошлой жизни, если в этой ему повезло идти, держась за руку, с Чонгуком. С его Чонгуком.***
Поначалу всё было хорошо. Даже не так: всё было прекрасно, превосходно, невероятно. Всё было настолько потрясающе, что Чонгук ходил сам не свой: светил своей улыбкой широкой направо и налево, нёс какой-то романтичный бред и словно пьяно хихикал, от чего у Юнги появилось непреодолимое желание отвезти друга на экскурсию к психотерапевту, но потом Чимин привёл весомый аргумент «это называется влюблённость, мы тоже такие были», и он пока отказался от этой затеи. А через время Юнги очень сильно захотел, чтобы Чонгук вернулся в состояние розовой сопли, потому что теперь тот ходил злой, как собака, вторую неделю, снова пропадал в зале в два раза больше времени, чем было до (а «до» было уже сверх дофига, как считал Юнги), пинал ни в чём неповинные вещи, вечно ходил по комнате чернее тучи и бубнил себе под нос нелестные высказывания в сторону одного конкретного альфы с широкой квадратной улыбкой, который, похоже, совершенно не замечал состояния своего парня и с каждым днём светился всё ярче и ярче. Юнги не понимал абсолютно ничего. Пытался аккуратно спросить у Чонгука что с ним происходит, но тот только материться начинал и рукой махал безнадёжно, а потом лез обниматься и, кажется, совсем забыл, что ночевать нужно на своей кровати. Юнги, конечно, было приятно, что друг пинает ботинки, а не его, и обнимает в три раза чаще, но он конкретно не понимал почему всю свою нежность тот дарит ему, а не своему парню, с которым у них вроде как конфетно-букетный. И ладно бы Тэхён зарекомендовал себя, как плохой кавалер, но нет же: вот уже месяц, который они встречаются, таскает своему омеге цветы, конфеты, шоколадки, кофе по утрам, гулять постоянно зовёт, как и обещал, сумки его носит, в зал они теперь вместе ходят (хотя Юнги почему-то думает, что Чонгук стал туда ходить чаще как раз чтобы побыть там без альфы), тискает его постоянно, и в целом ведёт себя настолько мило, что иногда у Юнги от его телячьих нежностей защемляет лицевой нерв. Чимин ясности в картину не вносит, ибо по его словам Тэхён всё это время сияет ярче новогодней ёлки и ходит в розовых очках, совершенно не видя, что Чонгук хоть ему и улыбается, но иногда немного нервно, что Чонгук иногда, когда видит альфу в коридоре, разворачивается и даёт дёру в другую сторону, что никогда особо не парившийся учёбой и любящий сдавать всё в последний момент омега вдруг резко стал пропадать за учебниками и отказываться от прогулок. Это видел Юнги, это видел Чимин, но этого совершенно не видел Тэхён. Не желая вмешиваться в чужие отношения, Мин только вздыхал тяжело, наблюдая за перебежками Чонгука от одной стены к другой в сторону выхода, чтобы Тэхён его не заметил, и шептал под нос ругательства, покрывая обоих благим матом, а Чимин только согласно кивал на «идиоты несчастные», тоже будучи сторонником того, что в чужой монастырь с советами стоит лезть только когда их просят. Но затем в один день всё становится по полочкам, когда немного дёрганный Чонгук ловит Пака в коридоре на большой перемене и тянет на задний двор университета. На улице уже вовсю светило солнышко, согревая своим теплом, и студенты предпочитали после занятий выйти подышать воздухом и понежиться под согревающими лучиками, а потому когда парни выходят на улицу, то тут же погружаются в шум от разговоров и смеха развалившихся на травке и лавочках студентов. Чонгук тянет друга через весь двор, останавливаясь в тени невысокого дерева, и, нервно теребя лёгкий серый свитшот, поднимает на него печальные глаза: — Хён, мне снова нужно с тобой поговорить. И снова о Тэхёне. Ты же друг его и думаю можешь мне помочь с этим. Я долго думал, что сам как-то всё улажу, но что-то не выходит у меня нифига, и я уже просто не знаю что мне делать, но я не хочу тебя напряга… — Погоди, не части, — Чимин прерывает его, выглядя при этом совершенно не понимающим происходящего. — Давай вот без этого всего: ты же знаешь, что я всегда готов тебя выслушать, — ласковая улыбка озаряет его лицо, когда он слышит тихий облегчённый выдох. — Что там у вас стряслось? Признаюсь, за вами иногда наблюдать весело, но большей части всё же поплакать хочется. — Тэхён, он… И снова Чонгук не успевает договорить, потому что рядом непонятно откуда появляется упомянутый альфа, сияя ярче солнца, и обнимает его за талию, крепко прижимая к себе. Чимин протягивает руку для рукопожатия и уже хочет сказать что-то, как застывает, глупо хлопая глазами, когда слышит: — Если б я был грибом, ты бы со мной спорил? Чонгук страдальчески вдыхает, протягивая отчаянное «ну Тэхён», пока всё так же ничего не понимающий Чимин, забывая ответно пожать руку друга, на выдохе произносит: — Чего? Ким вздыхает и с улыбкой поясняет, как маленькому: — Грибы спорами размножаются. Эх ты. Чимин давит в себе желание хлопнуть себя ладонью по лбу и только поражённо смотрит как Тэхён быстро чмокает Чонгука в губы и, кинув короткое «мне нужно к Джину бежать», уходит. — Вот об этом я и говорю, — страдальчески тянет Чонгук, опускаясь на землю. — Он как ненормальный вечно подкаты свои дебильные подкатывает и шутки плоские шутит. Я уже всерьёз начинаю сомневаться, что я не встречаюсь с каким-то душевнобольным. Я не против дурачиться с ним — нам действительно было весело, но эти две недели он такой невозможный ходит, как будто у него башню сорвало. — Чонгук, миленький, ты ему не даёшь что ли? — Чимин удобно устраивается рядом, взъерошивая макушку омеги. — Может, ему сперма в голову ударила, вот он и того, — и свистит тихо, крутя пальцем у виска. — Ой, не дави мне на больную мозоль, — лицо Чонгука сейчас выражает эмоцию того самого смайлика, который вздыхает тяжело от досады. — Это не я ему не даю, это он мне не даёт! — вышло чуть громче, чем планировалось, но Чону сейчас было абсолютно плевать слышит его кто-то или нет. — А вот сейчас не понял, — Чимин сводит брови к переносице, готовясь внимать каждому слову. — Сначала он меня зажимал у любой стенки, и я был счастлив дальше некуда: мы целовались, обжимались, да я просто с ума сходил, — омега даже глаза прикрывает от приятных воспоминаний. — А потом я понял, уж простите за подробности, что хочу его. На тот момент я совершенно не видел проблемы и не думал, что моя жизнь превратится в грёбаный день сурка, когда я хожу с вечным стояком, а Тэхён вечно меня динамит. Да я дышать с ним рядом уже не могу — я течь сразу начинаю от его запаха древесины, а он что? А он «я, конечно, не свитер, но ты можешь меня затянуть», — после своей тирады омега устало выдыхает и валится головой на плечо Чимину. — Ну вот что не так? Ладно я девственник, но он-то… Чего он от меня бегает, как от огня? Я его не возбуждаю, да? — последние слова звучат совсем уж жалко и альфа приобнимает друга за плечи, утешая. — Так ты поэтому по углам бегаешь от него? Чтобы не встал? — в их дружбе обсуждение настолько интимных вещей — дело обычное, ибо они, в конце концов, взрослые люди и от словосочетания «пестики и тычинки» смеяться перестали классе в седьмом, а потому Чонгук совершенно не смущается реакции своего тела на своего же альфу, а Чимин не издевается и не подтрунивает, а просто расставляет всё по полочкам в своей голове после утвердительного кивка. — Ну и ещё, потому что я снова хочу целоваться, обниматься, гулять с ним, а не слушать тупые шутки и только и видеть, как сверкают его пятки по «очень важным делам», когда я хочу большего. — Я совершенно не знаю, что тебе сказать, — честно отвечает альфа. — Может, он боится того, что ты будешь не готов? Он же помешан на этой всей романтике, хочет правильно и красиво поухаживать, а потом всё остальное. И торопить не хочет. — Это всё, конечно, хорошо, но я же сам прошу его. Я даже штаны эти узкие носить начал, футболки с вырезами. Юнги вон на радостях меня в такой оборот взял, что я теперь как новая монета сверкаю. А Тэхёну пофиг ветер. — А он вести себя дебильно так начал, когда ты прихорашиваться стал? — задумчиво тянет альфа. — Ну он и до этого признаки странности подавал, но после первого моего жирного намёка голова у него совсем набекрень стала, вот я и подумал, что он банально меня не хочет, — и снова тяжёлый грустный вздох. — Смотри глубже, бумажный: я думаю, что он как раз тебя хочет, а когда ты стал такой весь намыленный сверкать перед ним обтянутой узкими джинсами пятой точкой, то, не желая спешить, от спермотоксикоза так и вести себя начал. — Возможно, — это внушало надежду. — Но что мне делать-то? — Ну ты же омега — соблазни его. — Хён, ты дурак? — он смотрит на друга так, как будто перед ним сейчас Тэхён с очередным подкатом. — Я тебе только что сказал, что уже и так хожу разодетый так, как будто у меня недотрах полный. Оно-то так и есть, конечно, но тем не менее. — Да, но при таком раскладе он может так же сбежать, как и десять минут назад, а вот наедине — нет. Если ты, например, станцуешь для него или, ещё лучше, в белье перед ним окажешься и соблазнишь своей сексуальностью, то член потянет его к тебе, как компас. — Это всё, конечно, хорошо, но танцую я хоть и неплохо, но на уровне клуба, а с моим везением во время повиливаний задницей в попытках сделать что-то, похожее на стриптиз, я скорее полечу моськой вниз или ещё что-то, но облажаюсь точно. Да и где этой сексуальности взяться? У меня хоть и недотрах, но я всё ещё девственник, и я совершенно точно уверен, что как бы мне не хотелось — я буду смущаться и испытывать слишком сильное волнение. — Ну не знаю, действуй интуитивно. Бери быка за рога, как говорится. — Моя интуиция молча меня тянет со стояком в сторону Тэхёна и совершенно никак не помогает. — Хм, — Чимин не на шутку задумывается на несколько мучительно долго тянувшихся для ожидающего ответа Чонгука минут, а затем лицо альфы озаряет коварная улыбка. — Как-то мне Хосок рассказывал про брата своего. У него тоже альфа тормоз в этом плане был. И вот я думаю не попытаться ли тебе повторить его подвиг, — он со смешинками в глазах смотрит на выпрямившего и заинтересованно смотрящего на него омегу. — А чего он сделал-то? И Чимин рассказал. Да так вдохновляюще, что Чонгук заёрзал на месте от предвкушения. Даже если не получится — он хотя бы попытается, потому что заявиться к Тэхёну на порог с громким «трахни уже меня наконец» было бы слишком… Просто слишком. Ему всё же хочется видеть желание в чужих глазах, чтобы его хотели. Подтолкнуть и намекнуть — это одно, а прямо сказать и чувствовать потом, что без этого ничего бы не было — это другое. А потому он после пар горной ланью скачет под ручку с ничего не понимающим Юнги и весело хихикающим Чимином в свою комнату, где они с альфой посвящают удивлённого омегу в свой коварный план, а затем тот, предвкушающе потирая лапки, обещает оторвать Тэхёну детородный орган, если он после этого не завалит «его малыша». План был прост, как три рубля, но надёжным, как швейцарские часы, а потому Чонгук с нетерпением ждал выходных, всю неделю настраиваясь морально, а когда наступил вечер субботы и пришло время собираться — разволновался сильно, но всё же больше был в предвкушении того, что произойдёт ночью. Вместе с ним по комнате бегал такой же заведённый Юнги, сгорая от нетерпения, наверное, больше его самого, и почему-то глядя на приподнятое настроение друга и ему становилось легче — в конце концов Юнги будет рядом и в случае полного провала плана прикроет и успокоит. На мгновение Чонгук останавливается и с улыбкой вспоминает прошедшую неделю: Flashback Чонгук проснулся в пять утра на следующий день после того разговора с Чимином от настойчивого стука в дверь. Одного взгляда в экран смартфона было достаточно, чтобы понять, что тот, кто стучал в их комнату, был или идиотом, или мазохистом, но так как стук не прекращался — пришлось вставать с кровати и плестись к двери под тихое сонное бурчание Юнги, который покрывал матом ночного гостя и вспоминал всю его родословную лестными эпитетами. Только омега распахивает рот вместе с дверью, будучи готовым высказать всё, что он думает о ночных визитах и возможно процитировать Юнги, как давится вдохом и широко раскрывает глаза, глядя на легко улыбающегося Тэхёна с букетом белых роз в руках. Очень большим букетом белых роз. Любимых белых роз Чонгука. На альфе надеты широкие белые лёгкие штаны, такая же белая футболка с глубоким вырезом, от чего омега невольно залипает на выпирающих ключицах и мощной шее, по которой отчаянно хочется провести языком, а ещё на Тэхёне надет кремовый тёплый джемпер, от чего у Чонгука в который раз сосёт под коленкой от этого парня, когда он понимает насколько мило и уютно сейчас выглядит альфа, всё так же не прекращая смотреть своими тёплыми карамельными глазами на него с мягкой улыбкой. Когда вся ситуация доходит до сонного мозга Чонгука, всё, что он может сделать, — прошептать совсем тихое: — Т-тэхён? Что ты здесь делаешь? — Пришёл извиниться, — так же тихо, но более уверенно, от чего у омеги табун мурашек пробегается по коже, когда он слышит этот глубокий чарующий голос. — Я вёл себя, как полный идиот последние дни, и даже при всём своём желании не смог бы объяснить почему, — он делает небольшую паузу, выдыхая, — но я не хочу, чтобы ты хоть на минуту пожалел о том, что согласился быть со мной, или чтобы начинал чувствовать себя школьником с первыми неудавшимися отношениями, где альфа — совсем юный и неопытный дурачок. Конечно, — у Тэхёна вырывается смешок, — я и есть не особо опытный, но по крайней мере у меня огромное желание делать тебя счастливым, уделять тебе всё своё свободное время, говорить с тобой долго и обо всём на свете, дурачиться с тобой и просто наслаждаться тем, что ты рядом, обнимая тебя и говоря о том, насколько чертовски сильно ты мне нравишься. — Тэхён… — Чонгук чувствует, что он сейчас просто заплачет и больше не находит никаких слов, выдавливая только имя альфы и смотря на него в ответ с той же теплотой, когда забирает протянутый букет, вдыхая прекрасный цветочный аромат. — Если ты не против, я бы хотел отвести тебя в одно место, — взгляд из-под чёлки и глаза полные надежды в очередной раз выбивают воздух из груди омеги, и он всерьёз хочет задуматься о том, что творит с ним этот человек, но мыслей нет. — Сейчас? — Да, — и уже тише, — пожалуйста. Чонгук стоит и активно ничего не понимает. Помощь в принятии решения приходит с соседней кровати: — Это всё очень мило, ребят, и все дела, но если ещё хоть минуту мне придётся слушать ваши романтичные лепетания или ощущать грёбаный сквозняк, потому что дверь всё ещё открыта, как и наше окно, то я вам устрою полёт в кусты с третьего этажа и ускорю принятие решения. Чонгук смотрит в глаза Тэхёну и они оба не могут сдержать тихих смешков. Наконец он скрывается в комнате, сказав короткое «подожди минуту», натягивая на себя чёрные лёгкие штаны с дырками на коленях, такую же чёрную футболку, поверх которой надевает бирюзовую толстовку на флисе, и, в последний раз вдохнув аромат роз, что уже стоят в вазе на столе, быстро впрыгивает в кроссовки, хватает телефон с прикроватной тумбы, ключи от комнаты, и выходит за дверь, где его ждёт альфа всё с такой же мягкой и тёплой улыбкой. — Я готов, — Чонгук не может не улыбаться в ответ, когда на тебя снова смотрят, как на самое ценное, что может быть в этом мире, и это чертовски приятно ощущать. — Пойдём, — и альфа берёт его хрупкую ладонь в свою, переплетая пальцы, от чего сердце делает сальто на месте и счастливо танцует танго, потому что идти вот так с Тэхёном в ночь, держась за руки, — то, чего так давно не хватало Чонгуку. Они проходят вдоль длинных коридоров их общежития, не говоря ни слова и наслаждаясь приятным молчанием, а затем огибают их корпус и выходят к трибунам. — Что ты задумал? — Чонгук успел окончательно избавиться от остатков сна и сейчас его голос был бодрым и игривым, на что альфа только улыбается шире. — Потерпи, мы уже почти пришли. И через несколько минут Тэхён проводит его на центр поля, где Чонгук с полными глазами слёз видит тёплый плед, на котором стоит несколько упаковок пиццы из любимого их ресторанчика и бутылка вина, а затем Тэхён вытаскивает из рядом стоящей сумки два пледа, передавая один Чонгуку, и маленький лэптоп. — Помню, ты хотел посмотреть тот фильм про время, и я решил, что было бы кощунством не использовать такую тёплую ночь для того, чтобы не провести её здесь с тобой. Чонгук смотрит на Тэхёна не моргая, а затем, когда тот откладывает ноутбук на плед и выпрямляется, с разбегу залетает на альфу, обвивая его всеми конечностями и так сильно прижимаясь к нему, что может чувствовать его быстрое сердцебиение: — Спасибо, Тэ. Я сейчас буду в тряпочку от того, насколько мне приятно. Альфа лишь тихо хихикает, зарываясь носом в его волосы и крепче обнимая, наслаждаясь такой приятной близостью и насыщая лёгкие запахом пергамента, что так идеально ощущается с его запахом древесины. — Малыш, я планирую не отпускать тебя целую ночь. И пусть Чонгук понимает, что Тэхён снова стал его привычным Тэхёном, вероятно, потому что Чимин устроил ему взбучку, но он так же понимает, что Тэхён сам хотел этого, сам подготовился, в конце концов, он даже последние две недели не прекращал баловать его вкусняшками, просто теперь это иначе. Теперь он не чувствует, что Тэхёну не нравится, пока его прижимают к себе так крепко и смотрят в глаза с такой нежностью. — Да, пожалуйста. Не отпускай. Он смотрит в его тёмные глаза и не может сдержать тихого всхлипа от всей гаммы эмоций, что там отражается. Словно не веря, что этот человек реален, Чонгук нежно, еле касаясь, проводит кончиками пальцев по лицу своего альфы: оставляет тёплый след от лёгкого касания ко лбу, проводит эфемерную линию по переносице, переходя на скулу, а затем лишь кончиками пальцев проводит по губам, не сдерживая судорожно вдоха, когда юркий язычок оглаживает фаланги. Чонгук убирает руку от чужого лица и ловит губами губы напротив, тихо постанывая от того, как долго он хотел ощутить их мягкость, как долго он мечтал, чтобы Тэхён сильнее прижал его одной рукой за поясницу, а второй перехватил под ягодицами, крепко сжимая и вырывая из омеги тихий всхлип прямо в поцелуй. У Чонгука перед закрытыми глазами звёзды такие же яркие, как и на небе над ними, когда мозг в полной мере осознаёт, что Тэхён рядом, что он целует так напористо, так жадно, словно изголодавшийся зверь, что это его тихий рык долетает до чуткого слуха, когда язык Чонгука сплетается с его, а тонкие пальчики зарываются в пышную копну волос, чуть оттягивая их. У них теряется счёт времени и даже прохладный ветер не может заставить оторваться друг от друга истосковавшихся по ласке и теплоте чужого тела парней. Чонгук чувствует, как горят его щёки от того, насколько ему сейчас жарко, насколько он плавится под ласковыми поглаживаниями Тэхёна и насколько ему нравится проводить пальчиками по его крепкой шее, ощущая мягкость кожи, зарываться в его волосы, массируя кожу и ловя губами тихие стоны. Ему просто нравится. Просто нравится Тэхён. — Спасибо тебе, — он отстраняется первым, когда в лёгких заканчивается воздух, и с широкой счастливой улыбкой смотрит в помутневшие глаза альфы, наслаждаясь видом его поалевших губ. — Ты стоишь намного большего, — Тэхён потирается своим носом о носик Чонгука и ласково улыбается, опуская его на землю и глядя на порозовевшие щёчки омеги, не отказывая себе в удовольствии нежно поцеловать их. Они усаживаются на землю и Чонгук млеет от того, как же ему приятно сидеть вот так меж разведённых ног Тэхёна и чувствовать спиной его вздымающуюся грудь. Один плед альфа накинул на себя, а вторым укрыл Чонгука. Ноутбук оставили стоять на краю покрывала, поставив на сумку, чтобы было повыше, а пиццу омега перетянул на свои коленки, чтобы было удобнее. Они сидели вот так вот в уютной ночной тишине, прижавшись друг другу и комментируя то, что происходит на экране, и, глядя этот фильм про время и о том, как коротка на самом деле жизнь, как важна каждая минута, Чонгук не жалеет, что проводит эту ночь, сидя вот так посреди огромного футбольного поля, укутанный тёплым пледом и крепкими согревающими объятиями своего альфы, что время от времени оставляет ласковые поцелуи и с удовольствием принимает пиццу с его рук, затем облизывая тонкие пальчики и шепча невероятно ласковое и полюбившееся «малыш». Тэхён не отлипал от него всё время, и это не было чем-то, когда тебе настолько надоедает твой парень, что дышать нечем: он просто встречал Чонгука после учёбы, если у того не было планов, и они прогуливались по территории университета, крепко держась за руки, наслаждаясь приятной погодой и свежим кофе, переговариваясь о том, как прошёл день, а затем уходили либо в их с Чимином комнату, либо в комнату Чонгука и Юнги, где все вчетвером усаживались кому где удобнее и начинали подготовку к предстоящим модульным экзаменам. Иногда они делали перерывы, заказывая пиццу и жалуясь на темы, которые никак не хотели запоминаться, а иногда всей компанией заваливались в уже полюбившееся кафе возле универа, чтобы перекусить, а затем насладиться прогулкой под солнышком. Тэхён всё так же продолжал баловать его вкусняшками, платил за него в кафе, покупал кофе, а когда Чонгук с Юнги заходили в столовую, их альфы уже ждали их с четырьмя подносами с едой. Это было и так неловко, но и так приятно, что о тебе заботятся. Юнги не переставал блевать розовыми соплями, глядя на них и говоря, что дети выросли. Однако, Чонгук тоже хотел делать приятно своему парню: теперь они с Юнги проводили время у плиты, выготавливая кулинарные шедевры в виде сырников на завтрак, чтобы перед парами разбудить своих альф стуком в дверь и попить с ними чаю со вкусностями, пока есть время. А ещё Чонгук тоже начал покупать Тэхёну кофе и выпечку, занося тому в кабинет студенческого директората, когда того заваливали работой в универе, млея от ласковых поцелуев и тёплых улыбок. Однажды, когда он снова принёс альфе небольшой перекус и тихо смеялся с ним с чего-то, из кабинета вышел Джин и так ярко заулыбался, видя его, что Чонгук думал его ослепит, как от солнца, а затем в дверях показался Хосок, и эти двое за обе руки затащили его внутрь «знакомиться с остальными». В тот момент Чонгук действительно чувствовал себя неловко, хотя с некоторыми даже был знаком, но просто когда за ними зашёл широко улыбающийся Тэхён и нараспев протянул «знакомьтесь с моим Чонгук-и», не покраснеть было сложно. А потом этот невыносимый альфа и вовсе усадил его себе на колени и сказал кормить его принесённым панини, обвив одной рукой за талию, а второй отпивая кофе, и Чонгук соврёт, если скажет, что не был готов мурчать ласковым котёнком в тот момент. А когда глаза в этой шумной толпе нашли насмешливые глаза одного омеги, с которым, как случайно однажды Чонгук узнал от Чимина, Тэхён встречался неудачных два месяца, то внутри проснулся незаметный до этого бесёнок, и Чон наклонился к своему альфе, слизывая с его губ остатки кофе и сыто улыбаясь, а затем сам себя не узнал, когда снова вернулся в прежнее положение и с победной ухмылкой кинул небрежный взгляд на вмиг покрасневшего от злости омегу. Юнги потом долго ржал с Чонгукового «я не знаю, что на меня нашло» и сквозь смех говорил, что он всё же настоящий ревнивый омега. Но было то, что оставалось неизменным и это время — как бы жарко и сладко не целовал его Тэхён, как бы не было видно их обоюдное желание чего-то большего, Чонгук по прежнему ходил с вечным стояком и выл внутри от того, какой его альфа бессовестный мученик маленьких омежек. The end of flashback — Ты готов? — голос Юнги настолько резко врывается в сознание, что Чонгук невольно вздрагивает, оборачиваясь к нему. — Эй, ты чего? — голос друга становится мягче, когда он видит промелькнувшую тень страха в глазах напротив. — Просто… Вдруг это не сработает? — Ну, если это не сработает, то мы как минимум оторвёмся в клубе все вместе и отпразднуем то, что не зря не досыпали эту неделю, грызя гранит науки, — Юнги кладёт руки на плечи другу и заглядывает в глаза. — А если серьёзно, то твой альфа от тебя без ума, и я уверен, что когда он увидит тебя — у него сорвёт башню, молчу уже о том, что он не видел каким сексуальным ты становишься, когда танцуешь. Только не забудь выкинуть всю дурь из головы и просто кайфовать от себя, хорошо? — Хорошо, — улыбка выходит неуверенной, но Чонгук и правда благодарен за эти слова. — Чимин написал, что они будут у нас через десять минут. — Хён? — Что? Чонгук молчит секунду, стыдливо опуская глаза, а затем на грани слышимости произносит: — У тебя есть что-то выпить? — Чонгук, что б тебя! — Юнги не злится, но он знает насколько бурным может быть сочетание Чонгука и алкоголя. — Мне совсем немного. Меня так трясёт, что кажется, будто ещё минута, и я просто свалюсь в обморок, ещё и таблетки эти, — он нервно проводит по шее, облизывая губы, — я реально чувствую, что взорвусь сейчас. Если выпью успокоительное — буду не лучше овоща. Юнги смотрит на него несколько секунд, а затем тяжело выдыхает, махая рукой, сдаваясь: — Полбокала красного вина и не больше. — Мне хватит, — болванчиком кивает омега. Когда в дверь комнаты тихо стучат, омеги уже стоят собранные и готовые плясать полночи напролёт. На них обоих надеты лёгкие пальто, потому что сегодня погода не радовала своей теплотой, и Чонгук мысленно про себя подумал, что так возможно даже лучше, потому что идти по улице в том, во что нарядил его Юнги, было для него слишком смущающим. Первое, что видит омега, когда Юнги распахивает дверь, — широкая улыбка Чимина, который тут же ловит в свои объятия Мина, утаскивая его куда-то в коридор и нежно целуя. Когда эти двое тормозят у стенки, шепчась о чём-то своём, Чонгук переступает порог их комнаты и натыкается взглядом на Тэхёна. Безумно красивого Тэхёна, что коленки непроизвольно подгибаются: классические, зауженные к низу, брюки, белая рубашка, расстёгнутая на две верхние пуговицы, от чего Чонгук в который раз ловит себя на мысли, что альфа пытается убить его своими вырезами, из которых выглядывает мощная грудь, которую тут же хочется исследовать языком, поверх всего на нём надето кремовое пальто до колен и на пару тонов темнее лоферы, что, по скромному мнению Чонгука, не подходили в этом мире никому так, как Тэхёну. Смотреть на лицо альфы было ещё страшнее, чем исследовать взглядом его тело — милые кудряшки делали образ настолько строгим и в то же время лёгким, а ещё так безумно красиво смотрелись, обрамляя красивое лицо с правильными чертами, что у омеги появилось желание сказать «да ну вас всех» и упасть в обморок на месте. И, судя по взгляду Тэхёна, что исследовал его в ответ, он был в похожем состоянии. — Ты прекрасно выглядишь, Чонгук, — тихий голос пробирается под кожу и вызывает дрожь, а лицо начинает предательски гореть, когда альфа костяшками пальцев нежно проводит по его скуле. Омега внутренне ликует, понимая, что старания не прошли стороной: красивая укладка, открывающая лоб, легко подведённые глаза и блестящие от блеска губы, — Чонгук сам себя захотел нагнуть, когда увидел в зеркале, и как же приятно сейчас было сгорать под взглядом альфы и понимать, насколько он ему нравится. — Спасибо, Тэ, — совсем тихо, только для них двоих, — ты тоже выглядишь превосходно. Дорога до клуба не занимает много времени: они решили ехать на такси, чтобы не тратить время на лишние передвижения, и всё это время, сидя в машине на заднем сидении, Чонгук тихо млел от того, как крепко Тэхён прижимал его к себе за талию, и как жадно вдыхал его запах, зарываясь носом в шею, от чего на лице поневоле появлялась коварная улыбка — план начинает работать. Когда Чонгук сдаёт в гардероб своё лёгкое чёрное пальто, он уверен, что его альфа чудом удержался от того, чтобы его челюсть не ускакала в длинное путешествие. Слева донеслось два тихих смешка — Юнги и Чимин тихо радовались с обескураженного видом своей омеги Тэхёна и даже пять друг другу дали, не прекращая лыбиться от уха до уха. Да что там, даже Чонгуку захотелось крикнуть победное «ха» и заулыбаться во всю. Но он лишь смотрит в карамельные глаза в ответ игривым взглядом, от чего, кажется, Тэхён дышать начинает в три раза чаще, а потом совсем невинно интересуется: — Пойдём внутрь? Но Тэхён отмирает только когда Чимин легонько пихает его в бок локтем, даже не пытаясь скрыть своей широкой улыбки: — Д-да, пойдём. Чонгук сам берёт руку альфы в свою и тянет вперёд, всё же не удерживаясь от того, чтобы не расплыться в победной улыбке, а ещё тихо благодаря Юнги за то, что он всё же убедил надеть его это, несмотря на отговорки. Сейчас Чонгук и правда чувствовал себя уверенней, но не только потому, что выпитое вино немного успокоило нервы, а ещё и потому, что он видел взгляд Тэхёна — это был тот взгляд, когда тебе настолько нравится то, что ты видишь, что слов не хватает и голова пустая. Чонгук знает о чём он говорит — он так же смотрит на Тэхёна. Но отрицать то, о чём всё время говорили ему Юнги и Чимин, теперь было бессмысленно — глядя на себя в зеркало, он действительно наконец понял, что красив: белая рубашка, настолько тонкая, что не скрывала силуэта его тела на свету, заправленная в кожаные штаны, что идеально обтягивали его ягодицы и подкачанные бёдра, уже сами по себе убийственно сексуально смотрелись на нём, но Чонгук знал от чего в глазах Тэхёна всполохнул огонь — портупея, что тонкими ремнями обвивала изгибы его стройного тела. Юнги не врал, когда, взглянув на него в первый раз, сказал, что, даже будучи омегой, он его захотел бы, не будь у него Чимина, — Чонгук видит взгляды альф, направленные на него. Он видит взгляд его альфы. И этого более, чем достаточно, чтобы широко расправить плечи и гордо поднять голову, откинув все сомнения из головы. Когда они сидели за заказанным столиком и пили тост за то, что успешно сдали модуль, набрав нужное количество баллов по всем предметам, Чонгук ощущал, что хватка Тэхёна стала сильнее, а запах древесины начал окутывать с ног до головы, сводя с ума. Тэхён бесился от взглядов чужих, он бесился от того, что кто-то может допустить мысль о том, чтобы прикоснуться к его омеге. А ещё, Чонгук знал наверняка, он бесился от того, что сам себе запрещал его касаться так, как им обоим бы этого хотелось. — Итак, кто идёт танцевать? — Юнги бодро поднимается со своего места, выпутываясь из крепких объятий Чимина, и кидает озорной взгляд на друга. — Отличная идея, — Чонгук оставляет лёгкий поцелуй на щеке Тэхёна, с ликованием замечая как того повело, и поднимается следом. — Вы пока идите, а мы ещё по одной пропустим, — говорит Чимин прежде, чем Тэхён бы решил пойти за омегами. — Не скучайте, — кидает напоследок Юнги и утаскивает Чонгука за руку в танцующую толпу. Они пробираются сквозь альф и омег, что отдавались этой ночи сполна, прямо в центр. Танцпол — это, наверное, единственное место, где привыкший быть чуть в стороне Чонгук мог ощущать себя, как рыба в воде: как истинный меломан, он проникался мелодией от макушки до кончиков пальцев на ногах, позволял ей вести себя, позволял себе открыть свою душу в танце. Медленная ли, быстрая ли, или типичный клубняк, — Чонгук способен говорить с музыкой на одном языке, стать с ней чем-то неразделимым, поэтому стоит им с Юнги выйти в центр, остановившись друг напротив друга с лёгкими улыбками на лицах, Чонгук привычным жестом кладёт ладонь ему на талию и прикрывает глаза, создавая свой собственный иллюзорный мир, где вокруг них нет никого. Песня медленная и чувственная, собственные бёдра покачиваются в ритм, тело делает плавные волны и, встречаясь с разгорячённым телом напротив, покрывается мурашками. Чонгук откидывает голову назад, открывая вид на длинную красивую шею, и коротко улыбается, когда Юнги зарывается ему в волосы своими тонкими пальцами, нежно массируя. Песня продолжает вести их, сводить с ума своим сексуальным мотивом, пробуждает изнутри то животное, что не поддаётся контролю. Выпрямляясь и фокусируя пьяный от разливающейся по телу неги взгляд на лисьих глазах напротив, Чонгук разворачивает Юнги к себе спиной, впечатываясь пахом в его ягодицы, пока бёдра продолжают плавные волнообразные движения из стороны в сторону. Он медленно, будто невесомо, проводит по груди омеги, оставляя ладони на тазовых косточках, и зарывается носом в его волосы, млея от родного запаха карамели. Словно одно целое, они раскачиваются под плавный ритм, а затем Мин откидывает голову Чонгуку на плечо и, вновь зарывшись пальчиками в его мягкую копну тёмных волос, тянет к себе, оставляя лёгкий поцелуй на губах, проходится мягким касанием по щеке и, добравшись до уха, как можно громче и чётче выдыхает: — В нас сейчас прожгут две дырки, — и улыбается широко, наслаждаясь. — Им полезно, — с такой же улыбкой отвечает Чонгук. Отточенным движением он делает шаг в сторону, расставляя шире ноги, укладывает одну руку Юнги на живот, а вторую поднимает вверх, активнее двигая бёдрами, стоит предыдущему мотиву смениться на более быстрый, закидывает голову назад и излюбленным движением толкает язык за щёку. Юнги разворачивается, отходя на полшага, оставляя место для более раскованных движений, и Чонгук пользуется этим. Хищно улыбаясь, он скользит руками по телу, его танец теряет свою плавность, становясь резким, чётким, с фиксированными точками. У него нет готовой хореографии, но тело само создаёт её на ходу, а когда люди вокруг чуть расступаются и поощрительно улюлюкают, у Чонгука слетают последние тормоза. Внезапно тело прошивает волной дрожи и на губах появляется хищный оскал. Он поворачивается, чуть замедляясь и переходя к обычным покачиваниям, и смотрит в глаза Юнги, что выглядит словно кот, обожравшийся сметаны, вдыхая усилившийся запах пергамента. Чонгук отсчитывает тридцать секунд до того, как сильные руки обхватывают его талию и тащат в сторону уборных. Он ловит взгляд Юнги, что лишь губами шепчет «удачи», а спустя минуту оказывается в небольшом помещении, рассчитанном на одного человека, прижатым поясницей к мраморной раковине. Щелчок замка и на него устремляется горящий злобой и диким возбуждением взгляд карамельных глаз. — Ты сдурел? — Тэхён рычит, сдерживаясь из последних сил. Грудная клетка ходуном ходит под тонкой тканью рубашки, а руки сжаты в кулаки, от чего на них выступают вены. Чонгук настолько невменяемый сейчас, что может думать только о том, как ему хочется провести языком по ним и мягко искусать эту бронзовую кожу, поэтому когда до слуха доносится короткое рычание альфы, он слегка теряется: — Что? — Я тебя спрашиваю что вы с Юнги там устроили и на кой хер ты попёрся в клуб, если у тебя по плану течка? — зубы сжаты так крепко, что можно услышать их скрип друг о друга, от чего черты лица Тэхёна стали острее, опаснее, и Чонгук лужей готов стечь к его ногам. — А у меня и нет по плану никакой течки, — выходит так легко и с такой безумной улыбкой, что альфа перед ним не на шутку теряется. — То есть, как нет? Уже все в радиусе десяти метров поняли, что очень даже есть. Чонгук только глупо хихикает, но видя вздёрнутую бровь поясняет: — Я купил в аптеке специальные таблетки, которые на несколько часов вызывают течку. Чону кажется, что он слышал звук упавшей челюсти Тэхёна. Тот стоит с открытым ртом и не моргая смотрит на омегу перед собой. — Чонгук, зачем? — Ну ты же меня динамишь профессионально, и это мой последний шанс наконец-то отдать тебе девственность и перестать страдать от недотраха, — слова так легко слетают с губ, что омега сам с себя в шоке. — Ты издеваешься? — и снова рычание. — Ну если ты настолько не хочешь, то я пойду попрошу кого-то… — Ага, сейчас, пойдёт он, — альфа делает шаг навстречу, вжимая своим телом Чонгука в раковину, и опускает свои руки по бокам от него, склоняясь ближе и вдыхая сводящий с ума аромат. — Динамлю, значит? — в ответ утвердительный кивок. — Девственность отдать, значит? — и снова кивок. — Недотрах у тебя, бедного? — и снова кивок, после которого губы Тэхёна расплываются в широкой опасной улыбке. — Готовься, малыш. Неделю сидеть не будешь. И с этим словами он хватает радостного Чонгука за руку, ведёт в раздевалку и на выход, ловит первое такси, сидя в котором пишет Чимину, чтобы тот ночевал у Юнги, а затем со скоростью Флэша тащит хихикающего Чонгука за собой в свою комнату, крепко запирая дверь и прижимая горячее тело к ней. — Ты ненормальный, ты знал это? — шепчет в самые губы, пока глаза блестят от обожания к этому омеге. — Слыхал пару раз. Их губы находят друг друга, языки сплетаются в своём особом танце, пока руки блуждают по желанным разгорячённым телам, избавляясь от верхней одежды. Тэхён прикусывает нижнюю губу омеги, оттягивая, от чего тот мычит сладко в поцелуй и руками в волосы зарывается, сжимая у корней. — Ты бы знал какой ты сейчас сексуальный. Я готов кончить только от твоего вида и твоих губ, Чонгук, я не шучу. — Придётся потерпеть тебе. Я для тебя девятнадцать лет зад берёг и думаю, что хватит. Тэхён только сильнее расплывался в улыбке, вновь приникая к раскрасневшимся губам, наслаждаясь их мягкостью и млея от того, как короткие ноготки слегка царапают кожу на шее сзади, как затем ладони мягко проводят по широкой груди, скрытой под тканью рубашки, как спускаются ниже, дразняще проводя пальчиками по кромке штанов у ремня, и как затем ладонь резко накрывает пах, сжимая, от чего из груди вырывается хриплый стон. — Ты меня с ума сведёшь, — прижимаясь лбом к чужому шепчет альфа. — Стараюсь, — так же тихо отвечает Чонгук, раскрывая ладонь и потираясь ей о возбуждение. Тэхён, закусив нижнюю губу, любовно проводит по плавным изгибам желанного тела, подцепляя ремешки и сжимая их, вырывая у Чонгука сиплый выдох. — Как бы я хотел увидеть тебя только в них, обнажённого и просящего, но это потом. Тонкие длинные пальцы подцепляют ремешки, расстёгивая портупею, пока руки Чонгука, оторвавшись от сведения альфы с ума трением, принимаются расстёгивать белую рубашку, что так красиво контрастирует с тёмной бронзовой кожей. Когда портупея летит в сторону, омега чуть склоняется и проводит языком от груди до шеи альфы, наслаждаясь вкусом кожи, чуть прикусывая её у подбородка, от чего сильные руки крепче сжимают его талию. — Я тебя всего искусаю, так и знай, — отстраняясь и сыто облизываясь тянет Чонгук, позволяя альфе избавить себя от такой ненужной сейчас рубашки. — Ох, твою мать, — когда горячие губы накрывают его сосок, омега ощущает как коленки предательски подгибаются, а влаги в штанах становится только больше. — Обязательно, малыш, — тянет Тэхён, отрываясь и удобно умещая руки на упругих ягодицах, — но не сегодня. Сегодня я планирую трахнуть тебя так, чтобы твой недотрах помахал тебе ручкой и свалил в закат, захватив с собой мысли о том, чтобы идти к кому-то, кроме меня. — Неужели обиделся? — довольно тянет Чонгук, проводя пальчиком по кубикам пресса на подтянутом животе. — Детка, не беси, — угрожающе рычит Тэхён, сильнее сжимая пальцами чужие ягодицы и впечатываясь пахом в возбуждение Чонгука, слегка потираясь, от чего тот стонет протяжно. — Да мне и нахрен никто не нужен, Тэ. Только от тебя стоит на двенадцать часов, — он толкается навстречу, пока перед глазами начинает плыть от наслаждения. — Вот и отлично. А теперь хватит тратить время на лишние разговоры, — и с этими словами он подхватывает разнеженного омегу под бёдра и несёт к своей кровати, плавно опуская на неё, как самое ценное на свете сокровище. Тэхён не может отказать себе в желании вновь поцеловать эти прекрасные чувственные губы, проводя руками по крепкому прессу и твёрдой накаченной груди. Чонгук под ним такой красивый, такой сильный, рельефный, но в то же время такой нежный, податливый и желанный, что крышу сносит. Альфа мягкими поцелуями спускается по шее, проводит языком по выпирающим ключицам, руками нежно оглаживает бока, подбираясь к рёбрам, когда губы находят чувствительный сосок и приникают к нему, вырывая из омеги такие желанные громкие стоны наслаждения. Чонгук зарывается пальцами в мягкие каштановые волосы и с ума сходит от ощущений, что дарит ему Тэхён. Он поочерёдно облизывает горошинки сосков и спускается губами ниже, обводя языком каждый кубик, пока пальцы справляются с пряжкой ремня и молнией на штанах. Тихо рыча от желания увидеть молочные бёдра, альфа срывает мешающую одежду и тут же оставляет невесомый поцелуй на коленке, медленно проводя дорожку из ласковых касаний губ по внутренним сторонам бёдер, и от всей это нежности Чонгуку хочется рассыпаться на маленькие частицы, потому что один он не в силах вынести столько ласки. Когда горячие губы через тонкую ткань боксёров накрывают возбуждённый член, Чонгука натурально подкидывает на кровати, и он до побелевших костяшек сжимает пальцами простынь, прогибаясь в спине и выдыхая низкий стон. — Чёрт, малыш, ты мало того, что в спортзале половину альф переплёвываешь, так ещё и член у тебя красивый и длинный, — Тэхён говорит это настолько искренне и беззлобно, что омега посмеивается тихо, пока смех не перерастает в протяжный стон, когда альфа языком проводит вдоль всей длины сквозь тонкую ткань. — Идеальный. Какой же ты чёрт возьми идеальный, — и с этими словами он стаскивает боксёры с привлекательных бёдер и тут же всасывает головку, позволяя Чонгуку вцепиться в свои волосы, чуть оттягивая. Удобно уместившись на животе, Тэхён, не прекращая доставлять своему мальчику крышесносное удовольствие, мягко прикасается указательным пальцем к сокращающемуся колечку мышц, наслаждаясь тем, что омега под ним настолько возбуждён, что смазка не переставала течь, заполняя всё пространство комнаты любимым запахом. Ласково обведя дырочку по краю, альфа медленно погружает палец внутрь, ощущая мягкость сдавливающихся его стеночек, и чувствуя, что Чонгук всё ещё расслаблен, проталкивает палец глубже. Растяжка не занимает много времени, так как течка, пусть и искусственно спровоцирована, помогает Чонгуку легче справиться с неприятными ощущениями, а потом через несколько плавных движений в омегу погружается уже два пальца, что Тэхён расставляет на манер ножниц, старясь подготовить Чонгука как можно лучше. Чону кажется, что он скоро просто откинется, потому что ощущения горячего рта на члене лишают его остатков разума и дарят доселе неизведанное наслаждение, от чего в горле уже першит от громких протяжных стонов, а когда тонкие умелые пальцы попадают по простате, то Чонгук думает, что станет первым омегой, который умер от минета и растяжки. Когда в него начали входить три пальца, альфа отрывается от его члена, пережимая у основания, от чего с пухлых губ срывается разочарованный стон. — Терпи, мой хороший, осталось совсем немного. Я не хочу, чтобы тебе было больно, — и Тэхён оставляет ласковые поцелуи на тазовых косточках, внизу живота, прикусывает легко мягкую кожу на внутренней стороне бедра, затем зализывая, будто в его руках самый вкусный десерт, которым он не может насладиться. — Тэ, — на грани слышимости тянет Чонгук, подаваясь тазом вверх. Этого достаточно, чтобы Тэхён оторвался от желанного тела, чмокнув ласково омегу в пупок, и, быстро избавившись от штанов и белья, пристроился между разведённых ног, вытаскивая из прикроватной тумбочки серебристый квадратик, разрывая его зубами. — Можно, — выходит чуть задыхаясь, — можно я сам? — Чонгук смотрит на него так открыто и с таким желанием в глазах, что на секунду Тэхён теряется, а затем отдаёт ему презерватив. Чонгук садится на колени и с интересом смотрит на стоящий колом член альфы. — Он такой красивый, — еле шепчет, а затем наклоняется, проводя языком по всей его длине и улыбаясь от сорвавшегося тихого стона с чужих губ. — Малыш, я сейчас просто позорно спущу, если ты сделаешь так ещё раз, — почти скулит альфа, убирая мешающую прядь со лба омеги. — Ты такой красивый, такой сексуальный, что я в шоке, как ещё не сделал этого. Чонгук ничего не отвечает, лишь расплывается в широкой довольной улыбке. Он наклоняется ещё раз, оставляя лёгкий поцелуй на розовой головке, радуясь про себя от того, как по телу альфы побежали мурашки, а затем раскатывает презерватив по крепкому члену. Тэхён мягко снова укладывает его на кровать спиной, нависая сверху и заглядывая в тёмные, словно ночь, глаза: — Если будет что-то не так — обязательно скажи мне, хорошо? И я сразу остановлюсь. Чонгук легко кивает и притягивает к себе для жаркого поцелуя. Тэхён опирается одной рукой, согнутой в локте, о кровать, а второй направляет свой член в сокращающуюся дырочку Чонгука, медленно входя сразу на всю длину и простанывая в унисон с омегой от тех приятных ощущений, что накрыли их с головой: Тэхён сходит с ума от узости и того, как горячо и мягко было находиться внутри Чонгука, слышать его тихие стоны, ощущать как его выдох оседает теплотой на собственной коже, и млея от того, как длинные пальцы сминают кожу на его спине в удовольствии; Чонгука же накрывало новыми приятными ощущениями от той заполнености, что так давно не хватало, от того, как сильное горячее тело прижималось к нему сверху, вдавливая в матрац, от тех слов, что нежно шептал альфа ему на ушко, и от тех ласковых прикосновений, что оставляли эфемерные следы на его коже, желая быть ещё ближе, больше, дольше. Тэхён не спешит набирать темп, даёт привыкнуть к новым ощущениям, двигаясь плавно и нежно. Чонгук закинул ноги ему на спину, скрещивая и прижимая ближе к себе, и альфа не мог отказать себе в удовольствии сминать упругие половинки в ладонях, поглаживать разгорячённое тело под ним, лизать и покусывать бархатную кожу, млея от того, как тонко стонет омега под ним, что этот омега такой только для него. Чонгук под ним такой отзывчивый, чувствительный. Такой желанный. Он смотрит на него и поверить не может, что это реальность. С Чонгуком его постоянно преследует ощущение того, что омега ему снится, что это нереально, что таких людей не бывает, и уж тем более, что такой человек не может быть его. Но вот он, Чонгук, бьётся в наслаждении под ним, стонет протяжно его имя и дуреет от его запаха, его движений внутри себя, его прикосновений. Они кончают одновременно, закатывая глаза в удовольствии и сплетая губы в нежном расслабленном поцелуе. В нём всё: ласка, доверие, желание быть рядом, стать ближе и не отпускать никогда. — Я, кажется, влюбляюсь в тебя, Чонгук, — тихо шепчет альфа, заглядывая в глаза напротив. — Я в тебя, кажется, тоже.***
— То есть, — Хосок обводит взглядом сидящих рядом друзей, — ты вспомнил о том, что мой брат спровоцировал свою течку и рассказал об этом Чонгуку, — он дожидается ответного кивка от Чимина, — а ты, — взгляд теперь направлен на Юнги, — решил добить нашего Тэхёна и сделал из Чонгука ходячий секс, — теперь пришла очередь Мина кивать в знак согласия, — а ты, — Хосок со смешинками в глазах смотрит на Чонгука, — чуть ли не трахнул Юнги на танцполе и сорвал крышу всем в клубе своей течкой. — Когда ты это говоришь вслух, то это звучит ужасно, — морщится Чонгук, но не может сдержать широкой улыбки. Они все вместе сидят на пледе на внутреннем дворе универа во время большой перемены и наслаждаются тёплым весенним днём, посвящая Хосока в события их весёлых выходных. — Вы в курсе, что вы ненормальные? — восторженно выдыхает Чон, на что в ответ получает три утвердительных кивка и одни закатанные глаза. — Я просто жалею, что ездил домой и не видел этого своими глазами. — Мне хватило того, что это видел своим глазами весь клуб, — тяжело выдыхает Тэхён, — куда ещё ты. Чонгук ближе ластится к его боку, заглядывая на него глазами, полными обожания, и он против воли расплывается в ласковой улыбке, крепче прижимая к себе за талию своего омегу и оставляя на его макушке ласковый поцелуй. — Я из-за них три дня в комнату попасть не мог, — возмущённо тянет Чимин. — Начал от безысходности вещи Чонгука таскать, а потом ко мне все подходили и спрашивали не мутим ли мы с ним и Юнги тройничок, а то уж больно от меня букетом разит интересным. Ребята взрываются диким хохотом, а Чимин и сам не может удержаться от смеха. — Один раз надел футболку, в которой Чонгук ходил недавно и, видимо, с Тэхёном, потому что запах остался, хоть и едва слышимый, так у меня Джин вообще спросил не практикуем ли мы свингерство какое или мы просто шведская семья. Я думал на месте сдохну. Задний двор накрыло ещё более громким и истеричным смехом, от чего на них начали оборачиваться некоторые студенты. — Зато ко мне подошёл в зале тренер Чонгука, пожал руку и поблагодарил за то, что он теперь в три раза эффективнее работать начал на радостях. — Ну да. Прям волшебная палочка, а не член, — не подумав фыркнул Чонгук, а потом резко расширил глаза и уставился на друзей, которые уже покраснели все, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех, но неудачно. — Буду твоей феей, малыш, — довольно тянет Тэхён, успокаиваясь. — Избавьте нас от просвещения в ваши ролевые игры, — выставили руки вперёд тянет Юнги. — Чонгук всё ещё мой малыш. Я не хочу это слышать. — Ты же в курсе, что вы тёрлись друг о друга в клубе и почти пососались? — прищуривается Чимин. — Первый раз что ли, — снова не подумав фыркает Чонгук, а потом краснеет весь, ловя угрожающий взгляд Юнги. — Минуточку, — тянет Пак. — Минуточки не хватит, — пищит Мин. — Это что значит? — вторит ему Тэхён, пока Хосок заваливается на землю от нового приступа смеха. — Нам пора на пару, — подскакивает на ноги Чонгук и за руку тянет такого же подскочившего Юнги ко входу. — Стой, засранец, — кричит Тэхён, подрываясь следом. — Юнги, блять! — рычит Чимин, ускоряя шаг. — Бежим, — шепчет Мин, и они с Чонгуком срываются с места.