Страшная сказка.

      Темноту разорвал пронзительный, неприятный писк. От неожиданности Хенрик резко распахнул глаза. Первым, кого он увидел, был уставший, встревоженный Свеннсен. Заметив, что его омега очнулся, тот обрадовался, как ребёнок. — Ты здесь… — прошептал он, улыбнувшись, — наконец-то! Ушастый, не пугай меня так больше!       Л’Абе-Лунн хотел спросить, что случилось, но вместо слов у него вырвался невнятный, тихий стон. — Больно? – взволнованно спросил Эмиль, поправляя одеяло. — Н-н…нет, — с трудом выговорил Хенрик, — я это… не понял ещё… Что случилось вообще? — Чудо ты, — голос Свеннсена слегка дрожал. То ли от радости, то ли от усталости, — совсем ничего не помнишь? — В меня стреляли, да? — С чего ты взял? — удивился Эмиль. — Когда вы спускались, рыжий поторопился и сорвался. А парень он у нас немаленький, и поэтому, пока падал, крепления вырвал. Твой карабин не выдержал. Мы с Фанни даже отойти не успели, так быстро всё произошло… Ребята сверху вызвали спасателей, и нас всех привезли сюда. Тебе операцию делали… Ты три дня пробыл без сознания, я думал, что с ума сойду! — Подожди, подожди… Я помню, как упал, но какие ещё спасатели? Мы же через лес пошли вчетвером… Юханнеса Ветле в город потащил, а Ларс и Фанни отправилисьза ними… — Ушастый, ты чего?.. — Эмиль аккуратно коснулся лба Л’Абе-Лунна. Даже через охватывающую голову плотную повязку тот ощутил, что рука у альфы просто ледяная. — То есть, мы не ходили ещё семь дней по лесу, и никто не собирался нас сожрать? — слова давались тяжело, потому что язык отчего-то слушаться не желал. — Хенрик, за кого ты меня принимаешь? Не хочешь ли ты сказать, что я бы тебя в таком состоянии оставил без помощи?       Дверь в палату распахнулась, и на пороге возникла высокая фигура в белом халате. Свеннсен предусмотрительно приглушил свет, и поэтому различить черты лица вошедшего было очень трудно. — Он пришёл в сознание, — обернулся к силуэту Эмиль, — но как упал, не помнит. — Это вполне нормально, — голос отчего-то показался Хенрику смутно знакомым. – Можно Вас на пару слов? — Да, я сейчас, — ответил Свеннсен, вставая. Человек в белом вышел, аккуратно притворив за собой дверь. — Кто это? – спросил Л’Абе-Лунн. — Это твой лечащий врач, Йорген Аскеланн. Всё это время мы с ним смотрели за тобой. — К-кто… ? — Эмиль никогда раньше не видел, как с лица человека полностью исчезают краски. Хенрик побелел так, что теперь мог слиться по цвету с больничным постельным бельём. — Эй, что такое? Ушастый, тебе хуже?! — Нет, нет… — потрясённо повторил тот, — иди, Эмиль, я в порядке, — в голове вихрем проносились обрывочные воспоминания последних дней. Как оказалось, ещё и ложные. Тяжёлый, сладковатый запах хвои, густой дым от костра, смех Тарье, щебетание Ингрид… Холод металла в руке, удары по крыше, мерзкий вкус крови во рту. Было трудно поверить, что ничего этого не существовало. — Смотри мне… — Свеннсен вышел в коридор, где его уже ждал Аскеланн. У доктора был встревоженный вид, и это напугало Свеннсена ещё больше. — Что случилось? – поинтересовался Эмиль, стараясь выглядеть как можно спокойнее. — Как Вы знаете, операция прошла успешно, но вот с результатами анализов что-то, мягко говоря, странное творится. Не могли бы Вы не приходить пару дней? Присутствие альфы сильно искажает картину, а я бы хотел увидеть чистые показатели, – виновато сказал Аскеланн. — Я думаю, что смогу потерпеть два дня, — вежливо ответил Эмиль, — но как ему объяснить? — Так же, герр Свеннсен, — удивился врач, – разве это – что-то стыдное? — Нет, просто Хенрик, он… Хорошо, но можно хотя бы сказать ему «до свидания»? — Почему нет, — пожал плечами Аскеланн. — Эмиль! Стой! – брюнет обернулся и увидел, что по коридору к нему навстречу со всех ног несётся радостный Тарье. — Молодой человек, здесь вообще-то больница, — нахмурился доктор. — Да знаю я, — отмахнулся Бё, — Эмиль, представляешь, у нас ребёнок будет! Мне только что сказали! А я всё думал, чего она плачет постоянно…       Свеннсен не нашёл слов. Где-то внутри попытался проклюнуться росточек ревности, но Эмиль безжалостно затоптал его. Тарье уже, похоже, окончательно прекратил жить прошлым. Почему бы ему самому не поступить так же? Как бы больно ни было осознавать, но у каждого из них теперь своя жизнь. Будь, что будет. — Поздравляю, — он искренне, тепло, крепко обнял старшего Бё, – я рад за тебя, честно. Солнечный Тарье набросился с объятиями ещё и на Аскеланна. Эмиль только смеялся, глядя на то, как обалдевший врач пытается увернуться. В конце концов, Бё вприпрыжку отправился обратно. Свеннсен пожал доктору руку и зашёл в палату. Он не успел заметить, как в темноте коридора глаза Аскеланна сверкнули жёлтым, звериным огнём.