Неба мало

POV Кёко Входная дверь в квартиру была незакрыта. Переступив через порог, чувствую запах крепкого кофе и…сигарет? Тягуче-горький аромат касается нёба, и я едва заметно повожу плечами: по коже побежали мелкие мурашки и меня слегка передергивает. Хмурюсь и, не разуваясь, прохожу в гостиную. У Рена и Котонами были ключи от моей квартиры. Давно ни для кого не секрет, ибо в этом не было ничего необычного: до того момента, как мне приглянулось именно это помещение, здесь располагалась старая фотостудия. Клиентов у почти обанкротившегося владельца не было совсем, и мы, недолго думая, выкупили у него студию и организовали здесь наш личный «трюм». Аппаратуры меньше и не так пыльно. Когда же мне пришло время искать себе жилье поприличней того, что у меня на тот момент было, и Рен, и Мооко независимо друг от друга пришли к одному и тому же выводу: переделать наш трюм под нормальные апартаменты. Благо квартира была просторной. Да и своего стратегического значения она не потеряла… Рен стоял у окна, скрестив руки на груди и слегка отодвинув штору. Свет он не включал, и комната освещалась только тусклым светом холодной Луны: огни уличных фонарей до этого этажа не доставали. Переступаю с ноги на ногу и неловко обхватываю себя руками. Отчего-то вдруг стало зябко: захотелось включить тот несчастный торшер, возле которого стоял Рен. Но ни подойти, ни тем более попросить его об этом, желания не возникало. - Это определенно странно,- голос зазвучал непривычно громко на фоне гробовой тишины квартиры, и я практически подпрыгнула. К счастью, Рен стоял ко мне спиной,- но он только сейчас отъехал от дома. Едва заметно улыбается, качает головой и поворачивается ко мне, расцепляя руки на груди. - Я заварил кофе,- указывает на большую чашку на столике возле дивана. С места я, однако, не двигаюсь, продолжая буравить его взглядом. Только что перехватывающее дыхание возбуждение сменилось отчаянной тревогой. Я никогда не боялась Рена. Все, что касалось Рена, ассоциировалось у меня с надежностью, с уверенностью если не в светлом будущем, то в завтрашнем дне точно. Но все это касалось сценического Цуруги Рена. Хизури Куон был другим. В большей степени жестокий, чем требовательный, и равнодушный, чем спокойный. - Боже, да не убью же я тебя…- вздыхает вдруг он и, обогнув диван, садится. От прозвучавшей в его голосе иронии легче не стало, но вот вдруг потеплевшие глаза несколько обнадежили. - Я был у Такарады,- говорит он, кивком головы указывая мне на кресло. Протрезвев от звука президентского имени, поднимаюсь на одну ступеньку выше и сажусь в кресло. Еще один пристальный взгляд, и я нехотя беру в руки кружку с кофе. Через силу делаю глоток и поднимаю глаза на Рена. - Тебя приглашают в Америку на полтора года. Такарада уже дал согласие на твое участие в проекте,- чеканит он. Смысл сказанных им слов доходит до меня не сразу. Они эхом отдаются в голове, несколько раз прокручиваются с самого начала, а затем зависают в воздухе. Едва приоткрыв рот, собираюсь возмутиться из-за того, что Лори не поинтересовался моим мнением. Потом по ушам бьют полтора года и Америка, сердце замедляется свой бег и затем бешено несется вперед, обгоняя одну-единственную неоформленную мысль, что всего десять минут назад, на парковке возле дома, горела ярким пламенем под кожей. Руки сводит мелкой яростной дрожью, и я торопливо отставляю чашку на столик, неуклюже расплескав темно-коричневую жидкость по прозрачной стеклянной поверхности. Не открывая глаз от лица Рена, качаю головой. Он же, вопреки моим ожиданиям, неожиданно улыбается. - Это то, что сказал мне он сам. - Что?..- получается хрипло и глухо. Рен сцепляет руки в замок, продолжая едва заметно улыбаться. - После разговора с ним я попросил Яширо разузнать, кто конкретно тобой заинтересовался. У Юки есть знакомые…И, как оказалось, президент несколько приврал. Он замолкает, выдерживая почти театральную паузу, а потом, коротко улыбнувшись и потерев одну ладонь о другую, говорит: - Приглашали нас обоих: тебя и меня. На мое участие в проекте он дал согласие. Твоему контракту отказал. Волна эмоций, начинающаяся облегчением и заканчивающаяся полнейшим недоумением, накрывают меня с головой, и я неуклюже хватаю ртом воздух, не зная, с чего начать сначала. - Отвечая на твой первый вопрос, скажу, что руководили им почти добрые намерения,- еще шире улыбается Рен.- На второй – да, он прекрасно понимал, что ты снесешь LME по самое основание. И на третий…- он внимательно смотрит мне в глаза.- Да, я поеду в Америку. Часы в углу тикают как-то особенно громко. Из чуть приоткрытого окна слышится шум машин с магистрали. Где-то вдалеке гавкает собака, и громко переругиваются полуночные гуляки. Наша личная катастрофа никак на мир не влияет: часы будут тикать до тех пор, пока не сядут батарейки, машины с магистрали не исчезнут, собака вряд ли начнет мяукать, а слегка подвыпившим крикливым гулякам сейчас нет дела даже до самих себя. Накренился лишь наш собственный маленький мир. Только и всего. - Это был мой первый вопрос,- тихо и очень искренне произношу я, несмело встречаясь с блестящими в темноте серыми глазами. - Кёко, я… - Нет смысла тебя переубеждать, да?- перебиваю я его до того, как он скажет или сделает что-то, что окончательно перечеркнёт все хорошее, что у нас было, оставив место лишь давящему непониманию и раздражающей неловкости. Цуруга кивает. - Я хочу поехать. - Хочешь, потому что…- подталкиваю я его, мысленно укоряя себя в слабости: безумно хочется, чтобы он снял с меня тяжелый груз вины сам. - Потому что это слишком дорогой шанс, чтобы вот так запросто его упустить,- просто договаривает он, без всякого подтекста. - Ты злишься,- неожиданно понимаю я, правильно растолковывая не вполне ясное мне до сих пор выражение лица. Рен с несколько секунд всматривается в мои глаза, затем поднимается с дивана и делает несколько шагов к окну. Видно, что он что-то для себя решил, и теперь не знает, как мне об этом сказать. Или знает, но не хочет. - Я злился бы, если бы ты начала меня отговаривать. Злился бы, если бы ты вышла из машины Амико, а не из его. Злился бы, если бы ты отказалась от совместного номера с Фувой,- поворачивается ко мне лицом, и овладевшая было мной тревога медленно отступает.- И я точно бы злился, если бы сейчас ты смотрела на меня с жалостью. Понимаю, что по лицу расползается не совсем уместная, но все же улыбка. Поднимаюсь с кресла и подхожу к нему. - Полтора года – это очень много. - Это же не каторга и не ссылка, я буду приезжать,- пожимает плечами Рен.- К тому же уезжаю я только через три месяца. Успею тебе надоесть. Тихо смеюсь, останавливаясь в шаге от него. - Я терплю тебя пять лет. Думаешь, трех месяцев тебе хватит? - Думаю, Фува сам попросит меня со двора. - Одним «спасибо» этого не передать,- качаю головой я, игнорируя имя Шо. На лице Рена расползается хитрая, чешировская улыбка, и он назидательно поднимает палец, доставая из моей же сумки мой сотовый. - Ну, тогда ты можешь отблагодарить меня иначе…- сосредоточенно ищет что-то в телефонной книге, с торжествующим видом нажимает на кнопку вызова и протягивает трубку мне.- Устрой Такараде такой скандал, которого он еще никогда не видел. Прикладываю телефон к уху, заговорчески подмигиваю ему и, дождавшись ответа, призываю на помощь Мио вместе со всем дружным полчищем рогатых и направляю свой праведный гнев на голову ранее довольного президента. Простите, Такарада-сан, но вы сами меня всему научили. *** POV Сай Я видел его разным. Разным в такой степени, что иногда так и хотелось убедиться, что рядом со мной все еще Шотаро, а не его не слишком удачная копия. Иногда он вел себя как пятилетний ребенок, с пищащим восторгом усаживающийся на детскую машинку, не подходившую ему не столько по возрасту, сколько по своим техническим параметрам. Садился на нее, с тем же заразительно-глупым восторгом делал круг по детской площадке под взглядом растерянного мальчика, у которого игрушку и спер, со смешно довольным видом слезал с жалобно скрипящего автомобиля и гордый собой дальше шёл по своим делам. Притворяясь, что он взрослый и тратить время на подобного рода ерунду – не для него. Иногда походил на старика. Усаживался в холле агентства в самом углу кафетерия, заказывал крепкий кофе, горький настолько, что меня передергивало от одной мысли о нем, и бестолково смотрел на кипящую жизнью улицу, изредка усмехаясь каким-то своим определенно мрачным мыслям. Потом резко срывался с насиженного места и вновь отправлялся в студию. На сей раз притворяясь двадцатидвухлетним поп-певцом, довольным и своей славой, и своей публикой. У него лучше всего получалось казаться. Казаться кумиром молодежи, принцем сцены и женских сердец. Казаться кем угодно. Тем, кого от него потребуют камеры. А иногда, как сейчас, например, он казаться переставал. Сияет ярче вольфрамовой нити и в холл LME практически влетает, по пути лишая дара речи и чувств особо чувствительных фанаток. И вроде бы ничего кардинально в нем не изменилось, но вот глаза улыбаются шире, чем губы, а сам он будто бы не идет, а летит. - Случилось что-то, о чем мне следует знать?- спрашиваю я, догоняя его. - Это...- тянет он, довольно поджимая губы и поудобней перехватывая сумку.- Это трудно объяснить. - Неужели вы… - Нет,- грозно отрезает он, сверкая в мою сторону глазами. Получается не слишком убедительно, потому как губы продолжают дебильно улыбаться. - Да, ты прав, это как раз-таки объяснить легко,- соглашаюсь я и тут же уворачиваюсь от ничуть не шуточного удара локтем. – И все же? - Мы вроде как…поговорили,- уклончиво отвечает он, и мы проходим в кафетерий, чтобы купить по пути воды. Сегодня мы сдаем проект на юбилейный концерт, поэтому приехали мы, вопреки обыкновению, в главный офис LME.- Я подвез…- начинает он и тут же осекается. Отворачиваюсь от приветливой девушки за кассой и слежу за его взглядом. За дальним столиком сидят Цуруга, Котонами, менеджер Цуруги и Кёко. У всех четверых улыбки до ушей, а звонкий смех Могами разносится по всему кафетерию, сверкающим серебром отскакивая от стен и пола. Вот она толкает актера в плечо и тот в ответ все же смеется, откидываясь на спинку стула. Оторвавшись от созерцания солнечной компании, смотрю на Шо. Если слишком сильно ударить по выключателю, лампочки перегорают. Вольфрамовая нить еще какое-то время горит. Совсем слабо. Потом гаснет совсем. А бывает и хуже. Лампочки, как и терпение Шо, лопаются. Фува забывает про воду и быстро уходит из кафетерия. Притворяясь двадцатидвухлетним певцом, довольным и своей славой, и своей публикой. Это у него получается превосходно. *** POV Кёко - Последнее время мне чего-то крайне не хватает…- тяну я, в поисках ответа шаря глазами по кафетерию. - Совести, Кёко, совести,- с готовностью кивает Котонами, закидывая в рот последний кусок запеканки. - В определенном смысле ты… - Кёко, я записала тебя сегодня на девять вечера. Ты вполне успеваешь после фотосессии,- как по заказу раздается верещание над моим ухом, и не успеваю я обрадоваться, как тоненький голосок моей Амико продолжает.- После сдачи проекта сразу едешь в студию, тебя ждут для подписания контракта. Потом снова сюда, у вас всех совещание по поводу юбилейного концерта, а потом вы сдаете проект актерского отделения. И не забудь о… - Амико,- перебиваю ее я, расплываясь в довольной улыбке и придвигая ей стул,- солнце моё, я так по тебе скучала. Ты не представляешь, в туалете одной невероятно тоскливо! - Ты теперь закрываешь кабинку,- с откровенным возмущением на полном серьезе заявляет она, и мы все, не выдержав, громко смеемся. Танако смущенно обводит нас взглядом, потом обиженно дует губы и скрещивает руки на груди.- Да ну вас!.. Отсмеявшись, я допиваю кофе и вновь смотрю на своего блудного менеджера. - И где же тебя носило? - Ты последнее время все время на репетициях номера, а мне на них присутствовать нельзя,- пожимает она плечами.- Я, кстати, только что видела Фуву-сана. Он из кафетерия вышел. С вами был?- широко открыв глаза, смотрит сначала на меня, затем на Котонами и Рена. - С нами?- глупо переспрашиваю я.- Нет, я вообще его не видела…- смотрю на часы.- Черт!- быстро подскакиваю, хватая с соседнего стула сумку.- До сдачи проекта пять минут! По пути махая рукой ребятам, несусь к выходу. - Кёко!- окликает меня Котонами, и я нехотя разворачиваюсь, подпрыгивая на месте от нетерпения.- Помни, он не с капотом своей машины вчера целовался напротив твоего дома! Все посетители кафе вместе со всем рабочим составом поворачиваются ко мне. Щеки покрывает предательски яркий румянец, и я, показав улыбающейся от уха до уха Котонами кулак, вылетаю прочь из кафетерия. Стоило мне перелететь через порог, как вся моя уверенность, подкрепляемая страхом опоздания, вылетает в дымоходную трубу (которой, к слову, в офисе LME нет, а потому скорее в вентиляционную). Резко затормозив у лифтов, перевожу дыхание и медленно вдавливаю кнопку вызова. Кабинка как назло открывается сразу. Никто не орет от выхода подержать ему дверь, и я еще медленней нажимаю на клавишу восьмого этажа. С громким звоном створки дверей закрываются. С таким же звоном тут же открываются. С дикой радостью поднимаю взгляд на своего потенциального спасителя, готовясь пожать ему руку. Слова застревают у меня в горле, стоит мне только коснуться взглядом знакомых губ, а затем сразу – темно-шоколадных глаз. Сжатых в тонкую полоску губ и очень злых глаз. При виде меня он как-то неуверенно дергается в сторону стоящего рядом Сая. Затем, коротко вздохнув, с явным усилием берет себя в руки, сжимая в карманах брюк кулаки, и заходит в лифт. Сай, молча мне подмигнув, отходит. И без того не отличающаяся простором кабинка сжимается до крошечных размеров. Кажется даже, будто бы я плечами подпираю серебристые стены. Словно сквозь мутную пленку вижу, как Шо нажимает на кнопку восьмого этажа. Резко и нервно. Оттого получается не сразу, и второй раз он бьет по ней кулаком. Щелчок - толстые двери отрезали нас от всего остального мира. Нерешительно кошусь на Фуву, тщетно пытаясь понять, что я сделала не так. Он же поворачивается ко мне лицом, облокачивается о стену и скрещивает руки на груди. Смотрит очень внимательно и невыносимо серьезно. Смотрит так, будто бы видит меня впервые и увиденному не особенно рад. Затем уголки губ едва заметно дергаются в мрачноватой ухмылке, он взъерошивает волосы и, переступив с ноги на ногу, тихо говорит: - Он мне не нравится. Но это совсем не значит, что я гад, что мне на тебя плевать, я о тебе не думаю и не хочу тебе счастья. Звучит слишком искренно, чтобы я позволила себе хотя бы на секунду усомниться. А говорит так уверенно, что верить я начинаю не столько его словам, сколько глазам. Открываю рот, решаясь на откровенность, как он вдруг качает головой. - Подожди, это не все…- не опуская взгляда, продолжает.- Я не жалею о нашей ссоре, потому что она помогла пробиться и мне, и тебе. Но это не значит, что я не сожалею о том, что сделал тебе больно. Я сделал ошибку, и признаю это. Меньше всего мне хотелось бы твоей ненависти, но…- на короткое мгновение отводит взгляд, затем, едва заметно хмурясь, отрывается от стены и расцепляет руки на груди.- Но мне надоело стучаться в закрытые двери. Двери лифта распахиваются, и Шотаро просто выходит в коридор. Нелепо открыв и закрыв рот, выпрыгиваю вслед за ним. - Шо!.. - Мы опаздываем,- он показывает на часы. «К черту!»- хочется воскликнуть мне, но вместо этого лишь бессильно опускаю руки, смотря в спину удаляющемуся Шо. Надо было сказать, что дело совсем не в нем, что ненавистью тут и не пахнет. Не «я устала тебя ненавидеть», а «я тебя люблю», черт возьми! И вполовину не то, что надо, но лучше, чем «не совсем ненависть». Надо было дать ему понять, что вчера была не моя секундная прихоть, и что сегодня я об этом прекрасно помню. Сказать ему, что двери давно не заперты, нужно лишь слегка толкнуть. Надо было сделать что-нибудь. Но слова застряли где-то на уровне гланд, неприятно сдавливая горло. Я бестолково смотрела на него и молчала, коря его за внезапную серьезность, а себя за уже привычный идиотизм. Браво, Кёко. «Мне надоело стучаться в закрытые двери». Неуверенно, но вполне понятно.