День всех влюбленных

- Яков Платонович, идите ко мне, пожалуйста, - Анна призывала Штольмана встать вместе с ней между зеркалами. - Яков Платонович, ну прошу вас! Пожалуйста, быстрее! - она отчаянно потянула его за руку к зеркалам, боясь не успеть, и он послушно встал рядом с Анной и растерянно уставился на нее. Но это были только цветочки. В тот момент он и подумать не мог, чем это все для них обернется. - Дух зловредный, неугомонный, уйди, - начала она свой ритуал по изгнанию духа Ферзя в бесконечность. - Дух зловредный, неугомонный, уйди! В тот момент, когда Ферзь уже начал исчезать, тая на глазах, Анна с Яковом вдруг увидели в зеркале какой-то коридор, который резко поглотил их, будто бы засосал, как в воронку. Они крепко вцепились друг в друга, не понимая что с ними происходит. А через мгновение, пронесясь словно сквозь какой-то неведомый проход, обнаружили себя также стоящими перед большим зеркалом в совершенно незнакомом доме. Огромная комната, больше похожая на зал, была красиво обставлена, но мебель как-то явно выглядела устаревшей и почему-то была перегорожена красными бархатистыми лентами, проходить за которые, судя по установленной в самом центре зала табличке, строго воспрещалось. Неожиданно в комнату зашли странные люди - молодой человек с девушкой. Они были одеты так забавно, словно выступали в цирке, а девушка и вовсе шагала по мужски неуклюже в мужских же брюках какого-то голубого линялого цвета. Анна с Яковом переглянулись. - О, классные костюмы, ребята! - обратилась к ним девушка. - Это что, здесь в музее такие дают напрокат по случаю Дня Святого Валентина? Анна с Яковом, совершенно опешившие, стояли все еще взявшись за руки и не могли вымолвить ни слова. - Ой, простите! Мы, наверно, помешали? - спохватилась девушка и, сделав круглые глаза, потянула молодого человека за руку в другой зал. - Уже уходим, с Днем всех влюбленных вас, - обернувшись, она весело подмигнула им на прощание. - С Днем кого? Всех влюбленных? Яков Платонович, что это все значит? - растерянно озвучила покрасневшая вдруг до кончиков волос Анна то, что вертелось на языке и у Штольмана. Ее крайне боевой настрой, так ярко проявившийся в доме ротмистра Мышлоедова, куда-то напрочь улетучился. Одновременно переведя взгляд повинуясь взаимному притяжению, они, уже давно по уши влюбленные друг в друга, встретились глазами и тут же оба застенчиво потупились, а Штольман непроизвольно сжал Анину ручку еще крепче. - Не волнуйтесь, Анна Викторовна, сейчас мы во всем разберемся, - воодушевленно ответил он, желая оставаться в глазах Анны непоколебимой скалой. Ему совершенно не хотелось показывать ей, что он тоже растерян и ничего не понимает. Рассудив, что необходимо как-то прояснить ситуацию, Штольман потянул Анну за руку и повел за той парочкой в соседний зал. Обстановка сменилась, но они по прежнему не узнали, в чьем доме находятся. Люди, которых они встречали, переходя из одного зала в другой, были очень необычными. А одна пара вообще обратилась к ним с какой-то странной просьбой: - Можно с вами сфотографироваться? - вдруг сказали они. И не дожидаясь ответа, встали рядом с Анной и Яковом и наставили на них какой-то маленький черненький прямоугольничек, широко при этом улыбаясь в него. - Что за манеры? - возмущенно заметила Анна, когда те ушли, а Штольман нахмурившись, поднял бровь. - Анна Викторовна, признавайтесь, это какие-то ваши очередные фокусы? - не выдержал он. - Фокусы? - тут Анна уже чуть не задохнулась от возмущения. - По вашему, я что, фокусник, что ли? Штольман немного сбавил обороты: - Все эти игры с духом в шахматы, зеркала ваши… Я подумал, что может и это какое-то вами придуманное безумство? - он, вероятно, хотел, чтобы она сказала Да, потому что тогда хоть что-нибудь бы стало ясно. - Ну, Яков Платонович, это уже решительно переходит все границы, - Анна была готова вспылить не на шутку. - Простите, Анна Викторовна, - совсем ретировался Штольман, чувствуя, что как всегда перегнул палку. - Не хотел вас обидеть. Нет, значит нет, - вздохнул он. - Хорошо, - отходчиво сразу же улыбнулась ему Анна. - Может попробуем выйти на улицу, посмотрим что снаружи? - Разумно, - поддержал ее Штольман, все равно не видя никаких других вариантов, и галантно предложил даме свой локоть. Однако, кое-как найдя выход из лабиринта множества комнат и выбравшись, наконец, на улицу, они застыли с открытыми ртами. - По-моему, Яков Платонович, мы просто умерли и почему-то попали в ад, - заключила вдруг Анна, совершенно пораженная увиденным. - Вполне вероятно, Анна Викторовна, учитывая ваши… - он опять хотел сказать “фокусы”, но вовремя осекся. - Да… Сам то я ожидал, что когда-нибудь попаду в ад, но вот вам то это за что? - уже серьезно задумался он. А потом посмотрев на притихшую вдруг Анну, заметил, что она не отрываясь смотрит куда-то, и проследил за ее взглядом. Лучше бы он этого не делал. Немного вдалеке на довольно высоком здании висела огромная картинка с мужчиной и женщиной, которые были почти голыми. На картинке также присутствовал текст “Подарите себе праздник! Мужское и женское нижнее белье” и стрелка вниз. У Штольмана глаза буквально выпрыгнули из орбит. Он не знал, на кого из них так проникновенно засмотрелась Анна, и боялся строить предположения, хотя ему самому на мгновение это стало неважно. Женщина была слишком хороша, а надето на них обоих было что-то настолько интересное, что Штольман и сам замер на месте и кажется перестал дышать. И очнулся только от того, что кто-то мимо-проходящий толкнул его плечом, недовольно буркнув: “Встали тут на дороге, понимаешь”. Придя в себя, Яков мужественно нашел в себе силы оторваться от столь притягательного изображения. Он встал перед Анной и, заслонив собой провокационную картинку, строго сказал: - Анна Викторовна, не стоит смотреть на эту… хм… непристойность , - он запнулся, не зная как повежливей объясниться. Анна снова покраснела и послушно перевела взгляд на Штольмана. Правда посмотрела она при этом так, что ему вдруг показалось, будто она прикидывала, как Штольман будет выглядеть в том узеньком кусочке белой ткани на бедрах. Сам же он уже давно совершенно непроизвольно и вроде как вовсе того не желая, успел мысленно примерить на Анну магические маленькие треугольнички красного цвета с этой крайне неприличной картинки. Два треугольничка способны были прикрыть только малую часть женской груди. Да и то не факт, так как даже на картинке и даже издалека Якову было отчетливо видно, что треугольнички эти, будучи полупрозрачными, бесстыдно просвечивали те самые женские соски, которые по идее и должны были скрывать. А третий же треугольничек и вовсе еле-еле покрывал самое сокровенное. С досадой осознав, что такая Анна ему бы, черт возьми, еще как понравилась бы, Штольман глубоко и обреченно вздохнул. И где он, спрашивается, найдет такие треугольнички для нее? Да и будет ли у него когда-нибудь возможность примерить их на Анну не только в своих мечтах? Животрепещущие вопросы повисли в воздухе прямо у Якова перед носом. Впрочем совсем без этих треугольничков Анна, наверняка, понравилась бы ему еще больше - “приободрил” он сам себя, тут же отбросив хотя бы один из вопросов. И включил, наконец, голову, настороженно осматриваясь по сторонам. Вокруг них было настолько шумно, многолюдно, и какие-то странные экипажи на колесах сновали туда-сюда так быстро, что Штольман, не выдержав, решительно схватил Анну за руку и повел ее обратно. Женщина, сидевшая на входе, не поднимая глаз от какой-то книжки с клеточками, в которые она что-то вписывала графитным карандашом, сначала строго сказала им: “Билеты, пожалуйста”. Штольман лишь успел недовольно вздернуть бровь, как она послушно подняла, наконец, глаза и, улыбнувшись, махнула им рукой проходить: “А, это вы? Вернулись? Проходите, пожалуйста”. Такую парочку не запомнить было, действительно, трудно. Хотя судя по тому, как она смотрела на Штольмана, вполне возможно, что запомнила она именно его. - Яков Платонович, мне нужно… - сразу неуверенно протянула Анна. - Знаю, Анна Викторовна, мне тоже, - читая ее мысли, поддакнул Яков. Наблюдательный Штольман уже давно заметил, куда идут только мужчины, а куда только женщины и все понял. Выйдя из уборной, Анна сияла словно дитя: - Яков Платонович, там такое… - Да, да, я видел, - перебил ее Штольман, не разделяя восторгов. Ему сейчас было бы гораздо спокойней оказаться в своей старой доброй, пусть и не такой удобной, уборной. - Идемте! - скомандовал он. И они снова бесцельно бродили по залам, знакомясь с предметами старины, которая для них была гораздо ближе, чем для кого бы то ни было еще в этом музее. Когда вдруг громко объявили, что музей закрывается, они, совершенно вымотавшись, сидели на диванчике в самом дальнем зале. А спустя полчаса в музее стало темно и тихо. Все ушли и никто даже не обратил внимание на интересную парочку, сидящую прислонившись друг к другу плечами, точно птички Неразлучники. Возможно, потому что они очень органично смотрелись в обстановке исторического музея, как будто всегда здесь и сидели. Поняв, что в этот день они, видимо, уже ничего не смогут предпринять, Штольман предложил Анне отдохнуть. Он заранее приметил две, располагавшиеся в соседних залах, большие кровати каких-то важных исторических личностей. Проводив Анну до одной из них, Штольман устало направился к своему ложу. - Доброй ночи, - пожелал он Анне. - Доброй, - боязливо озираясь в темном зале, пролепетала Анна, уже оставшись одна. Она осторожно прилегла на кровать и задумалась. И Якову, конечно же, тоже совершенно не спалось. Он так же лежал и думал о том, что их может ждать завтра. В голове сами собой всплыли магические красные треугольнички, которые он не прочь был бы увидеть еще раз. Штольман громко сглотнул и почувствовал сильное волнение и напряжение внизу живота. Рука сама потянулась к паху, но он ее остановил. Анна была слишком близко. Нехорошо. Чтобы отвлечься, Штольман повернулся на другой бок, и чуть не подпрыгнул на кровати от неожиданности. Перед ним стояла Анна и молча смотрела на него. - Анна Викторовна, вы что тут делаете? - просипел он ошарашено. - Яков Платонович, мне так страшно там одной. Можно я тут с вами на самом краешке присяду? - жалобно попросила Анна. “Господи, Анна, только этого мне сейчас не хватало,” - успело промелькнуть у него в голове, прежде чем Анна присела рядом с ним. Но было уже поздно, цепочка последовавших за этим событий была запущена, хотя Штольман этого еще не понял. Тяжело вздыхая, он по-джентельменски отодвинулся подальше на другой край кровати и заботливо предложил: - Ложитесь, Анна Викторовна. Не будете же вы всю ночь сидеть. - Хорошо, - покорно согласилась Анна и радостно откинулась на подушку. Минуты две они лежали молча, думая друг о друге, а потом где-то что-то скрипнуло, и Анна, ахнув, одним движением вжалась в Штольмана. - Яков Платонович, что это было? - прошептала она ему почти на ухо, обжигая его чувствительную кожу своим горячим дыханием и прижимаясь к нему всем телом. - Не бойтесь, я рядом, - успокоил ее совсем неспокойный Штольман, но голос его предательски дрогнул. Прижавшаяся к нему Анна добавила особой остроты его и без того разбушевавшейся фантазии. - Что с вами, Яков Платонович? - мгновенно отреагировала она и, облокотившись на его грудь локтем, наклонилась над лицом Штольмана, чтобы в темноте посмотреть на него поближе. Ее роскошные распущенные волосы при этом упали ему на плечи, а ее полная грудь легла на его, будоража самые смелые мужские желания. - Так вы в порядке? - совершенно невинным голосом опять уточнила тем временем Анна. - Угу, - смог лишь простонать Штольман. Он чувствовал себя уже на пределе собственных возможностей и был готов взорваться в любой момент. А Анне вдруг пришло в голову что-то веселое и она, улыбнувшись, сложила ручки у него на груди, оперлась на них своим миленьким подбородочком и стала шептать: - Знаете, Яков Платонович? Где бы мы ни были сейчас, я рада, что вы со мной. С вами мне совсем не страшно, - между делом она вдруг протянула руку и стала накручивать одну из его кудряшек себе на пальчик, как будто так и надо. Штольман сделал вид, что закашлялся, и сел, скрывая от Анны свою восставшую плоть, подумав, что таким макаром она может коснуться и того, чего касаться ей было совсем не нужно, и еще не дай бог испугается или подумает о нем что-нибудь неправильно. Анна же, предположив, что Яков таким образом сильно переживает об их положении, решила поддержать его и, слегка приобняв сзади за плечи, нежно потерлась щечкой о его могучую спину, вызвав у него уже неконтролируемую дрожь во всем теле. - Не переживайте, Яков Платонович, я уверена, что все обязательно наладится, - ласково сказала она. - Анна Викторовна, вы что, издеваетесь надо мной? - прохрипел в ответ Штольман, окончательно теряя всякую выдержку. Анна тут же обиделась и снова откинулась на подушку. - Вы опять думаете, что во всем виновата только я? - печально спросила она, не понимая настоящего смысла его вопроса. - Поверьте, я только хотела вас спасти от неминуемой гибели. Но похоже, что перестаралась и вместо этого отправила нас с вами в какой-то ад. “Ну раз Ад…”, - подумал вдруг Штольман. “Так какого собственно черта? Что в Аду полагается делать? Правильно, грешить! А если это все лишь видения, то тоже нет никакого смысла себя сдерживать. Ведь на самом деле такого бы просто не могло произойти.” - окончательно решил для себя Штольман, будучи материалистом до мозга костей. И тогда он резко повернулся к Анне и посмотрел на нее так, что сначала она побледнела, потом покраснела, а потом ее просто бросило в сильный жар. - Ад, говорите? Хорошо же, - прошептал он, наклоняясь над ней. Его губы накрыли ее в жадном ненасытном поцелуе. Руки же, совершенно ничего не стесняясь, в сладостном упоении раздевали и исследовали такое желанное тело любимой. Поначалу немного смутившись, Анна приняла его ласки робко и неуверенно, но постепенно осмелев, стала отвечать так, будто это была последняя ночь в ее жизни. Они крепко держались за руки, переплетя пальцы, и нежно смотрели друг другу в глаза, не веря своему счастью, пока их разгоряченные тела, слившись воедино, двигались в унисон навстречу наивысшему наслаждению. Уже в третий раз за эту безумную ночь. Наконец, засыпая в обнимку с уставшей, но счастливой Анной, Штольман с совершенно довольной улыбкой на расслабленном лице подумал, что теперь все это, пожалуй, больше похоже на Рай, чем Ад… А если это Рай, то может с ним рядом лежит вовсе и не Анна, а перевоплотившийся змей-искуситель? Он подозрительно пригляделся к спящей Анне. Да... Очень похоже… Но тогда где же его яблоко? В животе у Штольмана заурчало от голода, теперь уже от правильного. Все же какой человек интересный... утолив один голод, тут же начинает испытывать другой. “Ну что за глупости? Спать, срочно спать,” - прервал он свои философские мысли, закрыл глаза и тут же провалился в сон. А в следующий момент он снова обнаружил себя в доме у Мышлоедова перед зеркалом. Анна упала в обморок и он чуть не уронил ее, немного растерявшись от такой быстрой смены обстановки. Лицо его снова стало серьезным и обеспокоенным. - Анна Викторовна, да что с вами? Очнитесь, - призывал он, очень сожалея, что такое прекрасное наваждение закончилось. Тот мир без условностей и рамок ему как-то даже начинал уже нравиться. Анна открыла глаза, тоже не сразу понимая, что происходит. - Ну что же вы меня так пугаете? - Штольман нежно прижал ее к себе, пока она гладила его по щеке, к которой совсем еще недавно прижималась во сне. Не в состоянии справиться с навалившимися эмоциями счастья и разочарования одновременно, она смущенно уткнулась ему в плечо. В тот день они оба досадливо решили, что им это все привиделось, и никогда в разговорах не затрагивали эти странные видения. Но магические красные треугольнички, совершенно не прикрывающие умопомрачительные женские прелести, и бесстыдная крайне узкая полоска белой ткани на невероятно мускулистых мужских бедрах долго еще не давали покоя им обоим. Как впрочем и их первая ночь любви, случившаяся при таких странных обстоятельствах в День всех влюбленных. А может, и действительно, им обоим это все лишь только привиделось.