Ты смеёшься так звонко над тем, что остался один
Это не заливистый смех счастья. Это истерика. Отчаянный смех в попытке убедить собственный мозг, что всё не так уж и плохо. Визгливый смех над самим собой и над этой ужасной ситуацией, над старыми шрамами и расплывчатым будущим.Дождь хлестал по щекам, бил ветер стёкла витрин
Себастьян… Нет, Глэм, приходит в самую дождливую ночь этого лета. Чес сразу его впускает, как только видит на пороге, наплевав на то, что может увидеть мать. Потомственный музыкант сейчас выглядел абсолютно беззащитно, опустошённо, и Чес не сразу понял, что произошло.А я слышал, как внутри тебя бился хрусталь
Слушая рассказ Глэма потихоньку переходящий в истерику, Чес мог поклясться, что слышал, как что-то разбилось. Что-то очень хрупкое. Хрустальное. И что сломалось это не только в Глэме. Они оба многое друг другу открыли с ту ночь. Впервые за всю жизнь обоих. Чес как мог успокаивал Глэма, пока тот не задремал в его объятиях.Всё в этом мире так странно
Эти двое были в новинку друг для друга как соседи по комнате, так и по жизни. Каждый миг проведённый вместе - что-то новое, непонятное. Им всё равно, что было в прошлом, ведь сейчас в настоящем они есть друг у друга.С каждым днём тебе всё холодней. Ушедший взглядом в себя, ты прячешься от людей
Они оба в каком-то смысле прятались от людей. Один за несползаемой с лица улыбкой, другой за мнимым похуизмом. Но на деле это было не так. Они прятались друг в друге, в попытках согреться в этом бездушном холодном мире.А память твоя - на сердце якорь
Глэма первое время сильно тяготили воспоминания о прошлом. Часто случались панические атаки. Чес буквально мог представить, как такой переломанный хрупкий парень тащил за собой якорь скорби, звеня цепями и грохоча чугуном об асфальт. Гитарист всегда выслушивал скрипача, когда у последнего были приступы истерики и успокаивал. Уверял, что всё уже позади, впереди только новые горизонты. Хотя сам с трудом верил в это. И в моменты откровенной апатии Чеса, к нему на помощь приходил Глэм. Он слушал и помогал Чесноку как мог. Они доверились друг другу настолько сильно, что однажды Чес назвал своё старое, урождённое имя. Они никогда больше не вспоминали своих старых имён.Даже когда перебьётся хрусталь, когда догорят все краски заката… Пожалуйста, перестань, ведь я буду рядом…
Сколько всего произошло, разбилось, сколько всего ещё произойдёт, они не могли угадать, а высчитывать и вовсе не хотели. Но они точно знали, что рядом будет тот, кто поможет перестать морально себя калечить. Они знали, что будут рядом друг с другом до самого конца, даже если их пути в жизни разойдутся. Они верили, что будут друг у друга навечно.