Как же он...

Одиннадцать. Двенадцать. Тринадцать. Тяжелый выдох. Вдох и еще раз. Четырнадцать. Пятнадцать… руки не держат, так и хочется завалиться на землю и там же сдохнуть. — Ненавижу! — шипит Джудар, пытаясь подтянуться на турнике. Сил нет даже на то, чтобы проклясть Аладдина в сотый раз за сегодня. — Жалкий слабак! — громкий женский голос вырывает из мыслей, кончик хлыста вонзается в нежную кожу спины, оставляя кровавый след. Больно. Сука-блять! Его обидчица гордо вздергивает подбородок, поправляет очки изящно, пряча за блестящими в свете солнца стеклами презрительный взгляд, и наматывает хлыст на кулак. «Карга старая!» — мысленно плюется Джудар. На данном этапе у него подтягивания на турнике. Физическая нагрузка — это тяжелый труд, для маги, ничего тяжелее волшебного посоха в руках не державшего — ад самый настоящий. По сравнению с этим мучения падших в темную рух душ кажутся всего лишь легким времяпрепровождением в дворцовом саду. Ох, как же он это все ненавидит. — И это все, на что ты способен? — она подходит ближе, шагая от бедра, вся такая сексуальная, в своих Партевийских доспехах, которые оными даже назвать то стыдно. Стыдно. Когда это Джудара цепляло это бесполезное чувство? Она снова поправляет очки, крутит в руках свой хлыст и на алых губах расцветает презрительная усмешка: — Великий маги. Сучка! Джудар утробно рычит и пытается подтянуться еще раз. Еще… еще, блять, один сраный раз! Не получается, пальцы не слушаются и он падает на пол как ебаный мешок картошки. Блять! Как же он ненавидит это ощущение слабости и беспомощности. А ведь раньше он был величайшим, его боялись и уважали, а сейчас что? Его гнобит какая-то второсортная волшебница из такой же второсортной академии волшебников. Дожил, блять! — Аладдин к обучению подходил с бОльшим усердием, бесполезное ты отродье, — между делом говорит женщина и, едва ли не плюнув на темного маги, разворачивается, чтобы уйти по своим делам. Джудар лежит на спине, холодный пол отлично остужает обжигающие раны от хлыста, которые еще надо залечить. — Эй, карга, ты и Аладдина так же дрючила, когда он у тебя учился? — спрашивает Джудар с довольной рожей, как только принимает сидячее положение. При мысли о том, как этот мелкий засранец плакал и кричал от получаемых наказаний со стороны первой садистки Магноштадта, он невольно расплывается в довольной улыбке… Майерс внезапно останавливается, разворачивается и смотрит на него сверху вниз, уголки губ ее дергаются вверх: — Нет. Еще один удар хлыстом приходится Джудару аккурат в голень. Это пиздецки больно, до слез из глаз, и ему приходится лишь болезненно заорать. — И раз уж у тебя нашлись силы для разговоров, то пятьдесят приседаний, ничтожество! И только попробуй сачкануть, я тебя этим хлыстом на этом же турнике вздерну! Джудар подпрыгивает на месте, не забывая при этом материться, и тут же принимается за дело. Раз. Два. Три. Четыре. Пять… Новый мир, созданный Аладдином и Али-Бабой по милости глупого короля Синдбада — это то, что он ненавидит больше, чем все адские тренировки инструктора Майерс вместе взятые.