Пятьдесят оттенков Поттера: Темнее

      Моя кровь леденеет, я бледнею, страх пронизывает мое тело. Я непроизвольно встаю между ней и Гарри.       — В чем дело? — с удивлением и опаской спрашивает Гарри.       Я не отвечаю. Мне не верится, что моя лучшая подруга способна на такое.       — Пэнси! Тебя это никак не касается. Это не твое дело, — с яростью гляжу на нее, гнев вытесняет мой страх. Как она смеет устраивать такие сцены? Тем более сегодня. В день рождения Гарри. Удивленная моей реакцией, она растерянно моргает и таращит свои карие глаза.       — Драко, в чем дело? — снова спрашивает Гарри, более жестким тоном.       — Гарри, не мог бы ты просто уйти, пожалуйста? — прошу я.       — Нет. Покажи мне, — он протягивает руку, и я понимаю, что спорить нельзя — его голос звучит жестко и холодно. Я неохотно даю ему распечатку.       — Что он сделал с тобой? — спрашивает Пэнси, игнорируя Гарри. Она полна тревоги. Я краснею, мириад эротических картинок проносится в моем сознании.       — Это не твое дело, Пэнси, — я не могу сдержать раздражение в своем голосе.       — Где ты это взяла? — спрашивает Гарри, наклонив набок голову; его лицо ничего не выражает, но голос… зловеще мягкий. Пэнси краснеет.       — Не имеет значения, — но под его каменным взглядом она торопливо объясняет: — Листок лежал в кармане пиджака, как я догадываюсь, твоего, который я обнаружила на двери спальни Драко, — при встрече с горящим взором Гарри стальная решимость Пэнси слегка дрогнула, но подруга быстро восстанавливает утраченные позиции.       Одетая в узкое красное платье, она — само воплощение враждебности, при этом великолепно выглядит. Но какого черта она рылась в моей одежде?       — Ты говорила кому-нибудь об этом? — голос Гарри как шелковая перчатка.       — Нет. Конечно, нет, — рычит Пэнси.       Гарри кивает и вроде успокаивается. Он поворачивается и направляется к камину. Мы с Пэнси молча смотрим, как он берет с камина зажигалку, поджигает письмо и бросает в топку. Оно медленно шевелится на решетке, сгорая. Молчание становится удручающим.       — Даже Тео? — спрашиваю я, возвращая свое внимание к Пэнси.       — Никому, — категорически заявляет Пэнси и впервые за это время выглядит обиженной и озадаченной. — Дрей, я просто хотела узнать, все ли у тебя в порядке.       — У меня все хорошо, Пэнс. Более чем. У нас с Гарри все замечательно — а это дело прошлого. Пожалуйста, забудь.       — Забыть? — удивляется она. — Разве можно это забыть? Что он сделал с тобой? — ее карие глаза полны искренней заботы.       — Пэнси, он ничего мне не сделал. Честное слово, все в порядке.       Она озадаченно смотрит на меня.       — Правда?       Гарри обнимает меня и прижимает к себе, не отрывая взгляда от Пэнси.       — Драко согласился стать моим мужем, Пэнси, — тихо говорит он.       — Мужем! — пищит Пэнси и недоверчиво таращит глаза.       — Мы сыграем свадьбу. А сегодня вечером намерены объявить о помолвке, — объясняет Гарри.       — Ой! — Пэнси раскрывает рот от удивления. — Драко, я оставила тебя одного на шестнадцать дней — и что получилось? Все так неожиданно. Вчера, когда я сказала… — осекшись, она глядит на меня. — Как же во все это вписывается то электронное письмо?       — Никак, Пэнси. Забудь о нем, пожалуйста. Я люблю его, и он любит меня. Не надо. Не порти его день рождения и наш вечер, — шепчу я. Она моргает, неожиданно на ее глазах выступают слезы.       — Нет, что ты, конечно, я не буду. Все хорошо? — спрашивает она снова.       — Я никогда еще не был так счастлив, — шепчу я. Она берет меня за руку, не обращая внимания на обнимающего меня Гарри.       — У тебя правда все о’кей? — спрашивает она с надеждой.       — Да, — ко мне возвращается радостное настроение. Она снова вернулась в мою жизнь. Она улыбается мне, и мое счастье отражается в ней. Я подхожу к ней, и она внезапно меня обнимает.       — Ах, Дрей, я так встревожилась, когда прочла это. Не знала, что и думать. Ты объяснишь мне это? — шепчет она.       — Когда-нибудь, не сейчас.       — Хорошо. Я никому не скажу. Я так люблю тебя, Дрей, как родного брата. Просто я подумала… Я не знала, что и думать. Извини. Если ты счастлив, то и я тоже, — она смотрит на Гарри и повторяет свои извинения. Он кивает ей, но в его глазах остается лед, а выражение лица не меняется. Эге, он до сих пор злится.       — Мне правда жаль, что так получилось. Ты прав, не мое это дело, — шепчет она.       Раздается стук в дверь. Мы с Пэнси вздрагиваем и перестаем обниматься. В комнату заглядывает Лили.       — Все в порядке, дорогой? — спрашивает она Гарри.       — Все в порядке, миссис Поттер, — сразу же отвечает Пэнси.       — Нормально, мам, — вторит Гарри.       — Хорошо, — Лили входит. — Тогда, если вы не возражаете, я обниму своего сына и поздравлю с днем рождения, — она радостно улыбается нам обоим. Он крепко обнимает мать и немедленно оттаивает.       — С днем рождения, дорогой, — закрыв глаза, нежно говорит она в его объятиях. — Я так рада, что ты по-прежнему с нами.       — Мама, у меня все хорошо, — говорит с улыбкой Гарри. Она отстраняется, внимательно глядит на него и усмехается.       — Я так рада за тебя, — говорит она и гладит его по лицу.       Он одаривает Лили своей улыбкой в тысячу мегаватт.       Она знает!.. Когда он ей сказал?..       — Ну, детки, если вы закончили ваш тет-а-тет, пойдемте. Там собралось много народу. Они хотят убедиться, Гарри, что ты в самом деле цел и невредим, и поздравить тебя с днем рождения.       — Я сейчас приду.       Лили с тревогой глядит на нас с Пэнси; наши улыбки, кажется, ее успокаивают. Она кивает мне и держит для нас дверь. Гарри подает мне руку, и я берусь за нее.       — Гарри, я искренне прошу прощения, — смиренно говорит Пэнси. Смиренная Пэнси — это нечто невероятное. Гарри кивает ей, и мы выходим в коридор.       Я с беспокойством смотрю на Гарри.       — Твоя мама знает про нас?       — Да.       — Надо же!       Подумать только, что наш вечер могла испортить упорная мисс Паркинсон. Я содрогаюсь при мысли о том, что всем станут известны отклонения в стиле жизни Гарри.       — Что ж, начало вечера получилось интересным, — я мило улыбаюсь ему. Он смотрит на меня с высоты своего роста — к нему вернулся его добродушный взгляд. Слава Мерлину.       — Как всегда, мистер Малфой, вы недооцениваете ситуацию, — он подносит мою руку к губам и целует пальцы, когда мы входим в гостиную под внезапный оглушительный взрыв аплодисментов.       Ничего себе!.. Сколько же там народу?       Я быстро обвожу взглядом гостиную: все Поттеры, Рольф с Луной, профессор МакГонагалл, Сириус и Ремус. Там и Мак с катамарана, и высокий, симпатичный афроамериканец, помню, я видел его в офисе Гарри в первый день нашего знакомства, противный дружок Луны и Гермиона с маленькой девочкой на руках; двух женщин я вообще не знаю, а еще… ой, нет. У меня обрывается сердце. Эта женщина… миссис Робинсон.       Материализуется Гретхен, держа поднос с шампанским. На ней черное платье с низким вырезом, вместо хвостиков ее волосы зачесаны наверх. При виде Гарри она млеет и хлопает ресницами. Аплодисменты смолкают; Гарри сжимает мою руку; все взоры устремлены на него.       — Спасибо всем. Оказывается, мне очень приятно и необходимо ваше внимание, — он хватает с подноса два шампанских и мельком одаривает Гретхен улыбкой. По-моему, от этого она либо испарится, либо шлепнется в обморок. Один бокал он протягивает мне.       Гарри поднимает свой бокал, глядя на собравшихся, и тотчас все устремляются к нему. Впереди всех — ведьма в черном. Она вообще носит другой цвет?       — Гарри, я так волновалась, — Беллатрис быстро обнимает его и целует в обе щеки. Он не отпускает меня, как я ни пытаюсь выдернуть руку.       — Я в порядке, Белла, — холодно бормочет он.       — Почему ты не позвонил мне? — в ее мольбе я слышу отчаяние, ее глаза с волнением вглядываются в его лицо.       — Я был занят.       — Ты не получал мои письма?       Гарри неловко мнется и обнимает меня за плечи. На его лице бесстрастная маска. Она больше не может меня игнорировать.       — Драко, — бросает она с вежливым кивком. — Дорогой, ты отлично выглядишь.       — Беллатрикс, — воркую я в ответ. — Благодарю.       Я ловлю на себе взгляд Гретхен. Она хмуро уставилась на нас.       — Белла, я должен кое-что объявить, — говорит Гарри, бесстрастно глядя на нее.       Ее темные глаза заволакиваются туманом.       — Да, конечно, — она фальшиво улыбается и делает шаг назад.       — Прошу внимания, — кричит Гарри. Несколько мгновений он ждет, когда в гостиной уляжется шум.       — Спасибо вам, что пришли сегодня сюда. Признаться, я ожидал, что будет спокойный семейный ужин. Для меня это приятная неожиданность, — он выразительно смотрит на Луну, а та усмехается и тихонько машет ему рукой. Гарри укоризненно качает головой и продолжает.       — Вчера мы с Гермионой… — он поворачивается женщине, стоящей рядом с маленькой рыжеволосой девочкой, — чуть не отправились к праотцам.       Гермиона улыбается, поднимает выше свой бокал и прижимает девочку ближе к себе. Он кивает ей в ответ.       — Поэтому я особенно рад, что стою сейчас перед вами и могу поделиться радостной новостью. Этот прекрасный юноша, — он смотрит на меня, — мистер Драко Люциус Малфой, согласился стать моим мужем, и я хочу, чтобы все вы первыми узнали об этом.       Следуют всеобщий удивленный вздох, странное оживление и взрыв аплодисментов! Господи, это действительно случилось! Мне кажется, что я такой красный, что могу состязаться по цвету с платьем Пэнси. Гарри берет меня за подбородок и быстро целует.       — Скоро ты будешь моим.       — Я уже твой, — шепчу я.       — Будешь моим законно, — одними губами произносит он и лукаво подмигивает.       Луи, стоящий рядом с Луной, выглядит убитым; у Гретхен такое лицо, будто она съела что-то горькое и неприятное. Оглядывая с беспокойством собравшуюся толпу, я вижу Беллатрису. У нее отвисла челюсть. Она изумлена, даже в ужасе; при виде ее шока я невольно испытываю легкое удовлетворение. И вообще, на хрена она сюда притащилась?       Джеймс и Лили прерывают мои недобрые мысли, и вот меня уже обнимает, целует и передает по кругу все семейство Поттеров.       — Ах, Драко, я в восторге, что ты войдешь в нашу семью, — горячо говорит Лили. — Гарри так переменился… Он такой счастливый. Я невероятно благодарна тебе.       Я смущаюсь от такого потока благодарности, но в душе тоже счастлив.       — Где же кольцо? — восклицает Луна, обнимая меня.       — Э-э-э… — кольцо!.. Мерлин… Я и не подумал о кольце. Я оглядываюсь на Гарри.       — Мы хотим выбрать вместе… — Гарри сердито сверкает глазами.       — Да не гляди на меня так, Поттер! — с упреком восклицает Луна и бросается ему на шею. — Я так счастлива за тебя, Гарри, — она единственная из всех, кого я знаю, не робеет под гневным взглядом Гарри. Вероятно, привыкла. Я-то до сих пор пугаюсь.       — Когда свадьба? Вы уже назначили дату? — пристает она.       Он качает головой в явном отчаянии.       — Не знаю, нет, не назначили. Нам с Драко еще нужно все обсудить, — раздраженно бурчит он.       — Надеюсь, вы закатите грандиозную свадьбу! — с энтузиазмом восклицает Луна, игнорируя его брюзжание.       — Пожалуй, мы улетим завтра в Вегас, — огрызается он и получает в ответ недовольно выпяченные губы и сдвинутые брови Луны Поттер.       Закатив от досады глаза, Гарри поворачивается к Тео. Тот обнимает его по-медвежьи во второй раз за последнее время и хлопает по спине.       — Будь счастлив, брат!       Гостиная бурлит от восторга. Через несколько минут я снова оказываюсь рядом с Гарри и Дамблдором. Беллатрикс, кажется, исчезла, а Гретхен угрюмо наполняет бокалы шампанским.       Рядом с Дамблдором стоит профессор МакГонагалл. Они должны быть друзьями.       — Гарри, поздравляю, — говорит Дамблдор, протягивая руку. Гарри радостно трясет ее.       — Альбус. Минерва! — он целует МакГонагалл в щеку.       — Рад, что ты по-прежнему с нами, Гарри. Без тебя моя жизнь была бы очень скучной и безденежной.       Гарри усмехается.       — Альбус! — с упреком восклицает МакГонагалл.       — Минерва, помнишь Драко, моего жениха?       — Конечно, я преподавала у него до самого университета. Я так рада, что кто-то наконец-то пленил сердце Гарри, — улыбается она.       — Спасибо, — лепечу я, опять смутившись.       — Поздравляем с днем рождения, Гарри, а вас обоих — с помолвкой. Какой чудесный подарок ко дню рождения, — она широко улыбается мне.       Я не понимаю, почему сюда пришли доктор Дамблдор, или МакГонагалл, или Беллатрикс. Я ломаю голову, что мне спросить у доктора, но потом понимаю, что вечеринка по случаю дня рождения — не самое подходящее время для психиатрической консультации.       Несколько минут мы беседуем. МакГонагалл была знакома с Дамблдором очень давно, и именно благодаря ему она начала преподавать в Хогвартсе.       — У нее все неплохо, Гарри. Она нормально проходит курс. Еще пара недель, и мы перейдем на амбулаторное лечение, — доктор Дамблдор и Гарри негромко переговариваются, я невольно прислушиваюсь к ним и довольно рассеянно беседую с МакГонагалл.       — …Так что новоявленные слизеринцы немного более вспыльчивы, чем обычно…       —Это, должно быть, нелегко, — лепечу я, снова слушая мило улыбающуюся МакГонагалл. Я знаю, что Гарри и Дамблдор обсуждают Дафну.       — Спроси ее обо мне, — говорит Гарри.       — Так чем ты занимаешься, Драко?       — Я работаю в издательстве.       Гарри и Дамблдор понижают голос; какая досада. Но они умолкают, когда к ним подходят Гермиона и маленькая девочка.       Гермиона очаровательна. Она рассыпается в похвалах по поводу летного мастерства Гарри. Она впервые летала на «Чарли Танго» и заявляет, что без всяких колебаний полетит еще раз.       — Однако после вчерашнего я безоговорочно доверяю Гарри, — она поднимает маленькую девочку на руки. — Я должна вернуться к Рону и нашей маленькой Розе, — Роза хихикает, и Гарри улыбается ей, на что она снова хихикает.       — Я тоже рад, что мы вернулись, — говорит Гарри и притягивает меня ближе.       — Мамочка, я хочу пить, — говорит Роза Гермионе.       — Я возьму ее, — предлагает Гарри, удивляя меня, но не Гермиону. Гермиона ставит Роуз на пол, и она бежит к Гарри, который ловко подхватывает ее на руки, и они направляются на кухню.       — Он прекрасно ладит с Роуз, — шепчет Гермиона и улыбается. — И я уверена, что он будет отлично ладить и с этим малышом, — она потирает свой, слегка заметный, живот. О!       — Вау! Поздравляю! — с энтузиазмом говорю я ей. — Как ты себя чувствуешь после вчерашнего?       — Гарри сразу же вызвал доктора Делакур. Но, к счастью, все в порядке.       Мы болтаем еще немного, и я могу сказать, что Гермиона — умная женщина, которая легко может поспевать за Гарри, да и за кем угодно.       Лили прерывает нашу неторопливую беседу сообщением, что нас ждет фуршет. Гости не спеша направляются в заднюю часть дома.       — Я лучше пойду и найду свою дочь. Приятно было поболтать, — говорит Гермиона и добродушно улыбается.       Луна перехватывает меня в коридоре. В бледно-розовом платье, пышном, как у куклы, и на высоченных каблуках она парит надо мной, словно фея с рождественской елки, с двумя коктейльными бокалами.       Гарри выходит из-за угла и крепко обнимает меня.       — Дрей, — заговорщицки шепчет она. Я оглядываюсь на Гарри, он отпускает меня — мол, ступай-все-равно-от-нее-не-отвяжешься, — и мы ныряем в столовую.       — Вот, — с озорным задором говорит Луна. — Папин мартини с лимоном — гораздо приятнее, чем шампанское, — она сует мне в руку бокал и с волнением смотрит, как я нерешительно отпиваю глоток.       — Хм-м… восхитительно. Но крепко.       Чего ей нужно? Может, она пытается меня напоить?..       — Дрей, мне нужен совет. И я не могу спросить Луи — он так категоричен во всем, — Луна закатывает глаза, потом усмехается. — Он так ревнует к тебе. Кажется, он втайне надеялся когда-нибудь соблазнить Гарри, — Луна весело хохочет над такой нелепой мечтой, а я внутренне содрогаюсь.       Ведь с этим мне придется иметь дело очень-очень долго — с другими женщинами и мужчинами, желающими завладеть моим мужем. Я прогоняю от себя неприятную мысль и, чтобы отвлечься, использую подручное средство — делаю еще один глоток мартини.       — Попробую тебе помочь. Выкладывай.       — Как ты знаешь, мы с Итаном недавно познакомились, благодаря тебе, — она лучезарно улыбается.       — Да, — куда, черт возьми, она клонит?       — Дрей… Рольф очень ревнует, — она надувает губы и смотрит на меня исподлобья.       — Да ну? — я изображаю удивление, а сам думаю: может, это ты даешь ему повод?       — Слушай, мне нравится заводить друзей, а Итан — действительно отличный парень. Я не против его дружбы, но Рольф никогда раньше не ревновал.       — А, понятно, — бормочу я, пытаясь выиграть время. Что я могу сказать? — Ты можешь просто продолжать повторять Рольфу, что Итан для тебя только друг?       Она удивленно поднимает брови.       — Слушай, я не очень хорошо умею давать советы. Гарри — мои первые отношения, и они длятся недолго, — я хмурюсь, не зная и сам, что хочу сказать. — Луна, я думаю, это то, что вы с Рольфом должны решить вместе. Он всегда доверял тебе раньше, так что же изменилось?       Луна усмехается.       — Ты научился этому взгляду у Гарри.       Я смущаюсь.       — Если тебе нужен совет, спроси Пэнси. У нее могут быть кое-какие соображения, поскольку она была в нескольких отношениях, и это касается ее брата.       — Ты так думаешь? — спрашивает Луна.       — Да, — я ободрительно улыбаюсь.       — Отлично. Спасибо, Дрей, — она снова обнимает меня и мчится к двери — радостно и внушительно, учитывая ее высоченные каблуки. Я не сомневаюсь, что теперь она спикирует на Пэнси. Я делаю еще один глоток мартини и иду за ней, но…       В столовую стремительно врывается Беллатриса. На ее лице я вижу угрюмую решимость. Она спокойно закрывает дверь и хмуро глядит на меня.       Вот черт.       — Драко!.. — усмехается она.       Я собираю все свое самообладание (от двух бокалов шампанского и убойного коктейля, который держу в руке, я слегка захмелел). Вероятно, я побледнел, но тем не менее призываю на помощь все силы, чтобы выглядеть спокойным и невозмутимым, насколько это возможно.       — Беллатрис, — мой голос звучит тихо, но спокойно — несмотря на пересохшие губы. Почему я так боюсь этой женщины? Чего она хочет сейчас от меня?       — Я готова искренне поздравить тебя, но думаю, что это будет неуместно, — ее холодные черные глаза наполнены ненавистью.       — Беллатрис, я не нуждаюсь в твоих поздравлениях. Я удивлен и разочарован, увидев тебя здесь.       Она поднимает брови. Кажется, укол удался.       — Я не считала тебя достойным соперником. Но ты удивляешь меня на каждом шагу.       — А я вообще никак о тебе не думал, — хладнокровно лгу я. Гарри может мной гордиться. — Теперь извини: у меня много дел, более приятных. Я не хочу тратить на тебя время.       — Не торопись, парень, — шипит она и загораживает собой дверь. — Что ты затеял? Как ты решился женить на себе Гарри? Ты сильно ошибаешься, если думаешь, что он хоть минуту будет счастлив с тобой.       — Что мы будем делать с Гарри — не твое дело, — я растягиваю губы в любезной, полной сарказма усмешке. Она игнорирует меня.       — У него есть особенные потребности — и ты не сможешь их удовлетворить, — злорадно выпаливает она.       — Что ты знаешь о его потребностях? — огрызаюсь я. Во мне вспыхивает негодование, его разжигает адреналин, бушующий в моих жилах. Как смеет эта сучка меня учить? — Ты всего лишь педофилка со сдвинутыми мозгами. Что до меня, так я швырнул бы тебя в седьмой круг ада и удалился со спокойной душой. Теперь убирайся с моей дороги — или я тебя отшвырну.       — Ты совершаешь большую ошибку, мальчик, — Беллатриса машет перед моим носом длинным костлявым пальцем с дорогим маникюром. — Как ты смеешь осуждать наш образ жизни? Ты даже не имеешь представления, куда влезаешь. Если ты думаешь, что он будет счастлив с такой серой мышкой, позарившейся на его богатство…       Ну и дрянь!.. Я выплескиваю ей в лицо остатки лимонного мартини.       — Не смей меня учить! — ору я. — Когда ты поймешь: это не твое собачье дело!       Она в ужасе смотрит на меня, вытирая с лица липкую жидкость. Я жду, что она бросится на меня, но тут, едва не сбив ее с ног, открывается дверь.       Появляется Гарри. Ему достаточно наносекунды, чтобы оценить ситуацию — я, трясущийся, с пепельным лицом; она, мокрая, вне себя от ярости. Его милое лицо темнеет и искажается от гнева, когда он встает между нами.       — Белла, мать твою, что ты тут вытворяешь? — грозно спрашивает он ледяным тоном.       Она с мольбой глядит на него и шепчет:       — Он тебе не пара, Гарри.       — Что? — орет он, глядя на нас обоих. Я не вижу его лица, но все его тело напряглось и излучает враждебность. — Откуда ты знаешь, мать твою, что для меня хорошо, а что нет?       — У тебя есть особенные потребности, Гарри, — ласково говорит она.       — Я уже говорил тебе: не твое это собачье дело, — рычит он.       Вот черт, Очень Злой Гарри показывает свое вовсе-не-безобразное лицо. Люди услышат…       — Ах, вот оно что, — насмешливо продолжает он. — Ты считаешь, что только ты мне подходишь? И больше никто? — Теперь его голос звучит мягче, но он полон презрения. Внезапно мне хочется уйти. Я не хочу быть свидетелем их интимного поединка. Я чувствую себя лишним. Но ноги меня не слушаются.       Беллатриса тяжело вздыхает и, кажется, собирает все свои силы. Меняется ее осанка, теперь в ней больше властности. Она делает шаг к нему.       — Я была лучшим, что когда-либо случалось с тобой, — надменно шипит она. — Ты погляди на себя, какой ты теперь. Один из самых богатых, самых успешных, самых могущественных волшебников в Британии — ты хозяин своего мира, ни в чем не нуждаешься.       Он пораженно пятится от нее и недоверчиво щурится.       — Тебе это нравилось, Гарри, не обманывай себя. Ты шел по пути саморазрушения, а я спасла тебя от этого, спасла от жизни за решеткой. Поверь, мой мальчик, именно там ты бы и оказался. Это я научила тебя всему, что ты знаешь, всему, что тебе нужно.       Гарри бледнеет и в ужасе глядит на нее. Когда он заговаривает, его голос звучит тихо и недоверчиво:       — Ты научила меня трахаться, Белла. Но это все пустое, как и ты сама. Неудивительно, что Родольфус тебя бросил.       Я чувствую вкус желчи во рту. Я не хочу быть здесь. Но я застыл на месте и теперь завороженно смотрю, как они обвиняют друг друга.       — Ты никогда не удерживала меня, — шепчет Гарри. — Ты никогда не говорила мне, что любишь меня.       Она суживает глаза.       — Любовь — это для дураков, Гарри.       — Вон из моего дома.       Мы ошеломлены суровым, яростным голосом Лили. Три головы поворачиваются к дверям, где стоит мать Гарри. Сверкая глазами, она смотрит на Беллатрис, и та бледнеет.       Мне кажется, время останавливается; мы все задерживаем дыхание, а Лили спокойно входит в комнату. В ее глазах пылает гнев, она ни на секунду не отрывает их от Беллатрис, пока не останавливается перед ней. В глазах Беллы вспыхивает тревога. Лили с силой ударяет ее по лицу, и звук удара эхом отражается от стен столовой.       — Убери свои грязные когти от моего сына, ты, шлюха, и убирайся из моего дома — немедленно! — шипит Лили сквозь стиснутые зубы.       Беллатрис держится за покрасневшую щеку и какое-то время с ужасом глядит на Лили. Потом выскакивает из комнаты, не потрудившись закрыть за собой дверь.       Лили медленно поворачивается к Гарри, и напряженное молчание ложится на нас толстым одеялом: Гарри и Лили глядят друг на друга. Через некоторое время Лили говорит мне:       — Драко, прежде чем я передам тебе моего сына, ты не возражаешь, если я поговорю с ним наедине пару минут? — ее голос звучит спокойно, хрипловато и ужасно властно.       — Конечно, — шепчу я и поскорее выхожу из комнаты, тревожно оглянувшись через плечо. Но никто не смотрит на меня. Они продолжают глядеть друг на друга в своем безмолвном общении.       В коридоре я мгновенно теряюсь. Мое сердце лихорадочно бьется, а кровь бурлит… Из глубины поднимается паника. Черт побери, это было тяжко, и теперь Лили многое известно. Я не знаю, что она собирается сказать Гарри. Я понимаю, что это неправильно, но я прижимаюсь к двери и пытаюсь подслушивать.       — Как долго это было, Гарри? — Голос Лили звучит совсем тихо, я еле слышу.       Его ответ не слышен совсем.       — Сколько тебе было лет? — она спрашивает это настойчивее. — Скажи мне, сколько тебе было лет, когда все это началось? — и снова я не слышу Гарри.       — Все нормально, Драко? — ко мне обращается Гермиона.       — Да. Нормально. Спасибо, я…       Я просто собираюсь найти Рона. Мне нужно успокоение — я все еще немного в шоке от вчерашнего.       Я улыбаюсь ей, и она сжимает мою руку.       — Я пойду в ванную, — мне требуется собраться с духом, разобраться со своими мыслями и обдумать все, что я видел и слышал. Наверху — самое безопасное место для уединения. Я наблюдаю, как Гермиона заходит в гостиную, и мгновенно взлетаю на второй этаж, потом на третий. Там есть единственное место, где мне хочется оказаться.       Я открываю дверь в детскую Гарри и со вздохом облегчения закрываю ее за собой. Иду к его кровати, падаю на нее и гляжу в белый потолок.       Черт побери… Это была, несомненно, одна из самых суровых стычек, которые когда-либо выпадали на мою долю, и теперь я онемел. Жених и его бывшая любовница — ни одному потенциальному жениху не пожелаю увидеть такое. Вместе с тем я даже рад, что она проявила свою истинную сущность и что я стал свидетелем этого.       Мои мысли возвращаются к Лили. Бедная Лили, она все это слышала! Я сжимаю одну из подушек Гарри. Вероятно, она слышала, что у Гарри и Беллатрисы была связь — но не подозревает о ее природе. Ну, и слава богу! Из меня вырывается стон.       Что я делаю? Может, эта ведьма и права.       Нет, я отказываюсь этому верить. Она такая жестокая и расчетливая. Я качаю головой. Она ошибается. Я подхожу Гарри. Я — то, что ему нужно. И в минуту поразительной ясности я не спрашиваю, как он жил до сих пор, я спрашиваю, почему он так жил. Я хочу знать причины, по которым он делал то, что делал с бесчисленным количеством людей — я даже не хочу знать сколько их было. С вопросом «как» все в порядке. Все они были взрослыми и — как это сформулировал Дамблдор? — делали это безопасно, в здравом уме и по обоюдному согласию. А вот с «почему» все не так просто.       Я закрываю глаза и загораживаю их рукой. Но теперь он двинулся вперед, оставил все позади, и мы оба с ним вышли на свет. Я очарован им, он — мной. Мы можем вести друг друга. Тут мне приходит на ум одна мысль. Черт! Сверлящая, тайная мысль: сейчас я нахожусь там, где могу покончить с этим призраком. Я стремительно сажусь. Да, я должен это сделать.       Я встаю на ноги, иду к его столу и смотрю на висящую над ним доску. Там по-прежнему висят фотографии юного Гарри, ставшие еще более интересными для меня, теперь, когда я вспоминаю спектакль, свидетелем которого только что стал, — перепалку с миссис Робинсон. А в углу — маленькое черно-белое фото: его родная мать, дешевая проститутка.       Включаю настольную лампу и направляю свет на фото. Я даже не знаю ее имени. Она так похожа на него, но моложе и грустнее; глядя на ее горестное лицо, я чувствую лишь сострадание. Я пытаюсь отыскать сходство между ее лицом и моим. Я щурюсь, рассматриваю фото вблизи, издалека, но никакого сходства не нахожу. Разве что волосы, но у нее они, кажется, темнее. Мы с ней совсем не похожи. Какое облегчение.       «Зачем ты себя мучаешь? Ведь ты уже дал согласие. Приготовил себе постель», — спрашивает мое подсознание. Я хмурюсь в ответ. Да, я это сделал, и рад этому. Я хочу лежать в этой постели вместе с Гарри до конца своих дней. Да. Я принял правильное решение.       Надо найти Гарри — он будет волноваться. Я надеюсь, что они с Лили уже поговорили. Не представляю, сколько времени я пробыл в этой комнате; еще подумает, что я сбежал. Меня охватывает ужас при мысли, какой может быть его паническая реакция.       Я встречаю Гарри, когда он взбегает по лестнице на второй этаж в поисках меня. У него напряженное и встревоженное лицо — это не тот беззаботный красавец, с которым я приехал сюда. Я замираю на площадке, а он — на верхней ступеньке; мы смотрим в глаза друг другу.       — Привет, — осторожно говорит он.       — Привет, — отвечаю я.       — Я волновался…       — Знаю, — прерываю я его. — Извини — я не мог смотреть на праздничное веселье. Мне надо было уйти куда-нибудь. Подумать, — протянув руку, я глажу его по щеке. Он закрывает глаза и утыкается носом в мою ладонь.       — И ты решил, что лучше всего это сделать в моей комнате?       — Да.       Он берет меня за руку и тянет в свои объятия; я охотно подчиняюсь ему, ведь это мое самое любимое место в целом мире. Он пахнет свежим бельем, гелем для душа и Гарри — это самый успокаивающий и возбуждающий запах на свете. А он прижался щекой к моим волосам и вдыхает их запах.       — Прости, что тебе пришлось выдержать все это, — он виновато улыбается.       — Ты не виноват, Гарри. Почему она оказалась здесь?       — Она друг семьи.       Я воздерживаюсь от комментариев.       — Больше не друг семьи. А как твоя мама?       — Мама сейчас чертовски зла на меня. Я ужасно рад, что ты здесь и что это произошло в середине вечеринки. Иначе я, может, и не перенес бы этого.       — Все так плохо, да?       Он кивает, глаза серьезные, и я чувствую, что он удивлен такой реакции.       — Ты осуждаешь ее? — я говорю спокойно, ласково.       Он крепко обнимает меня и, кажется, не находит что ответить.       Наконец, отрицательно качает головой.       Эге! Прорыв!..       — Давай посидим? — прошу я.       — Конечно. Здесь?       Я киваю, и мы садимся на ступеньки.       — Так что ты чувствуешь? — спрашиваю я, с беспокойством сжимаю его руку и гляжу в печальное, серьезное лицо.       Он вздыхает.       — Я чувствую себя освободившимся, — он пожимает плечами, потом улыбается своей великолепной, беззаботной улыбкой. Опасения и стресс от недавних событий канули в прошлое.       — Правда? — радуюсь я. Боже, да я проползу по битому стеклу ради этой улыбки!       — Наши деловые контакты закончены. Все.       Я хмурюсь.       — Ты собираешься ликвидировать салоны?       Он фыркает.       — Я не такой мстительный, Драко. Нет, я подарю их ей. Ведь я многим ей обязан. В понедельник я поговорю со своим юристом.       Я вопросительно поднимаю брови.       — И больше никакой миссис Робинсон?       Он кривит губы в усмешке и качает головой.       — Все позади.       — Мне жаль, что ты потерял друга.       Он пожимает плечами, потом ухмыляется.       — Тебе в самом деле жалко?       — Нет, — смущенно признаюсь я.       — Пошли, — он встает и протягивает мне руку. — Поучаствуем в вечеринке, устроенной в нашу честь. Может, я даже напьюсь.       — Ты напиваешься? — спрашиваю я, беря его за руку.       — Нет. Я пьянствовал только в юности, когда был буйным подростком.       Мы спускаемся по лестнице.       — Ты что-нибудь ел? — спохватывается он.       Ой.       — Нет.       — Ну, тебе надо поесть. Судя по виду Беллы и по исходившему от нее запаху, ты плеснул в нее одним из убойных коктейлей моего отца.       — Гарри, я…       Он поднимает кверху ладонь.       — Не спорь, Драко. Если ты собираешься пить — и обливать алкоголем моих бывших — тебе нужно поесть. Это правило номер один. Полагаю, мы уже обсуждали это после нашей первой ночи вместе.       О да. Отель.       Когда мы идем по коридору, он останавливается и ласково проводит пальцами по моей щеке.       — Я долго лежал без сна и смотрел на тебя спящего, — говорит он. — Наверное, я уже любил тебя даже тогда.       О…       Он наклоняется и ласково целует меня, и тут я таю. Все напряжение последних часов постепенно уходит из моего тела.       — Поешь, — шепчет он.       — Ладно, — соглашаюсь я, потому что сейчас я готов сделать для него что угодно. Взяв меня за руку, он ведет меня на кухню, где вечеринка в полном разгаре.       — Доброй ночи, Дамблдор, МакГонагалл.       — Еще раз поздравляем, Драко. У вас все будет хорошо, — Дамблдор прощается с нами. Мы вышли в вестибюль и провожаем его и МакГонагалл.       — Доброй ночи.       Гарри закрывает дверь и качает головой. Потом смотрит на меня, и в его глазах внезапно вспыхивает восторг.       Что такое?..       — Осталась только наша семья. Кажется, мама выпила слишком много, — Лили поет в гостиной караоке. Пэнси, Сириус и Луна спорят с ней на деньги.       — Ты ее осуждаешь? — я смеюсь, стараясь сохранить между нами веселый настрой. Получается.       — Вы смеетесь надо мной, мистер Малфой?       — Да.       — День получился напряженным.       — Гарри, еще недавно каждый день, проведенный с тобой, был напряженным, — сардонически парирую я.       Он качает головой.       — Справедливое замечание, вовремя сделанное, мистер Малфой. Пойдем — я хочу показать тебе кое-что, — взяв меня за руку, он ведет меня через дом на кухню, где Джеймс и Тео обсуждают квиддич, а Ремус допивает коктейль и доедает остатки угощений.       — Прогуляться решили? — с намеком интересуется Сириус, когда мы проходим через французские двери. Гарри игнорирует его. Ремус хмурится на Сириуса и с молчаливым упреком качает головой.       Мы поднимаемся по ступенькам на лужайку. Над заливом ярко светит месяц, отбрасывая на воду мириады оттенков серого. Вдали мерцают огни Корнуолла. В эллинге горят огни, их свет кажется теплым в холодном сиянии луны.       Мы какое-то время бродим, держась за руки, и молчим. Потом я вспоминаю одну вещь.       — Куда ты денешь мои фотографии, которые снял Блейз?       — Я подумал, что мы повесим их в новом доме.       — Ты его купил?       Он останавливается и с беспокойством говорит:       — Да. Мне показалось, что там тебе понравилось.       — Угу. Когда ты купил его?       — Вчера утром. Теперь нам надо решить, что с ним делать.       — Только не сноси его, пожалуйста. Такой милый дом. Ему требуется лишь заботливый уход.       Гарри смотрит на меня и улыбается.       — Ладно. Я поговорю с Тео. Он знает хорошего архитектора, тот кое-что делал в моем доме в Аспене. Возможно, он кое-что смыслит и в реконструкции домов.       Внезапно я вспоминаю, как мы в последний раз шли через лужайку к эллингу. Тогда тоже светила луна. Ой, может, именно туда мы и направляемся? Я хмыкаю.       — Что?       — Я вспомнил, как ты в прошлый раз водил меня в эллинг.       Гарри посмеивается.       — Да, это было забавно. Вообще-то… — внезапно он останавливается и закидывает меня на плечо. Я визжу, хотя идти нам недалеко.       — Насколько мне помнится, ты очень злился.       — Драко, я всегда очень злюсь.       — Нет, не всегда.       Он шлепает меня по заду и останавливается перед деревянной дверью. Опускает на землю и сжимает руками мою голову.       — Верно, я больше не злюсь, — наклонившись, он крепко целует меня. Когда поцелуй заканчивается, я еле дышу, а мое тело наполнено желанием.       Он глядит на меня, и в узкой полоске света, падающей из домика, я вижу его озабоченность. Мой озабоченный мужчина, не светлый и не темный рыцарь, а просто мужчина — красивый, не-совсем-уж-порочный мужчина, которого я люблю. Я протягиваю руку и ласкаю его лицо, запускаю пальцы в волосы, провожу ладонью по щеке, потом мой указательный палец касается его губ. Он успокаивается.       — Я хочу кое-что показать тебе там внутри, — говорит он и открывает дверь.       Жесткий свет флуоресцентных ламп освещает моторный катер внушительных размеров. Он мягко покачивается на темной воде. Возле него уместилась еще и гребная лодка.       — Пойдем, — Гарри берет меня за руку и ведет наверх по деревянным ступеням. Там он распахивает дверь и отходит в сторону, пропуская меня вперед.       От удивления у меня отвисает челюсть. Чердак не узнать. Он полон цветов… цветы повсюду. Кто-то создал волшебный будуар, где соединились красота цветущего луга, рождественские огни и миниатюрные фонарики, льющие нежный свет.       Я поворачиваю голову к Гарри. Он глядит на меня с непонятным выражением лица.       — Ты ведь хотел сердечек и цветочков, — бормочет он, пожимая плечами.       Я стою и не верю своим глазам.       — Сердце — у меня в груди… — тут он плавно машет рукой в сторону комнаты.       — … а цветы вот тут, — шепчу я, договаривая за него фразу. — Гарри, это прекрасно.       Я не знаю, что еще сказать. У меня бешено колотится сердце, а на глаза навернулись слезы.       Он тянет меня в комнату и, прежде чем я успеваю опомниться, встает передо мной на одно колено. Мамочки, такого я не ожидал!..       Из внутреннего кармана пиджака он достает кольцо и смотрит на меня снизу вверх. Сейчас его глаза ярко-зеленые, в них целая гамма чувств.       — Драко Малфой. Я люблю тебя. Я обещаю любить и защищать тебя до конца своих дней. Будь моим. Навсегда. Раздели со мной мою жизнь. Выходи за меня замуж.       Я смотрю на него сквозь слезы. Мой мужчина, со всеми его оттенками. Я очень сильно его люблю. Меня захлестывает волна эмоций, и я говорю лишь одно краткое слово:       — Да.       Он с облегчением улыбается и медленно надевает кольцо мне на палец. Оно красивое — овальный бриллиант в платиновом кольце. Большое, но простое и потрясающее в своей простоте.       — О Гарри! — я рыдаю, внезапно охваченный радостью, и тоже опускаюсь на колени рядом с ним. Погружаю пальцы в его волосы и целую, целую его от всего сердца, от всей души. Я целую этого красивого мужчину, который любит меня так же сильно, как люблю его я. Он обнимает меня, его пальцы тянутся к моим волосам, а губы накрывают мои. Глубоко в душе я знаю, что всегда буду принадлежать ему, а он всегда будет моим. Мы с ним уже прошли часть трудного пути, впереди у нас еще много преград, но мы созданы друг для друга. Мы обречены быть вместе.       В темноте ярко вспыхивает огонек сигареты. Мужчина сильно затягивается и долго выдыхает дым. Выпускает в воздух два кольца, которые тают в лунном свете, словно бледные призраки. Ему скучно, он ерзает, отхлебывает дешевый бурбон из бутылки, завернутой в бумажный пакет, потом опять зажимает сверток коленями.       Ему до сих пор не верится в такое везение: он напал на след. Он зловеще усмехается. С мотоциклом все получилось быстро и решительно. Пожалуй, в его жизни еще не было таких смелых поступков. Но, увы — в конце его ждала неудача. Он усмехается. Кто бы мог подумать, что этот говнюк действительно умеет летать?       Он раздраженно фыркает.       Они его недооценивают. Если бы Поттер хоть на минуту задумался, на кого попер, то с воплями убежал бы в кусты, ведь этот хрен не знает ни черта.       Вот так всю жизнь. Люди постоянно его недооценивают: мол, просто парень, читающий книжки. А вот хрен вам! Парень с фотографической памятью, читающий книжки. Да сколько он узнал из них, сколько он вообще знает… Он снова фыркает. Да-да, и о тебе тоже, Поттер. Я многое знаю о тебе…       Не слабо для парня из сиротского приюта.       Не слабо для парня, который получил возможность обучатся в Хогвартсе.       Не слабо для парня, который, не отрывая задницы, учился в колледже и успешно работал в издательском деле.       И вот теперь все пошло к чертям собачьим из-за Поттера и его маленькой сучки…       Он злобно глядит на дом, словно в нем воплощено все, что он презирает. Но тут даже и делать-то нечего, все прошло гладко.       Он невесело ухмыляется, потом морщится. Черт, его ребра. До сих пор болят после быков Поттера.       Он вспоминает неприятную сцену. «Если ты, мать твою, хоть пальцем дотронешься до мистера Малфоя, я тебя прикончу».       Тот ублюдок тоже получит свое. Да-да, получит то, что ему причитается.       Он устраивается удобнее. Похоже, ночь будет долгой… Но он останется, будет наблюдать и ждать. Он снова глубоко затягивается сигаретой. Его время придет. Очень скоро.