***
Антон писал что-то в свой личный дневник. Он его часто вёл, потому Попов не увидился. Пока юноша пошёл в душ, Арсений решил прочитать, что же там пишет его парень. Я пишу себе это из комнаты, собираю слова по вокзалам, мои мысли горечи полные на листке и под одеялом. Моя юность кажется вечностью. Через призму стеклянных бутылок видно улицы бесконечные и посады панельных могилок. Все друзья мои, по парадным, коротка беспечная молодость, лишь бушующий скверный характер. Да, наивная детская похоть дома проще должно быть. Казалось, быт съедает всё самое лучшее. Не смотри, опусти глаза вниз, не слушай. Арсений не знал, что сказать, ведь мальчик был прав.***
Снова ссоры, снова скорая, снова мальчики стоят на клетке и курят. Но есть кое-что новое. Кто-то стоял в подъезде. Во всём чёрном и в какой-то маске, из-за которой лица не было видно. Парням было до жути интересно кто это, но было боязно подойти и спросить. — Арс. — и снова эта фраза. — Молчи, когда бухой сосед на свою тёлку кричит. Когда в подъезде кто-то мрачно торчит. Когда в квартиру напротив приезжают врачи. А главное — когда ссорятся папа и Кристина. — и снова попытки успокоить обоих своими словами. — Хорошо. Люблю тебя, — поцелуй. Долгий, нежный и не пошлый.***
Очередной день, который юноши проводили лёжа на диване и смотря фильмы. Ничего необычного. — Тош, а у тебя есть какие-нибудь страхи? Ну, ты боишься чего-нибудь? — Да. — Расскажи. Мне просто интересно. Если не хочешь — можешь не говорить. Я не настаиваю. — Я расскажу, Арс, — они называли себя по именам потому что как-то называть друг друга — это как-то по детски. Для Антона — Тоша — было самым милым словом и формой его имени по его мнению, а у Арсения — Арс. — Так вот, слушай. Иногда мне становится страшно, что мы расстанемся и я больше не полюблю никого. Ну, что со мной больше никогда такого не случится. То есть, убежать и в кого-то однажды до беспамятства просто влюбиться. Моё счастье в том — чтобы вырасти и мы уехали бы подальше отсюда. Нету повода больше для грусти. Здесь я точно счастливым не буду. Здесь меня никто не удержит, кроме тебя конечно. Не заставит с самим собою быть рядом. В этой квартире покоятся чьи-то надежды, а мне такого исхода не надо. А пока — плевать на жалость. Не смотри, опусти глаза вниз не слушай. Я уже устал молчать, когда Влад кричит на Кристину. Когда в подъезде кто-то мрачно торчит. Когда в квартиру напротив приезжают врачи. А главное — когда ссорятся мама и Паша. — Я понимаю Тош. Давай ещё раз проведём нашу с тобой проверку? — поцеловав того в лоб, он начал. — Если стало тише? — Молчи. — Значит всё в порядке? — Нет, а даже если и да, то всё равно молчи. — Завтра будет легче? — Наврятли. Поэтому — молчи. — Молодчина, — опять поцелуй, и такой же нежный, долгий и без грамма пошлости.