~Sweet love, bitter tears~

             12 октября, 19:37. Мы расстались пять дней, три часа и шестнадцать минут назад. И с тех пор я стараюсь как можно реже моргать, чтобы не дать упасть хотя бы одной слезинке. Потому что если это произойдёт, я не смогу остановиться и буду рыдать, пока не отключусь, а придя в сознание, снова зайдусь в истерике и так по кругу. Но нельзя, середина второго триместра учебного года, учёба давит обилием самостоятельных и контрольных работ, различных проектов и докладов. Мне нравится учиться, я люблю ходить в школу. По крайней мере, раньше любила. Сейчас мои мысли сводятся только к желанию стереться из памяти у всех знакомых и пропасть навсегда в своей комнате. Я бесполезна: забросила учёбу, не помогаю родителям по дому, подвожу команду на тренировках, ошибаясь в приёме, на подаче, везде. Волейбол — мой главный источник эндорфина, но выносить разочарованно-раздражённые взгляды товарищей для меня сейчас слишком сложно. Вчера во время игры Кумагаи-семпай крикнул связующему «Не пасуй ей». Я совершенно не злюсь, он прав, я действительно была не в состоянии зарабатывать очки в атаке. Но я не знаю, есть ли для доигровщика фраза страшнее. Мне кажется, нет. Разумеется, нападающий второго темпа — очень разносторонняя позиция, они играют в приёме наравне с остальными, могут делать пасы. Но суть этого амплуа в прыжках, в сражениях в воздухе. И как ты должен себя чувствовать, когда всё твоё существо рвётся вверх, стоит мячу подняться над площадкой, но ты не двигаешься, в ушах звенит фраза старшего, и остаётся только надеяться, что контратаку принимать придётся не тебе? Будь мы на соревнованиях, меня бы давно заменили, но это обычная тренировка, где ментальный дестрой — не оправдание для выхода из игры.       Я стала замечать, что, возвращаясь домой из зала по вечерам, с каждым разом всё ближе подхожу к краю платформы.       Надо бы взять себя в руки, перестать страдать. Я смогла внушить Такаяме, что у меня всё хорошо. Осталось внушить это себе.       «Если ты счастлив, то и я тоже». В этом есть доля правды, он действительно дорог мне, я уважаю его и знаю, что он достоин большего, достоин хорошего человека рядом, который будет поддерживать его и искренне любить. Но по большому счёту эта фраза — пиздёж. Я не счастлива, я разрываюсь на части. И уверена, так чувствовали себя все, кому доводилось произносить эти слова. ______________________________       Я снова иду домой. Сегодня моя команда проиграла из-за меня. Так легкомысленно отнестись к подаче, зная, что у противника четыре сетбола — высокий полёт. Мяч врезался в сетку. Я слышала глухой удар об пол, свисток, радостные крики соперников. Но не видела. Я не видела ничего перед собой. Выслушав итоги тренировки и уточнения в расписании, я чисто автоматически взяла сумку, вышла из зала и направилась к станции.              Всё ещё находясь в состоянии какого-то транса, я сделала широкий шаг вперёд. Носки ботинок выступили за предел платформы. Интересное ощущение. Не страшно. Даже немного интригующе. Послышался протяжный резкий гудок, оповещающий о скором прибытии поезда. Я попыталась вспомнить хоть что-нибудь, что держит меня на земле. Все друзья отдалились, Такеши счастлив с новой девушкой, родители лишь продолжают тратить на меня деньги и сочувственно смотреть. Я люблю их, они невероятные. И они должны жить свободно, водить малыша Акио на аттракционы по субботам, дарить Ацуко игрушки за хорошие итоговые оценки по английскому и математике, устраивать себе свидания. А моё состояние давит на всю семью, я не помню, когда последний раз слышала смех в нашем доме. В школе дела не лучше. Масами-сенсей перестала ловить меня взглядом в коридорах, списав то, что я перестала появляться на уроках философии и ораторского искусства, хотя раньше о моей страсти к этому предмету было известно всей школе, на банальную потерю интереса. Раньше я выступала на собраниях, участвовала в конкурсах, мне доверяли подготовку речи для школьных мероприятий. Я разочаровала её. Как и всех остальных в моём окружении. Я не нужна. Соответственно можно заключить, что на земле мне оставаться резона нет.       Поезд появляется в зоне видимости, сигналит ещё раз, призывая отойти от края на безопасное расстояние. Заношу ногу над путями. Нужно всего лишь наклониться, и я избавлюсь от всех проблем и переживаний, а мир избавится от меня. «Прости, мам…», — шепчу, но осекаюсь на последнем слове, ощущая, как падаю. Только в другую сторону, к стене, а не на рельсы. Что за чёрт?       Только спустя почти минуту я осознаю, что моё предплечье сжимает чья-то сильная рука. Дёргаюсь в сторону в попытке освободиться, что, разумеется, мне не удаётся из-за полного отсутствия сил, но хватка ощутимо смягчается. И на том спасибо. Но тут же появляется новая проблема в виде оглушительно звонкого голоса моего «спасителя».       — Ты же могла упасть!       — Это я и планировала сделать.              Мне показалось забавным то, как его брови поползли вверх в искреннем удивлении. Но настроение тут же ухудшилось снова, стоило мне увидеть, как такие живые и добрые глаза затапливает грусть.       — Зачем?..              Меня аж передёрнуло от этой интонации. Я почувствовала себя виноватой, ведь из-за меня серьёзно расстроился этот милый, по-детски наивный парень, который источал такую энергию, радость и свет, что люди за несколько километров могли бы почувствовать это.       — Я не вижу смысла тут находиться.       — Тут - это на земле в смысле?       — Да.       — Почему?       — Я не буду делиться подробностями своей не очень интересной жизни. Наверное, стоит поблагодарить Вас за спасение, хоть я в нём и не нуждалась. Прощайте.              Я встала, поклонилась и, поправив рюкзак на плече, пошла к лестнице.       — Постой!              Я развернулась, проигнорировать было бы очень невежливо, к тому же он, очевидно, старше меня.       — Как тебя зовут?       — Акияма Амэя.       — Оооооооо, — я испугалась такой реакции, ибо не представляла, что могло её вызвать, — у тебя такое имя красивое!       — А? Кхм, благодарю… — я замялась, поняв, что не знаю имени своего собеседника.       — Перед тобой гроза волейбольной площадки и сильнейший из асов, великий Бокуто Котаро!              Я снова не смогла удержаться от смешка. Притворяется он или действительно по своей природе такой, в любом случае этот парень ужасно забавный. Если бы эмоциональность была человеком, она бы стояла сейчас передо мной.       — Ты чего смеёшься, Аки-чан? Я что-то смешное сказал?              Я внутренне возмутилась непринуждённости, с которой беловолосый сократил мою фамилию, будто мы дружим уже пять лет, но должна признаться, мне понравилость, как это звучит.       — Вы сам по себе смешной, Бокуто-сан.              На эту фразу он никак не отреагировал, заставив меня сомневаться в том, не слишком ли наглым вышел мой ответ.       — Где ты учишься?       — Я первогодка старшей Некомы.       — НЕКОМЫ?!              Привыкнуть к этому невозможно, каждый раз его реакция абсолютно непредсказуемая, но очень бурная.       — Да. Вы слышали о ней?       — Мой лучший друг — капитан вашей мужской волейбольной команды.       — Вы говорите о Тецуро-сане?       — Ага! Ты тоже дружишь с ним?       — Я даже не знаю его лично, просто моя старая знакомая — их менеджер, и она каждый день рассказывает мне о том, какой «Куроо-сан невероятно классный».       — О да, мой бро лучший в мире! — гордо заявил Бокуто и для пущей убедительности несколько раз ударил себя кулаком в грудь, чем спровоцировал новую мою улыбку.       Давно я не улыбалась действительно искренне. Бокуто чудной и даже нелепый, но из-за контраста этих качеств и его довольно мужественной внешности он кажется невероятно милым.        — Можно задать Вам вопрос, Бокуто-сан?       — Ну конечно! И перестань обращаться ко мне как к старшим, а то чувствую себя старым дедушкой.       — Извини, больше не буду. Просто я не добавляю «-сан» только когда обращаюсь к друзьям, а всех остальных, кто старше меня хотя бы на неделю, я приравниваю к взрослым.       — Хм… — парень нахмурился. Было видно, что сейчас он сосредоточен на решении какой-то серьёзной проблемы. Волейболист помолчал секунд десять, после чего, абсолютно довольный собой, выдал: — тогда считай, что я твой друг! Так что за вопрос?              И снова засиял. Невероятный.        — Почему ты остановил меня? — А разве не ясно? Ты не можешь расстаться с жизнью сейчас, тебе ж нет и шестнадцати. Просто подумай, сколько мест ты ещё не посетила, сколько блюд ещё не попробовала, скольких хороших людей ещё не встретила, сколько классных подарков не получила на день рождения? Сколько комплиментов ещё не услышала, сколько…       — Всё-всё, я тебя поняла!       — Ну вот видишь.       — Но, Бокуто, я никому не нужна. Я заставляю огорчаться и беспокоиться обо мне всех моих близких, я приношу только грусть и печаль, мешаю своим любимым наслаждаться жизнью, разочаровываю их…       — Ты никому не нужна?..       — Да, я это и сказ…       — А ты у всех спросила?       — Что?       — Ты у всех, кто тебе важен, спросила, нужна ли ты им?       — Нет, но ведь они всё равно мне солгут.       — А ты не доверяешь своим близким?       — Доверяю, но…чёрт, Бокуто, у меня сейчас голова расколется.              Парень засмеялся.        — Вот видишь, ты сама себе противоречишь. Давай так: позвони своим самым близким и спроси у них, нужна ли ты им. Если пять человек ответят «да», ты больше никогда не вернёшься к попыткам умереть. А, и сходишь со мной погулять завтра после занятий. Идёт?              Боже, ну и глупость. Но я согласилась, уверенная в своей победе. Правда, этого жизнерадостного здоровяка разочаровывать в людях не хотелось, но когда-нибудь он всё равно узнает, какова реальность. Я выиграю, он уйдёт, и я спокойно дождусь следующего поезда, как и хотела. __________________________ Мама подняла трубку моментально.       — Привет, милая.       — Привет, мам…можно тебя спросить?       — Конечно, о чём?       — Только поклянись мне не врать, дай честный ответ, каким бы он ни был.              Я верила в силу клятвы. Человек не может солгать, поклявшись. Родители учили меня этому, соответственно следовали данному правилу сами.              — Клянусь.       — Я тебе нужна?..              Ответа не было. Секунду, пять, десять. Я собиралась уже желать ей хорошего дня и завершать вызов, но она вдруг заговорила.        — Да. — Почему? — Ты моя дочь, во мне частичка тебя. Ты подарила и даришь мне столько счастья, сколько не дарил никто. Я не смогу без тебя. Ты моя поддержка, ты вдохновляешь меня и просто нет слов, чтобы описать в полной мере, как сильно я люблю тебя.              У меня заслезились глаза, Бокуто стоял рядом, положив руку на моё плечо, и улыбался.       — Я… Я тебя тоже люблю, мам. Спасибо тебе.       — Сегодня вернусь пораньше, закажем пиццу и пересмотрим «Реальную любовь». Как тебе идея?        Я плакала и улыбалась.       — Отличная.       — Вот и прекрасно.       — Ладно, пока, мам.       — Пока, малыш. Люблю тебя.        Я завершила звонок и повернулась к парню.       — Ну что, кому звоним теперь?        Я смотрела на него и молчала. Эмоции окончательно завладели мной, и вместо нормального ответа я зарыдала в голос и очень крепко его обняла. У Котаро чуть глазные яблоки из отведённых для них отверстий от удивления не выпали, но через секунду он так же крепко, но бережно обнял меня. Я абсолютно не понимала, что делаю, но впервые за долгое время я ощутила свободу и счастье и твёрдо решила не отпускать их как можно дольше. Если честно, парня я тоже отпускать не хотела, но мне пришлось это сделать, чтобы посмотреть ему в глаза.       — Спасибо тебе, Котаро. Я больше не хочу никому звонить. Я хочу домой.       — Пойдём?       — Угу.       

И они пошли, разговаривая и смеясь.

Девушка, десять минут назад желавшая расстаться с жизнью, и парень, случайно вышедший в тот день не на своей станции.