Фальшь

***

Мэн Яо взобрался по обветшалой кровле на самую верхушку крыши. Он перебросил ногу, усевшись поудобнее. Отсюда был виден весь городок. Мальчик вгляделся, пытаясь рассмотреть в темноте пристань, где людей сновало чуть больше. Фонари освещали узкие улочки, но ночь брала свое. Юньпин погружался во мрак. Во внутреннем дворике весеннего дома по-прежнему шумели посетители. Девушки, откровенно флиртуя, стягивали слои одежд у мужчин, дразнили их, то оголяя ноги, то прикрываясь расписанными веерами. Яо, привыкший наблюдать подобное зрелище, только безразлично отвел взгляд, направляя его в куда более интересное место, а именно - пристань Юньпина. Это та отправная точка, как считал мальчик, которая перебросит его из ненавистного мира звенящих дешевых украшений и грязных денег в мир заклинателей, где превозносятся высокие идеалы и ценится благородство. Мать часто рассказывала ему об этом невероятно далеком от них мире. Пристань опустела. Мэн Яо еще раз посмотрел в ее сторону, надеясь увидеть что-то или кого-то, кто спасет его и мать, заберет отсюда, увезет далеко-далеко, где бы их никто не знал. Начать новую жизнь, забыв о старой - это ли не счастье? Но никого не было ни на пристани, ни на пыльных улицах, только внутренний двор весеннего дома так же освящался и гудел. Мальчик запрокинул голову. Небо оставалось темным, ни одна звездочка не была видна. А ведь Яо так нравилось рассматривать их. Даже не зная какие созвездия образуют скопления этих светил, он сам пытался их составить, фантазируя, придумывая про каждые незамысловатые истории. Но сегодня во мглу погрузился и небесный свод. Мэн Яо нельзя возвращаться в маленькую комнату, принадлежащую ему с мамой. Хозяин борделя вышвырнет его тотчас. Так случалось не раз, исключений не было. Очередной престарелый господин запустит пухлые ручонки маме под одежду. Они проведут вместе какое-то время, а потом мужчина может доплатить, оставшись подольше. Но обычно никто не пользовался подобным правом. Женщина уже не была той красавицей, которой завидовали многие. Неожиданно мальчик увидел вышедшую из облаков Луну. Она ярко осветила тельце Яо. Казалось, сияние лилось только на него. Полная Луна обладала холодной, почти ледяной, притягательностью. «Как там на ней? Можно ли замерзнуть? Или скорее поверхность сожжет меня?» думал ребенок. Нет, ночное святило для него недосягаемо так же, как те мечты матери о жизни среди заклинателей. Мэн Яо слез с крыши, когда во дворике стало тихо. Но в помещениях продолжали слышаться смешки. Мальчик зашел в комнату, больше напоминающую каморку. Мать спала, отвернувшись к стене. Он сел подле нее, укрывая одеялом. Липкая кровать напоминала о недавно произошедшем. Яо слегка поморщился, но лег рядом. «Ты никогда не выберешься отсюда» все повторял хриплый голос в голове, не давая уснуть. Цзинь Гуанъяо медленно приходил в себя. Он попытался разлепить веки, но это оказалось слишком тяжело. В голове стоял непрерывный гул, а каждое лишнее движение влекло за собой приступ тошноты. Не открывая глаза, мужчина сконцентрировался на ощущениях, стремясь понять что произошло и где находится. Это была не его тюремная камера, где он провел последнии несколько месяцев, но определенно это место на нее походило, только было еще более сыро и заметно холоднее. Тело Гуанъяо находилось в вертикальном положении, привязанное одной оставшейся рукой к чему-то наверху цепью. Именно это удерживало его навесу, так как опора в виде ног не обнадеживала - конечности подкашивались, заставляя повисать в воздухе. Тишину нарушили чьи-то шаги. Гуанъяо вздрогнул, попытавшись отступить назад, но цепь крепко удерживала пленника. Мужчина из последних сил вновь попытался открыть глаза. На миг ему показалось, что он ослеп - вокруг было слишком темно. Но неожиданно пространство осветилось. Бывший Верховный заклинатель зажмурился и попытался прикрыть лицо отсутствующей рукой. - Наконец ты очнулся,- проговорил знакомый голос. Гуанъяо все никак не мог унять гул в голове, поэтому слова человека долетали до него искаженными. - А-Яо,- снова повторил этот знакомый голос, от которого захотелось сбежать. - А-Яо,- его собственное имя, казалось, выплюнули, а не произнесли. Пленник отвернул голову, спрятав в плечо. Это единственное, как он мог укрыться от человека напротив. Мысли никак не могли перестать крутиться в голове в бессмысленном порядке, мешая сосредоточиться. - Повернись и посмотри,- приказал голос, разлетевшись эхом в пространстве. Гуанъяо подумал было, что вот, он ухватился за важную мысль, воспоминание, которое все прояснит, но оно сново ускользнуло от него. Мужчина осознал, что обращались к нему, но смысл сказанных слов не был понятен. «Ляньфан-цзюнь… какой красивый титул», «А-Яо, не взбирайся так высоко, а то упадешь», «Услужливая псина, да ты в подметки слугам не годишься», «Я назначаю тебя своим главным помощником» «Молодой господин, поздравляю, у вас родился чудесный сын». Множество голосов твердили наперебой. Одни так громко, что черепная коробка раскалывалась от боли, другие очень тихо, почти неслышно нашептывали какие-то слова. - А-Яо! «Эр-гэ! Эргэ…». Гуанъяо, превозмогая боль, раскрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на силуэте. «Мой эргэ! Неужели это он?». Пленник почувствовал какое-то облегчение, где-то на инстинктивном уровне ему захотелось подойти ближе, прижаться к этому родному телу, чтобы его заключили в объятия и не отпускали. Но массивная цепь была крепко перевязана вокруг правой руки, звеня, напоминая о себе. Мужчина почувствовал жгучую фантому боль в отрезанной конечности, когда попытался потянуться к силуэту воздухом, на месте которого когда-то была левая рука. И вот, фигура наконец стала приобретать все более четкие формы. Синевато-голубое ханьфу, расшитое талисманами, нефритовая подвеска, Шоюэ в ножнах, стройное, высокое тело, лобная лента с плывущими облаками. Цзеу-цзюнь. Это он! Показалось Гуанъяо на миг, пока он не всмотрелся внимательнее в черты лица и глаза. Перед ним стоял никто иной как Первый нефрит клана Лань, но на губах не было привычной улыбки, то есть нет, она была, но совсем другая: так смотрит хищник на жертву, так скалил зубы Сюэ Ян, смотря на людей, готовящихся стать марионетками - это не лицо Сичэня. Если бы голова не раскалывалась от боли, то мужчина, может, смог бы различить ту эмоцию, что выражал взгляд названного брата, но сейчас он только испытывал животный страх, ледяной ужас от устремленного на него взора. - Эр… эргэ,- выговорил Гуанъяо, вкладывая в это слово больше сил, чем во все, что когда-либо исходило из его уст. Цзеу-цзюнь подошел ближе, пристально разглядывая тело напротив. - От тебя исходит дурной запах. Помнится, ты всегда был крайне озабочен своим внешнем видом,- Сичэнь с досадой покачал головой. Пленник опустил взгляд вниз. Действительно, вся его одежда была перепачкана, на обуви появились дыры, на плечи спадали сальные, остриженные волосы: издержки проведенных месяцев в неволе. Когда-то он вставал задолго до восхода солнца для того, чтобы привести себя в порядок. Даже самая скромная одежда во время войны всегда выглядела аккуратной, не говоря уже о клановых одеяниях времен его верховенства среди заклинателей. Но сейчас, сейчас он не мог воспринимать то, что являлось оболочкой для земной жизни, своим телом. - Вот, оказывается, твое истинное обличие,- касаясь кончиками пальцев до рванной и грязной ткани, сказал глава клана Лань. - Эргэ, я… - А-Яо, тише. Дергаясь, ты доставляешь боль только самому себе,- Сичэнь смахнул упавшую на лицо пленника прядь волос. От этого прикосновения одновременно и стыла кровь, и хотелось прильнуть к теплой ладони, вновь ощутить ласку, так не хватающую ему. Гуанъяо снова чуть отодвинулся, когда в руке Цзеу-цзюня оказался металлический предмет, сверкнувший и отразивший свет. Острие ножа приблизилось к телу. Рукоять напоминала уменьшенную версию Шоюэ. Когда-то, будучи Верховным заклинателем, Яо подарил клинок названному брату. По своей силе он, конечно, не мог равняться с прославленным мечом, но такое оружие могло защитить в ситуации, когда заклинатель лишен духовных сил. Лучший мастер в Ланьлине изготовил нож по заказу главы Цзинь. Он помнил то искреннее восхищение Сичэня подарком. Но сейчас, когда лезвие приблизилось к горлу, Яо только закрыл глаза, готовясь принять смерть. - Ты думаешь я убью тебя?- послышался голос Лань Хуаня. Он рассмеялся. - Не для этого я рисковал своей репутацией, похищая тебя из тюрьмы Башни Кои. Если бы я хотел убить тебя - ты бы уже лежал мертвый. Но ты сейчас не на том свете, а в Облачных глубинах,- Сичэнь убрал нож от горла пленника и стал беспорядочно водить лезвием по его телу, задевая обнажившиеся участки кожи. - Облачные глубины?- осипшим голосом спросил Гуанъяо, не узнавая человека перед собой. «Это не эргэ, это не он». - А ты думал потайная комната в библиотеке это единственное место, недоступное простому обывателю в резиденции клана Лань?- Цзеу-цзюнь, казалось, слегка удивился замешательству названного брата. - Не беспокойся, нам никто не помешает. Об этом месте знаю лишь я и Ванцзи, но он в последнее время занят господином Вэем. - Эргэ,- Яо с надеждой посмотрел в темно-ореховые глаза. - Нужно избавиться от этих лохмотьев,- будто самому себе сказал Сичэнь, не обращая внимания на взгляд пленника. Гуанъяо почувствовал жгучую боль, когда лезвие прошлось по ткани на груди. Резкими движениями заклинатель изрезал на лоскуты грубое, земляного цвета ханьфу. Нижние одежды тоже оказались разбросанными по полу. Худое, покалеченное и измождённое тело, не прикрытое ничем, повисло на цепи. От дырявых ботинок тоже избавились. Ледяная поверхность пещеры морозила пальцы ног, еле упирающиеся на пол. От стояния на носочках конечности болели, казалось, все тело охватывала судорога. - Когда-то я считал это тело красивым,- скептически обвел взглядом продельную работу Сичэнь. - Кто же еще так думал? Может дагэ? Он брал тебя, когда ты был его помощником, или даже после? А тот, как его? Су Шэ… Перед ним ты раздвигал ноги? Конечно, кого я спрашиваю… Сын шлюхи ведь больше ни на что не годен,- Цзеу-цзюнь положил ладонь на щеку пленника, поглаживая. От беспомощности и унижения хотелось плакать. Когда-то давно эти руки дарили блаженство. Это было в той жизни Верховного заклинателя, когда повсюду их окружал запах пионов, блистала золотая вышивка на постели, когда эргэ относился к нему так нежно, словно он был хрупок, как крыло бабочки. - В этом дагэ был прав… А-Яо, ты вообразил, что поднялся выше всех, но посмотри на себя сейчас. Ничего не стоит ни твое тело, ни ты сам. Кроме меня у тебя никого не осталось. А был ли кто-то?- Сичэнь провел лезвием по шее, спускаясь к ключицам, оставляя порезы на бледной коже. Гуанъяо непроизвольно задрожал. Страх и боль взяли над ним верх. Хотелось осесть на землю, укрыть обнаженное тело и провалиться в глубокий сон. У него не было сил говорить, двигаться, он только закрыл глаза, вновь пряча лицо в плече. - Не отворачивайся,- нежно произнес Лань Хуань. Заклинатель убрал нож. Он повернул голову пленника, пристально вглядываясь в исказившиеся ужасом черты. Беспорядочно разбросанные пряди волос липли к лицу, заслоняя взор. Глава Лань обошел повисшее тело, вставая сзади. Яо затрясся сильнее, то ли от холода, но скорее от ледяных глаз, что только что смотрели на него. По щекам катились слезы, которые он не мог стереть, тихо всхлипывая он попытался оглянуться назад. - Тише, А-Яо, разве ты не был героем войны, убившим Вэнь Жоханя, разве не был Верховным заклинателем, убившим Не Минцзюэ, отца, сына и жену, единокровного брата, посягающий на жизнь множества глав кланов и орденов? Почему же ты сейчас плачешь и дрожишь?- голос Сичэня был мягок, от того пугал еще больше. Гуанъяо ощутил, как левое бедро крепко сжали. - Эргэ!- вырвалось у него из уст, и он рвано задышал, пытаясь унять боль. - Не кричи, иначе применю заклятие закрытого рта,- не разжимая одной рукой бедро, другой, глава Лань грубо ударил по лицу пленника, приказывая отвернуться. Цзеу-Цзюнь огладил бока Яо, наблюдая за россыпью мурашек, покрывших кожу. - Несмотря на увечья, ты все еще пригоден для…,- Сичэнь сжал теперь правую ягодицу, а после, со всей силы ударил по ней. - Прошу!- не выдержав, выкрикнул Гуанъяо. Лань Хуань намотал на кулак оставшиеся волосы, дергая голову пленника назад, заставляя прогнуться. - Все эти годы ты лгал мне, почему я должен простить тебя?- безумно улыбаясь поинтересовался глава Лань. Яо не хватало воздуха, он начинал задыхаться. Только после того, как лицо приобрело багровый оттенок, Цзеу-цзюнь отпустил его. Он почувствовал, как начал терять сознание, но резкая вспышка голубого света вернула его обратно. Его мучитель вливал в него духовную энергию, не давая забыться во сне. Неожиданно руки, которую он уже не чувствовал, коснулись, послышался звон цепей, и кисть выскользнула из цепкой их хватки. Это было единственное, что удерживало тело вертикально, и лишившись равновесия, Гуанъяо повалился на холодную землю. Первое, что пришло на ум - побег. Он уже не был связан, мог встать и попробовать уйти, какой бы глупой не была эта идея, с условиями, которые у него имеются. Но желание сбежать было сильнее разумных доводов не в его пользу. Пленник попытался подняться, но ноги не слушались, и он пополз, опираясь на одну руку, которую почти не чувствовал. - Ты можешь попробовать сбежать, что у тебя точно не выйдет, или же я могу предложить тебе вот это,- Сичэнь встал чуть дальше, наблюдая за жертвой, протягивая сосуд. «Вода?» Разом желание побега пропало. Горло пересохло. Сколько же он не пил? До этого жажду он почти не замечал, но увидев сосуд с желанной жидкостью, Яо перестал ползти, уставившись на воду в руках Лань Хуаня. - У тебя больше нет золотого ядра, соответственное и духовных сил, ты не можешь прожить без пищи, а тем более без питья,- Сичэнь наклонил сосуд, и из него струйкой вытекла вода. Не контролируя себя от переполняющей жажды, Гуанъяо бросился к образовавшейся лужице, но та быстро растеклась, вызывая в глазах пленника ужас. Он поднял взгляд на Цзеу-цзюня, на лице которого играла улыбка. - Вот так вот,- он присел к своему саньди, приставляя к губам горлышко сосуда, - Пей медленно. Яо казалось, что он испытывал неземное наслаждение, когда вода проникала в тело. За эти мгновения блаженства от отдал бы все, если бы у него что-то оставалось. - Хватит,- оборвал его Сичэнь, вставая, закрывая емкость. - Спасибо, эргэ,- затуманившийся разум пленника наполнила благодарность, от которой из глаз полились слезы. Гуанъяо начал впадать в немыслимую истерику, на которую прежде не было сил. Он опустился на согнутый локоть, еле удерживаясь, чтоб не распластаться на земле. Он почувствовал, как сильные руки легли на спину, поглаживая обнаженную и израненную плоть. Яо уже не мог здраво рассуждать, любые эмоции, которые он сейчас испытывал, вырывались наружу. Раньше он всегда держал при себе свои истинные чувства, скрывая за доброжелательной улыбкой. Сейчас же, обнаженным оказалось не только тело, но и душа. Он развернулся, утыкаясь лбом в широкую грудь своего эргэ, продолжая рыдать. Ему не к кому обратиться, звать на помощь бессмысленно, здесь есть только один человек. Лань Сичэнь - его названный брат, любовник, единственное на свете существо, которому он не хотел причинить боль. Или же нет. Эта фигура в его ханьфу, с его подвеской и его лицом, но не эргэ, не а-Хуань, как называл его Яо в момент единения. Знакомые, но уже не такие теплые, а кажется ледяные руки поглаживают по голове и спине. От холода пленник сильнее прижимается к телу напротив. - Почему же ты предал меня? Чего этим добился? Ты жалок - вот твое истинное обличие, которое скрывал многие годы,- Цзеу-цзюнь отстраняется, разворачивая Гуанъяо от себя, толчком прижимая животом к холодной земле. От неожиданности Яо резко замирает, унимая истерику. Он пытается подняться, но тяжелая ладонь ложится на лопатки, не давая возможности двигаться. Мужчина чувствует, как его туловище, исхудавшее за время проведенное в заточении, вжимают в землю так, что не остается и шанса наполнить легкие воздухом. В глазах темнеет, и кажется, что еще немного и он потеряет сознание, но тут хватка ослабевает. Гуанъяо снова пробивает дрожь. Он боится оглянуться назад, боится увидеть человека, что скрывается за маской Сичэня. - Эр-гэ…, прости меня,- найдя в себе оставшиеся силы взывает пленник, в надежде быть услышанным. Но ему не отвечает человек голосом Лань Хуаня. Яо вздрагивает, когда ледяные пальцы входят в него. Он впивается зубами себе в руку, чтобы не закричать. Жгучая боль внутри затмевает разум. Как бы он хотел провалиться в забытье, но направленный на него поток духовной энергии, не дает впасть в беспамятство. Его бедро отводят в сторону, удерживая в таком положении. Пальцы покидают нутро. Гуанъяо слышит смешок, после которого, рядом с его лицом оказывается сброшенное синевато-голубое ханьфу. Он не раз делил ложе с названным братом. Эти мгновения всегда были пропитаны сладкой истомой, нежностью, тем, чего ему никогда не хватало. Сичэнь знал тело Яо, знал как доставить ему удовольствие, в свою очередь Верховный заклинатель отдавал себя без остатка. Он не помнил тот момент, когда в него вошел член главы Лань. Перед взором или же в мыслях - он не понимал, мелькали какие-то обрезки воспоминаний, сопровождаемый минутными просветлениями, когда Яо все же чувствовал, как в его тело резкими толчками вколачивается человек сзади. «Ляньфан-цзюнь», «Цзинь Гуанъяо», «Мэн Яо», «Верховный заклинатель», «Глава ордена Цзинь», «Главный помощник Не Минцзюэ», «Саньди», «Сын шлюхи», «Бастард Гуаншаня», и еще множество других наименований. Он не помнил кем являлся. Все это не имело к нему никакого отношения, а та жизнь… ее не было. Был только животный страх, боль, что пронзала изнутри, отчаяние. Пленник не заметил, когда все закончилось. Когда из него вылилась чужая сперма перемешанная с кровью. Когда его подняли с земли и привязали цепи к ногам, укладывая на изрезанную ткань. - Я еще вернусь, А-Яо,- сказал где-то далеко мужской голос Послышались отдаляющиеся шаги. «А-Яо». Он был чем-то под названием «А-Яо». Изможденное тело наконец провалилось в сон.