***
Недели летели словно по одному морганию глаз, каждые новые сутки были так похожи на предыдущие, что казались лишь их жалким продолжением, а не новым днём. Всё было так однотипно, словно Софа застряла в одном и том же дежавю, в котором её утро начинается с жесткой мысли о мести, а вечер заканчивался концертом, после которого лишь сильнее хотелось убить того, кто вынудил её искупаться в озере слёз и крови, что по сей день утягивает шатенку всё глубже на дно. Дно под названием ненависть. Дно, с которого она самостоятельно никогда не выберется. Не выберется, да и не хочет… Она хочет лишь уничтожить морально парня так же, как он её, чтобы он вкусил горький плод потери всего, чтобы он ощутил то же чувство безысходности, чтобы понял, каково это тонуть в проблемах и не знать, к кому обратиться за помощью, чтобы почувствовал, какого этого кричать в настоящей истерике и не слышать ничего, кроме собственного пульса в ушах. — Привет, дорогая, ты сегодня придёшь на концерт? — размазывая тональное средство по бледному лицу, мило говорит она в трубку телефона. Этого она долго хотела. Два месяца времени было отдано, чтобы вдоволь пострадать и наконец разлюбить того идиота, который испортил ей жизнь, здоровье и психику. Два месяца пролетело за разработкой плана мести, чтобы всё было идеально и нужный результат наконец был достигнут. — Доброе утро, Софа. Да, кончено буду, как я могу пропустить ваше финальное выступление в этом туре? — смеётся на той стороне провода Смелая, даже не представляя, что будет ждать её вечером. — Рада слышать, — счастливо отвечает она, в лёгком экстазе прикусывая нижнюю губу. — Кстати, Илья сказал мне тебе передать, чтобы ты после нашего выступления шла в гримёрку: обсудить что-то хочет, — делая небольшую паузу, более тихо добавляет она. — По правде говоря, я думаю, что он хочет тебя в вокалисты позвать, ибо мне одной тяжело в последнее время стало. Медленно проводя кистью с косметикой под глазами, женщина наносит необходимый консилер, ликуя от того, что этот день настал. Сегодня все люди, которые вызывали у неё чистой воды отвращение, наконец поплатятся за все свои поступки. Буквально через пару часов ей выпадет честь увидеть слёзы тех, из-за кого лила их она, проклиная себя всеми возможными словами. — Ничего себе. Господи, я бы очень хотела ездить с вами в тур! — с искренней улыбкой произносит Ирина. — Соф, если я соглашусь, ты же не будешь против? — Нет, ты что?! Я буду только за, а то в компании мужчин подруги сильно не хватает, — с наигранной радостью отвечает женщина, представляя в своей голове, с каким звоном все ожидания Татарки рухнут. — Тогда до вечера, Ириш. — Ага, до встречи, — слышит в ответ она, а после сбрасывает трубку. В венах течёт словно не кровь, а горячее ощущение превосходства и удовольствия. Губы замерли в довольной улыбке, а глаза лишь сильнее засияли в предвкушении её морального удовлетворения. Фраза «Хорошо смеётся тот, кто смеётся последний» приобрела в её жизни теперь совершенно иной смысл, хотя вернее будет сказать, суть высказывания оказалась слишком буквальной.***
— Остаться с тобой? — медленно расстёгивая юбку, игриво бросает она, сверкая чистой похотью в карих глазах. Илья с довольной ухмылкой следит за тем, как грациозно женщина подходит к нему в одном лишь чёрном боди, которое так прелестно подчёркивало фигуру Софьи, и в чёрных в сеточку колготках, что безумно хотелось снять с неё, чтобы ощущать нежность её кожи. Певец аккуратно тянет на себя подругу, усаживая ту на свои колени к себе лицом, чтобы подольше насладиться контактом с её потрясающем телом. — Что будем делать? — бархатистым голосом шепчет музыкант ей на ухо, мягко поглаживая правой ладонью её по спине. Его пальцы осторожно проскальзывают с шеи до бёдер девушки, стараясь всё сильнее и сильнее насытиться теплом кареглазой. Он глядит ей точно в глаза, ожидая ответа, ожидая её самых грязных фантазий, чтобы как следует завершить конец тура, в котором всё было так лицимерно: утром улыбались, утопая во лжи просто дружбы, а ночью дышали одним воздухом, пока волна наслаждения не накроет их с головой; днём делали вид, что всё впорядке, а вечером кричали друг на друга, желая даже смерти. — Может подумаешь лучше сам? — осторожно прикусывая свою нижнюю губу, с лёгкой игривостью проговаривает девчонка, медленно ёрзая бёдрами по области его паха. — Разрешаю связать мне руки… Роняет на мгновенье взгляд в пол, негромко постанывает, а после глядит на его лицо своими самыми виноватыми глазами, виноватыми в своей похоти и ужасном желании добиться своего. Чуть наклоняя голову вбок, шумно сглатывает вязкую слюну солистка, протягивая свою ладонь к левой скуле друга, плавно проводит по той тёплыми подушечками нежных пальцев. — Малышка, хочет сыграть по моим правилам и оставить свои ручки за спиной? — победно ухмыляясь от поведения Софы, слащаво шепчет он. — Хочет, — кивая в ответ, сквозь чуть приоткрытые губы бормочет Софья. Мужчина не столь жестоко, сколь резко сталкивает Таюрскую со своих колен на диван, одним движением укладывая девушку на живот так, чтобы её левая щека соприкоснулась с кожаной обивкой, а взгляд девчонки был направлен к спинке. Она в ответ лишь довольно вздыхает, сгорая от ожидания. Ожидания мести и его расплаты за шрамы на её запястьях. Ей уже без лишних слов известно, что произойдёт через считанные минуты. Буквально пару мгновений и Илью настигнет то, что называют возмездием. Ещё немного и она получит удовольствие от его боли. Пряжка ремня с глухим звоном ударяется о поясницу шатенки, когда её руки наконец оказываются в сладкой ловушке. С замиранием сердца чувствует, как быстро парень снимает с неё одежду. Она всё ещё помнит тот яд, который отравил её разум после той роковой ночи с музыкантом. Хоть кареглазка и пыталась морально готовить себя к сегодняшнему вечеру, ей всё равно ужасно хотелось убежать в душ после каждого прикосновения Ильи, чтобы просто отмыться от горечи, в которой он её однажды утопил. Стиснув зубы от словно морального опустошения, женщина приподнимает бёдра ему навстречу, позволяя солисту наслаждаться всеми изящными изгибами её тела. Издаёт довольный вздох, всеми силами заставляя себя играть этот спектакль до конца, играть, как на фортепиано — точно, безошибочно, красиво. Руки певица медленно проходятся от внутренней части бёдер до живота женщины, будто заново изучая и награждая каждый сантиметр кожи трепетным теплом. Его губы блуждают, как путники без карты по пустыне, хаотично, оставляя каждый новый поцелуй с большим количеством эмоций: удовольствия, лёгкой злости, радости. Скучать по Софье Илья будет точно и с каждым протяжным её вздохом он осознаёт это лишь сильнее. Ему не то, что просто нравится, ему буквально сносит голову одновременно доступное и недосягаемое поведение Таюрской, которое так сильно зависит от её непредсказуемого настроения. Эта нестабильность буквально заставляет его гореть к ней новым пламенем. Приближающийся к двери топот, как спусковой крючок в этом спектакле — с одной стороны невозможно желанный, с другой до мурашек по коже страшный. Женщина резко дёргается, прижимая к груди колени, истерично втягивает носом воздух, стараясь из-за всех сил выжать из себя все слёзы. Парень лишь испуганно дёргается назад, но не успевает задать вопрос, как его чуть ли не оглушает пронзающий крик певицы: — Не трогай меня! Я не хочу! Шатенка вжимается лицом в спинку дивана, будто болезненно ёрзая из стороны в сторону и пытаясь избавить свои руки от плена. Слышит, как с противным скрипом открывается дверь и своим самым жалким голосом шепчет: — Илья, пожалуйста… не надо. Речь людей следом льётся, как громадный водопад. Громкие крики, неразборчивые слова и сотни-сотни оправданий. Не останавливаясь, они говорят, говорят, говорят. Кажется, можно лишиться разума от сие диалога, кажется, Соня добилась желаемого. Она кривит жалкое подобие страха на своём лице, стараясь продолжать играть в боль, но глаза её горят. Полыхают искристо рыжим, подобно пожарам в Австралии, неуправляемо и отвратительно страшно. Вокалистка судорожно втягивает новую порцию кислорода, стараясь сдержать в себе истерический смех от победы, которая досталась ей после прогулки по ножам, захлёбывается слезами то ли счастья, то ли ужаса от самой себя. — Заткнись и выйди отсюда! Я больше выслушивать твой бред не буду! — разгневанный голос Смелой становится апогеем этой вспышки слов, всё резко замирает, становится отвратительно тихо. — Соша, тс-с… — развязывая ей руки, мягким, но дрожащим голосом шепчет Ира, явно пытаясь не утопиться в слезах сама. — Он тебя не тронет… Всё хорошо, не плачь, Солнышко…***
— Таюрская, ты конченая сука! — дёргая девчонку за руку, он утягивает её в вечернюю тьму угла комнаты, прижимает к холодной стене, мгновенно скрывая на неё весь шквал своих эмоций. — Ты сама захотела трахаться, так нахуя начала из себя жертву строить?! Пальцами парень крепко держит её за подбородок, сжимая те настолько сильно, что женщина буквально пытается вывернуться из его хватки, дабы не чувствовать щиплющую боль. Он упрямо сверлит подругу тяжёлым взглядом полным ненависти, злобы и непониманием. Его губы изредка дёргаются от стресса и агрессии, не вышедшей на свет в своё время. Пожалуй, ещё немного и он точно дал бы Соне пощёчину за всё то, что она сделала. — Забавно же вышло, — легко улыбаясь, Софья буквально ведёт злорадственный монолог своим взглядом о том, как она счастлива видеть его в состоянии, которое держит мужчину в каком-то считанном шаге от истерики, — и вообще, убери руки. Мне так-то больно. — Больно тебе будет, если ты сейчас не заткнёшься, потому что, Соня, честное слово, я еле держусь, чтобы не ёбнуть тебя об стену, — ядовитым шёпотом проговаривает музыкант, прижимая затылок певицы к холодным кирпичам позади неё. — Ты вообще головой думала, блять? Забавно у неё вышло! Ахуеть просто! Я из-за тебя, сука, без жены остался и ребёнка! Ебанашка конченая, ты что сотворила?! Вокалистка тяжело сглатывает слюну, серьёзно опасаясь того, что её сейчас познакомят со стеной поближе, ибо в таком бешенстве певица ни разу не видела Илью, поэтому не имела даже малейшего представления о том, что от него можно ожидать в таком нестабильном состоянии. Женщина делает глубокий вдох, стараясь держать невозмутимое и спокойное лицо. — Во-первых, следи за своим языком, во-вторых, я признаю, эта ситуация - моя вина, но причина её возникновения исключительно твоя, — монотонно произносит солистка, желая того, чтобы мужчина вновь не добился своего и не застал её врасплох. — Пф, ты серьёзно? — с нервным смешком говорит шатен, прижимая девчонку сильнее к стенке, дабы не дать ей никакой возможности вырваться. — Я видимо не в курсе своих же действий, да? — наклоняясь к её уху, слащавым шёпотом проговаривает он. — Может поведаешь мне тайну моей же вины, душа моя? Софья слегка поджимает бледные губы, рывком отворачивая голову в сторону. Тяжело вздыхает, с трудом сдерживая желание высказать ему всё, что она о нём думает от начала и до конца. Мелкие мурашки холодной волной проходят по всему телу. Внутри всё так сильно сжимается, словно она ждёт, что вот-вот и он ударит её. Молча закатывает рукава своего чёрного худи, без лишних слов демонстрирует парню сотню различных шрамов на запястьях. Тонкие линии повреждённой кожи после попыток убедить себя в том, что всё очень просто и она его не любит, как кварцевые молнии в ночном небе, яркие и до боли жуткие. В сознании старается отрицать из-за всех сил, но в сердце верит в его извинения и счастливое будущее. — М-м, три царапинки, — оглядывая безразличным взглядом руки женщины, продолжает музыкант. — Я не виноват в том, что ты дура, которая побежала резаться после того, как я ясно объяснил тебе, что с такой как ты я отношения строить не начну. Делает несколько шагов назад, отпуская подбородок Сони. Тяжко вздыхает, нащупывает в кармане пачку сигарет. Закуривает. Ему плевать, что они находятся в здании, небольшой комнате с одним лишь окном. Он хочет лишь снять стресса из-за всего, что рухнуло на его плечи. — Знаешь, ты вроде девочка не глупая, но порой включаешь долбаёбку, — отодвинув сигарету от рта, медленно продолжает излагать свою мысль Илья. — Сонь, ты же должна была полагать, что мне от тебя ничего кроме секса не нужно, верно? Так объясни мне с какой целью ты играешь какую-то хреновую драму на глазах у моей жены? Ты хотела, чтобы мы с ней поссорились, да? Могу тебя поздравить, у тебя получилось! Только вот ради чего это, а? — Ради того, чтобы ты почувствовал то, что чувствовала я, когда в истерике умоляла тебя остаться со мной, потратить какие-то жалкие пятнадцать минут на то, чтобы я просто смогла хоть немного успокоиться и уснуть, но вот только не напомнишь, ты хоть раз мне помог? — нервно облизнув губы, она продолжает: — Ты каждый раз смеялся и говорил мне отвратительные вещи, а потом с хлопком выходил из номера, прекрасно понимая, что ты творишь. Поэтому я сделаю всё, что будет в моих силах, чтобы Ира не подпускала к тебе единственного, кого ты правда любишь — твоего ребёнка. Хочу видеть, как ты страдаешь без него. — План, конечно, хороший, но ты не думала, что на кон ставишь свою карьеру? Мысль такая не приходила, нет? — прерываясь на очередную затяжку, с паузой говорит кареглазый. — Хочешь остаться здесь, в группе? — Не хочу. Мне надоело вечно слушать твои манипуляции. Если выгоняешь, то без проблем, поехали прям сейчас в офис, разрывать мой контракт со всеми музыкальными платформами, — уверенно отвечает она, широко улыбаясь. Знает ведь прекрасно, что мужчина не рискнёт составом группы и ни при каких условиях не исключит её из команды. Знает прекрасно, что сейчас играет с настоящим огнём, ведь гарантий сохранности своей должности всё-таки нет. Знает прекрасно, что этот вечер она ожидала видеть совершенно другим. Знает, что ещё немного и она разревётся, придаст сама себя и вновь будет выглядеть пред ним жалко. — Да и чёрт с тобой, — растерявшись от такого ответа подруги, негромко говорит мужчина, делая несколько шагов в сторону окна. — Голова уже кругом. Мне нужен воздух. Свежий кислород приятным морозцем проносится по нежной коже его лица. Певец делает глубокий вдох, пытаясь немного прийти в себя после всего того, что случилось за одинЭтой ночью чье-то сердце от любви горит, Всё внутри… Но мне это ни о чем не говорит, Забываем нас двоих… Где же слезы мои? Где-то сердце горит…