Ночное дежурство

Петре поручили сделать обход нежилых помещений. Это значило, что надо пройти по темным коридорам, проверить, заперты ли двери в кабинеты офицеров, библиотеку и комнату для собраний. В ночном дежурстве ей больше всего нравилось как раз это. Идешь по пустым коридорам, прислушиваешься к тишине, делать ничего особо не надо… Прошлась — и можно вернуться в комнату дежурных, подремать или выпить чаю. Потом ещё раз все обойдешь, перед самым рассветом, и ждешь смену. Вот дежурить у спален гораздо сложнее. Вечно кто-нибудь пытается пробраться в женскую спальню из мужской или наоборот. Офицеры пьют и играют в карты. И попробуй им скажи что-нибудь! Она спокойно шла вдоль темных дверей, подсвечивая дорогу фонарем с сальной свечкой внутри. Было тихо. Петра уже обрадовалась, что можно возвращаться вниз, как вдруг увидела, что дверь в библиотеку приоткрыта, а в щели теплится слабый свет. Она поправила ружье на плече и погасила свечу. Коридор тут же сделался мрачным и неуютным. Стараясь ступать быстро, но бесшумно, она подкралась к двери и осторожно заглянула внутрь. Помещение библиотеки делилось на две части: в первой, собственно, стояли шкафы с книгами и картами, самыми необходимыми; во второй — стол и кресла, чтобы можно было почитать спокойно, и остальные книги — такие, которые скорее развлекали, чем приносили пользу. Второе помещение называли кабинетом. Так вот, в первом помещении было темно, а во втором горел свет. Петра осторожно заглянула в кабинет, надеясь, что из темноты ее нельзя было увидеть, а она могла увидеть все. Стол в кабинете стоял как раз так, что его можно было разглядеть, не выходя из тени. И все происходящее на столе — тоже. Под потолком тускло горела лампа, свет ее был слабый, но недостающие детали услужливо подкидывало воображение. Впрочем, и без воображения картина впечатляла. На мгновение Петра замерла. Наверное, самым правильным было бы просто уйти и притвориться, что ничего не видела, но оторваться от происходящего прямо перед ней она не могла. Ноги будто к полу приросли, а глаза, казалось, даже не моргали. Капитан Леви лежал на столе. Голый. Его сапоги и одежда валялись тут же, прямо на полу. По сравнению с обветренным лицом и кистями рук, его тело было молочно-белым. Петра разглядела темные кружки сосков, высоко поднятые колени, плоский поджарый живот, подрагивающий от каждого движения. Глаза Леви, наверное, были закрыты, голова запрокинута. Он тяжело дышал и будто едва сдерживался, чтобы не застонать. Время от времени он жадно хватал ртом воздух. Над Леви нависал командор Эрвин. Он крепко держал его за бедра и двигался резкими, рваными толчками. Расстегнутая рубашка на нем пропиталась потом. Он так громко и сосредоточенно сопел, что не заметил бы и титана. Не то что Петру. Некоторые дразнили ее крошкой — и не зря. Про роман Леви и Эрвина в корпусе знали, пожалуй, все. Включая амбарных крыс, наверное. Так что их свидание не удивляло. Но почему здесь? У них своя комната… Однако думать об этом было трудно. Действо, происходящее между ними, завораживало. Петра видела, как толстый член входит почти до конца в зад. Как большие сильные руки бесцеремонно сжимают кожу на бедрах, оставляя красноватые отметины. Большая ладонь властно обхватила член Леви, и Петра услышала его громкий стон. Эрвин вдруг замер, и Петра постаралась спрятаться за косяком двери, опасаясь, что ее заметили. Интересно, в Уставе есть что-нибудь про взыскание за подглядывание? Дадут три наряда или просто выгонят с военной службы? С записью в личном деле: «Помешала трахаться офицерам». Однако ее не заметили. Эрвин отпустил Леви и, путаясь в спущенных до сапог штанах, сделал полшага назад. Он что-то сказал, но слов было не разобрать. Голос у него хрипел и не слушался. Леви слез со стола. На мгновение приник к Эрвину, привстал на цыпочки, и они поцеловались. Потом Эрвин развернул его спиной к себе и надавил на голову, заставляя наклониться. Леви послушался. Эрвин грубовато схватил его идеально округлую ягодицу и смял ее, будто тесто. Леви судорожно вздохнул. И тут же получил шлепок. Снова судорожно вздохнул. Эрвин шлепнул сильнее. На белой коже остался отпечаток руки. Петре показалось, что командор усмехнулся. Он вдруг обхватил Леви рукой и заставил выпрямиться. — Нравится, а? — донеслось до Петры. — Да… — шумно выдохнул Леви. Эрвин наклонился и прижался губами к его шее. Одной рукой он все еще крепко прижимал Леви к себе, а второй скользнул по его животу, по темной дорожке волос ниже пупка. Его пальцы едва заметно коснулись напряженного члена, и Леви дернулся. Но Эрвин будто только дразнил его… Он гладил его ляжки и живот, отчего Леви тяжело и громко дышал. — Чтоб тебя, Эрвин… — выдохнул Леви и резким движением вывернулся из хватки. Он обернулся к любовнику и притянул к себе его голову для поцелуя. Они целовались долго и жадно, будто несколько лет не виделись и теперь пытались наверстать упущенное. Леви потянул рубашку командора вниз, стянул ее с него и бросил на пол. Петра разглядела несколько свежих царапин на спине Эрвина. Н-да. И когда они время находят? И откуда у них силы на это? После тренировки самой Петре хотелось только спать. А уж после экспедиции… Правда, случалось несколько раз, что ее зазывали на сеновал или в другое укромное место. И там уж она не стеснялась… Но не каждый день же. И не в библиотеке. Хотя ночью, кроме дежурных, сюда никто не захаживал… Эрвин — несколько неуклюже из-за спущенных штанов — опустился перед Леви на колени. Он долго выцеловывал его живот и бедра. Леви зарылся пальцами в его волосы. Эрвин обвел языком его член, и Леви нетерпеливо дернулся. Он надавил на светлый затылок, и командор послушно заглотил его член. Почти до самых яиц. Петру обдало волной жара. Она прижалась спиной к стене и прикрыла глаза. Теперь она не видела любовников, зато отлично слышала и сопение Эрвина, и стоны Леви. Она машинально скользнула ладонью вдоль своей ширинки, сжала лобок. Между бедер было жарко и будто бы тяжело. Поглаживая себя сквозь штаны, она заглянула в другую комнату. Там снова целовались. Капитан сидел на столе, обхватив командора ногами. Петре показалось, что они оба дрожат от возбуждения. Леви вдруг прервал поцелуй и громко и отчетливо произнес: — Трахни меня еще раз. Фраза прозвучала как приказ. Петра даже подумала, что на месте Эрвина тоже не могла бы не подчиниться… Эрвин заставил Леви слезть и развернул его спиной к себе. Он взял его резко, почти насильно. По крайней мере, так показалось Петре. Леви выгнулся, запрокидывая голову, и громко не то застонал, не то вскрикнул. От каждого толчка стол сотрясался, и Леви пришлось вцепиться в него со всей силы. Одной рукой крепко сжимая бедро Леви, Эрвин скользнул ладонью по его спине и лопаткам, зарылся пальцами в темные волосы на его затылке. — Такая ты шлюха, Леви, — сказал Эрвин со странной интонацией. — Просто дешевая шлюха, которой нравится, когда ее дерут со всей силы, да? — Д-да… — выдохнул Леви, хватая ртом воздух. — Да… Еще… Сильнее… Эрвин наклонился и поцеловал его загривок, скользнул рукой по подрагивающему животу, сжал сочащийся смазкой член. Петра чуть не задохнулась. Она снова нырнула в темноту, прижалась к стене. Чтобы не застонать и не выдать себя, пришлось зажать ладонью рот. Она слышала шлепки кожи о кожу, громкие стоны и тяжелое дыхание. И то, как Эрвин называет Леви шлюхой, хвалит его узкую задницу. Он нес эту чушь, будто это было частью игры. Петра бы на месте Леви, наверное, обиделась, но тому, похоже, нравилось. Он только стонал громче, слыша эти речи. Свободной рукой она кое-как расстегнула штаны. Белье стало влажным. Она пробралась под него, пальцы скользнули по лобковым волосам, раздвигая их. Между половых губ было мокро. Петра несколько раз провела пальцами вверх и вниз. По телу разлилось приятное тепло. Она нащупала самую чувствительную точку и сосредоточилась на ней. Непроизвольно попадая в ритм шлепков из соседней комнаты, она гладила себя. Стоять стало трудно, и она с тихим стоном опустилась на пол. Штаны пришлось стащить почти до колен. Она скользнула внутрь влагалища двумя пальцами и запрокинула голову, стараясь не стонать в голос. И больно ударилась затылком о стену. Это немного отрезвило, но всего на пару секунд. До нее все еще доносились шлепки, стоны и скабрезные слова. Она ласкала себя, невольно представляя себя то на месте Леви, то на месте Эрвина, то на месте обоих одновременно. Она глубже засунула пальцы и сжала их внутри себя. Тут же по телу пробежала дрожь. Петра закусила губу чуть не до крови. Ей было невыносимо хорошо. Голову немного вело, будто она выпила. Она осторожно поднялась на ноги, подтянула штаны и отыскала упавшее ружье. И как она забыла про него? Хорошо, что не ушла, оставив его здесь! Многое бы потом пришлось объяснять! Судя по звукам и более сдержанным уже словам, долетавшим до нее, те двое тоже… закончили. Крадучись, Петра вышла в коридор.

***

— Ну, — спросил Леви, застегивая рубашку, — кто прилетел на свет на этот раз? — Я не разглядел. Судя по росту, это Петра. — Эрвин подошел к нему и помог застегнуть верхние пуговицы. — Надеюсь, она это переживет. — Она не такая хлипкая, как кажется, — хмыкнул Леви. Эрвин наклонился и поцеловал его. Леви погладил его по руке. — Тебе не надоело играть в эту игру? — спросил Эрвин. — Пока нет. — Леви лукаво прищурился. — Бьюсь об заклад, завтра она сама попросится дежурить ночью. — Не удивлюсь.