моей победой всегда был ты

— Веснински выполняет тройной аксель, — комментатор, Мэтт Бойд, бывший чемпион Олимпийских Игр, завороженно наблюдает за прокатом двадцатиоднолетнего фигуриста, Натаниэля Веснински. — Этот парень умеет сочетать в себе грацию, — английский Жана Моро телезрители не смогли бы перепутать ни с чем; французская черта — картавость, игриво сливается с иностранным языком. Трибуны трещат, как только Веснински начинает дорожку шагов. Каждое движение фигуриста отдаёт плавностью, а ледяные глаза поистине дают понять, кто является любимцем льда. Парень сохраняет хладнокровие, когда выполняет каскад из четверного сальхова с тулупом в три оборота. Черт, не докрутил тулуп. — Моро не подводит его чемпионский взор, Натаниэль выглядит расслабленно. — Не лукавьте, Уокер, он всегда такой, — девушка с разноцветными прядками посмеивается, — О, papa! Это была великолепная центровка. — Жан безусловно прав, я обязана пересмотреть этот момент. — Подождите, он выходит на аксель в конце программы? — Мэтт неловко бормочет и хватается за списки утверждённых элементов. Рене, сидевшая рядом с ним улыбается. — Акселя не было, когда он подавал анкету на элементы. Веснински впервые за всю произвольную программу позволяет себе задержать дыхание; воздух замирает в лёгких, как и незримые надежды на совершение идеального элемента. Пальцы задрожали от желания. Подняв обе руки вверх, голова Натаниэля мгновенно наполнилась водой. Горло адски жгло от напряжения. Зубцы конька не чувствовали под собой плотной поверхности, не смели мчаться вперёд без четкого приказа фигуриста; они летели над застывшей водой и почти треснули перед последним оборотом. Не сейчас, я обязан докрутить его. Ради тебя. Прошу, получись. Сердце громко тарабанит под клеткой из под рёбер. Трибуны мгновенно замирают в кромешной тишине. « — Эль, только попробуй не устоять на льду, — хриплый шёпот вызывает мурашки по всему телу. Кончики пальцев холодно скользят по шее рыжеволосого, пока обладатель самых прекрасных глаз на свете испепеляет Нила — Ты заберёшь это золото, иначе — это сделаю я. — Угроза? — фигурист усмехается. — Я ненавижу этот рот, — шипит, прижимаясь своим лбом к чужому. Натаниэль задерживает дыхание, когда видит, как сильно расширяются чужие глаза от малейшего телесного контакта. — Наркоман. — От наркомана слышу» Японский фигурист успешно выполняет четверной аксель под конец произвольной программы, грозясь рассыпаться от идеального приземления.

***

— Это был чертов четверной аксель! Докрученный четверной аксель в конце программы, — немецкий фигурист, Ники Хэммик, прикрывает глаза. Единственное, что выдаёт его реакцию — дрожащие руки. Парень рядом с ним бездушно смотрит на экран телевизора, где ледяные глаза сверкают так, словно каждый их блик уникален.

***

— Это четверной аксель? — Рене снимает наушники, переглядываясь с остальными комментаторами. Жан берет ситуацию в свои руки, кивая товарищам. Слова даются тяжело от пережитого шока, но Моро держится, когда зачитывает результат от судей. — Впервые, за долгое время на официальных соревнованиях исполнен четверной аксель. В произвольной программе его заявлено не было, однако японский фигурист — Натаниэль Веснински, успешно выполняет прыжок своего соотечественника, двукратного олимпийского чемпиона — Юдзуру Ханю, спустя десять лет. — За это в технику прибавят минимум двадцать баллов, — тихий шёпот Бойда.

***

Веснински движется по льду в удивительной скорости и выполняет поворот на одной ноге, со сменой рёбра конька в разные стороны. Скобки успешно выполняются, оставляя за собой скольжение лезвия.

***

— Эта смесь Ханю и Трусовой в одном человеке никогда не перестаёт удивлять, — американский тренер, Дэвид Ваймак, даёт свой комментарий журналистам на выступление японского фигуриста. Позади Ваймака раздаётся громкий смех его фигуриста и сына, Кевина Дэя — бронзового призёра прошлых олимпийских игр. — Я чувствую, что этот прокат обойдётся Нату дорого. Миньярд его взглядом испепелил. Всё же, он первый после Ханю заявил о желании исполнить четверной аксель. — Твоя мать бы сейчас дала тебе по твоему болтливому рту. — С этим отлично справитесь Вы, тренер, — Кевин подмигивает. Ваймак устало вздыхает, пока журналисты радостно гогочут, записывая новую сенсацию про очередную соперническую драму.

***

Натаниэль испытывает легкое разочарование, как только адреналин отголосками трепещет за стеной всевозможных эмоций. Последняя нота композиции завершилась ровно две секунды назад, но Нилу кажется, что прошла вечность ожиданий. Я сделал это, я приземлился. Выдох застрял где-то в гландах, грозясь разорвать горло Веснински удушающим кашлем. В голове неприятно трещит от радостных криков болельщиков, но Натаниэль держится ровно. Однако, каждое движение доставляет сумасшедшую боль в мышцах. Фигурист сам не понимает, почему начинает улыбаться; боль не перекрывает его желание одарить улыбкой конкретного человека. Нил приподнимает тяжелую, от всех криков голову и замечает настороженную макушку. Только в глазах Эндрю читается смысл жизни Нила, в этих раздирающих и сжигающих глазах. Мой Дрю. Российский фигурист сжимает бортики до белых костяшек, как только видит счастливое лицо своего рыжего придурка.

***

— Золотая медаль твоя, чемпион, — русская речь отрезвляет Веснински у входа в раздевалку, под забавной табличкой с ярким лисом. В самых приятных кошмарах, этот голос тенью следует по невидимым следам. Усталость пронзает каждую клетку тела и Натаниэль отрицательно машет, облокотившись на железную дверь. Мужчина никогда не признаёт, что существует в этой вселенной кто-то, кто катается лучше, чем Эндрю. Даже если золотую медаль принёс в свою страну именно он. Джозеф достоин намного большего, чем просто медаль. — Моей победой всегда был только ты, Дрю. Когда они смотрят друг на друга так, с переутомлением и легким намеком на нежность — это ощущается совершенно иначе; точно такое же чувство волнами бушует внутри Нила, когда Эндрю, шептавший бесчисленное количество раз, как сильно он ненавидит Натаниэля, медленно зализывает бордовые отметины на чужом теле. Нил незаметно сцепляет их мизинцы, ждёт, когда фигурист отреагирует на небольшое прикосновение, и дождавшись хриплого: Да, почти поцелуями, поглаживает обручальное кольцо на руке Эндрю. Руки Джозефа всегда холодные, а у Абрама — горячие. « — Эль, я люблю твоё тепло, — Эндрю с трепетом прикрывает глаза, стоит шершавым губам коснуться его незаметных веснушек» — Помнишь, что ты обещал мне за четверной аксель? « — Если сделаешь аксель, мы официально обручимся, птичка» — Да или нет, моя несбыточная мечта? Веснински загорается, укладывает свою голову ему на плечо и мелко дрожит от переизбытка эмоций. Ему плевать на остальных фигуристов или возможных журналистов, которые могут ворваться в любой момент. От Эндрю всегда будет чувствоваться холод, которой не заменит ни один лёд в этом грешном мире. Каждый совместный день, проведённый на крыше Ледового Дворца. Каждые взгляды и осторожные касания. Подростковые драки и ненавистное восхищение талантами друг-друга. Каждая запрещённая сигарета. Каждый вздох, каждый момент. « — Чёрт, Дрю, — Натаниэль загнано дышит от поцелуев и прижимает чужие костяшки к своей разгоряченной щеке, — Как же я люблю тебя, — слова пропадают в сбитом дыхание друг-друга. Эндрю прикрывает глаза, когда в его губы несдержанно впиваются, — Люблю, — сквозь поцелуй, — Больше, чем лёд. — Заткнись, — блондин прочерчивает руками рубцы чужих шрамов. Любое прикосновение - ожог, тяготящий и наслаждающий, — Мой блядский наркотик, ненавижу» — Да, Рю. С тобой всегда да. Небольшая улыбка на лице Эндрю, заставляет Нила чувствовать себя победителем мира.

***

— Прекрати так смотреть, кролик. Я всё ещё хочу прибить тебя за то, что ты исполнил аксель раньше меня. Веснински радостно урчит.