Любви все возрасты покорны

Она была слишком хороша для него. Молодая, свежая с золотистыми кудряшками и яркими губами. Девочка из американских журналов. От неё пахло бензином, морозом и чем-то неопределённо-цветочным. Кристиан не мог разобрать — сам он насквозь пропах табаком в попытках заглушить запах собственного увядающего тела и лекарств. И тут она. Пробилась сквозь метель в этот уединённый отель на краю мира. Такая живая. Свежая. Зонт ему принесла. И шляпу тоже. Ну право, зачем? Он бы, наверное, и не заметил. Но приятно. Приятно. Сколько он уже выпил? Он даже не может вспомнить, кто предложил играть в фанты. Священник слева от него только закончил попытки изобразить гуся. А у Кристиана на бумажке неопределённо-печатным почерком написано «kiss», и он беспомощно смотрит на светлую макушку справа. Не священника же целовать? Анна (так представил девушку хозяин гостиницы), не то почувствовав его взгляд, не то заметив заминку, окидывает взглядом его лицо и клочок бумаги, зажатый в нервно подрагивающих пальцах. — Не переживайте так, у меня тоже, — девушка пожала плечами и тихо фыркнула ему в щёку. — Кому-то очень хотелось. Наверное, это всё сон. Ну не мог же Кристиан в самом деле целоваться с красивой девушкой. Прилюдно. Не мог пригласить её в свой номер. Кажется, она тогда смеялась, что они, оказывается, соседи. И тонкие тёплые пальчики, развязывающие шейный платок, ему, верно, лишь приснились. И тонкий девичий стан, напоминавший античные мраморные скульптуры. Тех Венер с маленькой грудью. А он пятнал этот тёплый мрамор поцелуями. И касался руками её изящной, скульптурной груди. И его пальцы погружались в горячее влажное лоно, а девушка, принимая ласку, стонала и жарко дышала ему в шею… Да быть того не может! Старый дурак! Кристиан утыкался лицом во что-то пушистое. И пахло всё так же, чем-то неопределённо цветочным и немного бензином. Так… Старик глубоко вдохнул и резко выдохнул, набираясь решимости. Анна была всё так же прекрасна. Даже с растрёпанными волосами и следами от размазавшейся губной помады. Слишком хороша… Тонкая шея, белые плечи. Он чувствовал тёплую тяжесть её руки на своём животе и её ноги, обвившие его собственные, её грудь… Так хотелось сбежать куда-нибудь далеко и остаться в сейчас на целую вечность, пока она не проснулась. Пока она не отшатнулась от него, брезгливо поджав губы. Кристиан высвободил руку и принялся с грустью изучать вздувшиеся реки вен и хребты костей на тыльной стороне ладони. Морщинки, царапинки, пятна… — Словно карта, правда? — сонно промурлыкала девушка. — Что же на ней такого, что вы прячете её ото всех? Он немного опешил. Она ведь сейчас о перчатках? Верно? — Я просто слишком стар. Кристиан не стал добавлять «для вас». Наверное, дело в глазах. Современные девушки такие дерзкие, такие самостоятельные. Непостижимые. Он сиделку-то свою понять не в состоянии. Но Клаудия никогда не смотрела на него с таким интересом. Никогда. Ему вдруг стало очень грустно. Скоро погода переменится и эта живая амбициозная девочка уедет. Уедет на своём автомобиле и по своей нормальной бумажной карте, туда, где не будет старого Кристиана Питерсена. Но Анна, улыбаясь всё так же заспанно и мягко, провела по узору вен на его запястье, пересчитала большим пальчиком выступающие косточки, и он, на миг забыв о стыде и смущении, подумал, что, может быть, она возьмёт его с собой?