Пакет брать будете?

На работу Паша устраивался с твёрдой уверенностью, что уволится оттуда при первой же возможности. Не то чтобы он был ленивым или чурался тяжёлого труда, но всё-таки быть кассиром в крупной сети магазинов – не цель всей его жизни. Ему лишь бы занять руки на лето после сессии да заработать на жизнь. А в августе можно будет подать документы на повышенную стипендию и полностью отдаться любимой учёбе. А пока Паша гордо носил бейджик, на котором было крупно написано «Илья», и чуть пониже – «Кассир». Бумажка досталась ему от предыдущего стажёра, который не продержался и недели. Очередько обещали, что распечатают его собственную, если он проработает с ними хотя бы две недели. Паша повздыхал немного, а потом забил – Илья, значит, Илья. Всё не заладилось уже на второй день. Его коллега Юлечка – вечно весело щебечущее создание лет двадцати – доверила Паше кассу после недолгого инструктажа и упорхнула на приёмку товара. Очередько чувствовал себя необычайно важным и окрылённым: потихоньку дела шли довольно хорошо, если не считать того случая, когда на него накричали из-за медленного подсчёта сдачи. Настоящих проблем не было ровно до часу дня. Проблема в виде растрёпанного заспанного парня с огромной копной волос появилась в дверях и сразу же прошествовала к холодильнику за энергетиком. Путь до кассы был и то короче. — Парламент с кнопкой есть? — прохрипел парень, параллельно роясь в карманах. Паша придирчиво посмотрел на ту часть лица посетителя, что не была скрыта за маской: определить возраст оказалось задачей не из простых. Парень одновременно выглядел и на пятнадцать, и на все тридцать. Получать по шапке за продажу табачных изделий подростку в первый же полноценный рабочий день ой как не хотелось. — Можете показать документы, пожалуйста? — недоверчиво протянул Очередько, жопой чуя надвигающийся скандал. Парень отвлёкся от своих поисков и изумлённо глянул на Пашу, пару раз хлопнув ресницами. — Ты здесь новенький, что ли..? — он сощурил глаза, всматриваясь в бейджик. — Что один Илья отбитый был, что второй. Парламент есть, спрашиваю? — Сожалею, но я не могу продать вам без документов. Не уверен в вашем возрасте, — как по учебнику развёл руками Павел. Юля предупреждала, что контингент тут разный бывает, но Очередько знал, что умеет быть непробиваемым, когда нужно. — Какие документы, Илюша? Я здесь каждый день на протяжении лет пяти бываю, меня в лицо все знают, — парень злобно сощурил глаза. — Пробивай давай, не строй из себя хрен пойми кого. — Ну, если вы пять лет тут бываете, то должны были запомнить, что лицам младше восемнадцати продавать сигареты мы не имеем право. Это административная ответственность. — Хуетственность, — раздражённо выплюнул посетитель, тоже не собираясь сдаваться. Это уже было слишком. Во-первых, так выражаются только подростки, а во-вторых – да кем он себя возомнил? Паша глубоко вдохнул, стараясь не заводиться, и уже подготовил целую лекцию про штрафы и вред от никотиновой зависимости. Парень явно не планировал уходить и продолжал немигающе в упор смотреть на Очередько. Надо было признать: будь Паша чуть менее выносливым, то уже сдался бы под взором этих зелёных злобных глазищ и продал бы ему что угодно: сигареты, пиво, водку, душу. Он даже предположить не мог, чем бы вся эта сцена кончилась, если бы через мгновение у него под рукой не оказалась Юлечка, пробивающая парламент и энергетик. — Паш, есть ему восемнадцать, не кипятись, — выдохнула девушка, принимая оплату от мгновенно остывшего пацана. — Хоть бы один тебе адекватный помощник достался. Сплошные недотёпы, — цокнул языком посетитель, придирчиво осматривая Очередько. — Не обижай Пашу, он просто очень ответственный. А будешь ругаться – Яне пожалуюсь на твоё поведение. Парень поспешил ретироваться вместе с покупками, не сказав даже спасибо. Как только за ним закрылась дверь, Юлечка тяжело выдохнула и ткнула Павла в плечо тонким пальцем с длинным коготком. Вышло довольно чувствительно, и Паша даже ойкнул. — Не связывайся с этим придурком. Он тебе все мозги выест по десертной ложечке, а потом всё равно добьётся своего. — Так ты бы хоть предупредила, что у вас номер такой есть, — обиженно фыркнул Очередько, потирая больное место. — Что за парень вообще? — Балор, — отмахнулась Юля. — Он тут же и живёт. Заходит чуть ли не каждый день, то один, то с подружкой своей. И обоим есть восемнадцать, учти. Забей, короче. Пошли, лучше поможешь с приёмкой, пока покупателей нет. Помогать расставлять товар было легко: «отнеси туда, поставь на ту верхнюю полку, а то я не достаю, ой только не разбей». Паша даже задумался о том, что если Балор – самая крупная неприятность на этой работе, то он продержится здесь дольше, чем планировал. Паша в жизни своей так сильно не ошибался. Балор действительно заходил то ежедневно, то через сутки. На второй заход он с грохотом поставил перед Очередько две банки с пивом и показательно вытащил паспорт, процедив через зубы «На, полюбуйся». Павел дотошно рассмотрел документ на имя Балорова Егора Сергеевича 1998 года рождения. И был готов уже продать эту несчастную балтику девятку, но не удержался от ехидной шутки. — А вдруг ненастоящий? — язык точно доведёт когда-нибудь Пашу до увольнения, побитого лица или могилы. — Я бы сказал, что у тебя не настоящее, но, боюсь, душа твоя ранимая не выдержит, — съязвил Балор, запихивая паспорт в карман спортивной куртки. Весело дребезжащие банки отправились туда же. Воистину, нет более растяжимого пространства, чем мужские карманы – особенно когда дело касается пива. — Пакет брать будете? — лукаво улыбнулся Очередько. — Да пошёл ты, — Балор отмахнулся почти беззлобно, да и был таков. Через неделю (Юлечка выбила пораньше за хорошую работу) на груди у Очередько уже красовалось большими гордыми буквами «Павел», а Илья канул в лету. Вскоре Паша знал практически всех постоянных покупателей, но Балор выделялся из них ярким раздражающим пятном. Он появлялся в разных состояниях: Очередько удалось узнать парня пьяным в говно, спешащим на пары, невыспавшимся (его дефолтное состояние), покупающим на последнюю мелочь макароны по акции, тратящим все деньги на энергетики и сигареты, заторможенным с похмелья – и всегда злого. Через полтора месяца Паша уже мог, не поднимая головы, понять по звуку шагов, что зашёл именно Балор. А иногда даже получалось понять, в какой ипостаси он будет в этот раз. Очередько знал почти все его привычки наизусть. По понедельникам Балор всегда особенно едко шутил, если вообще открывал рот, и по обыкновению брал самый дешёвый энергетик. Каждые три дня он покупал парламент или любые другие сигареты: главное, чтобы с кнопкой и обязательно с каким-нибудь тропическим вкусом. Питался, судя по всему, только макаронами, слойками с сыром и ветчиной и чебупиццами/чебупелями/вставить название любой заморозки, которую достаточно разогреть в микроволновке. Если пил, то бросался из крайности в крайность: в один день мог взять лишь балтику, а в другой – две бутылки финской водки со спрайтом на запивку. Как минимум раз в неделю к одиноким баночкам пива присоединялась бутылочка-другая яблочного сидра, и тогда Балор дополнительно покупал шоколадку и какую-нибудь готовую пиццу. «Девушку ждёт», заключил Паша после пары таких заходов: во время них Балор становился будто бы более выносимым и даже мог назвать его нормально по имени. Павел довольно быстро привык к его манере общения, когда понял одну простую вещь: всё, что может Балор – это пиздеть. Много, ядовито и обязательно с язвительными уменьшительно-ласкательными формами его имени. Так часто «Пашенькой, Павликом, Павлушей» и иже им Очередько не называла даже мама. Порой ему казалось, что перед походом в магазин Балоров специально останавливался перед входом и гуглил производные от его имени. В особенно плохие дни звучал даже «Илюша». Хоть Очередько и не умел так филигранно разбрасываться подколами и оскорблениями, но в долгу старался не оставаться. С неизменной насмешливой улыбкой намекал на откровенно хуёвый вид после очередной бессонной ночи или парировал какую-то совершенно не смешную, но очень обидную шутку. Паша был уверен: если хоть один сторонний наблюдатель заметит их перепалку, то обязательно пожалуется начальству, и Очередько вылетит с работы как пробка. На деле они оба давно привыкли к взаимным колкостям, и Павел соврал бы, если бы сказал, что Балор его заебал. Загадочная Яна, которой ещё в первую их встречу грозилась Юлей, появилась в магазине всего пару раз за это время. Впервые они зашли вдвоём через три недели после начала рабочего пути Паши. Это была самая странная пара, что ему вообще приходилось наблюдать в своей жизни: совершенно непохожие внешне, они имели что-то неуловимо идентичное. Будто отзеркаливали движения и выражения лиц друг друга, а перекинулись, быть может, лишь парой слов. Очередько мысленно приготовился к ещё одной взбалмошной бестии: если эта Яна так же похожа на друга по характеру, то сегодня разговор будет вдвойне неприятным. Пока Балор что-то строчил в телефоне, параллельно выискивая пиво в холодильнике, девушка несколько неуклюже выудила на свет бутылку сидра и вмиг оказалась у кассы. Паше аж стало неловко от её внимательного изучающего взгляда, но Яна тут же очаровательно улыбнулась и достала паспорт. — Значит, это ты тот самый Пашенька? — тихо проговорила девушка, лукаво поблёскивая глазами. — Ой, извини, что я сразу на ты. Но Балор так много про тебя говорит, что будто мы уже знакомы лет сто. Меня Яна зовут, кстати. Это было даже хуже, чем скандальное поведение. Паша истерично думал над ответом, пока проверял документы (девушке он верил, но срочно нужно было время на размышления). Рыкова Яна Алексеевна 1998 года рождения не стала продолжать сверлить его взглядом, а повернулась в поисках спутника, который медленно, но верно двигался в их сторону. — Он свободен, если что, — будто между делом задумчиво проронила Яна. Нет, это определённо в миллион раз хуже подколов. Очередько молился, чтобы Балор скорее подошёл и сказал какую-то хуету, лишь бы эта ситуация перестала быть такой неловкой. — Ян, я всё слышу, если что, — совершенно спокойно произнёс тот, и Паше показалось, что перед ним абсолютно другой человек. — Вкрашнулся – имей мужество признаться, — фыркнула девушка. Далее последовала немая битва: оба собирались заплатить и оба не давали другому это сделать. Наконец Балор по-кошачьи вывернулся и совсем не по-джентльменски отодвинул подругу в сторону, оплачивая покупки. Та лишь приподняла брови и кинула обречённый взгляд на Пашу. — Понтуешься, — цокнув языком заключила Яна. — Клянусь, мы сейчас выйдем, и я тебя ударю, — Балор закатил глаза. — Встретимся в 12 за гаражами. Павел будет секундантом. — Пакетик брать будете? — только и проговорил охуевший Очередько. — Да, — проговорила парочка одновременно, ловко в четыре руки собрала покупки и выскочила из магазина, как ни в чём не бывало. Справедливости ради, Яна успела бросить «Спасибо» и махнуть ручкой. Через два месяца, под конец августа, Паша вспомнил, что на работу устраивался с твёрдой уверенностью уволиться оттуда при первой же возможности. Совсем скоро надо было возвращаться к учебной рутине, и работа кассиром совсем в неё не вписывалась. Очередько написал заявление по собственному желанию и отрабатывал оставшиеся две недели. В его последний рабочий день Балор заявился только к вечеру. Взял две бутылки красного полусладкого и не произнёс ни слова. Вздохнул, замечая немой вопрос на Пашином лице. — У нас на повестке дня разбитое сердце вследствие расставания с парнем, — серьёзно проговорил Балор, цепляя с кассы шоколад со скидкой. — Мне жаль. Передавай привет и что парень – мудак, если потерял такую девушку. Балор рассеянно кивнул в ответ. Без перепалок пробивать товар было странно и неуютно. Наконец Паша собрался с силами и посмотрел прямо в лицо напротив. — Сегодня мой последний рабочий день. — Ну наконец, — без капли злости ответил парень. — Серьёзно, охуенно неблагодарная работа за такие деньги. Пакет не нужен, если что. Неловко помолчали. Павел буркнул что-то на прощание, Балор снова кивнул и вышел с бутылками в руках. На душе стало совсем-совсем тоскливо, будто у Паши забрали что-то давно забытое, но очень важное. Балор вихрем ворвался в магазин через десять минут уже с пустыми руками. Протиснулся через успевшую образоваться очередь и, задыхаясь, перекинулся через кассу. — Что ты пьёшь? — Чего? — опешил Паша. — Блять, быстрее, иначе нас обоих люди сейчас сожрут. Что. ты. пьёшь? — Не знаю, коньяк? Монте чоко, например, а что?.. Парень тут же умчался к стеллажам с алкоголем и точно так же шустро вернулся, наглым образом вклиниваясь в очередь. — Ручку найди мне. Паша уже понял, что задавать вопросы – значит, задерживать и так негативно настроенных людей и раздражать и так нервного Балора. Очередько протянул парню ручку и быстро начал пробивать коньяк и колу, а потом обнаружил, что его правая рука так и осталась лежать на прилавке: перегнувшись, Балор что-то усердно, крупным каллиграфическим почерком писал на ней. — Это мой номер, — шумно выдохнул парень. — И адрес. Приходи сегодня. Или в любой другой день. — Пакет брать будешь?.. — Паша пару раз тупо моргнул. — Сам донесёшь, Павлик, не маленький уже.