Тишина твоей квартиры

Один только взгляд Серебряного Волка наводил благоговейный трепет на тех, кто как-либо перешёл дорогу известному мечнику. За одним только исключением. Исключение много болтало, именовало себя величайшим детективом современности, обожало сладости и даже не думало проявить хоть толику уважения к вышеупомянутому мечнику. Эдогава Рампо — так звали исключение — наотрез отказывался занять место на так заботливо, хоть и не особо умело застеленном диване под предлогом того, что спать вообще-то не хочется, Фукудзава непомерно скучный, а на столе еще остались недоеденные моти. Немногословные, но, как казалось самураю, веские доводы о позднем времени и авторитете старших отлетали от паренька похлеще всяких горошин, которые в известной поговорке без конца бьются об стены. По наставлению Нацумэ-сенсея из любой ситуации было три выхода (похоже, учитель действительно любил это число): переговоры, сделка и насилие. Последнее к Рампо было по явным причинам неприменимо, стадия переговоров была давно и с треском провалена, а значит оставалось лишь пойти на уступки ради успокоения собственной души. Юкичи не был большим любителем шантажа, или, наоборот, задабривания оппонента, поэтому решил попытаться отстоять свою честь в последний раз. — Рампо, — жалкая попытка — Фукудзава-сан? — веселые зеленые глаза встречаются с невозмутимыми серебряными, будто бросая вызов. Ну, значит, жребий брошен, невидимый Рубикон перейдён, мосты сожжены — пути назад нет. — Если ты сейчас прекратишь упираться и ляжешь спать, мы завтра зайдём в кондитерскую на углу. — С утра? — Да, с утра — кто бы мог подумать, что грозный мечник полностью капитулирует перед четырнадцатилетний пареньком с незаурядным интеллектом — Вот с этого и надо было начинать! — рот Эдогавы расползается в широкой улыбке, ведь он прекрасно знает, что мечник слов на ветер не бросает — Cпокойной ночи, мистер телохранитель. Рампо наигранно зевает и уходит в сторону небольшой гостиной комнаты съёмной квартиры Фукудзавы, в которой, вообщем-то, кроме дивана, вечно пустующего кофейного столика и стеллажа с книгами ничего и не наблюдается. Самурай же устало опускается на стул на совсем уж крохотной кухне и прикрывает глаза, приходя к выводу, что, видимо, сколько ума, столько же и дерзости, напористости и, кажется, желания, сделать какою-то пакость лично Юкичи. Где-то он это уже видел. Однако, тишина и покой на жилплощади правительственного телохранителя, по иронии судьбы, никогда не задерживались надолго — в дверь постучали. Гостей в столь поздний час Фукудзава уж точно не ждал, а потому насторожился. Положив ладонь на ручку катаны, он подходит к двери, секунду прислушивается и приоткрываете ее. Слабый свет фонарей с улицы позволяет выцепить из сгустившихся сумерек до боли знакомый силуэт. Напряжение в плечах мечника моментально исчезает, но он для верности выглядывает из-за двери в поисках угрозы. — Мори? — Как видишь. Может, пригласишь войти? Юкичи молча пропускает Огая в квартиру, мельком рассматривая его. Белый медицинский халат явно видал лучшие времена — сейчас на нем смесь дорожной грязи и крови. Кровь чужая — подсказывает мечнику интуиция, но подпольному врачу несомненно досталось, иначе не пришёл бы. Пока Фукудзава раздумывает, Мори скидывает грязные ботинки в узкой прихожей и пытается прошлёпать в сырых носках к кухне. — И куда ты в таком виде пошёл? Думаешь, мне охота потом оттирать полы? Марш в ванную, сейчас принесу тебе, во что переодеться. — Слушаюсь, сэр, — язвит Огай, но вид у него такой уставший, что это скорее походит на принятие своей немилостивой судьбы, чем на привычные для врача шпильки в сторону напарника. Пока самурай ищет свою запасную домашнюю юкату, которая присутствует в его квартире в единственном экземпляре и которую он умудрился куда-то засунуть, из ванной слышится шум воды и тихое ругательство. На задворках сознания Юкичи пролетает мысль о том, что его квартира — всего-навсего место, где он периодически спит и изредка ест, а уж никак не дом. Это место в общем и целом выглядит минималистичным и необжитым, хотя пребывание в ней Рампо с его бесконечными обертками-фантиками-пакетиками и вносит свои коррективы. Тихо ступая по все же грязному полу — Мори это еще припомнят — Фукудзава возвращается к двери в ванную комнату и стучит в неё. Действие весьма непривычное, но банальным чувством такта мечник не обделён, поэтому дожидается открытия двери. Сказать, что открывшаяся картина его порадовала или хотя бы не пошатнула годами тренированной выдержки — ничего не сказать. На раковине, красующейся теперь бордовыми и чёрными подтёками, разложена батарея острых скальпелей, которые — вот так сюрприз — начищены до блеска, куча грязной одежды валяется в углу, а хозяин всех упомянутых вещей стоит посреди ванной комнаты в белом банном халате, будто всегда тут и был. — Это мой халат — с нажимом произносит Юкичи — Правда? Ох, прошу прощения, Фукудзава-доно, так неловко вышло. В любом случае… — насмешливая тирада Мори была прервана прилетевшей ему в лицо юкатой и хлопком двери. *** Мори только вышел из клиники и провернул простой ключ в замочной скважине входной двери, как заметил на периферии несколько фигур не самого внушающего доверия вида — Прошу простить, джентельмены, но клиника закрыта. Приходите завтра. — Огай улыбается, а сам нащупывает в кармане скальпель. — Тогда не повезло тебе, доктор Мори, — прокуренный голос одного из бандитов раздаётся совсем рядом Честно говоря, подпольный врач готов к этой драке, он знает этот тупик и все ближайшие улицы как свои пять пальцев. В руке зажат любимый скальпель — тот самый, который принёс ему пока что шаткое, но все же господство над сильнейшей криминальной организацией города. — Это мы сейчас проверим. Их трое — Мори один. Они наверняка вооружены до зубов огнестрельным оружием и чем-нибудь еще, но у врача туз в рукаве — эффект неожиданности. Это наёмные убийцы самого низкого класса, вряд ли они или их заказчики стали бы изучать его стиль ведения боя или хотя бы оружие, которое он предпочитает. Ублюдки едва ли ожидают какого-либо сопротивления, а значит Мори стоит по-настоящему удивить их — напасть первым. Пуля из «Глока», покоившегося до того за поясом врача, окрасила стену алым всплеском крови, брызнувшей, предположительно, из простреленной головы. Минус один. Но тут Огай допустил промашку — пистолет заряжен мягко говоря не до конца, ведь только что выпущенная пуля оказалась последней в барабане. «Чертов Дазай и его чертова русская рулетка» — думает Мори, пока два оставшихся головореза выпучили глаза на своего мертвого товарища. Опомнился он чуть позже них, из-за чего и получил ботинком с металлической набойкой в грудь и упал на землю. Ювелирно швырнутый скальпель — и жизнь второго нападавшего, который, хвала небесам, не поспешил его прикончить, висит на волоске. Огай вежливо убеждает голову третьего из бандитов поздороваться с кирпичной стеной так, чтобы он видел прекрасные сны еще долгие часы. Стоит Мори только отряхнуть руки, как он чувствует удар металлического кастета по лицу — тот, что должен был почить со скальпелем в шее, оказался живучим, и теперь ведёт бой в рукопашную. Надо отдать должное — его навыки вовсе неплохи, но подпольный врач хитер, а потому даже позволяет вновь повалить себя на землю и принимает несколько ударов ногой по рёбрам — все для того, чтобы оказаться неподалёку от трупа самого первого бандита и выхватить из полов его куртки пистолет. Действие рисковое, почти наугад — но Мори везёт. Выстрел со столь близкого расстояния, и туша подкошенного убийцы приземляется совсем рядом с ним. Огай встаёт и морщится, вынимает скальпель из навсегда застывшей толстой шеи и аккуратно перерезает сонную артерию лежащему в отключке третьему незадачливому душегубу. От этих троих он избавился, но Огай без понятия, есть ли еще и где они затаились. Во избежания еще одной стычки, врач узенькими переулками устремляется в другую часть города, где власть Мафии не так сильна. Когда он вновь осознаёт, куда его принесли ноги, Мори стоит на улице, где находится квартира в которой сероволосый мечник отчитывает юного детектива за непослушание. *** Через некоторое время Огай выходит на кухню и садится на стул аккурат напротив своего напарника. Синяя юката с узором из тонких белых линий ему велика, поэтому ее рукава нещадно закатаны до локтей. Теперь Фукудзава получает возможность рассмотреть Мори с более близкого расстояния. Он замечает ссадины и относительно неглубокий порез на лице. — И? — мечник выжидающе смотрит в необыкновенного цвета глаза напротив. — Что «И?», Юкичи? — Мори неожиданно переходит на неформальное обращение — Конкретизируй, будь так добр, а то твоя немногословность порой просто убивает. — Я надеялся, что ты расскажешь, что случилось. Мори немного посерьёзнел и ответил — Думаю, ты слышал, что Босс Портовой Мафии скончался от болезни. — И, позволь угадать, ты имеешь к этому наипрямейшее отношение? — Вот видишь, — Мори улыбается, но в глазах нет и отблеска показной радости — можешь подумать головой, когда хочешь. Фактически, я новый Глава, но… Вообще-то Огай никогда не тешил себя надеждами — или опасениями, как посмотреть, — о том, что второй ученик Нацумэ обладает интеллектуальным уровнем кирпича или близкого к нему существа. Юкичи, надо отдать ему должное, явно был догадлив, умел соображать на ходу и принимать тактически верные решения. — Нашлись недовольные? — Именно. Достаточно недовольные, чтобы попытаться меня прихлопнуть. — Помощь нужна? — Помощь? — Мори снова давит из себя улыбку — О нет, Серебряный Волк, благодарю покорно. Думаю, я сам в состоянии вытащить свой зад из любой передряги. Эти скачки между фамильярным и насмешливо-официозным обращением выводят Юкичи из себя, но виду, он, конечно, не подаст. — Тогда зачем пришёл сюда с видом побитой собаки? Знай Фукудзава Мори немного хуже, он бы мог подумать, что последний оскорблён этим заявлением до глубины души, но морок театра одного актёра растаял так же быстро, как и появился. — У клиники меня подкараулили — при воспоминании о полуподвальном помещении, гордо именуемом клиникой, у Юкичи мурашки по спине побежали — в здании Портовой Мафии у меня больше потенциальных врагов, чем сторонников, за квартирой могут наблюдать, а шататься по улицам всю ночь мне не охота. Я понятно объясняюсь? — Более чем. Пить что-нибудь будешь? — Кофе, если не затруднит. — В такое-то время? А спать ты как будешь? — Знаешь, в этом и смысл — не уснуть, а выяснить, кто эти полудурки и найти их. Фукудзава заключил, что Огай следует этой идеологии не первую неделю, оттого и похож на зомби, а потому, больше для вида, чем по делу порылся в кухонном шкафчике и выудил оттуда небольшую аптечку. — Слабо напоминает кофе, если тебе интересно мое мнение — кривится Огай — Кофе нет, только зелёный чай — с этими словами мечник двигает в сторону врача аптечку — а еще тебе не помешало бы обработать раны. Медик ты, в конце концов, или как? На все ремарки Мори лишь недовольно фыркает и открывает аптечку. Перекись водорода и ватные диски оказываются на столе, всё остальное с налётом брезгливости отодвигается в строну. — Не поможешь? — Самому совсем в тягость? — раздраженно вопрошает Юкичи, но вскоре разворачивается в сторону Огая. В ответ на это Мори лишь пожимает плечами. Фукудзава смачивает вату перекисью и нежно осторожно проводит ею по пострадавшим участкам бледного лица врача. Когда он задевает чуть более крупную ссадину, Огай морщится и коротко шипит. Юкичи же, как он будет себя потом убеждать, для удобства, прикасается левой рукой к подбородку Мори и удерживает его в одном положении. Тепло от, казалось бы, простых прикосновений, приятно согревает Огая, который порядком по этому соскучился, но ни за что вслух в этом не признается. — Не дергайся, Ринтаро. — И не собирался, и какой черт дёрнул тебя так меня называть? — Слышу от того, кто нещадно коверкал мое имя и фамилию на протяжении полугода. — Но тебе же нравилось — Мори вновь слегка дуется — Ага, а предыдущий Босс мирно умер от старости в окружении друзей и семьи — парирует мечник. Мори тихо посмеивается над удачной и лаконичной ремаркой, почти как в старые добрые времена. В это трудно поверить, но в определённый момент своего сотрудничества они нашли общий язык и сильно сблизились. Мечник заканчивает с обработкой ран и садится обратно на свой стул. — Полагаю, это все? — Ну, мне несколько раз нехило саданули по рёбрам, но… — после этих слов лицо Фукудзавы темнеет — Они мёртвы, не беспокойся. Спасибо. Юкичи пару раз моргает, не веря в произнесённые Огаем без толики яда или издёвки слова, а потом, чуть криво и сдержанно, но все же, по мнению одного подпольного врача, очаровательно, улыбается. Мори думает о том, что он очень похоже улыбался в тот вечер. — Может, все-таки чай? Огай хочет немного поломаться для виду, но легко соглашается. *** — Ну и куда мы идём? — Вся соль в том, что я не знаю, Юкичи! Фукудзава хмурит брови и смотрит на Мори. — Мне кажется, ты слишком пьян, чтобы вести нас куда бы то ни было — говорит самурай и продолжает следовать за ним. Наверное, попытка взять на слабо и перепить мечника была одной из самых непродуманных идей Огая за всю его жизнь. Однако, все как будто располагало — тёплый летний вечер, отголоски которого влетали в клинику лёгким ветерком, отсутствие задания от наставника Нацумэ и привычного верещания вечно недовольной Элис на заднем плане. И вот они здесь. Слегка навеселе, они идут прислонившись плечами друг к другу по тенистой аллее какого-то парка, пока Ринтаро выискивает взглядом кота, которого можно было бы гордо показать спутнику. Ирония в том, что Мори к кошкам равнодушен, но они его просто обожают, а у Юкичи ровно обратная ситуация. Наконец, его взгляд цепляется за греющего спину в лучах закатного солнца белого кота. Зверёк сидит на невысокой кирпичной стене, которую окружают кусты садовых роз интересных оттенков. — Посмотри-ка сюда! К удивлению Огая, Фукудзава замечает кота сразу же и тащит врача посмотреть поближе. Последующие события поражают воображение Мори — суровый убийца, который и бровью не повёл, убив двадцать вооружённых бандитов, бережно вытаскивает из рукава светло-серой юкаты сушеного анчоуса и с надеждой протягивает пушистому. Кот же, неблагодарная скотина, поворачивается к Юкичи задом и неожиданно прыгает на руки совершенно обескураженного Огая. — Чем тебе не угодил анчоус, а, блохастый приятель? — спрашивает Мори у удобно устроившегося кота и только потом замечает направленный на себя взгляд Фукудзавы, полный такой щемящей нежности, что собственное, казалось бы, чёрствое и холодное сердце теплеет. Самурай подходит ближе и аккуратно гладит кота по голове. Последний коротко мурчит, и, вывернувшись из объятий Мори, уходит восвояси. Оба провожают его взглядом, а потом, слово за слово, ведут беседы в безымянном парке до позднего вечера. *** Продолжить самоутопление в еще свежих воспоминаниях о редких, совместных спокойных вечерах мешают тихие шаги и скрип двери. Звукоизоляция в этой явно не новой квартире ни к черту. — Фукудзава-сан? — Рампо всклокоченным совенком появляется в дверном проёме, наблюдая немую сцену на кухне. Юкичи поспешно отстраняется от Огая. — Рампо, ты чего встал? — слегка обескураженный мечник задаёт крайне глупый вопрос, ответ на который и не надеется получить. Наконец-то продрав глаза, Рампо приглядывается к ночному гостю скромной квартиры, которую про себя называл своим новым домом, и после быстрого анализа его брови чуть подлетают кверху. — А вы говорили, что одиноки, мистер телохранитель! Мори давится плохо скрытым смешком, а Фукудзава на минуту теряет дар речи. — Ты ошибаешься, Рампо. Все не так, как ты подумал — мечник собирает волю в кулак и отвечает заметно приободрившемуся и повеселевшему ребёнку — И я попросил бы воздержаться от дедукций. — А мне кажется, Фукудзава-сан, вы многого недоговариваете. Этот человек — Эдогава глянул на всё ещё посмеивающегося Огая — пришёл к вам посреди ночи, а вы его впустили, предложили свою домашнюю юкату, напоили чаем и теперь сидите рядом и беседуете, как ближайшие из друзей. А ведь вы сами говорили, что ни одного близкого друга у вас не осталось, и там вы скорее всего не врали. Плюс ваше поспешное отрицание всего, а я ведь даже ничего не сказал. Значит, один-ноль в мою пользу, старик. Юкичи тяжело вздохнул и прикрыл глаза ладонью, будто бы смиряясь с будущей волной шуточек или, чего доброго, рассуждений и вопросов от Рампо и своей нелёгкой судьбой в целом. Про старика, кстати, лишнее было, он не настолько плохо выглядит. — Меня зовут Мори Огай, приятно познакомиться — врач протягивает Эдогаве руку — А ты, если я правильно понимаю, Рампо? Детектив немного хмурится и мешкает пару секунд, рассматривая нового Босса Портовой Мафии, а потом неуверенно пожимает ему руку. «Знает» — одновременно подумали Юкичи и Мори «Вот ведь великовозрастные придурки» — думает Рампо Эдогава садится за стол и кладёт голову на руки, а Фукудзава тем временем вспоминает про чайник, который оскорблено булькает на плите уже несколько минут в тщетных попытках привлечь внимание хозяина квартиры. Вскоре три чашки облачками пара появляются на столе. Юкичи тоже садится на свой стул и смотрит на, по сути, гостей, которые задерживались в его доме чересчур надолго. И он сам, кажется, не против. — Скажи мне, Рампо, чем любишь заниматься в свободное время? — вопрос Огая нарушает чуть неловкую тишину. — А разве не все наше время свободное? Только сам человек решает, какую меру этой драгоценной субстанции на что потратить. Следовательно, все мы лишь заложники общественных режимов и правил, а вовсе не времени. А еще это значит, что мои занятия — только мое дело, мистер ночной гость, а совсем уж не ваше — говорит Рампо и улыбается во все зубы Огай немного опешил от такой реакции и не спешит задавать новые вопросы мальчику. — Я же просил тебя не читать философию по ночам. И зрение портишь, и околесицу нести начинаешь! — Фукудзава чувствует себя дедом, который ворчит по поводу всего что движется и даже того, что не движется. Возможно, в шутке Рампо про старика и была доля правды. *** Фукудзава и Мори стоят на крыльце дома первого и наблюдают за тем, как занимается рассвет. — Скажи мне, Фукудзава, ты правда веришь в концепцию трёх времён? — ни с того ни с сего спрашивает Мори — Конечно, с чего вдруг такие вопросы? — Я просто подумал и вспомнил, что по задумке Нацумэ-сенсея мы с тобой пересекаться больше не должны. А мы тут чаи по ночам гоняем. Фукудзава хмыкнул, что для него было эквивалентом смеха, и не ответил, оставив высказывание Огая висеть в промозглом утреннем воздухе. — Боюсь, такие встречи за гранью нашего понимания и контроля — произносит Юкичи некоторое время спустя. — Тогда сам так ему и скажешь, когда он снова будет отчитывать нас, что детей малых — возмущается Мори — А если серьезно, мне уже пора идти. — Прощай? — Нет уж, Юкичи, до свидания. Мори театрально взмахивает рукой и уходит в строну порта, на ходу пытаясь поймать, даже с учётом раннего времени и его потрёпанного вида, такси. Фукузаве же ничего не остаётся, кроме как наблюдать издалека и думать, когда и при каких обстоятельствах они встретятся снова.