Барашек

Оглушительный гром, свинцовый ливень, сверкающие перед лицом молнии. Трое парней убегали по неровному рельефу от нашествия вызванных ими мифов. - У меня четыре сердечка! У вас есть еда? - звонкий голос шатена перебивали грохот молний и дождя. На бегу остальные двое отрицательно махнули головами. Они не могли даже остановиться, чтобы тщательно проверить инвентарь. Шатен заметил что-то белое впереди. - Надо барашку хоть убить, еды совсем нет!... Попробовав изменить направление в сторону одинокого кудрявого животного, шатен оступился и, падая с маленького, но крутого обрыва, потерял ещё хп. - Вставай, вставай! - одним взмахом поднял его брюнет в чёрной маске. - Сейчас найдём тебе барашку... - шутливо передразнил он шатена. Изнурительный бег возобновился. Давид еле поспевал за Бергом и Рудой. За бегущими тянулась полоса высоких обугленных сосен, покрытых чернитом. Под чернитовыми деревьями выстилалась фиолетовая терракота, и, казалось, догоняла мифоискателей. В некоторых местах прямо в воздухе появлялись горящие чёрные блоки, выстраиваясь в виде глаз и улыбки. Бывало, бегущие едва не врезались в возникающие перед ними постройки. Высокое многорукое существо объединилось вместе с негативным жителем и белым парнишей, имеющим жуткую кровавую улыбку. Они атаковали вместе, что сильно усилило урон от их нападений. Тем временем парни забежали в беспросветный тупик. Высоко вверх вздымалась огромная гладкая гора. Берг выбил в скале мелкую дыру, затолкал туда обоих парней и закрыл проход блоками. Все трое тяжело дышали. Берг поставил факел на землю, чтобы был хоть какой-либо источник света, и оперся на ногу, доставая из-за пояса алмазную кирку, а Руда продолжил расчищать место от многочисленного крупного камня. В мелком ущелье всё равно было небезопасно, но Берг решил, что оно сойдёт как временное пристанище. За стеной были слышны звуки грозы, врезающихся в гору камней, крики погибающих животных, бурление лавы, сжигающей всю растительность. - Пацаны, у меня три хп... - полтора красных из десяти серых пустых сердечек бешено тряслись. Давид дрожал и задыхался, ему было плохо. Голова раскалывалась. К груди подступало тошнотворное чувство. Живот крутило от безумного голода. Шатен оперся рукой о пыльную каменную стену пещеры, стараясь не упасть. Берг и Руда сразу же начали быстро прорывать свои инвентари в поисках хоть кусочка еды. - У меня немного сырого мяса, надо прожарить... Руда отбежал подальше от двух парней, установил печку в угол, закинул немного уголька и поставил мясо на прожарку. Берг, кое-как крафтя и ставя верстак, то и дело поглядывал на Давида - держится ли он. Его состояние с каждой секундой ухудшалось. - У меня есть немного пшеницы, - озвучил Берг находку, обнаружив свежие ржаные колосья у себя в запасе. Глухой стук. Никита в момент обернулся. Руда отвёл взгляд от искрящейся печки и глянул за плечо высокого брюнета. Давид валялся на грязном гравии и пытался подняться, слабо суча руками. Он задел поставленный Никитой пылающий факел, и тот перестал гореть. Роменский с силой откашлялся, лёжа на полу, и с ужасом посмотрел на полосу здоровья. Одно сердечко... Никита бросился к шатену, оставив Руду стоять одного у потрескивающей печи. Брюнет приподнял тело, уложил его на свое колено и повернул каштановую голову к себе. - Д.. Давид?... Взгляд блуждал по сводам пещерки и остановился, глядя в разноцветные глаза брюнета. Откашливаясь, хрипло выдохнул: - Одно сердечко, Никита... - Руда, скорее! - Берг кинул Саше несколько стопьев пшеницы. Тот стоял, оцепенел на некоторое время. Он пребывал в шоке, но всё же подобрал брошенные колосья. Руда попытался скрафтить пару ломтиков хлеба как можно быстрее, но как назло из головы вылетел рецепт продукта. Пока он пытался вспомнить как сделать хлеб, он глянул на печь. Она перестала гореть. "Значит, мясо приготовилось!" - радостно подумал Александр. Но только он заглянул в печь, с разочарованием увидел непрожаренную свинину. Топлива не хватило. Угля и досок больше не было. Свет мгновенно погас, оставляя путников в кромешной темноте. В тиши можно было различить слабое лихорадочное дыхание, мешканье Руды и его метающиеся шаги по камню. Никита прижимал к себе прерывисто вздыхающего шатена и молился Херобрину, чтобы Руда успел. Брюнет и сам бы мог приготовить еду и намного быстрее, чем Саша, но он предпочёл остаться рядом с задыхающимся другом. Тело горело, не смотря на малое количество сердец. Никита наклонился к голове старшего и вдохнул запах приятных на ощупь волос. Берг положил одну руку на грудь шатена, слушая уже слабый ритм сердца, а другой гладил его по шелковым густым прядям, которые и напоминали Никите пушистых кудрявых овечек. Руда поставил брошенный факел. Вновь появился свет, бросающий блики на лицо лежащего шатена. Неожиданно и резко Роменский болезненно сжался и судорожно вздохнул ещё глубже, закусив губу. От сильной боли он сжал зубы. Его рука невольно зацепилась за горячую шею брюнета. Шатен закашлялся. В глазах побелело. Давид едва мог дышать. Снялось ещё одно хп. - Никита, пол...сердечка... Тот застыл, глядя на сухие бледные губы, произнесшие эти слова. Он сорвал свою маску с лица. - Нет, пожалуйста, мой барашек... - Берг углублялся всеми длинными пальцами в густую шевелюру шатена, а двумя большими гладил бархатные щеки. Никита держал голову друга чуть ниже своей, чтобы иметь возможность видеть лицо. Вместе с тем брюнет вглядывался в его потускневшие карие глаза. Никита понимал - ещё немного они с Рудой помешкаются и он потеряет друга навсегда. - Саня, быстрее, прошу! - Стараюсь, - бросил тот. Несмотря на все умения держать себя в опаснейших ситуациях и оставаться хладнокровным, на цветастые Никиты глаза наворачивались жгучие слезы. Столько радости и приятных моментов принёс шатен в его жизнь... Насколько он стал дорог мифоискателю... Страх того, что он мог потерять лучшего друга, маячило в голове с начала его мифоискательской жизни. Но никогда Никита не ожидал, что все может дойти до такого... Шутливый, всегда радостный и поддерживающий его парень сейчас в слабых конвульсиях умирал на руках Никиты. - Мой маленький барашек, нет, нет, нет... Давид затих и уже не предпринимал никаких действий, тихо ожидая своего конца. Руки распластались по холодному гравию. Боль пронзала тело. Глаза сами невольно закрывались, а сознание стремилось покинуть тело. Одинокая половина сердечка дрожала. Повисла тишина. Со сводов пещеры капала родниковая вода. За непрочной каменной стеной раздавался гром дождя. Мифы искали парней, разрушая весь окружающий их мир. Никита снова подвинул к себе лицо старшего, нежно касаясь щёк и скул. Погасшие карие глаза, затуманенные болью, смотрели в невидную Бергу пустоту. Это заводило брюнета на тропы ужаса своего ещё здравого рассудка. Никита, стирая слезы, прижался щекой ко лбу обездвиженного шатена. Поглаживая бархатную щеку шатена, он, не отдавая себе отчёт в том, что делает, легко провел длинными пальцами по холодным посиневшим губам. Он прекрасен... Как внутри, так и снаружи... Эти моменты вместе с ним, в чём-то предстоящем, в бегах, когда быстро бьётся сердце, когда все опасности вокруг пробираются в душу, в предчувствии потерь, за которые будешь сам себя мучить - сплошной экшен, ярко отпечатывающийся в памяти мифоискателя как в хорошем и радостном, так и в ужасном, внушающем ужас и отчаяние, свете. Внезапно гора затряслась, и полулежащий на колене Никиты Давид из глубин своего сознания почувствовал вибрацию холодного пола. Дыхание стало почти незаметным. Половина сердечка быстро задрожала, предвещая своё скорое исчезновение. Александр наконец-то смог воспользоваться верстаком и скрафтить несколько хлебов. Он сразу же бросился к лежащему Роменскому, всунул ему ломоть хлеба и вертикально поднял его голову, чтобы тот не подавился едой. Однако шатен потерял почти все силы и сознание, поэтому двум парням пришлось насильно впихивать в него еду. Наконец-то хлеб закончился. Момент - и вновь повисла тишина. Роменский снова не двигался. Парни гадали, что же с ним происходит и искренне надеялись на лучшее, надеялись, что они успели. Руда поднял взгляд ясно голубых глаз на разноцветные глаза Никиты, даже не замечая отсутствия маски на лице брюнета. Он, как и Берг, вглядывался в Роменского и то, что он делает. Шкала еды была заполнена. Сердечки быстро начали восстанавливаться. Тело наливалось новой силой. Сознание возвращалось обратно в тело. Дыхание выравнивалось. Взгляд прояснился. Роменский резко вскрикнул, вдохнув чуть больше воздуха и до смерти напугал двух мифоискателей. - Роменский! - возмущённо воскликнул Руда, отойдя от испуга. - Давид... Я... Фууух... - Никита что-то хотел сказать и собирался с мыслями. Он отвернулся и стёр слезы с раскрасневшихся глаз. - Я так рад, что всё обошлось... Хп восстановилось? - Да, спасибо вам за еду, а ты...? - он заметил, что Никита был без маски. - Ты...снял маску? - Дааа, Никита, ты снял маску? - Руда был тоже удивлён. Но его внимание отвлёкло шипение пещерных пауков. Никита поздно опомнился, но всё же натянул маску на лицо, покрывшееся румянцем. - Ты...очень красив... - завороженно прошептал Давид так, чтобы Александр не услышал. Берг ещё больше покраснел, нежась от слов Давида. - Спасибо, Барашек... - Вы так и будете там шептаться, пока я не сдохну от этих пауков? - Руда не мог отразить атаку пауков, ему нужна была помощь. Шкала здоровья у Давида полностью восстановилась, и он наравне с другими вступил в схватку. Вместе парни быстро одолели восьминогих противников. Руда начал искать полезные ископаемые, вырывая шахту, а Никита занялся расширением их временного убежища, к чему присоединился Давид. - Давид, я... Просто меня... Я снова подверг вас смертельной опасности... Ты сам прочувствовал это... Роменский подошёл к Бергу, кладя свои руки на его. - Это наш выбор, всё хорошо, правда, - улыбаясь, сообщил он. Никита вырвал свои руки и прижал шатена к себе. Берг пережил то ужасное чувство, когда знаешь, что в момент можешь потерять любимого человека. Тот улыбаясь, обнимал брюнета в ответ. - И всё же, ты мой барашек... - Вижу, вы тут не скучаете, - взгляды обнимающихся парней встретили голубые глаза, блестящие шипперским блеском, и хитрая улыбка.