Что не убивает, делает нас сильней

      Серые глаза офицера метнулись через стол к Рори. Рыжеволосый мужчина сидел на стуле, раздражённо скрестив руки на груди. На его скуле отчётливо виднелся глубокий порез, который уже был обработан и аккуратно заклеен пластырем для стягивания ран. Его одежда была вся пропитана грязью, кровью и потом. — Мы просмотрели кадры, снятые на ферме, мистер Монахан… — Я уже всё сказал и не собираюсь повторять. Чувак, у вас есть записи с камер, а мы живые свидетели. — Рори никогда не выглядел таким рассерженным. Он из последних сил держался, чтобы не нагрубить сотруднику правоохранительных органов.       Офицер откашлялся и перетасовал бумаги перед собой. — Конечно. В свете найденных нами кадров мы не в коем случае пока не планируем производить арестов, — он посмотрел на сидящую рядом Одри, а затем снова перевёл взгляд на Рори.       Её платье, ровным счётом как и одежда Рори, всё насквозь было пропитано пылью и грязью. В местах ранения оно было порвано, виднелась запёкшаяся кровь.       Дрожь пробежала по телу женщины. Но она и сама толком не понимала, то ли это от накопившихся эмоций, то ли от холода, что преследует её с некоторых пор… Та ночь в погребе была безумно холодной, но это нужно было перетерпеть, чтобы выжить.       Рори коснулся ее плеча, заметив трепет её измученного тела. — Однако я советую вам оставаться рядом и обратиться к юристу. Я считаю, что для вас было бы разумно подготовиться к худшему сценарию. Возможно, вам придется предстать перед большим судом, чтобы решить, следует ли вам предъявить обвинение.       Одри застыла на стуле. Дрожь перестала бить её тело, она подняла красные, опухшие глаза на офицера; подбородок задрожал от злости. — Сколько бы мы ни пережили — вы пытаетесь решить, виновны ли мы?! — Возмущённо произнесла она.       Женщина повела немного плечом и область ранения дала о себе знать. Кажется обезболивающее, что ей дали при оказании первой помощи, прекращало действовать.       Она проглотила столько крови, что у нее болел живот. — Да, мы убили нескольких этих тварей-людоедов, но только из цели самообороны. — Взгляд Рори упал на левую руку офицера, где на безымянном пальце красовалось обручальное кольцо, — Скажи мне, ты бы смог нормально сидеть и наблюдать, когда твою жену пытается изнасиловать какой-то мужлан? — его ноздри были раздуты от гнева, а на висках вздулись вены. Это выглядело так, словно он из последних сил сдерживался, чтобы не наброситься на офицера с кулаками.       Одри тихо всхлипнула, стараясь держать себя в руках, но эмоции переполняли её. Она действительно не понимала, почему их с Рори первым делом не отправили в больницу. От боли, усталости и непонимания она была на грани. Офицер растерянно сморгнул, стараясь сдержать самообладание. — Я прекрасно понимаю вас…        Не успел он и окончить свою фразу, как Одри внезапно воскликнула, немного подавшись вперёд, не желая больше себя сдерживать. От резкого движения её челка упала ей на глаз. — Нихрена ты не понимаешь, ублюдок мать твою. Что еще показывают кадры?! Наши друзья, наши коллеги были безжалостно замучены и убиты! Пока нас никто не проверял! Никто даже не позаботился заметить, что мы все умирали! — из её глаз, уставших от слёз, снова хлынул новый поток, обжигая щёки.       Рори резко придвинулся к ней, от чего стул, на котором он сидел, издал противный лязг об плитку пола. Мужчина порывисто обнял ее, аккуратно прижав к себе, чтобы ее раны не сильно беспокоили её.        Офицер устало выдохнул, с сожалением глядя на них. Он отложил бумаги в сторону. — Я выражаю свои соболезнования вам обоим и надеюсь, что вас не заставят выдвигать обвинения против друг друга. Насколько я понимаю, виновных больше нет с нами… Однако, миссис Тиндалл, это не мое решение. И пока я не получу четких указаний арестовать кого-то из вас… — Сказав это, он снова посмотрел на Одри, и Рори знал, что офицер видел кадры, на которых она, в попытке самообороны, убивает одного из семейства Полков. — … Вы оба свободны. Я буду на связи.        Прохладный воздух середины октября обжигал обнаженные руки Одри, когда она выходила из полицейского участка. Во рту был кислый привкус крови.       Рядом с ней в тусклом вечернем свете шёл Рори, прокручивая слова полицейского в своей голове. — Кажется это для нас. — Проговорила Одри, глядя на машину скорой помощи, что привезла их сюда вместе с потрулем полицейских машин.       Рори взял в свою руку ее холодную кисть руки, крепко сжимая. Одри слабо улыбнулась, подняв на него глаза. — Пойдём, детка. Самое страшное уже позади.       Они направились к машине, откуда к ним на встречу вышли несколько фельдшеров. Одри не верилось, что этот кошмар позади. Она крепко сжимала руку Рори, казалось это было всем, что она имела.       Ее плечо снова пронизывала режущая, будто пульсирующая, боль. Она повернула голову, взглянув на него, и сдавленно пискнула, краем глаза заметив, что кровотечение снова открылось. Женщина ощущала боль абсолютно во всём теле.        Когда они сели в машину, Рори был рядом с ней, в то время как молодая девушка сидела с другой стороны от неё, разрезая ножницами рукав платья, чтобы как можно менее болезненно добраться до раны и остановить кровотечение.       Одри помнила всё смутно. Но она помнит, как машина тронулась с места; как она положила голову на плечо Рори; как он гладил её по волосам и говорил, что даже сейчас она для него самая красивая; помнит, как второй фельдшер задавал какие-то вопросы Рори.       А дальше она провалилась как будто в глубокий сон. Голоса на фоне постепенно затихли и она ощутила несказанную лёгкость. Эти два дня и две ночи в Роаноке навсегда въелись в её память уродливым шрамом, который со временем затянется, но будет болеть. Она была вымотана как физически, так и морально. Одри даже была готова поклясться, что после всего это на ее голове появились седые волосы. Чистый ужас, что ей пришлось пережить, находясь в заточении на ферме Полков…