Проблемы

Силко изо всех сил ударяет по столу. Руке больно, но не так больно, как ему самому. Ему не хочется признавать, что его мальчик вырос. Не хочется думать о том, что Виктор вот-вот станет с кем-нибудь встречаться. Виктору уже девятнадцать, но он больше размышляет о науке, чем о самом себе, и все-таки, все-таки в один прекрасный день это обязательно должно произойти. Он и так слишком красивый. Слишком красивый. Силко привык думать практически, привык решать проблемы по мере их поступления, проклятье, он ведь построил империю на руинах, оставшихся от Вандера. Но эту проблему по мере поступления решить нельзя. Когда Силко нашел Виктора, кто-то сказал ему, что массаж будет полезен для больной ноги. И вот уже целую прорву лет Силко массирует ногу Виктору, хотя это бесполезно. Каждый вечер он делает это, по своей воле не пропустил ни разу. Ему сказали, что это поможет избежать атрофии мышц, и Силко просто подчинился обычному животному зову — зову отца ребенка. Малейший шанс? Надо за него держаться. Когда Виктор был подростком и все время на что-нибудь обижался, запирался в комнате, Силко приходилось отступать. Когда Виктор бунтовал и кричал, что он уже не ребенок и в состоянии позаботиться о себе сам, Силко уходил и подолгу курил сигару. Как можно сделать массаж ноги себе самому? Виктор неизменно возвращался, стоял на пороге, спрашивал, можно ли войти, брал дело в свои руки. Извинялся даже. Всегда такой разумный. Сломалось все, когда Виктор пришел домой бледный и, кажется, напуганный. Силко помертвел тогда и тут же поклялся убить каждого… И тут Виктор заговорил. Стал разумным, взвешенным — удивительная наблюдательность, заметил, что Силко — наверное — переменился в лице. — Какие-то парни, — сказал Виктор, — пап, не смотри так, немного пугает. Какие-то парни пристали ко мне на улице. Сказали, что я красивый, как девчонка. Вот ведь глупость, пап? — Ты их запомнил? — произнес тогда Силко. Проблемы по мере их поступления. Сначала выяснить приметы, потом разыскать. У Силко в кармане ведь все ниточки Зауна. А там… посмотрим, посмотрим. — Па-а-п, — укоризненно протянул Виктор, прижимая к груди какую-то дурацкую стопку бумаг. сжечь, уничтожить, пытать Проблемы по мере их поступления. — Я жду ответа, Виктор. — Они мне ничего не сделали. — Виктор мгновение смотрел на Силко, а потом опустил взгляд. — Просто свистели вслед и обзывались. — Приметы, — произнес Силко, чувствуя, как с груди упал огромный камень. Дышать стало чуть легче. — Не запомнил. — Виктор улыбнулся. — А что, ты бы приказал их убить? — Посмотрел лукаво и со смешинкой. Но не сейчас же. Не когда Силко был готов… Он прикрыл глаза. Свистеть вслед хромому мальчишке… Мальчишка ведь, несмотря на то, что ему девятнадцать. — Не ходи там больше, — решил Силко. — Где бы ни было это «там». — А где мне покупать материалы для исследований? — удивился Виктор совсем даже не нарочито. Ну ладно, нарочито. Сыграл, сделал широкие, укоризненные глаза. — С тобой будет ходить Севика. — Нет. — сказал Виктор жестко, характера ему тоже не занимать. — Я могу о себе позаботиться… Блин, пап. — Тон изменился разом. — Мы сколько уже инъекций не делали? О, только Виктор и мог задать этот вопрос в этот момент. — Не помню, — ответил Силко. И конечно, они пошли делать проклятый укол. И это тоже их маленький ритуал. В детстве Виктор как-то увидел, что Силко делает себе инъекцию, и вызвался ему помогать. Раньше он забирался на стол, чтобы достать, и болтал ногами, раньше он боялся и сжимался от того, что причинил необходимую боль. Сжимался — и все равно действовал. Виктор пропустил их маленький ритуал только раз, в пылу ссоры, и Силко тогда пришло вспоминать — как это. Но потом Виктор приходил и после скандалов, и после препирательств. Приходил всегда. Садился на стол… Силко не заметил, как стол стал мал. Иногда ему кажется, что это ненужное ребячество, он вполне в состоянии пережить то, что Виктор когда-то уйдет, и тогда ему придется делать уколы самому. Иногда Силко думает о том, что Виктор — совсем ребенок, смотри-ка, усаживается на стол и снова болтает ногами, как в детстве. Проблема на данный момент заключается в том, что Силко наконец-то разглядел, какой длины эти ноги. Разглядел улыбку Виктора, его глаза. Проблема в том, что теперь у Силко проблемы. Как иронично — что может быть разрушительнее, чем любовь к собственному сыну? Он видит и другое, пока разминает руками сжатые мышцы. Привычно закидывает ногу Виктора на плечо — и уже не может избавиться от коннотаций этого выражения. Он не смотрел, честное слово, не смотрел, но так уж получилось, что в белье Виктора все очень хорошо видно. Что за… Что за напасть. Силко стоит на коленях, гладит ногу Виктора, пока тот откинул голову и закрыл глаза. Что за напасть: Силко смотрит, ведет взглядом по шее, выступающему кадыку, по груди, животу. Что за напасть — Силко готов остаться на коленях, если Виктор ему позволит. Ночью Силко залезает в пижамные штаны рукой, вспоминая каждое мгновение. сжечь, уничтожить, пытать думает Силко про самого себя.