Долг Полли Харрингтон

Когда Томас Чилтон сказал, что отдал бы всё на свете, лишь бы получить руку и сердце Полли, то совсем не покривил душой. Хотя за пятнадцать лет разлуки он давно смирился с тем, что гордая Полли никогда не сделает шаг навстречу и, уж конечно, не станет его женой. А теперь Чилтон находился в её доме, и старые надежды оживали вновь. Как всё могут изменить три слова! Ему вновь вспомнилось, как Полли сказала: «Я его пригласила», и он улыбнулся. Пускай это была лишь оговорка, но она подарила Чилтону веру в то, что для них с Полли ещё возможно счастье. Веру в то, что закончатся эти пятнадцать лет пустоты, одиночества и горечи, пятнадцать лет разлуки, за время которой он так и не смирился с тем, что потерял самого дорогого человека. Но сначала, разумеется, предстояло решить другой, более важный вопрос — тот, что привёл Чилтона в этот дом: Поллианна и её возможное исцеление, тем более у него были весьма утешительные и даже обнадёживающие новости. И доктор Чилтон, улыбаясь, решительно открыл дверь кабинета, где его ждала Полли, наверняка от волнения не находившая себе места. И действительно, едва она его завидела, то тут же засыпала вопросами: — Ты осмотрел её? И как? Думаешь, Поллианну и вправду можно вылечить? Она сможет ходить? И Полли с такой надеждой глянула на него, с таким искренним беспокойством о племяннице, что Чилтон не мог не заметить перемены в ней. — Да, я полагаю, да, — уверил он Полли, не сводя с неё взгляда. — Признаю, это займёт немало времени: может, год, может, больше. Но мы с Эймсом сделаем всё, что в наших силах. — Спасибо, — тихо сказала она и стремительно отвернулась. Чилтон быстро подошёл к ней. Её глаза были полны слёз. На мгновение он растерялся — ему никогда не приходилось видеть Полли плачущей — но потом опомнился и, положив ей на плечо ладонь, сказал: — Полли, милая, этому ведь можно радоваться. Она подняла на него взгляд и, поспешно смахнув слёзы, ответила: — Я рада. На самом деле ты даже представить себе не можешь, как я рада. Но... что ей теперь предстоит? В чём заключается лечение? Когда можно будет начинать? То, что ты говоришь, так невероятно. Доктор Чилтон, меряя шагами комнату, принялся подробно рассказывать про процедуры и лекарства. Полли внимательно слушала, уточняла детали и всё-таки кусала губы в волнении — и это было понятно: Поллианне предстояло перенести немало, прежде чем, вероятно, она сможет вылечиться. Впрочем, самой Полли тоже будет нужна поддержка, и Чилтон очень хотел ей помочь. — У неё всё получится, — сказал он, — вот увидишь, она ещё всех вокруг ободрять станет, — а потом добавил после её кивка: — Вот ты говоришь «невероятно». Но думаю, то, что можем сделать мы с Эймсом, и вполовину не так невероятно, как исцеляет людей она. Ведь даже ты меня при-гла-си-ла, — улыбнулся Чилтон, не скрывая своей радости по этому поводу. Полли смущённо наклонила голову, к её щекам вновь прилила краска. И всё это так напомнило ему её прежней застенчивой девушкой — ещё в то время, когда она не отворачивалась от него из-за обиды и не пряталась за оскорблённым высокомерием. — Томас, это не… ты... то обещание... — проговорила она, путаясь в словах, но потом вдруг решительно заявила: — Вероятно, теперь это мой долг — согласиться. Улыбка медленно исчезала с его уст. — Долг? — разочарованно повторил Чилтон. Да уж лучше бы Полли, как и прежде, гордо отворачивалась, делая вид, что не знает его. — Долг? Неужели ты думаешь, что я стал бы принуждать тебя к замужеству, пользуясь тем, что Поллианне нужна помощь? Она покачала головой, потом растерянно посмотрела в сторону двери, но всё же не сдвинулась с места. Затем тихо произнесла: — Разве не ты говорил, что хотел бы больше всего на свете… руку и сердце? Чилтон никак не ожидал такого вопроса от неё. Кажется, Полли переменилась даже сильнее, чем он мог представить или ожидать. Но эти её слова про долг... Он чувствовал, что теперь просто обязан был выяснить всё — недомолвок и недопонимания им и до того хватило. — Тебе Поллианна сказала? Что ж, я и не скрываю этого своего желания. Полли, мы оба знаем, кому принадлежит моё сердце. Не говори ничего мне о долге. Скажи, чего хочешь ты. Одно слово, Полли. Пожалуйста. Она снова покосилась на дверь, а потом покачала головой. Чилтон умоляюще посмотрел на неё. И наконец Полли нарушила молчание: — Не говорить о долге? Но дай мне объяснить, Томас. Да, Поллианна передала мне тот ваш разговор, даже не подозревая, что ты говорил обо мне. Но... я-то поняла. И я впервые задумалась о том, каково тебе было все эти годы. Я... Я хотела бы исправить это. И это, и отсутствие настоящего дома. Да, Томас, — она взяла его руки в свои, — это действительно своего рода долг. Но полагаю, самый радостный долг на свете. — Полли! Ежели так, то, я тоже должен сделать тебя самой счастливой. — Он крепко сжал её в объятьях. — И я очень этому рад. Очень. Очень.