loco

Длинные пальцы зарываются в копну темных волос, аккуратно распрямляя их. Рука продолжает расчесывать волосы, а темные большие глаза смотрят в душу. Не понятно, какие таятся в них эмоции. Страшно. Но от этого — не менее интересно. «О чем она думает?» Лёгкая улыбка полных губ привлекает внимание к лицу девушки, но глаза по-прежнему пустые, они смотрят насквозь, куда-то дальше. Белое платье мокрое, влага стегает вниз по подолу на холодную землю, образуя черную лужу, похожую на дыру непроглядной тьмы. Такой же темной, как волосы девушки, как ее безжизненные глаза. Юна смотрит наверх, а там — бескрайнее ночное небо, обволакивающее все пространство. Яркие точки на нем — звезды, что ослепляют своим сиянием, освещая лицо, когда поднимаешь навстречу им голову. Они излучают тепло. Ногам холодно, тяжело дышать. Воздух словно делает больно легким изнутри при попытке дышать. Юна опускает взгляд вновь на девушку на скамейке. «Нам нельзя спать. Хватит.» О чем она? Юна смотрит на девушку, на ее знакомое лицо. Хочется подбежать и потрогать эту фарфоровую кожу, вдруг она ненастоящая, но Юна продолжает стоять. Ноги, словно свинцовые, не могут сделать и шага. Так спокойно. Теплый ветер раскачивает деревья, они по-доброму скрипят и кренятся ветками к земле. Красиво. Чан Вонён смотрит прямо в глаза. Ее рот не двигается, но Юна слышит отчетливое, оглушающее: «Не спи. Не спи. Не спи.» Я не сплю! Хочется кричать, но не получается открыть рот. Руки не поднимаются, когда Юна хочет закрыть уши, чтобы не слышать громкую речь. Призыв кажется ей пугающим, потому что она понимает, что не хочет уходить отсюда. Здесь красиво и спокойно. Но Вонён усердно продолжала твердить, смотря прямо в глаза: «Возвращайся! Сейчас же!» «Я не хочу» — холодная слеза стекает по бледной щеке. Рука слабо двигается, а ресницы начинают трепетать, словно напуганные бабочки. Юна сквозь тонкую щель приоткрытых глаз видит слабый искусственный свет лампы, который теплым пожаром освещает комнату. Но больше у нее ни на что нет сил. Руки слабы, ноги не чувствуются. Хочется что-то сказать, но она вдруг слышит короткий щелчок, похожий на то, когда вы открываете дверь. — Рюджин, ты спишь? Юна узнала голос Йеджи. Недалеко, рядом с изголовьем раздался чей-то сонный и усталый голос: — Не сплю. Юна поняла, что это Рюджин и сердце сковало болью. Она еще никогда не слышала такой утомленный и упавший голос сестры, будто она вмиг потеряла все в своей жизни. Юна почувствовала вину за все произошедшее. Наверняка за нее все сильно волновались. — Ты должна поесть. Пойдем, спустимся в кафетерий, если ты не хочешь уезжать домой? Йеджи мягкими осторожными шагами прошла внутрь больничной палаты и остановилась недалеко от Рюджин. Юна не могла видеть, но ясно представляла эту картину, основываясь на слух. — Я не голодна. — Малыш, ты сейчас ничем не сможешь ей помочь… Ты только делаешь хуже себе. Представь, как расстроится Юна, когда очнется, если увидит тебя такой? — Что если она перестанет дышать? Я не могу оставить ее, пока она в таком состоянии… Юна вдруг ощутила дискомфорт на лице, который раньше ощущался слабо. Дышалось так хорошо и свободно. На ней была кислородная маска. — Врачи говорят, что за эти 4 дня ее состояние стало стабильным. Она скоро очнется, вот увидишь. Сейчас ей уже ничего не угрожает. 4 дня… Она была в коме 4 дня. Юне стало невыносимо страшно. Она могла умереть на обычной вечеринке. Рюджин наверняка винила себя во всем произошедшем. Это так неправильно, потому что Юна понимала, что здесь нет вины сестры. Произошла безумная, но неконтролируемая ситуация. Пальцы тревожно дернулись. — …ты видела? Рядом раздались торопливые шаги двух людей, и Юна почувствовала, как к ее пальцам слабо прикасаются. Прикосновение казалось обжигающим, потому что ее руки были ледяные, ее знобило. — Йеджи, позови врача! Дверь хлопнула, а Шин, преодолевая себя, попыталась открыть глаза. Они ужасно болели, словно в них оказался весь песок мира, принося невероятный дискомфорт. По щекам текли дорожки непредвиденных слез. — Юна… Ты слышишь меня? «Да. Все хорошо, Рюджин. Не переживай, пожалуйста, со мной все в порядке» Горло, словно сжатое в тисках, не позволяло издать ни звука, поэтому Юна молча смотрела на осунувшееся лицо старшей сестры. Темно синее каре подсвечивалось со спины напольной больничной лампой, создавая нимб вокруг головы. Рюджин выглядела такой усталой с выраженными мешками под глазами, что Юна уже откровенно расплакалась. Тело болело, голова словно раскалывалась. — Маленькая… Тебе больно? Потерпи немного, сейчас придет врач… Рюджин едва шептала, целуя холодные руки сестры, вытирая чужие слезы. — Все будет хорошо, Юна, мы справимся со всем. Только будь сильной. В тот вечер Юна уснула беспокойным сном после проверки врача, который проверил ее состояние и обещал, что девушка идет стремительно на поправку. Шин точно знала, что всю ночь рядом сидела Рюджин, которая держала ее руки, грея их своим теплом. Только поэтому Юна смогла уснуть, полностью чувствуя себя в безопасности. Но буквально на следующий день начались допросы, сначала незаметные, легкие, чтобы не давить на только что очнувшуюся Юну. Но Шин знала, что это произойдет, поэтому отвечала на все, о чем знала. — Я не знаю, Йеджи… Я помню только, как приехала на вечеринку. Помню, что брала в руки стакан с темной жидкостью. Но все воспоминания отрывками… Йеджи поежилась, сильнее закутываясь в плед. Рюджин заботливо поправила его на своей девушке, но не стала отнимать свое внимание от сестры надолго, вновь обнимая ее руки. Юне казалось, что именно этого тепла и безопасности в последнее время ей и не хватало от Рю. Так хорошо вновь чувствовать, что все ее внимание обращено только на Юну. Тонкий голос Совести говорил младшей Шин: «Ее мир не обязан крутиться вокруг тебя! У нее есть право завести отношения и жить собственной жизнью. Ты уже не маленькая, хватит цепляться за сестру!» Но Юна закрыла рот этой негодяйке и мысленно придушила глупую Совесть. Только мешает. — Карина и Винтер допрашивали лично всех людей с вечеринки. Те говорили только о загадочном парне с 4 курса, который готовил коктейли на всех в тот вечер. Слова Рюджин пробудили легкий отголосок какого-то воспоминания. Она отрывками вспомнила, как стояла на кухне, и Кай что-то говорил. — Я думаю, Кай знает что-то… Ах, да, Кай — это… — Мы знаем. Он разговаривал с нами. Юна удивленно посмотрела на Йеджи, которая внезапно стала строгой. Такой Хван Юна всегда боялась, даже когда они были одной командой. Обычно после такого взгляда Юне говорили: «Вовсе не обязательно было громить витрины, мы не грабители, а наемные преступники. Мы не рушим, лишь запугиваем» В общем, взгляд, не сулящий ничего хорошего, как всегда. — И о чем вы говорили с Каем?.. — Он позвонил Рюджин с твоего телефона сразу же после того, как вызвал скорую. Если бы не он, тебя бы не успели спасти. Его допросили так же, как и всех, но он тоже сказал не много. — Ясно только, что на вечеринке подростков внезапно, откуда ни возьмись, появился особо опасный наркотик… — Задумчиво проговорила Йеджи, глядя в стену позади Юны. Кто бы мог подумать, что их жизнь никогда не сможет стать спокойной… — Я только отошла от всех событий связанных с Пак Джинёном, а тут еще какие-то наркотики… Я уже устала от этого всего. Юна откинулась на мягкие подушки позади, и Рюджин поправила ей одеяло на ногах, пододвигая так же столик с напитками ближе, на случай, если Юна захочет пить. — Это уже не твоя проблема. Мы разберемся с этим сами. Вновь объединим усилия с aespa. Вместе мы многое сможем. Рюджин и Йеджи беспокойно переглянулись между собой. Они говорили уверенно о своих планах, но на самом деле ту уверенность вовсе не чувствовали. Некий человек, а быть может целая организация, торгует наркотиками, под действием которых люди умираю от отека легких. За последние 4 дня произошли уже 5 смертей молодых людей, это не могло не вызывать беспокойство. Полиция скрывала все подробности дела от журналистов и публики, но рано или поздно паника начнется среди мирного населения. — С aespa? Разве они не собирались на этой неделе в Нью-Йорк за главарем террористической группировки? Юна знала по секрету, что у aespa была миссия, в которой они должны были последовать в США, чтобы поймать лидера группировки, угрожающей безопасности целого ряда стран. Она не могла поверить, что из-за несчастного случая с отравлением наркотиком они отменять свою работу. Приказы отдаются самим начальством, было бы опрометчиво просто игнорировать их. — Они собирались, но узнав, что случилось с тобой, Карина и Жизель остались в городе, чтобы помочь нам найти лучших адвокатов, чтобы защитить твою репутацию. Не хватало нам, чтобы тебя выгнали из универа, посчитав наркоманкой… У Юны едва не закружилась голова от всей этой информации. Было так неловко, что ее состояние заставило важных людей волноваться. Но Рюджин и Йеджи будто вовсе не испытывали неловкости из-за всего этого. — И это все из-за меня?.. — Не ругай себя за случившееся. Карина хотела отплатить нам за помощь с поимкой Ким Хин Каля и Пак Джинёна, поэтому предложила помощь. Юна, мы все переживали за тебя. Они тоже приходили проведать тебя, пока ты была в коме. — Но ведь… Их работа. — Юна, все хорошо. Винтер и НинНин уже в США, остальные присоединятся к ним позже. Это не твоя проблема, они сами сделали этот выбор. Они хотят помочь. Жизель уже проводит специальную экспертизу остатков наркотиков, что нам удалось добыть. — Рюджин успокаивающе гладила Юну по голове, отвлекая от плохих мыслей, а Йеджи достала из мини-холодильника ягодный пудинг. Вскрыв его, она протянула его Юне: — Вот, поешь лучше. Ты должна восстанавливаться поскорее, чтобы пойти на учебу. Кай тебя уже заждался… Юна едва не поперхнулась холодным пудингом, когда услышала это. Рюджин слегка рассмеялась с неловкой сестры, а Йеджи усмехнулась: — Он не раз приходил к тебе. Но ты была не в сознании, поэтому не помнишь, как он приносил тебе цветы. Юна повернула голову к прикроватной тумбе, на которой стояли электронные часы, корзинка с фруктами и ваза с засохшими ромашками. Ромашки… Разве она говорила Каю, что любит их? Вспоминая о нем, Юна вдруг поняла, в каком неприглядном свете предстала перед ним. Скорее всего, он чувствует сильную вину за случившееся, ведь он предложил ей тот злополучный бокал. Может быть, он приходил, чтобы убедиться, что она жива. Может он всего лишь чувствует ответственность… Было стыдно, Юна не знает, как смогла бы смотреть ему в глаза. От него веяло добром и ярким солнечным запахом, но Юне казалось, что она не достойна всего этого. Будет еще хуже, если они пересекутся случайно в универе. Вдруг он будет смотреть на нее с жалостью? Или еще хуже — с презрением? Юна почувствовала на сердце тяжесть, когда поняла, что ее новая компания, скорее всего, уже больше не захочет общаться с ней после всего. При всем этом сердце бешено колотилось, когда она смотрела на поникшие цветы, засохшие безжизненным гербарием. Он приходил. Он приносил цветы. — Как думаешь, это может быть Пак Джинён? — Было бы глупо отмести эту теорию… Мы обе знаем его характер, и обе понимаем, что власть так легко он бы не мог отпустить… Рюджин и Йеджи сидели в своем кабинете, впервые спустя почти неделю отсутствия. Обе не покидали Юну, пока не стало ясно, что она в полном порядке и ее жизни ничего не угрожает. Сейчас ей был нужен только отдых и покой. Но Рюджин и Йеджи еще не скоро смогут увидеть покой в своей жизни. Крокодил в бассейне, покрытого стеклом, посреди кабинета громко стукнул своим хвостом по стенке, отчего девушки вздрогнули. Крокодил недовольно вылез на песок другого крытого пространства по смежной трубе и девушки уставились на животное. — Мурзик, не шуми. Тебе еще рано для завтрака. Кушать будем по расписанию. Мурзик недовольно махал своим хвостом, катаясь по белому песку. Аквариум, внедренный в стену не смог отвлечь их от тяжелого разговора. — На самом деле, это моя вина. Я была так обрадована тем, что у Юны появились друзья, что совсем забыла об опасности… — Тогда уж не только ты виновата. Мы все ее отпустили. Рюджин недовольно покачала головой, сидя в кожаном кресле. Йеджи подошла к ней и села на чужие колени. Ее талию тут же обхватили осторожным привычным жестом. Хван заботливо отвела чужие темно синие пряди волос с лица и целомудренно поцеловала мягкие губы. Она хотела передать своим жестом всю свою поддержку, всю свою любовь, чтобы Рюджин не была одинока в своей печали, чтобы не разрушала из-за вины себя изнутри. Любовь к старшей Шин заставляла сердце Йеджи беспокойно учащать биение, когда она понимала, что Рюджин может застрять в рефлексии. Рюджин приглушенно произнесла, уткнувшись в сгиб между шеей и плечом Йеджи: — Я совсем забыла, что мы ебаная мафия… Все наши друзья, семья в опасности каждый день. Нельзя расслабляться… — Прекрати… Мы со всем справимся вместе. — Йеджи шептала на ухо, осторожно поглаживая чужую голову. Она потерлась лицом о синий цвет волос своей любимой и прикрыла глаза, наслаждаясь близостью. В чужих объятиях так спокойно. — Я думаю, Пак Джинён мог избавиться не от всех своих запасов… Я почти уверена, что это он стоит за всем, возможно продолжает вести свой бизнес. Йеджи недовольно произнесла: — Он в тюрьме, Рюджин. За решеткой. Ты думаешь, он Мориарти? Он не преступный гений, в конце концов… Рюджин подняла свою голову, глядя в теплые карие глаза своей девушки. Они замерли, смотря друг на друга. — Мы должны встретиться с главами других мафий. Нельзя оставлять это так. Кто-нибудь из них все равно знает хоть какую-нибудь информацию. Йеджи грустно улыбнулась. Рюджин так решительно настроена. Но они обе понимали, что не готовы к очередным опасным расследованиям. Они устали, им нужен покой. Но обе выбрали продолжать путь мафии, и сейчас выбора не было. Они вновь в огне, нельзя войти вновь в соломенный домик, иначе это сожжет все вокруг, произойдут непредвиденные последствия. Остается лишь гореть. Бум! Мурзик с силой ударил хвостом по стеклу аквариума, недовольный отсутствием свежего мяса в его миске. Вот, кто точно не обременен излишними переживаниями. Вся его жизнь — это купание в бассейне, кормежка по расписанию и отдых под теплым искусственным светом. Юна просыпается от странного чувства, будто сейчас что-то произойдет. Такое редко бывало, потому что обычно Шин наслаждалась сном, не желая уходить из объятий дремоты. Но полпятого она открыла свои глаза, глядя в потолок больничной палаты и ощутила, что полностью выспалась. Минусы дневного сна в том, что ночью ты не сможешь сомкнуть глаз — бодрость так и плещет! Ах, еще этот неопрятный зуд где-то на кончиках пальцев. Так обычно ощущается предвкушение, но сейчас оно разделялось с чувством тревоги. Телефон, поставленный на зарядку, коротко завибрировал, оповещая о том, что он полностью заряжен. Юна, с трудом наклонившись в его сторону, отсоединила свой мобильный от зарядного устройства. Она не проверяла телефон так давно, прошла почти неделя, много оповещений успело накопиться. Сначала Юна ответила на сообщения своим подругам, чтобы те не волновались. Для Черён она даже отправила селфи, чтобы доказать, что она в норме. Конечно, ее сообщения не были прочитаны, потому что была глубокая ночь. Но Юна почувствовала себя лучше, когда написала всем. Потом уже она зашла в инсту. У нее неожиданно выросло число подписчиков. Среди профилей она заметила людей, с которыми познакомилась благодаря Каю на вечеринке. Тут были и Джей, и Суджин. И Кай. Он пролайкал все ее фотографии, Юна даже проверяла это. Да, ее новые друзья тоже ставили лайки и писали восхищенные комментарии, но почему-то внимание само заострялось на Кае. В его профиле стояла фотка, по всему видимому с соревнований. У него был агрессивный макияж и взгляд, полный решимости. Юна замерла, не в силах оторвать глаз. Никогда она его таким еще не видела. Кай всегда смотрел на нее с добротой, нежностью и весельем. Иногда с игривой усмешкой. Но эта дерзость во взгляде не могла не заворожить. Поверх фотографии вылезло назойливое оповещение, и Юна успела безмолвно возмутиться. Но его содержание повергло девушку в шок. «Чан Вонён теперь подписана на вас» … сердце забилось чаще, словно намеревалось выпрыгнуть из груди.