***
— Я тебе говорю, Реддл, я сегодня будто не в школу зашёл, а в картинную галерею, посвященную пятидесяти оттенкам серого, — хихикая, шепчет ему Абраксас. — Не знаю, с кем там крутил шашни наш ангелочек, но я готов расцеловать его в обе щеки. Том в ответ лишь хмыкает, неотрывно наблюдая за происходящим. Гарри бьёт крупная дрожь, пока он отчаянно — на грани истерики — срывает фотографии своего обнажённого тела, что подобно плакатам приклеились к школьным стенам. Он рвано дышит, едва сдерживая горячие слёзы, предательски выступающие в уголках глаз; его движения нетерпеливы, руки вздрагивают каждый раз, когда он слышит очередную пропитанную ядом и насмешкой колкость, что доходит до покрасневших кончиков его ушей, и изо всех прикусывает дрожащую нижнюю губу, не в силах поверить в происходящее. Он разослал их всем. Каждому, чёрт побери, человеку. Учителям, одноклассникам, друзьям, родителям. Гарри, не в силах сдержать эмоции, издаёт надрывной всхлип, и он уверен — будь у его собаки мобильный, он бы и выслал Сириусу. Все его внутренности окатывает унижение — терпкое, отрезвляющее и заставляющее прикрыть глаза. Ему хочется плюнуть на всех и сбежать в женский — в мужском ему уж точно не поздоровится — туалет, запереться в кабинке и забиться в угол, как побитое, запуганное животное, и громко расплакаться, удерживая особенно горькие всхлипы в маленьком кулаке. Тому становится его почти жалко, когда он оглядывает ссутулившиеся, подрагивающие плечи, новую появившуюся ссадину на щеке и надломанную оправу очков. Что-то в нём неожиданно сильно сжимается, и он хмурится, оглядывая свободный образовавшийся вокруг Гарри полукруг. Но, если честно, он всё же признает, что его куда больше привлекают фотографии, приклеенные к стенам, чем затруднительное положение Гарри Поттера. Он же не мать Тереза, в конце концов, и уж точно не собирается никого защищать. Тем более, учитывая тот факт, что Поттер на фотографиях чертовски красив, что бы там ни шептали идиоты за его спиной. По пути к нужному кабинету Том встретил его в самых различных позах и местах: начиная от ванной комнаты, переходя к примерочной и заканчивая школьной кабинкой; иногда там нет его лица, максимум — пара свисающих прядей смольной чёлки, но в основном… Реддл сглатывает. Поттер же ёбаное совершенство. Он уверен — будь у Гарри онлифанс, Том бы самым первым кинул запрос на подписку и отправил донат в два раза больше необходимой суммы. — Знаешь, Абраксас, — вдруг громко произносит Том, стараясь перекричать звонок, — ты иди, а я догоню. Малфой вздёргивает бровь, всем своим видом олицетворяя немой вопрос, но всё же кивает. Спустя несколько минут коридор погружается в неестественную тишину, а Гарри так же остаётся стоять на том же месте, где Том его и заметил, дрожа и остекленевшим взглядом пялясь на самого себя на фотографиях, что смятыми кусками бумаги валяются у его ног. Том, мысленно вздохнув, бесшумной походкой подбирается к нему подобно удаву, что завидел белого пушистого кролика. — Несмотря на старую модель твоего ноутбука, веб-камера у него довольно хорошая. Гарри тут же вздрагивает, услышав низкий голос над ухом, и тут же спохватывается, падая на колени и лихорадочными быстрыми движениями сгребая фотографии в одну кучу. Почему-то, смотря на образовавшийся комок бумаги, Том испытывает несвойственное ему разочарование: что-то вроде того, когда ты всю ночь работаешь над тяжёлым проектом и по собственной глупости забываешь всё сохранить, подчистую теряя плоды своих усилий. — Если ты пришёл издеваться, то пожалуйста, — злобно шипит Поттер, уже поднявшись с колен, и, не кидая на Тома и взгляда, продолжает срывать со стен фотографии. — Только постарайся придумать что-нибудь новое. В этот момент Гарри отчётливо напоминает Тому золотистого львёнка, который отчаянно пытается воинственно рыкнуть, но из пасти вылетает только жалобное мяуканье. — Зря ты, — Том качает головой, отстранённо наблюдая за его действиями, — фотографии очень даже симпатичные, между прочим. Рука Гарри на мгновение замирает, и Тому до зудящих мышц хочется вцепиться в запястья и заломить их над его головой. Он может поклясться, что слышит утробное рычание своих демонов внутри. — Какой тонкий сарказм, — вместо этого ровным тоном отзывается Гарри, продолжая работу. Вблизи он выглядит ещё хуже, чем на расстоянии, и Том понимает, что, возможно, происходящее ранило его куда сильнее, чем ему казалось. — Это не сарказм, Поттер, — раздражённо отзывается Том, поднимая с пола очередную порванную — вероятнее всего, самим Поттером — фотографию. На этот раз Гарри в душе — капли воды стекают по его кукольному совершенному тельцу, соблазнительно скатываясь за красное махровое полотенце, обёрнутое вокруг бёдер. Реддл снова подавляет в себе ненормальное желание слизать все капли до единой, лишь бы увидеть, как Гарри, прикрыв глаза и держась рукой за раковину, покрывался румянцем от накатывающего на него возбуждения; чтобы он прикрыл веки с подрагивающими ресницами, выдавливая из себя только тихое, сиплое «Том, пожалуйста»; чтобы он нуждался в этом больше, чем сам Реддл, издавая гортанные всхлипы, и покрылся табуном мурашек, когда полотенце упало бы к его ногам, а Том провёл шершавым языком по его… — Что ты от меня хочешь? — не выдержав, громко спрашивает Гарри, наконец разворачиваясь к нему заплаканным лицом и скрещивая руки на груди. — Просто сообщить о том, — Реддл недобро сверкает глазами, — что когда ты захочешь ещё раз сделать подобные фотографии, то ты всегда сможешь выслать их мне. Глаза Гарри широко распахиваются, и все в его лицо в одно мгновение приобретает оленьи черты. А Том — не кто иной, как потенциальный хищник. Реддл бросается на него в ту же секунду — как акула, почуявшая запах крови; изо рта Поттера успевает лишь вылететь мышиный писк, тут же прерванный чужим языком. Том сильно толкает его к стене — возможно, даже слишком, судя по стону, что вибрацией отдаётся в теле и лишь ещё больше подпитывает возбуждение, взращиваемое с сегодняшнего утра. Он миллионы раз в красках представлял этот момент, и ему было неважно, где и как это произойдёт. Главным было лишь то, что острые зубы Тома прикусывают мягкую пухлую нижнюю губу, имеющую солоноватый привкус от слёз, а язык нежно посасывает новую появившуюся ранку, с любовью слизывая маленькие алые бусины; рука больно зарывается в смольные волосы, со всей силой оттягивая назад, подставляя молочную чувствительную кожу шеи на растерзания под протестующие звуки, которые тут же сменяются стонами, переполненными удовольствием. Гарри сначала пытается вырваться, но позже понимает, что его положение оказывается безвыходным — у Тома сильное упругое тело, со всех сил прижимающее его к стене; и единственное, что их разделяет, — тонкая ткань рубашки и хлопок новой футболки. Адреналин льётся по их венам, подпитываемый страхом, что кто-то из студентов непременно отпросится в туалет и тут же застанет их прямо посреди главного коридора — скорее пожирающих друг друга, нежели целующихся. Рот Тома намерен поглотить Гарри целиком, высушив его без остатка до гематом, ссадин и тёмных отметин; на щеке Поттера неожиданно образуется мокрая дорожка до поникшего уголка губ, и Реддл, чрезмерно увлекшийся тонкой шеей, разъярённо рыкает, тут же слизывая влагу шершавым языком. С мрачным удовлетворением он осознает, что в пах ему упирается нечто твёрдое. — Реддл, — сипит Гарри, покрывающийся мурашками от неожиданного трения Тома ниже пояса. Он на инстинктивном уровне чувствует, что если они не остановятся сейчас, то они вообще никогда не остановятся. — Давай потом. Здесь люди, коридор, и… – он тут же издаёт протестующее мычание, когда Том с дикой похотью начинает сминать его губы, заставляя некоторые участки ноюще покалывать. — Я сейчас не могу. Пожалуйста. Том издаёт раздражённое шипение, прежде чем пару раз моргнуть, осознавая произошедшее, и отстраниться, впиваясь в ангельское лицо злобным непонимающим взглядом, тяжело дыша. Как бы для Гарри ни было происходящее противоестественным, он с отвращением осознаёт, что от этого взгляда подкашиваются колени. — И что не так? — Коридор, — хрипло поясняет Гарри. — Я… давай потом?.. Если кто-то нас увидит, то… Реддл его перебивает, медленно кивая и отступая на два шага назад. Судя по выражению лица, ему это даётся слишком нелегко. — Хорошо. Гарри облегчённо выдыхает.***
Том лежит на своей кровати, не в силах заснуть, и тупо пялится в потолок после того, как принял по счёту, кажется, уже четвертый душ за последние три часа. Он обессиленно прикрывает глаза, пытаясь вздремнуть — завтра его ждет сложный экзамен, и ему бы хорошо выспаться, если он хочет написать не только своё имя и фамилию. Ночную тишину разрушает звук уведомления. Реддл вздыхает и нехотя берёт мобильный в руки. На сенсорном экране светится сообщение от неизвестного номера, на что он выгибает бровь и с лёгкой ноткой любопытства нажимает на экран. Подписей никаких нет — лишь фотография тонкой молочной шеи, украшенной тёмными засосами.