Равноденствие

Оцепенение витает в воздухе настолько отчетливо, что можно махнуть рукой, и оно поплывет в пространстве, словно клубок едкого дыма. Гарри стоит на негнущихся ногах, не представляя, что будет в следующую секунду. Рон старается держаться так, чтобы Гермиона находилась позади него. Нарцисса смотрит на сестру и поверить не может в то, что видит. Беллатриса почти белеет на глазах от животного истинного страха. Почему она так напугана? Времени на вопросы мало, слишком многое стоит на кону. Женщина коротко кивает. — Отведите пленников в подвал, Фенрир, — сдержанно произносит она, даже не взглянув на оборотня. Сивый вразвалочку направляется к Золотому Трио, но не успевает сделать и трех шагов, потому что темная волшебница вскидывает руку. — Стоять! — рявкает Беллатриса и, сжав в ладони палочку, поднимает ее в вытянутой руке. — Грязнокровку оставь здесь. Оборотень гадко смеется, обнажая рот кривых, острых как бритва зубов и, не задавая лишних вопросов, хватает Гарри и Рона за плечи. Уизли почти моментально начинает извиваться, от взгляда Лестрейндж у него в жилах стынет кровь. — Нет! — почти ревет Рон. — Возьмите меня! Меня вместо нее! Лестрейндж в два шага подлетает к нему и замахивается. Слова Рона утопают в гуле звонкой пощечины. Эхо разбивается под высоким сводом потолка. Беллатриса сил не жалеет. Голова Рона безвольно дергается, волосы закрывают часть лица. Кожа моментально начинает пылать, разнося импульсы по всей щеке. — О, если она умрет во время допроса, — цедит она, схватив его подбородок и вынудив поднять голову. Жалит ледяным взглядом бледного гриффиндорца. — То обещаю, ты будешь следующим. Твое поганое семейство предателей стоит на той же ступени, что и грязнокровки. Беллатриса с ненавистью сжимает зубы и, отпустив парня, разворачивается на каблуках. — Сивый, запри их в подвале, — бросает она, но взгляда с предмета своего внимания не сводит. — Но зубы не распускай. Еще рано. Бросив оборотню через плечо его волшебную палочку, Беллатриса достает из складок платья свой фаворит среди оружия. Палочка у нее всегда на первом месте, но вот кинжал… Это подарок. Подарок от самого Повелителя за годы беспрекословной слепой верности. Беллатриса этим бесценным даром дорожит сильнее, чем собственной жизнью. Она лично проводит над ним особый ритуал темной магии, чтобы шрамы жертв невозможно было убрать с тела ни при каких обстоятельствах. О, это особенно вдохновляет, когда бездыханные обнаженные тела грязнокровок усеивают пол темниц двумя ярусами ниже под домом. Они пестрят кровоточащими и незаживающими ранами, которые приносят жертвам на последнем издыхании особенные муки агонии. Сжав рукоять в ладони, Беллатриса хватает Гермиону за волосы и тащит в центр комнаты. Гермиона задыхается в беззвучном крике, когда темная волшебница дергает ее так, что в глазах взрываются искры. Она едва передвигает ногами, не поспевая за темпом Беллатрисы, и в немом ужасе наблюдает за тем, как Сивый уводит Гарри и Рона куда-то вниз по лестнице. Едва макушки ребят скрываются внизу, страх ледяной липкой коркой покрывает все тело. Гермиона глухо вскрикивает, когда Беллатриса резко дергает ее, вынуждая с размаху упасть на бок и приложиться головой к полу. Она даже не успевает выставить руки, чтобы смягчить удар. — Всем отойти! — рявкает женщина. — Живо! Драко срывается с места почти моментально. Бросив взгляд на Грейнджер, он с бледным, точно полотно, лицом идет на негнущихся ногах в дальнюю часть комнаты, где не такой хороший обзор на все происходящее. Люциус в этот самый момент даже не решается спорить, он лишь отходит на безопасное расстояние, не обронив ни слова, но Нарцисса… Она не может заставить себя даже сдвинуться с места. — Нас с мисс Грязнокровкой ждет разговор, — нараспев произносит Беллатриса, огибая лежащую на полу Гермиону. — Приватный, так сказать, тет-а-тет. Гермиона морщится от звона в голове, который начинает гудеть после удара, но не успевает прочувствовать эту боль. Словно собственный организм дает ей понять, что это еще совсем не она. Резко дернув девушку за руку, Беллатриса заставляет ее улечься на спину. Она даже не успевает пискнуть, Лестрейндж пинает носком ботинка подол своего платья и садится на Гермиону, обездвиживая тем самым большую часть её тела и правую руку. — Рассказывай, грязнокровка, — склонившись, шипит она. — Живо рассказывай, как вы пробрались в мое хранилище! — Я… — задыхается Гермиона, — Я… Не знаю… Беллатриса испытывает жгучую ненависть к этой осквернительнице крови. К этой жалкой паршивой девке, которая ничего из себя не представляет. Лишь расходный материал, грязь с подошвы ботинок чистокровных волшебников, очередной экспонат в темницу на два яруса ниже. — Ничтожная, — цедит она, — Поганая… Лгунья… Нацелив палочку на открытый участок грудной клетки девушки, Беллатриса одними губами шепчет заклинание. Гермиона зажмуривает глаза, раскрыв рот, и безумный, наполненный бешеной болью крик вырывается из ее глотки. Она чувствует точечную боль так, словно об нее кто-то тушит сигарету. Точно посередине. Прямо в эпицентре солнечного сплетения. — Не смей мне лгать! — шипит Беллатриса, близко склонившись к Гермионе. — Отвечай на поставленный вопрос, — она с шумом втягивает через нос воздух. Он смердит жженой плотью. Смердит грязнокровкой. — Я клянусь, — почти плачет Гермиона, все ее тело пробивает дрожь. — Я не понимаю… О чем вы говорите… Беллатриса ревет зверем в лицо девушки и, снова замахнувшись палочкой, целится в то же самое место. — Мерзкая! — ревет она. Грудная клетка Гермионы дрожит, тело пробивает волной жара и холода с интервалом в несколько секунд, ноги цепенеют, и она непроизвольно начинает долбить пятками по полу от нестерпимой боли. — Лживая! Она даже не слышит собственного крика. — Осквернительница крови! Ей кажется, что откуда-то снизу доносится голос Рона. Кажется, он зовет ее. Зовет по имени. Гермиона не уверена, что это правда. Правда лишь в том, что Беллатриса Лестрейндж не оставит ее в покое, и это только начало из того, что она собирается с ней сделать. Самое страшное, что Гермиона даже не понимает, что именно Беллатриса хочет узнать. Не знает, о каком хранилище идет речь. Гермиона задыхается от боли, ее трясет. Глаза застилает пелена накативших слез, в висках долбит пульс. — Я все узнаю, — безумно шепчет Лестрейндж и с глухим стуком кладет волшебную палочку рядом. — Я все равно все узнаю… Гермиона чувствует, как ее потряхивает на месте, голова безвольно качается из стороны в сторону. Левую руку обдает холодом комнаты поместья. Беллатриса зачем-то закатывает ее рукав. Лестрейндж не собирается так просто все оставлять. Она знает, что девчонка ей лжет. Эти два безмозглых кретина не смогли бы догадаться о хранилище, только эта всезнайка могла заставить их додуматься. Грязнокровка ставит под угрозу всё, абсолютно всё. Доверие Повелителя будет непоправимо подорвано, если они украдут из хранилища не только меч Гриффиндора, но и бесценную вещицу, хранительницей которой назначил Беллатрису ее покровитель. Это может разрушить одно большое всё. Так что она выведет грязнокровку на чистую воду, даже если та испустит в этой комнате свой дух, не выдержав пыток. Беллатриса хватает подарок от своего Повелителя. Ледяная рукоять обостряет чувства. — Как вы его нашли?! — рявкает она. — Что вы еще взяли?! Гермиона мотает головой из стороны в сторону, изломив дрожащие губы в плаксивом оскале. — Я не понимаю, — хрипит она, — Я не… Жесткие темные кудри волшебницы хлещут ей по лицу, когда Беллатриса склоняется вниз и, схватившись поудобнее, всаживает в бледную кожу на руке Гермионы оскверненный клинок. Грейнджер вопит, до искр зажмуривая глаза и заходясь в исступленном крике. Темные крапинки алой крови выбираются бисеринками из капилляров, собираясь в неглубокой ране первой буквы. Беллатриса растягивает губы в хищной улыбке и, дрожа всем телом от долгожданного возбуждающего насилия, вырезает следующую. Гермиона не слышит себя, когда кричит снова. — Прошу, — задыхается Гермиона, едва выдавливая из себя слова. — Прошу вас… — У тебя нет права просить, — цедит Беллатриса. — У тебя нет никаких прав… Отвечай на вопрос! Кожу на грудной клетке плавит, рука почти отнимается от боли. В воздухе витает едва уловимый запах металла и соли. Это кровь. Гермиона знает этот запах. Так пахнет кровь. Девушка через силу сглатывает. — Мы не были там… — Значит, надо освежить твою память, — вся пылает от злости Лестрейндж и, не дав девушке закончить, снова склоняется над ней. Нарцисса зажмуривается и отворачивается, когда гриффиндорка снова истошно кричит. Миссис Малфой не может заставить себя пошевелиться, ее тело словно цепенеет от происходящих в этот самый момент событий. До этого момента у нее, кажется, так и не укладывался в голове тот факт, что ее сестра настолько жестока. Цисси даже не находит в себе силы закрыть уши руками. Скорее наоборот. Она наказывает себя. Наказывает за бездействие, слушая крики невиновной девушки, чтобы они неоднократно снились ей в кошмарах. Она хочет это остановить, но… Она распахивает глаза. В дальней части комнаты, схватившись руками за подоконник и опустив голову вниз, стоит ее сын. Ее единственный сын, за которого она перебьет не одну дюжину маглорожденных, если это спасет ему жизнь. Нарцисса знает, что поступит так, не раздумывая. Отдаст свою душу за него. Наверное, поэтому она бездействует. Ее вмешательство понесет последствия. На себя ей плевать, давно плевать. Материнское сердце Нарциссы болит лишь за одного человека. Она сразу думает о том, как это скажется на Драко. Вот она и стоит, оцепенев от ужаса. Не видит другого выхода. — Ну! — рявкает Лестрейндж. — Пожалуйста! — рыдает Гермиона. — Что еще вы там взяли?! Что еще?! Отвечай! — окончательно теряет терпение Беллатриса и, оставив окровавленный кинжал на полу, хватает в руки палочку, тут же замахиваясь. — Круцио! Нарцисса снова зажмуривается до искр в глазах и до крови кусает нижнюю губу, когда стискивает зубы. Крики Гермионы Джин Грейнджер эхом отскакивают от стен поместья, пробираясь в каждый угол комнат. Волосы на руках встают дыбом. За закрытыми веками Нарцисса различает алые и рубиновые вспышки света. Пол под ногами начинает дрожать, и она знает, что это из-за гриффиндорки, бьющейся в конвульсиях от нестерпимой боли. Сердце Нарциссы сжимается. Мерлин, помоги нам всем. — Я не остановлюсь, грязнокровка, — визжит Беллатриса над смертельно бледным лицом девушки. — В твоих интересах говорить, в противном случае ты просто унесешь эту тайну на тот свет! — Не были мы в вашем сейфе! — из последних сил хрипит Гермиона. — Меч — подделка, он не настоящий! Беллатриса сжимает зубы и, с грохотом оставив на полу палочку, снова хватает в руки кинжал. — Я тебе не верю, — шипит она. Гермиона чувствует, как от боли начинает отключаться. На крики больше не остается сил. Все сливается в одно бесконечное мгновение, в нескончаемую агонию. Когда Беллатриса заканчивает, Гермиона уже едва цепляется за реальность. — Это всегда будет при тебе, — шепчет Беллатриса девушке в лицо, схватившись пальцами за её подбородок. — Оно с тобой посмертно. Ногтевые пластины темной волшебницы белеют от сильной хватки. Еще раз взглянув в лицо сломившейся жертве, Беллатриса разжимает пальцы, и голова Гермионы безвольно поворачивается на бок. Выпрямившись, Лестрейндж разминает шею и поднимается на ноги, убирая кончиком окровавленного кинжала прядь своих волос. — Что ж, — расправляет она подол своего платья. — В услугах грязнокровки мы больше не нуждаемся. Сивый! Оборотень с энтузиазмом скалит зубы. Он с упоением наблюдал все это время за тем, что происходило. — Развлекайся, если хочешь, — жмет она плечами. — Еще чего! — раздается на всю гостиную знакомый голос. Гермиона пытается пошевелиться. Рон! Она правда пытается, но у нее просто нет сил. Никаких. Абсолютно. Вся реальность словно замедляется для нее и при этом бежит быстрее положенного. Через пелену слез на глазах Гермиона едва видит вспышки каких-то заклинаний. Слух улавливает чьи-то слова. Она чувствует себя так, словно находится на большой глубине. И все доносится до нее через толщу воды. Гермиона понимает, что ее с силой тянут наверх. Надежда блеклым угольком тлеет в ее душе, но тут же гаснет. Она начинает различать очертания потолка и огромную хрустальную люстру. Гермиона чувствует у глотки что-то холодное. Волосы снова кто-то стягивает назад. Проклятье. — Бросайте палочки, — рычит Беллатриса. — В противном случае мы все посмотрим, насколько грязная ее кровь! Мерлин, помоги нам всем. Гермиона старается не шевелиться, пытается только заставить свое сознание очнуться. Давай, ну же! Борись! Нельзя сдаваться! Не дай ей понять, что она победила! Заставляй сердце биться! Тело начинает повиноваться. Гермиона постепенно начинает слышать шум в ушах, по венам начинает гонять кровь в нужном темпе. — Бросайте! — снова вопль над самым ухом. Гермиона едва различает звуки глухих ударов каких-то предметов об пол. Кажется, мальчики оба здесь. Они в порядке. Значит, все хорошо. Скоро все закончится. Все хорошо. Кинжал впивается все сильнее. Гермиона чувствует, как по шее течет что-то горячее и липкое. Запах металла и соли снова попадает в нос, помогая прийти в себя. Все будет хорошо. — Драко, возьми палочки! — командует Беллатриса. — Темный Лорд скоро будет здесь. Рон не сводит взгляда с Гермионы, почти пружинит на месте, приготовившись к прыжку, если потребуется. Он знает, что так и будет. Боковым зрением Рон замечает, как светлая макушка Малфоя младшего маячит над полом. Да этот трус боится! Он даже спиной к нам не поворачивается! — Цисси, — глядя на всех собравшихся в комнате с интервалом в пару мгновений, подает голос Беллатриса. — Следует вернуть этих маленьких героев обратно в подвал, — озвучивает она свои мысли. — А Сивый обеспечит достойный прием мисс Грязнокровке. Он с удовольствием подарит ей последнюю ночь, достойную чистоты ее крови… Гермиона слышит, как речь Беллатрисы над ее ухом обрывается. Продолжая смотреть вверх затуманенным взором, она не сразу понимает, что происходит. Кажется, всего мгновение назад люстра представляла из себя подобие небесного светила, а теперь она мчится на девушку метеоритом, словно в замедленной съемке. Все происходит слишком медленно и быстро одновременно. Глухие вскрики из разных концов гостиной, светило все быстрее приближается к земле, тело лишается опоры, колени ноют от острой боли очередного удара. Гермиона падает на пол, по инерции накрывая голову руками. Хрустальное крошево усеивает пол из темного дерева миллионами осколков. Гермиона не успевает анализировать, чувствует только, как ее кто-то тянет за руку. Ей не хватает сил сопротивляться или что-то сказать, она лишь беспомощно поддается движению, но, открыв глаза, задыхается от снова вспыхнувшей в груди надежды. Рон. Крепко сжав ее руку в своей, Уизли тянет Грейнджер за собой. Гермиона едва шевелит ногами. Где-то рядом Гарри бросает оглушительное «Остолбеней», виднеется светлая макушка Драко, которого уводит куда-то в сторону Нарцисса, с пола поднимается разъяренная Беллатриса. Она мечет из глаз искры. — Он уже скоро будет здесь! — визжит Беллатриса. — Сивый, хватай! Словно в кадрах старого немого кино Гермиона бежит из последних сил, стараясь не выпускать рыжую макушку Рона из виду. Она чувствует его ладонь в своей руке. Гарри что-то кричит. Совсем немного остается. Добби что-то вопит бывшим хозяевам, но Гермиона не различает ни слова. Забери нас отсюда. Еще пару шагов. Сердце бьет по ребрам с истошной силой. Слишком редко и очень больно. Шаг. Гермиона почти видит, как медленно начинает закручиваться трансгрессия. Рваный вздох облегчения. Еще один шаг. И в глотку впивается ворот кофты. Гермиона теряет равновесие, делая шаг в другую сторону. Она делает его назад. Ладонь Рона выскальзывает из ее руки. Блестит серебряный клинок. Мгновение. Всего несколько секунд. Момент, когда понимаешь, что тебе не хватает одного рывка, чтобы все случилось иначе. Застывшая секундная стрелка Вселенной — и баланс нарушается. Они трансгрессируют. Гермиона не сразу понимает, что произошло. Потому что реальность остается прежней. Темные стены Мэнора все еще перед глазами. В воздухе пахнет металлом и солью. Мерлин, ты не помогаешь ей, когда она так сильно тебя об этом просит. Гермиона задыхается от ужаса. Они трансгрессируют без нее.