Самый прекрасный во вселенной огонь

Чувства, свойственные людям. Их нерациональные решения, сплошь неверные и несущие самые ужасные последствия. Но чувства — это то, что среди множества веков, сквозь миллионы световых лет космической пыли, продолжает делать людей людьми. Заставляет их принимать самые отчаянные решения, чтобы спасти себя и уберечь своих любимых. Спок продолжал уверять себя, что его не коснутся человеческие чувства — корень всех проблем слаженного общества — до тех пор, пока сам не начал их ощущать. Капитан Кирк. Он заставлял его тоскливыми ночами долго размышлять о том, как же быстро он потерял хватку. Отвергать эмоции было его жизненным кредом, но когда он перенасытился ими изнутри, то стоило ли говорить уже о чем-либо? Каждый его шаг, каждый его взгляд, каждый его вздох дарил Споку веру, надежду и любовь. Любовь...еще одно презираемое вулканцами чувство. Чувственность, что обжигает, но не оставляет ожогов. Страсть. Самый прекрасный во вселенной огонь. — Мистер Спок? Вы меня слышите? Мгновенно он повернул голову. Над ним требовательно навис капитан Кирк, который явно пытался узнать показания приборов и постепенно терял терпение, когда Спок не отреагировал на его просьбу в первый раз. Правда, на приборах он бы ничего не увидел. Уже третий день они бороздили просторы космоса, но не натолкнулись даже на какой-нибудь астероид. — Да. Извините, — как всегда лаконично проговорил Спок, трезво обозначив ситуацию Кирку. Никаких приключений не предвиделось ни на его задницу, ни на задницу всего корабля, если вообще разумно было употреблять этот термин к космическому кораблю. Поэтому Кирк отвернулся, отошел и сокрушенно сел обратно в кресло, взглянув на Сулу, который старательно следил за курсом Энтерпрайза. Для того, чтобы спокойно существовать ему нужно было постоянно растрачивать свой энтузиазм на различные затеи и постоянно работать, однако теперь ему казалось, что время тянется невероятно медленно. Конечно, можно было пойти и поспать в кои-то веки, как твердил ему Боунс, но вряд ли ему бы удалось расслабиться теперь. Он снова взял дневник капитана, снова записал очередной рапорт и вновь проводил взглядом старшину, но вскоре задумчиво перевел взгляд на Спока, который делал вид, что чем-то очень сильно занят. Всегда был шанс, что так оно и есть, но Кирку казалось, что офицер по науке просто не хочет показаться бездельником, вновь демонстрируя этот всепоглощающий вулканский культ продуктивности. В последнее время Спок его напрягал. Он вел себя необычно, но Кирк не мог понять, с чем это все связано. Дверь за ним открылась, и Боунс, видимо призванный чистой силой мысли, появился за спиной, медленно подходя к Кирку. Он передал ему в руки рапорт и остановился около него, оперевшись рукой о подлокотник. — В этом рапорте есть что-то интересное для меня, доктор МакКой? — спросил Кирк, повертев в руках небольшую папку. — Разве что если вам интересно, как я вытащил занозу из пальца у мистера Скотта. Тогда непременно прочитайте, не соскучитесь. Кирк вздохнул, снова взглянув на монитор. Лишь космические пустоши, так называемые "пустыни", правда дюнами и зыбучими песками там и не пахло. Боунс неоднозначно тронул капитана за плечо. — Хотите выпить, капитан? — произнес он, исподлобья взглянув на Спока, который невольно повернул свою ушастую голову. — У меня к вам разговор. Но, боюсь, он касается лишь вас двоих. — Нас двоих? — Кирк вскинул брови, заинтересованно поведя плечом. — Не хотел вмешиваться, однако... — задумчиво протянул он, — в моих же интересах, чтобы офицера по науке ничего не волновало, — снова увидев удивленный взгляд Кирка, он пояснил. — То есть, в интересах всего корабля. Кирк поднялся с кресла и дал краткие указания членам экипажа, оставшимся на мостике. — Пойдемте, — тихо проронил он, последовав за Боунсом. Ухура, безразлично глядящая в потолок, ненароком взглянула на удаляющихся Кирка и МакКоя, после чего задумчиво посмотрела на Спока, тоже наблюдавшего за тем, как процессия из двух человек покидает палубу. Вскоре, он обратил внимание и на заинтересованный взгляд девушки. — Что-то не так, лейтенант? — произнес он. Ухура быстро замигала глазами, склонив голову. — Вовсе нет. И, встретившись взглядом с Сулу, который тоже прекрасно слышал разговор МакКоя и Кирка, хитро улыбнулась. *** — Так вы хотели поговорить со мной о мистере Споке? В медпункте было абсолютно пусто, а небольшой столик уже полностью был готов к предстоящей беседе. Боунс улыбнулся. — У вас точно нет проблем с кратковременной памятью, капитан. Присаживайтесь. Маккой мгновенно расставил рюмки и, вытащив из комода бренди, налил себе и Кирку, еще раз взглядом указав на стул. Когда они оба сели и сделали первые глотки, МакКой отвернулся и, сконцентрировав взгляд на стене, ненадолго замолчал. — Так...в чем проблема? — проговорил Кирк, чувствуя, как бренди обжигает горло и как по организму начинает разливаться тепло. — Не знаю, можно ли это назвать проблемой, — потянул Маккой. — Вы замечали, что наш почтенный друг ведет себя странно в последнее время? То ли от алкоголя, то ли от внезапного вопроса, щеки Кирка вспыхнули лёгким румянцем. Он поставил рюмку обратно на стол. — Я ничего такого не замечал. Должно быть, вы преувеличиваете, — он лукаво перевел взгляд. — Не пытайся меня обмануть, Джим, — внезапно Боунс перешёл на простые обращения, что свидетельствовало о том, что разговор предстоял серьезный. — Я же знаю, что ты почти единственный прекрасно понимаешь это. Спок... — Я все это уже слышал. Но почему тебя начало волновать это именно сейчас? МакКой поднялся со стула, дав круг по медпункту и скрестив руки на груди. Он вновь остановился, чтобы посмотреть прямо в глаза Джиму, который постоянно вертел головой. Их взгляды пересеклись. — Я понимаю, что это совсем не мое дело. Я лишь боюсь, что вы многого не понимаете, — Маккой снова сделал глоток огненной воды. — Эмоции вулканцев могут быть разрушительной силой, однако многие годы их религией является учение о логике, и они продолжают контролировать все свои порывы. Спок испытывает эмоции. И в последнее время все чаще и чаще. — Я не спорю, он их испытывает, но в то же время их прекрасно контролирует. Я не понимаю, к чему все— — Вчера он чуть было не накричал на старшину Рэнд за то, что она его случайно задела в коридоре. Стоило видеть лицо бедняжки, — резко прервал Боунс. — Еще некоторое время назад он чуть было не скинул со стола трёхмерные шахматы, когда проиграл самому себе, чуть было не зарядив слоном мне в лицо. Я могу вас уверять, что подобные всплески эмоций никак не связаны с вулканской физиологией. Более того, они связаны исключительно с его человеческим разумом. Кирк молча слушал Боунса и понимал, что он прав. — Можете представить, как долго Спок живет среди людей? Как долго он вбирает в себя наше поведение? Та сторона, которой он всегда стыдился, выбирается наружу, — МакКой присел обратно на стул, когда понял, что Кирк больше не прячет взгляд. — Потому что он потерян. Он не знает, что заставляет его беспрестанно чувствовать эмоции, боится их, но не может сдерживать, и мы не можем даже представить, как сильно разнятся в его голове чувства с верой в идеальную логику и как сильно он страдает от того, что должен держать их на привязи. Все, что мы можем представить, это то, как болезненно терять свое жизненное кредо и отступаться от своих принципов. — Ты ведь ведешь к чему-то конкретному, правда, Боунс? — Я надеялся, что ты сам догадаешься, что я пытаюсь сказать. Повисла долгая пауза. Кирк сделал глубокий вздох, допив уже вторую рюмку бренди. Он еще не был пьян, но в таком состоянии ему проще было воспринимать слова МакКоя. — Возможно, я понимаю, что именно проделало дыру в его совершенном корпусе бездушного вулканца. Та эмоция, которую он испытывает, находясь рядом с вами. От которой он пытается защититься, — вновь начал говорить он, но по мере монолога его голос стихал. — Я бы назвал это совокупностью эмоций. Любовью. Он влюблён в тебя, Джим. Я не знаю, как устроена вулканская любовь. Но если у его любви человеческий лик... Он не закончил фразу. Джим прикрыл лицо рукой и в полной тишине налил себе еще бренди, вплеснув в себя горячую водицу. Он подозревал это и думал об этом, но не мог представить, что это коснется его так быстро. — И...что ты мне посоветуешь, добрый доктор? — усмехнулся он. — Это твой выбор, Джим. Принять его чувства или отвергнуть. Вне зависимости от того, что ты выберешь, у каждого решения будут свои последствия, — проговорил он напоследок. — Это решение не такое, какие ты обычно принимаешь. Оно касается лишь двоих. — Значит, ты врал, когда говорил, что в первую очередь беспокоишься об интересах корабля. — Если бы я не сказал тебе об этом, то никто бы не сказал. Кирк встал со стула и обернулся, прошествовав к двери. — Делай, что хочешь. Только не причиняй ему боль, — внезапно раздался голос Боунса за спиной, который приглушил еще одну рюмку бренди. —"Я теперь боюсь оставлять тебя наедине с этой бутылкой", — раздалось в голове у Кирка, когда он покинул медпункт. *** На космическом корабле было трудно отслеживать, когда наступает день и когда он сменяется ночью, однако когда свет ламп на корабле начинал тускнеть, то почти все члены экипажа уходили отдыхать и сменялись другими. Неподвижно на своем месте сидел Кирк, вглядываясь в монитор. Опять ничего, одна лишь пустота. Он не мог перестать думать о том, что сказал ему Боунс, его душа наполнялась сомнениями. Неужели Спок действительно может его любить? Каждый капитан женат на своем корабле. Спок, сидящий на своем привычном месте, тоже вглядывался в космические просторы. Постепенно, они остались совершенно одни, поэтому Спок позволил себе углубиться в собственные мысли. Те мысли, которые отодвигал на второй план. Должно быть, он бы прямо сейчас стиснул зубы от своей душевной боли, но он не мог предстать перед капитаном в таком виде. Ему нужно было отлучиться и срочно, пока никто вновь не увидел, как он теряет контроль. Он попытался безмолвно пройти мимо Кирка, задремавшего в кресле, но остановился вглядываясь в его лицо. Настолько человеческое, настолько прекрасное. Он видел каждую линию, каждую черту этого изумительного лица. Прикрыв лицо ладонью, он сдержал дрожь и двинулся вперед, когда Кирк схватил его за руку и притянул к себе. В этот момент он почувствовал себя настолько уязвлено, что даже не смог ничего сказать. Здесь не было офицера по науке, не было старшего помощника, лишь запутавшийся полукровный землянин, едва ощущавший свою вулканскую сторону. — Спок, — Кирк очень близко прижал его к себе. — Я хочу тебе сказать... Он позеленел от нахлынувшего смущения и все еще молчал, чувствуя, как руки капитана крепко держат его за талию. — Тогда вы должны отпустить меня, чтобы мы могли нормально поговорить, — вбирая в свою фразу остатки разумности, произнес Спок, отчаянно цепляясь за логику. — Прости. Но я должен поговорить не с таким тобой. Миг, когда логика теряется в глубине сознания, и разум затмевает необъятная вожделенная пелена. Кирк нежно прикоснулся обеими руками к его изумрудным щекам и прижался своими губами к его губам. Миг, когда сердце готово выскочить из груди, так силён его возбужденный ход. Спок обомлел, не в силах противиться и не в силах сопротивляться невероятному влечению, мгновенно возникшему между ним и капитаном. До сих пор Спок продолжал уверять себя, что его не коснутся человеческие чувства — корень всех проблем слаженного общества — но человеческие чувства уже прорасли в нем так сильно, что этот корень нельзя ничем срубить. Такое тривиальное действие... Как люди могут придавать ему такое сакральное значение? Как люди могут находить самым прекрасным чувством на свете соприкосновение своих губ с губами любимого человека? Спок обреченно опустил руки, почувствовав, как по его лицу текут слёзы. Сразу все эмоции перемешались в голове, создав собой уникальную реакцию. Когда Кирк оторвался от его губ, Спок безмолвно пригнулся и прижался к его груди. Ему было уже все равно, каким его в одночасье увидит капитан. Он слишком долго держал это в себе. Спок соскользнул на ступени, Кирк присел рядом с ним, все еще крепко обнимая его. — Я не справился, Джим, — сокрушенно произнес он, едва сдерживая слёзы. — Ты сделал даже больше, чем мог, Спок. Но каждый должен на мгновение побыть по-настоящему слабым, чтобы понять, что он все еще жив, — проговорил Кирк. — Это то, что я хотел тебе сказать. Спок снова прижался к груди Джима, который ласково поцеловал его в лоб и обхватил руками. Они еще долго сидели так, взирая на звёзды. Сейчас эти звёзды в пустом космическом океане казались самыми чудесными на свете. — Джим...Скоро экипаж должен вновь появиться здесь, — внезапно проронил Спок, прикоснувшись ладонью к ладони Кирка. После короткой паузы, он повел бровью. — Не хочу, чтобы они видели меня...таким. Я не смогу сейчас собраться. — Тогда, — Кирк погладил его по голове, — мы можем продолжить любоваться звёздами в моей каюте. — Это не логично. В вашей каюте нет возможности совершать это действие, — проговорил Спок, лишь слегка улыбнувшись. — Клянусь, если я еще раз услышу что-то про логику, я сделаю с собой что-то очень ужасное, — он взял его за руку и поднялся, потянув Спока за собой. — Идём быстрее. *** Минутная слабость, за которой наступает новая сила. Кирк бы никогда не подумал, что вулканец может быть таким чувственным и...вполне себе похотливым. Он вновь и вновь ощущал на своей коже влажный след холодных губ Спока, который действовал медленно, но верно. Джим и не думал, что сегодняшний скучный день закончится именно так. Взяв член Кирка в рот, Спок почти не держал зрительный контакт, и он, полностью поглощенный процессом, дышал тяжело и сбивчиво. — Капитан...Я могу...? — произнес Спок, отпрянув от головки и прикасаясь губами к коже лобка. — Теперь ты обязан, — засмеялся Кирк и тут же замер в нетерпении. Спок выпрямился, нависнув над Кирком. Он всунул него один палец, а затем второй, бережно растягивая, и зеленел, все больше и больше напоминая лист салата. Кирк откинул голову, когда Спок вновь прижался к нему грудью и принялся целовать его шею. Страсть. Он прижался еще ближе, когда Кирк, простонав, выгнул грудь и ухватился рукой за одеяло. Вздох сопровождался новым движением, и Спок задвигался, ощущая Джима полностью. Чувственность. Он двигался все активнее, сминая под собой одеяло, целовал Кирка все чаще и чаще. Как быстро такой простой акт выражения романтических чувств превратился для него во что-то столь интимное. Во что-то столь удивительное и нежное. Задрожали ножки кровати, по животу Спока вибрациями проходила волна возбуждения. В этот момент они чувствовали лишь друг друга, упивались лишь друг другом, забывая обо всем, что ждало их за пределами этой каюты. Ближе, нежнее, глубже и грубее, а затем вновь также ласково, насколько можно было. — Спок...Умоляю, быстрее! И он выполнял его просьбы. Момент блаженства каждый раз был так близок, но вся его прелесть в этом мимолетном мгновении, когда они вдруг соединялись, чтобы вновь стать разными частями одного механизма, словно зубья шестеренок, постоянно соприкасающиеся в ритмичном движении. Но вдруг останавливались, оставаясь в одном и том же положении, переставали двигаться. Вздох, а за ним последовала сладострастная истома в момент завершения. Спок прикоснулся к лицу Джима, взглянув на него, когда глаза капитана уже были закрыты. Он почти мгновенно уснул. Разум быстро возвращался к Споку вместе со способностью анализировать. Он присел на кровати, облегченно вздохнув. Это было...ужасно нелогично. Как он мог на это согласиться? Надев на себя скинутую в порыве страсти форму, он быстро избавился от продуктов их бурной любовной сцены и снова взглянул на капитана. Просунув свои пальцы между пальцев Кирка, он сомкнул их руки в замке и лёг рядом, вдыхая его терпкий аромат. Он снова чувствовал огонь, разгорающийся внутри него, но не оставляющий ожогов. Самый прекрасный во вселенной огонь.