Небо и янтарь

Законный преемник трона Гипербореи для многих был настоящим чудом. Для народа, который он будет уверенно вести в светлое будущее и что уже откровенно боготворил его. Для отца и для потомка из далекого будущего, которые в равной степени старались помочь царевичу побыстрее привыкнуть к ритму дворцовой жизни. Чудом для людей была и сила воли, которая у принца была так же тверда, как бриллиант, и позволяла ему держаться в плену в Океане пятнадцать лет. А внутренний огонь был ярок, как солнце в лазурных небесах. Светоч же в руках Яроса чуть не ослеплял своим сиянием всех находящихся поблизости. Вместе со множеством этих достоинств юноша выделялся еще одной редкой особенностью, за которую взгляд каждого при встрече цеплялся в первую очередь. Его глаза. Радужка левого глаза напоминает кусочек летнего неба в ясную погоду. Правый глаз словно был заменен на кусочек янтаря, а в светло-карий радужке, если приглядеться, можно увидеть вкрапления золотых пятнышек. Кажется, что подобное чудо было доступно только богам, только самому Небу и Солнцу. Кроме того, бледная кожа парня потихоньку расцветала точками в виде веснушек, особенно облюбовавших нос и щеки Яроса. Ярослав назвал это явление Поцелуем Солнца. И отметил, что предка, похоже, благословили уже дважды. Несмотря на все положительные стороны будущего правителя сияющей страны, у него было так же множество недостатков, с коими он старательно боролся, а другие умело или упрямо игнорировал. Особенно по возвращении домой ярко проявились аквафобия и болезненная худоба. Если из-за первого он просто старался лишний раз не контактировать с какой-либо жидкостью, то из-за второго страдал некоторое время сам. К счастью, сбалансированный рацион делал свое дело, помогая принцу оставаться активным дольше пары часов в день. Дальше — скупость в выражении эмоций и периодические срывы. Проживание подросткового возраста среди слушающих рассудок, а не сердце, и редко проявляющих настоящие эмоции неруанцев дало о себе знать. А при срывах, бывавших не так часто, по комнате летали подушки и мелкая канцелярия. Кричать Ярос себе не позволял. Разве что в голосе слышалось сердитое рычание, и то, царевич давал ему волю лишь при нахождении в комнате в полном и безоговорочном одиночестве. Благо, с этим помогли медитации и общение с близкими людьми. Что Ярик, что Крайос с Алитеей могли выслушать и помочь советом. Ему было приятно ощущать поддержку, ощущать любовь от родных людей: благодаря ним внутреннее пламя становилось мощнее и пылало, даря тепло и силу. — Там, откуда я родом, это явление называют гетерохромией. Это считается отклонением от нормы, потому что обычно у людей оба глаза одного цвета. Но, по-моему, это волшебно. — Ярослав, которого некоторые жители столицы сравнивали с кудрявым солнышком, еще раз пытался с первого раза зажечь свечу. С каждым разом у него это получалось все лучше и лучше. Историк вообще частенько был рядом, способствуя социализации принца, ведь в будущем Яросу не раз придется по множеству часов в день иметь дело с другими людьми. Но сейчас… сейчас он предпочитает сидение в комнате за книгами по всем необходимым для постижения наукам. В покое и тишине. — И еще практично. Смотрю в зеркало и вспоминаю, кто я такой на самом деле. Только там, в Океане, до моего возвращения… От этого по сути не было толку, потому что гипноз с каждым годом был все сильнее. От этих воспоминаний, довольно мутных и нечетких, по коже бегали мурашки. Приходилось себя успокаивать и напоминать, что лаборатория Дагиаха, гипноз и его последствия теперь в прошлом. Вокруг был огромный мир, а не темные стены. Свеча наконец поддалась. На фитиле держался оранжевый огонек, а сам Ярослав счастливо улыбался — он радовался даже малейшим успехам. — Мне хоть теперь известна причина, почему твой папа так часто смотрел мне в глаза и бормотал что-то там о золоте с янтарем. — Всему виной медальон. Из-за него нас и спутали. Но согласись, побыть хоть какое-то время принцем, изучать традиции и магию страны, о которой мечтал с самого детства — это интересный опыт. Еще одна прочитанная, точнее изученная почти на память книга была положена на стол. Точные науки Яросу давались проще гуманитарных — например, от вида учебника культурологии юноша хватался за голову. Свеча, над которой все это время колдовал Ярослав, все еще горела, но была перемещена на стол. В руках у историка оказалась новая жертва, с помощью которой он собирается закрепить свой успех. Даже такой небольшой, если смотреть со стороны. — А если отойдешь от шторы, удастся избежать не совсем хороших последствий. Не очень хочу снова тушить мини-пожары, если огонь куда-то перекинется, — Ярос говорил совсем без злобы или упрека за несколько совершенно случайно устроенных потомком пожаров. Понимает ведь, что Ярик в этом совсем не виноват и только учится. — Долго ты будешь мне это вспоминать? Однако Ярослав, несмотря на беззлобные ворчания, все же отошёл немного в сторону от легковоспламеняющейся ткани, чтобы не портить в очередной раз одно из произведений искусства, коими украшены покои принца. — Еще очень долго. Ярос поднимает углы губ в улыбке. Ведь он так же, как его друг, учится работать с внутренним огнем, он учится жить без чужих приказов, шутить и не бояться будущего. Учится быть собой.