Трюкач

      Яркие огни бьют в лицо молодого айдола. Люди из зала в истерике кричат его имя. В его белоснежной улыбке отражается свет прожекторов. Он упивается такой славой, такой властью. Незабываемое чувство.       Он — юный Хак Чиун. Звезда сцены, предмет обожания миллионов девочек по всей Корее и миру в целом. Им восхищаются, его пародируют, им вдохновляются. А он каждый раз в экстазе уходит со сцены. И черт его знает, что именно он потом делает в гримерке. Все участники группы между собой считали Чиуна странным. Но они просто завидуют. Завистливые твари.       Сцена стала домом для айдола. Только на ней он получал такие эмоции, такой восторг. Когда люди кричат и молят тебя о пощаде продолжении, готовы сделать всё что угодно, лишь бы вновь услышать твой голос. А точно ли всё? Чиун бы всё отдал, лишь бы продолжать чувствовать это.       К сожалению, Хак Чиун как спичка. Стоит ему загореться, то даже малейшее дуновение ветра его потушит. День за днем айдол становился отстраненнее от группы, от фанатов. Он был выше этого. Все эти мелкие людишки не заслуживали Чиуна.       А потом пожар. Крики. —Чиун, помоги! —Чиун, пожалуйста! —Хак Чиун, вытащи нас отсюда!       Он стоял и смотрел. Упивался криками. Криками о помощи. В нем вновь загорелась та самая искра. Он снова чувствовал себя счастливым. Ощущал то неповторимое чувство, которое исчезло. И вот оно вернулось, забирая Хака в свои нежные объятия. Тишина. Вдох. Выдох. Чиун заходится в смехе, падает на колени перед дверью, за которой пламя только что сожрало его коллег. Его друзей. Нет, они не были его друзьями. Чиун просто пользовался ими. Для славы, для экстаза. ―Я пытался помочь! Мне так жаль! ― он еще несколько недель слышал их крики перед сном.       Ночь. Цокот неудобных каблуков по потресканному асфальту. ―Помогите! Вдох. Выдох.       Кто ей поможет в лесу? Никто. Свист. За ней медленно движется парень. Крик девушки эхом отдается в его голове. Надоела. Нож резко рассекает воздух, вонзается той в спину. Дурочка. Нужно же бегать зигзагом. Со всхлипами та валится на землю, пытаясь бороться. Ползет. Смирилась бы уже.       Армейские ботинки останавливаются возле нее, та замирает. Он носком ботинка пихает девушку, чтоб она перевернулась на спину. А она кричит: нож глубже входит в плоть. Парень закатывает глаза и садится на корточки. ―Пожалуйста, хватит. Отпусти меня, я никому не скажу... Чиун, пожалуйста... Следует безумный смех. Глупышка. Всю ночь по лесу разносятся крики. На утро в реке находят изуродованное тело девушки. Её не сумели опознать.       А Чиун сидит в кофейне. А на армейских ботинках трескается засохшая кровь.