Дела семейные

— Эванжелина Миттермаер, — доложила секретарь, и Хильда велела соединить. Когда-то они знали друг о друге лишь понаслышке, но с тех пор, как Райнхард пожелал, чтобы их дети росли вместе, Эванжелина прочно вошла в её жизнь, став немаловажной её частью. Это она забирала мальчиков из школы и следила, чтобы они съедали свои бутерброды и выпивали какао. Сама возила их на фехтование, танцы, в художественную школу — и вообще занималась всем тем, что полагалось бы делать гувернантке. Алек оставался кронпринцем, но Хильда рассчитывала, что к тому времени, как возраст позволит ему возложить на себя звание кайзера, роль того в государстве станет чисто номинальной, а то и, быть может, мало-помалу сама себя изживёт. Хильда трудилась над этим не покладая рук. Конечно, мальчикам могли нанять любых учителей, но обе семьи посчитали, что в теперешнем меняющемся мире им нужно с детства узнавать разных людей. Их школа, конечно же, была не простой школой, но заведением с отличной репутацией. Здесь учились дети, чьи родители не имели титулов — ситуация немыслимая во времена детства Хильды. Правда, это были дети из влиятельных семей с Феззана или Новых Земель, либо дети офицеров высокого ранга, такие, как Феликс. Но всё равно — это было небо и земля по сравнению с двадцатью годами ранее, и для Алека всё складывалось наилучшим образом. — Прошу прощения, что беспокою вас на работе, — извинилась Эва, появившись на дисплее коммутатора, — мне необходимо обсудить кое-что важное. Хильда с самого начала разрешила беспокоить себя в любое время. Что может быть важнее мальчиков? — Помимо всего прочего, нам задали нарисовать семейное древо. Я просто хотела убедиться, что делаю всё верно. Кто сейчас задает подобное, да ещё в такой школе? На первый взгляд, обычное задание, но в этой стране все словно помешались на своих родословных. Что случится, когда выяснится, что одни могут снять фамильный гобелен со стены и принести похвастаться в школу, а родители других отлучены от родовитой семьи, или незаконнорожденные, или на их профессии дети из известных семей смотрят свысока? Хильда знала это чувство, потому что сама так поначалу отнеслась к Эванжелине. Она беспокоилась о негативном влиянии на Алека, считала её недалёкой и необразованной. Та ничего не знала о культуре и политике, не знала, что вообще происходит в мире, если это не касалось ее мужа и его работы. Хильда полагала её ограниченно-равнодушной. С годами пришлось принять, что, хотя они с Райнхардом и презирали титулованное дворянство, в глубине души Хильда осталась одной из них. Ведь необразованность Эванжелины — не её вина. Она училась в единственной школе в своем маленьком городке и вместо того, чтобы заниматься верховой ездой или читать, помогала по дому. Говорят, восхождение по социальной лестнице кружит голову. Эва же, словно мимоходом воспользовалась феззанским орбитальным подъемником, продолжая желать того же, что и раньше — находиться рядом с мужчиной, которого любила. Глядя на неё, Хильда впечатлилась насколько та смогла адаптироваться в новом для себя мире, не отказываясь от привычек, за которые в высшем свете презирали. Она видела в прислуге людей, а не мебель, с детской непосредственностью восхищалась знаменитостями, желая быть представленной им. Она учила мальчиков убирать за собой, в то время как Хильда никогда о таком не задумывалась, равно как и её родители. Она не обладала острым умом, подобно Хильде, впрочем, также, как и многие вокруг. Но если дело касалось детей, во мнениях они обычно сходились. — Мариендорфы записаны в Книгу пэров, не так ли? — уточнила Эва. — Есть ли кто-то ещё со стороны отца, кого надо упомянуть? — Нет, только Райнхард и тётя Аннерозе, а далее старшее поколение Мюзелей. То, что покойный отец Алека основал новую династию, конечно, было необычно, но не для генеологии. — А что с Феликсом? — спросила Хильда, и Эва закатила глаза. — Здесь как раз и проблема. Мы рассказывали о маме и папе Оскаре поверхностно, не уточняя. Но если будем составлять настоящее фамильное дерево, он может захотеть узнать имена, увидеть фотографии. — Уверена, вы сделаете всё правильно, — заверила её Хильда. Она полностью доверяла Эве решать, во что посвещать их восьмилетних детей. Та кивнула: — О Феликсе я поговорю с Вульфом. Домашнее задание уже вызвало вопросы, возможно, настало время для серьёзного разговора. Просто хотелось уточнить, должны ли мы при составлении учитывать что-то политическое? Конечно, если Феликс упомянет простых людей (пусть и рядом с легендарным адмиралом), над ним могут потешаться. Но если наряду с Роенталем, вспомнить род Лихтенладе — это совсем другое. «Поговорить с Кесслером о д/з», — записала в своём блокноте Хильда и несколькими штрихами изобразила рядом маленькое деревце. — Я переговорю со службой безопасности и сразу же перезвоню.