Что такое любовь?

Ногой открываю дверь, и несу любимую на кровать и нежно укладываю на мягкие простыни. Она ещё больше краснеет, хотя не знаю, куда уж дальше. Мы с замиранием сердца смотрим друг другу в глаза. Одна секунда. Две. Три. Я мягко, нежно улыбаюсь и получаю такую же улыбку в ответ. Наверно именно это и срывает мне крышу. Нависаю сверху, и опускаюсь так, чтобы моё тёплое дыхание обдавало её губы. Нежно-нежно прикоснувшись к её щеке, я запечатлел невинный поцелуй, пока невинный. Отрываясь от щеки, провожу языком к чувствительному ушку, вдыхая сладкий запах её тела… нет, нет, это не духи, совсем не духи. Ведь Тина никогда не пользуется духами. В комнате оглушающе тихо, доносится только наше, немного сбитое дыхание. — Эй, Тини, – мой шумный выдох заставляет её вздрагивать, – я же обещал показать тебе любовь. Ты всё ещё хочешь посмотреть? Она ненадолго прикрывает веки, чтобы снова заглянуть мне в глаза. — Хочу, – еле слышно. Снова улыбка, и снова поцелуи, нежные, ласкающие, мягкие, словно прикосновение бабочки, они дарят наслаждение. Спускаюсь ниже и легко расстёгиваю её пижамную кофту. Любимая настолько доверяет мне, что даже не пытается закрыться, а только сгибая руки в локтях, кладёт их рядом. Сейчас она кажется такой беззащитной, хрупкой как фарфоровая статуэтка. Наклоняюсь ближе, облизывая языком розовые соски. Она у меня – первая, и я у неё – первый, наверно, поэтому мы чувствуем себя немного неловко. Лаская её соски, я начинаю спускаться вниз, лёгкими поцелуями прокладывая себе дорожку. Слышу тяжелое дыхание, и смотрю на тонкую талию. Хрупкая. Она до ужаса хрупкая… и иногда я боюсь её просто разбить. Мягким движением стягиваю пижамные штаны и трусы вниз. Она дрожит. То ли от холода, то ли от чего-то ещё. Я ободряюще ей улыбаюсь, и хочу поцеловать живот, но она останавливает меня робким движением руки. — Что? – с лёгкой тревогой обращаю к ней затуманенные от страсти глаза. Она снова отчаянно краснеет, и это выглядит так мило. Но потом что-то решает про себя, и полушепотом произносит: — Почему… — Что «почему»? – не понимаю. — Почему ты ещё в одежде? Я немного удивляюсь, а потом на моём лице появляется понимающая нежная улыбка. Приподнимаюсь на локтях, и склоняюсь над её ушком: — Так раздень меня. Ха-ха, она опять смутилась, но всё-таки тоже приподнялась. Я сел на кровать напротив неё и чуть склонил голову. Тини облизала пересохшие губы, и протянула руки к моей рубашке. Я заметил, что её руки немного трясутся. — Тебе помочь? Но она только покачала головой. Это оказалось сущей пыткой. Видеть, как её дрожащие руки, сантиметр за сантиметром обнажают мою грудь, но не иметь возможности дотронуться до любимой. Ведь она решила сделать всё сама. Наконец с рубашкой покончено, и Тини мягким движением толкает меня на простыни. Теперь уже она нависает надо мной, расстёгивая молнию. Я закусил губу, чтобы не застонать, ведь её холодные пальцы чувствовались даже через ткань. Сняв с меня джинсы и трусы, она остановилась в нерешительности, и я решил перенять инициативу. Подмяв любимую под себя, поцеловал её и проник пальцем внутрь, делая несколько движений. Она вздрагивает, а я шепчу ей что-то нежное, успокаивающее, похожее на полубезумный бред. Тина доверчиво смотрит мне в глаза. От этого взгляда я просто схожу с ума… — Обними ногами мою талию, – хрипло. Это был инстинкт, древний инстинкт, который приказывал отдавать столько же, сколько и брать. Когда она выполнила мою просьбу, я резко вошел в её тело. Тини всхлипнула и обняла меня руками за шею. Снова шепчу ей какие-то нежные глупости, а потом спрашиваю всё ли в порядке. Она отвечает тихим «Да». И я уже более осторожно, делаю несколько толчков. Снова всхлипы, но лицо уже не искажено болью. Это и даёт мне второе дыхание, ведь любимая со мной, ведь именно она в моих объятиях… Немного позже я проснулся. За окном уже приближался рассвет. Я довольно потянулся. Тини рядом со мной сонно пошевелилась. — Спи, любимая, – ласково целую её в висок и в ответ получаю сонное «Угу». Смотрю на ее умиротворённое лицо, и думаю, как же она прекрасна. Но даже если бы она была ужасно некрасивой, наверно я бы всё равно влюбился. Я оружие, и для меня важна лишь душа. Её душа… Наверно это и есть любовь…