Справедливость

- Его Императорское Высочество, принц Рокааннский и Гиеридский, герцог... Дальше он привычно пропускал мимо ушей, потому что именование затягивалось. - Кариан! А вот теперь можно и начинать слушать. И вообще проснуться и сделать уже шаг в открывшиеся двери тронного зала. М-м-м, какой прецедент - сын Темного Императора явился в столицу Светлых, чтобы просить руки дочери Императора Света. Император Света сидел на своем золотом троне, смотрел высокомерно и надменно. Ну, ни дать ни взять - солнце с небес взирает на жалкого смертного, дерзнувшего приползти с мольбой. Вот только все это - хорошая мина при плохой игре. Империи Света осталось с гулькин нос, войска состоят на семьдесят процентов из калек и раненых, да и войск тех - тысячи три, ну, еще пара тысяч рассредоточена по всей оставшейся территории. Кариан подошел уже практически вплотную к Ленлиану, столице Империи Света. И сегодня он пришел не просить, а требовать. Или рука принцессы Тиаль, или - увы, Империя перестанет существовать прежде, чем луны перевалят за полулуние. Сама принцесса прижималась к какому-то воину, пряталась за него, не желая разжимать рук. Парню в светлых доспехах, изрядно погнутых и заляпанных кровью, явно приходилось несладко. Но он мужественно терпел. - Итак, мы слушаем вас, - Император соизволил взглянуть на Кариана. - Да уж, куда вам деваться? - хмыкнул принц, игнорируя Императора, зато разглядывая свою будущую жену. Или не жену – смотря, как повернется ситуация. - Свои условия я передал вам вчера. И явился за ответом. Разводить балаган у меня нет времени, так что это я вас слушаю. - Отец, не надо! - Мы согласны. Тиаль закричала. От этого крика воин, которым она прикрывалась, пошатнулся. - Как забавно, все-таки... Светлые, такие все благородные и правильные, откупаются жизнью девчонки. Эй, принцесса, есть у тебя хоть кто-нибудь, кого ты можешь назвать своим защитником? - Кариан посмотрел ей в глаза. - Хоть один человек, искренне готовый пойти за тебя в огонь и в воду? - Я согласен, - воин выступил вперед. - Делайте со мной, что угодно. Но не трогайте Тиаль. - Шлем сними, - потребовал принц, потянул из ножен свой изогнутый, как коготь дракона, клинок. Парень поднял руки, стащил шлем. На Кариана смотрели усталые серые глаза тридцатилетнего мужчины - молодо звучал лишь голос. Где-то в глубине взгляда еще вспыхивали золотые искорки, но тускло и неохотно. Судя по всему, он был одним из воинов Света, отмеченных благодатью Света. Об этом же свидетельствовали и трудно различимые очертания летящего сокола на нагруднике. - Назовись, Светлый, - Кариан произнес это с уважением - воин был этого достоин, а ценить достойного врага принц умел. - Исмаэль, - он коротко склонил голову. - Брат, не надо! - Тиаль вцепилась в него. Исмаэль медленно повернул к ней голову: - Принцесса. Девушка мигом успокоилась и выпрямилась, хотя глаза были полны страха. - Вот, значит, как? - принц Кариан на пару мгновений прикрыл глаза, просчитывая все варианты. Потом усмехнулся, и от этой его усмешки у принцессы застыла кровь в жилах. - На колени, Светлый. Исмаэль сделал шаг вперед, отойдя от сестры, плавно, кренясь на один бок, опустился на колени. Кариан поудобнее перехватил рукоять глейва, касаясь кончиками пальцев амулета телепорта. - Склони голову, Исмаэль. Воин склонил, тихо выдохнув сквозь зубы. Упасть не дали только доспехи. - Запомни, принцесса, чего стоит твоя свобода. Лезвие коснулось шеи, намечая место удара. Картинно, что греха таить, замахнулся. И активировал телепорт в тот момент, когда глейв снова коснулся Светлого. Оба исчезли в ослепительной вспышке. Исмаэль без единого слова повалился набок, попытался опереться руками, ладони заскользили. Светлый растянулся. - Лекаря сюда! - гаркнул Кариан, осторожно переворачивая его на спину, благо, что пол был устлан шелковыми коврами и шкурами. Именно по гладкому меху гирканских сеттхов проскользили ладони Светлого. - Вы, Светлые, иногда такие идиоты. Принципиальные идиоты, - обращался он к Исмаэлю, разрезая кинжалом ремни его доспехов и отбрасывая их, как вылущенные щитки рака. Светлый тяжело дышал. На боку, скрытая присохшими повязками, зияла рана от топора. В палатку вошел старик в сером балахоне, окинул взглядом картину. - Опять вы, ваше высочество, подбираете всякую падаль. - Придержи язык, Ярмин, пока он у тебя на месте, - прорычал Кариан. - И займись своими обязанностями. Он должен выжить, иначе я не посчитаюсь с мнением отца, и украшу какой-нибудь дуб у дороги твоими мощами. Исмаэль все еще дышал, часто сглатывая. Сил хватило на то, чтобы закрыть собой сестру. И все. Принц наблюдал за тем, как лекарь-маг осторожно очищает и затягивает магией рану. - Ему нельзя будет двигаться как минимум седмицу, мой принц. И потом поберечься. Исмаэль вскинулся. Нельзя. Тиаль... Но сознание неумолимо затягивала пелена беспамятства. Кариан положил теплую, твердую ладонь ему на лоб: - Лежи. И спи, Светлый. Долго и спокойно. Ярмин, дай ему сонного настоя. Я хочу, чтобы он и в самом деле спал, а не метался. - Зачем он вам, - проскрипел целитель, но сонного настоя дал. Кариан рассмеялся, скаля острые, как у кошки, клыки: - Зачем? Глупый старик, это же принц Исмаэль. Наследный принц, заметь. Вот только меня мучает любопытство: почему Император Света не остановил его? Или там все уже настолько прогнило? Ярмин снова продолжил что-то скрипеть, уходя прочь. - А если меня мучает любопытство, - Кариан наклонился, внимательно вглядываясь в лицо Исмаэля, едва не облизывая его, - я иду, и узнаю все, что только возможно. А ты спи, спи, сокол. Когда поправишься, будем тебя приручать. Исмаэль спал безмятежно, насколько это было возможно. Рана, тщательно обработанная и очищенная, не беспокоила. Но все-таки что-то такое примешивалось к пелене сна, тревожное, неустойчивое, заставлявшее резко выдыхать и проваливаться в зыбкое беспамятство еще глубже. Принц поднялся, подошел к столу и открыл шкатулку, спрятанную под ворохом бумаг. Извлек из нее черное, с сине-зеленым отливом, перо и вышел из палатки. Воткнул перо себе в косу, оцарапав кожу до крови острой, как игла, остью. И его облик поплыл, смазываясь и превращаясь в облик крупного черного ворона. Птица с шумом взмахнула крыльями и тяжело взлетела, сразу беря курс на Ленлиан. В столице было тихо, горожане затаились, стараясь не высовываться на улицы. Остатки армии Света жались едва ли не вплотную к стенам. Кариан-ворон покружил над ними неслышной тенью, поднялся повыше и раскаркался - гулко и хрипло, нагоняя еще больше ужаса. И полетел к темному, такому же тихо затаившемуся дворцу. Впрочем, не весь он был тих и темен сегодня ночью. В одном из покоев сидела Тиаль, расчесывая волосы, разговаривала с кем-то в глубине комнаты: -... он сам согласился. Конечно, жаль его немного, но так хорошо, что отцу удалась эта задумка. - И что теперь, принцесса? Войска Темного стоят почти под стенами. Что будем делать? - прозвучал мужской, красивый и чуточку слащавый голос. - Положимся на этого ублюдка Исмаэля. Его считают наследным принцем, вот пускай он и отдувается за всех, наш честный и справедливый рыцарь... - она засмеялась. Ворон, примостившийся на ветке под окном, возмущенно каркнул. Впрочем, Кариан, за свои полвека жизни, уже и не такое видел и слышал. «Ну, что ж, принцесса, по сердцу и награда вам будет». - Иди сюда, - позвала Тиаль, поднимаясь и протягивая к кому-то руки. Дальше из комнаты понеслись приглушенные вздохи, аханья и чмоки. Ворон передернулся, обронил пару перьев за распахнутое по случаю жары окно. Те обернулись тонкими черными змейками, бесшумно уползли куда-то в комнату и затаились. «Я всегда плачу достойно за зло и добро, принцесса. Жаль, что в теле ангела - такая грязь. Зато теперь все увидят ее воочию, не обманываясь внешним». Ворон бесшумно канул во тьму, и только отлетев на пару перестрелов от столицы, раскаркался-расхохотался. Яд его змеек превратит цветущие юные тела в гниющие заживо развалины. Не быстро, да. Но и не медленно. Недели хватит. Исмаэль тем временем метался в бреду и жару - Ярмин исцелить особо и не старался. почистил рану и подштопал. Принц вернулся в палатку и нахмурился. - Холодной воды и лекаря сюда. Старика встретил кнут, захлестнувший его морщинистое, как у черепахи, горло: - Ах ты, тварь подколодная, решил по-своему поступить, да? - Кариан шипел и полыхал ведьмовскими зеленущими огнями в глазницах. - Думаешь, отец за тебя заступится? - Сдохнет падаль, туда ему и дорога. А вас до добра цацкание со Светлыми не доведет. Красивое лицо принца исказила судорога обращения, бронзовую от загара кожу покрыла зеленовато-черная чешуя, полуночно-черные волосы завились сотнями змеек. Горгон прикрыл убийственный взгляд полупрозрачной пленкой века и прорычал: - Сдохнет он - сдохнешь и ты. Ярмин покряхтел. - Ладно. Будет вам ваша игрушка, целая и невредимая. Чешуя и змеи пропали, будто и не было. - Лечи. И помни, я всегда держу свое слово, Ярмин. Лекарь принялся лечить, поводя руками и что-то пришептывая. Рана стала затягиваться на глазах, словно ее и не было. Но шрам, уродливый и змееобразный, Ярмин все-таки оставил. - Пошел прочь, - Кариан вытолкал его из шатра, снова опустился перед Светлым на колени, рассматривая. Потом завел его руки над головой, касаясь почти ласково, прошипел что-то, и запястья Исмаэля обвила толстая черная веревка-змея, привязав его к центральному столбу шатровой обрешетки. Исмаэль открыл глаза, прозрачные, словно подернутое утренней дымкой озеро. - Спи, принц. Утро будет ранним, - усмехнулся ему Кариан, сбрасывая с себя черные шелковые одежды, даже не подумав смутиться. Длинные вьющиеся волосы покрывалом окутали его тело - стройное, сильное, юное. Горгоны, даже полукровки, взрослели медленно, жили долго, почти не старея. Светлый, видимо, решил, что это ему снится, закрыл глаза, снова уснул. Кариан лег на застеленную золотистыми шкурами постель, напоминая статую из бронзы и эбенового дерева, инкрустированную изумрудами. Но вскоре зеленые огни погасли - принц тоже уснул. Утром Исмаэль проснулся, осмотрелся, не понимая, где находится. Над ним чуть подрагивали от потоков дождя зачарованные алые шелка, воздух пах чем-то теплым и сладким - от стоящей неподалеку курильницы тянулся ароматный дымок. Под ним были гладкие меха, которые он мог чувствовать всей кожей. - Где я? - встать не удалось, руки оказались привязаны. - В моей ставке, - не поворачивая к нему головы, откликнулся принц Темных, что-то сосредоточенно писавший за столом. - И что... Что вы намерены со мной делать? - Пока еще не знаю. Будет зависеть от твоего поведения. Исмаэль попробовал сесть, не получилось. - Не дергайся. Что тебе нужно? - Пить... очень хочется пить. Принц Кариан встал, налил в серебряный кубок воды из изящного хрустального графина, грациозно опустился на шкуры перед Светлым. Тихо зашипел, и веревка, оказавшаяся живой змеей, развила свои кольца с одной руки Исмаэля, оставив вторую привязанной. - Садись и пей. Светлый сел, изумленно взглянул на рану, принял кубок и выпил. - Благодарю. Кариан кивнул, забрал сосуд и вернулся к бумагам, не обращая на него больше внимания. Исмаэль сел, осматриваясь более внимательно. На Кариана он смотрел настороженно, в глазах стыл недоуменный вопрос. - Что? - тот передернул плечами, будто взгляд Светлого был иглой, колющей его под лопатку. - Зачем... Зачем я вам нужен? - Ну, говоря словами ваших святош, я превращаю невинных и чистых духом в свои порочные игрушки, - совершенно серьезно ответил принц. - Что? - мужчина взглянул на него, нахмурившись. - У меня что-то с произношением? Я непонятно выразился? - Кариан повернулся к нему, холодно улыбаясь. - Какой смысл вы вкладываете в эти слова, принц Кариан? - Самый прямой. Я похищаю невинных дев и юношей и делаю их своими наложниками. У меня же гарем из трех тысяч невольников и невольниц, разве не так? - глаза его смеялись, хотя лицо оставалось совершенно серьезным. - Меня не интересовали ваши постельные утехи. Я сражаюсь не на ложе. - Да, я слышал, - Темный отвернулся, снова взялся за перо. Исмаэль тоже замолк, шепча про себя молитвы Свету, как и полагалось воину. Кариану хотелось и рычать, и смеяться одновременно: значит, он «сражается на ложе», а не на поле битвы? Мало ему было баек про гарем на три тысячи мест? Свою трусость светлые святоши готовы были видеть в каждом темном, а уж в их предводителе - и подавно. И это при том, что в битву принц свою армию вел всегда сам, как и полагалось командиру. А насчет гаремов... с тоской вспомнилась мраморная статуя в дальнем углу сада. Найэли так невовремя искал встречи... да еще и в глаза смотреть любил... Принц вздохнул, опустив голову. Никого у него не было. По доброй воле с горгоном никто не ляжет, а насиловать для него было неприемлемо. - И что же, я так похож на нежного и трепетного юношу? - Что? - Кариан поднял голову, недоуменно посмотрел на Светлого. - Ах, это... Нет, не похож. Исмаэль только головой покачал. - Теперь между нашими империями воцарится если не мир, то хотя бы нейтралитет, я надеюсь? - Нет, - равнодушно бросил принц. - Оставлять под боком ядовитую гадину, даже полуиздохшую, в надежде на то, что она не укусит? По-вашему, я похож на наивное и доверчивое дитя? - Вы давали слово... - Я? Процитируйте мне, что именно я сказал? - усмехнулся принц. - Не конкретно вы, а Император Темных. Он давал слово, что война закончится, если вы обручитесь с Тиаль. Вы сами выбрали меня вместо нее. Вы получили сына Императора Света, я жду подписания договора, принц Кариан. - Есть такое выражение, Исмаэль: «буква договора». Я буду следовать ему. Договор был о принцессе Тиаль. Не о вас. И с точки зрения Темных, убрать заступника жертвы не значит взять его жизнь в обмен на свободу жертвы, - Кариан перешел на «вы» и холодно-официальный тон. - Ее высочество тоже надеется, что я удовлетворюсь вами, в постели и под венцом. Я дал ей три дня на окончательное решение. Исмаэль смотрел с ненавистью, осязаемой, как сталь меча. Бедная Тиаль, она же надеется на него. - Вынужден был написать, что вы не устроили меня ни как выкуп, изволив помереть в самый неподходящий момент, ни как супруг, по той же причине, - глаза Кариана смеялись. - Пока камень моей жизни не погаснет в храме, ваши письма ничего не значат. Отец знает, что я жив. - Вы удивитесь, наверное, но по вам объявили траур, - пожал плечами принц. - Но почему отец... - пробормотал Исмаэль. - Ничего не понимаю. - Может быть, поэтому? - Кариан вынул из шкатулки с пером тонкий острый кристалл хрусталя и серебряную подставку для него, вставил кристалл в серебро, и по шатру разнесся нежный голосок Тиаль: Кариан слил свои воспоминания об услышанном вчера ночью. На Исмаэля горгону можно было не смотреть - воин и так окаменел, побледнев. Мраморная статуя на краю пропасти. - Я даже более чем уверен, что ваш камень жизни из храма выковыряли, вставив на его место обычное граненое стекло. «Герой умер, назовем его мучеником и понесем имя на щите, так он гораздо удобнее». Не так ли? Никто не будет мешать сестренке встречаться с любовником, не станет читать проповеди и мораль. Да и как наследница, Тиаль удобнее вашему отцу: с ней проще договориться, и она не станет бросаться в бой в первых рядах, рискуя своей жизнью. - Но я никогда... Я же о ней заботился. Кариан пожал плечами: - Я же сказал - ядовитая гадина, которой нужно раздавить голову сапогом, чтобы не укусила. И я это сделаю. - Не смейте трогать девочку! Принц воззрился на него в немом изумлении, поморгал в надежде увидеть нимб над головой и крылья за спиной Исмаэля. - Вот так-так... Нет, я знал, что Посвященные все как один слегка не в себе, но чтоб настолько? - он встал, подошел к пленнику и потрогал его лоб ладонью. Лоб был сухой и горячий. - У вас жар. Понимаю, такое потрясение. - Что? - Исмаэль перевел на него взгляд. - Вы... Там же... там же невинные подданные Империи, простые горожане. Мои солдаты... Они же просто выполняли мои приказы. - Кто вам сказал, что мое воинство сравнивает города с землей и посыпает их солью? Если ворота Ленлиана откроют без боя, а ваши солдаты сдадутся, никто и не пострадает, кроме тех, кто должен. Исмаэль замолчал. Кариан что-то тихо прошипел, и змея-веревка переползла на руку пленника, отвязывая его от столба. - Попытаетесь уйти дальше перестрела от палатки или напасть на меня, она вас задушит. Вам принесут одежду и еду, - кивнул принц и вышел из шатра. Исмаэль сразу же отправился копаться в бумагах. К его удивлению и разочарованию, чернила мгновенно выцветали, стоило коснуться свитков и карт чужой руке. - Любопытство, принц Исмаэль, бывает наказуемо, - насмешливо прозвучал голос Кариана за спиной. - Ну, я должен был хотя бы попытаться, - смущаться воин и не думал. - А что толку? Ну, узнали бы вы мои страшные и ужасные планы, и что? - Темный сбросил сапоги у входа, не желая запачкать грязью ковры и шкуры, прошел и уселся, чудно скрестив ноги, на постель. - Думал бы, что делать дальше, - спокойно ответствовал Исмаэль. - Ну, думайте. И я подумаю. Воин прохаживался по шатру, разминая затекшие мышцы. Кариан наблюдал за ним из-под ресниц, отмечая отсутствие стеснения - одежду Исмаэлю еще не принесли, но смущения и желания прикрыться принц так и не увидел. Зато получил возможность рассмотреть своего пленника во всех подробностях, полюбоваться игрой мышц под необычно-светлой кожей. Воин Света был красив, даже уродливый рубец на боку не мог испортить очарования его тела. - А это правда, что Посвященные клянутся соблюдать целибат? - полюбопытствовал Кариан. - Не все, зависит от степени посвящения Свету. - А вы? - без обиняков спросил принц. - Я не клялся. Воину нужно снимать усталость... - Разумное решение. И с кем предпочитаете... снимать усталость? - У меня есть постоянная любовница. Красивая девушка. Она обо мне заботится, - пожал плечами Исмаэль. - С ней рядом я отдыхаю. - Как ее зовут? - Кариан усмехнулся: еще один шанс проверить миф о верности Светлых. - Шалейя. - А вот и ваша одежда и обед. Наслаждайтесь, - принц Темных кивнул ему и вышел - у него было множество дел в лагере, сидеть и болтать не было времени. Исмаэль оделся и принялся обедать, глядя на змею. Его страж казался просто обмотанной вокруг запястья жесткой веревкой. Но стоило его тронуть, откуда-то из витков появлялась треугольная головка и приоткрывала пасть, показывая блестящие от яда клыки. - Жрать будешь? Змея уяснила, что на ее местоположение не покушаются и снова свернулась. Она не была живой в полном смысле слова - лишь порождением магии принца Кариана. Исмаэля она забавляла. Воин периодически трогал ее, не давая спать. Змея переползала все выше по его руке, потом скользнула на шею, слегка сжала кольца, намекая, что шутка надоела. Воин вздохнул, улегся размышлять о том, что ему теперь делать. Его никто не трогал, никто не входил в шатер до самого вечера, и его хозяин тоже не появлялся. Хозяин... Исмаэль поморщился. Слово отдавало горечью на языке. Но как иначе? Вот, даже ошейник на него надели, все, как и говорилось в старых легендах. Исмаэль перевернулся на бок, подтянул ноги к груди, свернувшись в защитную позу, словно от этого могло стать легче. Упорно и неотвязно преследовали мысли о том, что его предали. И кто? Его самые родные и близкие. Тиаль... Отец... Все те, кого он защищал и оберегал, за кого готов был отдать свою жизнь. В глубине души еще теплилась надежда на то, что проклятый Темный лжет, это ведь в их крови - лгать и пытаться все и всех очернить... Разве Тиаль может его так ненавидеть, быть хуже любой Темной твари? А отец... он не может так легко отвернуться от сына. С этими мыслями Исмаэль задремал, сам не заметив, как провалился в сон. Принц Кариан прокрался в собственный шатер так, чтобы не разбудить пленника. Взял зачарованное перо, обернулся и полетел на ночную разведку. Лоскуток одежды Исмаэля с его кровью вел его в поисках любовницы Светлого. Шалейя оказалась милой хрупкой светловолосой девушкой. Вернее, таковой она была при жизни. Сейчас на постели лежал маленький бледный труп. На ковре валялся золотой кубок с вытекшей из него лужицей вина. Ворон покачал головой - эта жертва была напрасна. Две жертвы - судя по округлившемуся животику под платьем, девушка была беременна. Кариан обернулся и подошел к ней, потрогал руку. Она была холодная и застывшая. Кариан закрыл девушке глаза, вздохнул и снова обернулся вороном. Следовало проверить реакцию короля и принцессы на его утреннее письмо. - Он мертв?! Я не могу в это поверить, - бормотал Император. - Исмаэль не справился, отец, - Тиаль, закутанная в шелковые вуали, сидела у окна. - Но я не могу потерять еще и тебя... - О, не бойся, отец. Пара капель вот этого, - она достала из поясного кошелька крохотный флакон, - и проклятый Темный умрет тихо и незаметно. Как эта маленькая шлюха Шалейя. - Только будь аккуратна. На какие только жертвы не приходится идти во имя Света. Кариана замутило. Он постарался скорее улететь оттуда, где все было пропитано ядом лжи, предательства и злобы. Опустился на краю лагеря, ответил на окрик часового «Пароль?» нужным отзывом и медленно побрел меж костров и палаток, кивая своим солдатам. Его узнавали в лицо - трудно не узнать того, с кем сражаешься бок-о-бок, а тем более, за кем идешь в бой. Прогулка успокоила, и в свой шатер Кариан вернулся уже в более-менее приемлемом настроении. Исмаэль спал, закутавшись в покрывало, дышал размеренно и спокойно. И светился. От ладоней исходило ровное теплое мерцание. Принц разделся, поглядывая на него, не выдержал и любопытно подобрался поближе, присел рядом, расчесывая волосы и рассматривая невиданное доселе зрелище. Исмаэль ощутил его присутствие рядом, открыл глаза. Обнаженный бронзовокожий красавец на холодно-насмешливого принца Темных, вечно укутанного в черные шелка и вороненую сталь, не походил чуть более, чем полностью. Сейчас его укрывали только смоляные волны волос и тени от свечи. Исмаэль молча подвинулся, освобождая для него место на постели. Кариан отложил гребень и скользнул к нему, вытягиваясь рядом, вздыхая. Исмаэль смотрел в потолок. В груди отчего-то разрастался ледяной ком. - Шалейя... ты ее любил? - неожиданно прозвучал тихий вопрос. - Да. Что они с ней сделали? - Отравили. Мне жаль. Знай я раньше, я попытался бы ее спасти. Или хотя бы ребенка... Исмаэль молча закрыл глаза, ледяной ком в груди потек по щекам холодными слезами. Его обняли, как обнимают брата или друга, прижимая голову к груди. - Прости, я не успел. - Она была слишком чистой для них... Светлая, тихая... и она любила меня просто за то, что я был самим собой. Не за власть или титул. Кариан вздохнул. Если даже Посвященный это понял... - Император согласится на мои условия. Обручение состоится. Только, думается мне, я не должен дожить до свадьбы. - Почему же? Тебе так не дорога жизнь? Нет никого, кто ждал бы тебя так же, как меня ждала Шалейя? Принц улыбнулся: - Нет. Было только одно существо в мире, любившее меня так, как она - тебя. Я стал причиной его гибели. Говорят, после смерти горгон и василисков, их чары развеиваются. - Необязательно. Когда мы столкнулись с василиском, в камень превратились несколько моих солдат. Их удалось вернуть обратно заклинанием размягчения камня. Взгляд горгоны превращает... Но то, что превращено, может быть возвращено обратно противоположным потоком магии. Подожди... Ты василиск? - Горгон. И вернуть к жизни тех, кто встретился с моим взглядом, невозможно - маги пытались. Только с моей смертью станет возможно обратить чары окаменения. - Я могу попытаться, - Исмаэль развел руками. - Вряд ли маги Света пытались помочь. - Ты маг? Потому у тебя и светятся руки? - Я - Посвященный Свету воин, который несет в себе частичку его силы. Кариан склонил голову набок и спросил: - Вы говорите: «Свет». А что это - Свет? И почему вы зовете нас - Темными? - Это Сила, на которой зиждется жизнь, то, что дает эту жизнь и хранит ее. А вы - Темные. Вы умеете разрушать, но не созидать, вам не даровано этого умения. Не знаю, хорошо или плохо... Я, например, не могу убивать иначе, чем в бою, спасая свою жизнь или жизнь тех, кто мне дорог. Иначе кара Света будет неминуема. - М-да... я еще не слышал большего заблуждения. Значит, дварринги не умеют созидать? А в ваших городах ювелирные лавки торгуют чем? А орки тоже только разрушают, и шерсть, кожи и пряное вяленое мясо, которое вы так любите к пиву, родятся в степи сами собой? А лекарские методы, такие как переливание крови, и законы ее совместимости - открывают только люди, вампиры здесь и рядом не стояли? - Ваши маги не смогли вернуть зачарованного горгоной, - парировал Исмаэль. - А я сумею. - И это все доводы? - разочарованно спросил принц. - Ты - сумеешь, возможно, но при чем здесь деление на Свет и Тьму? - Это разные потоки магии. Я не умею объяснять толком, я воин, а не ученый. Это наши священники смогли бы... я просто знаю, что есть то, что умею я, и не умеешь ты, и наоборот. - Это справедливо для всех людей. Но разве справедливо называть Светлой хозяйку, которая умеет печь хлеб, но не умеет готовить жаркое, а Темной ту, у которой лучше выходит мясо, а вот с хлебом - беда? - Нет. Но ты горгон... Они считаются порождениями мрака. Превратись в белоснежного льва. В лебедя. В чайку хотя бы? - Не бывает белоснежных львов, принц, - рассмеялся Кариан, - если они не альбиносы. Да и мастью я на белую птицу не вышел. Это законы магии, Исмаэль. Я могу обернуться вороном, черной пантерой, но не чайкой. - Тогда хотя б в черного лебедя превратись. - У меня нет лебединого пера, чтоб превратиться в лебедя, - пожал плечами Кариан. - Но если достану - превращусь. Исмаэль прикрыл глаза и протяжно вздохнул. - Я все-таки не оборотень. Взять форму животного можно, только скопировав ее из части целого. Вот в змея я могу обернуться в любой момент, потому что это моя суть, - пояснил Кариан. - Спи, теорию магии объяснять ночью - это бред. - Я сплю, - воин замер, не шевелясь, крепко сцепив зубы, чтоб не дать слезам литься дальше. Минут через десять быстро и крепко уснувший Темный подкатился ему под бок в поисках тепла, обнял. Исмаэль укутал Кариана покрывалом, так и остался лежать, позволяя греться о себя. Сон не шел, и Исмаэль думал, что бы он сделал всего три дня назад, доведись ему лежать рядом с принцем Темных? Даже при наличии живой удавки на шее? Наверное, попытался бы убить. А сейчас... Исмаэль повернулся набок, чтобы Кариану было удобнее прижиматься в тепло. Интересно, кого принц-горгон любил так, что готов был умереть, лишь бы вернуть ему жизнь? Впрочем, почему любил? Видно же, что и сейчас любит. Исмаэль не мог вернуть жизнь Шалейе и их ребенку. Но он мог вернуть к жизни хотя бы того, кто был дорог Кариану. Горгон рядом был прохладно-шелковый, тепло дышал в ключицы, сползя с подушек куда-то вниз. Казался безобидным и беззащитным. Даже не верилось, что этот мальчишка на вид лет семнадцати - умелый воин и полководец. Исмаэль уткнулся ему в макушку. Вот был бы у него такой брат... Вместо Тиаль. Тонко кольнуло в груди, словно ледяной иглой. Бойтесь ваших желаний, ибо они имеют свойство исполняться. «Прости меня, Свет», - Исмаэль прикрыл глаза. Если свадьба состоится, Кариан ведь и впрямь станет ему братом. Если доживет до свадьбы. Вопрос в том, будет ли он счастлив? Тиаль не бросит попыток его отравить. А при виде Исмаэля... Вряд ли она обрадуется этой встрече. Он мог сколько угодно обманывать себя. Но это был именно самообман. Он прекрасно знал, какая у него сестра. Видел ее насквозь, всю ее мелочную, лживую, грязную душонку. О чем он только думал, делая шаг вперед там, в тронном зале? Почему не помыслил даже, что случится с Шалейей, когда его не станет? Надеялся, что безвинную девушку не тронут? Зачем Тиаль вообще решила с ней расправиться, чем ей мешала тихая безответная девочка, которую никто почти во дворце не видел? - За что? - сорвался с губ еле слышный шепот. И не помогли ни самообладание, ни до боли стиснутые зубы - слезы снова покатились из глаз. Горгон вскинул голову, встревоженно глянул светящимися глазами, без слов все понял. Выскользнул из постели, налил в два кубка вина и принес Исмаэлю. - Мне нельзя вино. Свет запрещает, - отказался тот. - Ничего, я справлюсь, я должен. Принц повел над его кубком ладонью, снова протянул Светлому. - Пей. Если справляться со всем самому, можно надорвать сердце. Это травы, всего лишь травы, без вина и магии. Травы Исмаэль выпил. - Благодарю. - А теперь спи. Завтра будет новый день. Исмаэль послушно смежил веки, мгновенно задремывая. Утром из Ленлиана прибыл гонец, привез письмо Императора. И страшно удивился, узрев живого и здорового Исмаэля в шатре Темного принца. Воин сидел, сложив руки на коленях, и ни на что не реагировал. - Как я и предполагал, они согласились. Помолвка назначена на солнцестояние, то есть, через три дня. - Это хорошо? В смысле... Что ты намереваешься делать? - То, что и собирался. Помолвка, свадьба, мирный договор. Все равно после смерти Императора Светлая Империя перестанет существовать как данность. Ее уже нет, а он все пыжится... если бы всех земель у меня оставалось только то, что вокруг столицы - я бы задумался. - А что ты будешь делать с Тиаль? Она же будет пытаться убить тебя. - Если ты думаешь, что я ее убью - ты ошибаешься. Попытаюсь перевоспитать. Не выйдет - подчиню ее разум. Как помощница и подруга она мне не нужна - я не настолько наивен, чтобы верить ей. А как украшение женских покоев и самка - вполне подходит. - Я против бессмысленных убийств, - пальцы, стиснувшие край покрывала, побелели. - Но я не хочу... чтобы смерть Шалейи и ребенка осталась безнаказанной. - Тогда чего ты хочешь, Исмаэль? - Кариан обернулся к нему и внимательно посмотрел в лицо. - Чтобы ей пришлось ответить за это. - Хорошо, она ответит. Ты сам выберешь ей наказание, - кивнул Кариан. - Думаю, это будет справедливо. - Наказание ей выберет Шалейя. - Думаю, если твоя любимая была такой, как ты говорил, она простила бы свою убийцу. - Она не простила бы убийцу ребенка. Кариан пожал плечами: - Как хочешь. Исмаэль поднял на него взгляд, темный, как грозовые тучи: - Решать, конечно, тебе. Она твоя невеста теперь. - Пока еще нет. Обручение только через три дня. Свадьба - через три месяца, как положено по нашим обычаям. Кариан встал, подошел к Исмаэлю и коснулся его щеки длинными пальцами, холодными и сухими. - На это время ты станешь моим телохранителем. Он что-то прошипел, и змея-удавка переползла с шеи Исмаэля на его запястье, рассеиваясь зеленоватым дымком. - Хорошо. На всякий случай, не принимай цветов, присланных тебе из дворца Императора, не надевай рубашек, которые выткала Тиаль. И постарайся вообще ничего не поднимать из того, что она обронит. - Тиаль может заменить мне ядом всю пищу и питье, отравить все вокруг, но не меня, - усмехнулся горгон. - Не думаю, что трупы твоих солдат тебе понравятся. - Ты прав, не понравятся, и очень сильно. Я учту твой совет. Кариан вернулся к своим делам, сегодня ему предстояло написать отцу пространный и подробный отчет, а к этому делу он всегда относился серьезно и ответственно. Исмаэль затих в углу шатра, как и положено телохранителю. Он наблюдал, как Кариан общается со своими людьми. Точнее, с нелюдями - людей в армии Тьмы было мало. В палатку то и дело входили вестовые, в основном - косматые, невысокие степные орки. Пришли оружейники-дварринги, обсудили требуемый запас металла и угля для походных кузниц. К центаврионам, которые в шатер просто бы не поместились, принц вышел сам, выслушал и махнул оруженосцу: - Седлай мне коня. Исмаэль вопросительно взглянул, словно спрашивая, стоит ли ему сопровождать принца. И тут сбоку долетело слабое прерывистое ржание. - Лаури? - Исмаэль вскинулся. - Твой? - обернулся к нему Кариан, усмехаясь. - Мой... К ним плелся огромный золотистый единорог, жалобно ржал, тянулся мордой к Исмаэлю. Тот обнял его, ероша гриву: - Лаури, славный мой, хороший мой. Как ты меня нашел? - Кажется, он схватился с Громом на выпасе, - пожал плечами принц и вскочил на черного, как смоль, жеребца. Тот ударил копытом, высекая из-под стальной подковы длинную молнию. Грозовых коней было невозможно подчинить силой, хозяев они выбирали сами. От рук Исмаэля заструилось сияние, облекло единорога, сразу же горделиво зафыркавшего и вскинувшего голову. Воин вспрыгнул на спину Лаури. Кариан кивнул и последовал за центаврионами. На Исмаэля смотрели, но ни одна рука не потянулась к оружию. Единорог на грозового коня смотрел искоса и обфыркивал презрительно. Тот не реагировал на рогатого никак вообще, повинуясь насмешливому приказу всадника: - Гром, не уподобляйся. - Лаури, - Исмаэль зашипел не хуже змея. Единорог сделал вид, что он тут ни при чем. - Люди ненавидят нас не за магию, силу или возможности, - заговорил Кариан, - а лишь за нашу непохожесть на вас. Потому мы - горгоны, орки, центаврионы, тритониды, прочие существа - Тьма, страх и ужас. Хтонические, как вы именуете нас в книгах. Хочешь посмотреть, как поступают люди с тем, кто слабее, и кого они боялись бы тронуть и пальцем, будь их много? - Показывай. Они выехали за пределы лагеря, проехали три кольца постов, сопровождаемые пятеркой центаврионов. Наконец, у неглубокой, заросшей кустами орешника и дикими яблонями, балки принц спешился и пошел за появившимся из балки орком. - Мы их нашли, возвращаясь из разведки, - орк говорил глухо порыкивающим голосом, немного невнятно из-за выступающих на нижней челюсти клыков. Исмаэль тенью следовал за принцем. Лаури притерся боком к Грому, косясь на того. Гром невозмутимо щипал траву, делая вид, что не видит маневра единорога. В балке воняло гарью, сгоревшим мясом. Посреди неглубокого овражка, который весной и осенью служил руслом ручью, а сейчас был сух, стояла железная клетка, вокруг которой недавно бушевал огонь. - Кто-нибудь выжил? - ровно спросил принц. - Ребенок. Но очень плох. Орки, которых тут было шестеро, расступились, открывая Кариану и Исмаэлю разложенные на траве обгорелые останки. Это были дриады, судя по всему - семья. Выжил из четверых только младенец, которого прикрыли собой старшие. - Что тут произошло? - воин осмотрел останки. - Жители ближнего села напали на это семейство, когда те заехали купить молока для ребенка, а старшая дриада в благодарность за молоко благословила огород селянки. Увидели, как зазеленели пожухшие растения и испугались. - Поднесите ребенка, - воин сложил ладони и прикрыл глаза. Кариан кивнул, и к Исмаэлю поднесли лежащего на чистом полотне малыша, почти все тельце которого покрывали ожоги. Он едва дышал. Воин открыл глаза, светящиеся как два лучистых камня. Ребенка окутало золотистым свечением, а когда оно стихло, малыш уже радостно пищал и тянулся к светящемуся Исмаэлю - Отдайте ребенка обозным, думаю, там найдется, кому за ним присмотреть. Остальных похоронить. Ипподистр, соберите отряд, мне нужна полусотня. Ребенок при попытке его разлучить с Исмаэлем закатил дикий плач, успокоился только на руках у воина. Кариан возвел очи горе, хмыкнул: - Что будешь делать, Исмаэль? - Не знаю. Ну, тише-тише, мне надо уехать. Но я тебя потом заберу обязательно, а ты пока поспи. Ребенок затих, зачмокал сонно сразу же. Принц Темных смотрел насмешливо и испытующе, но все чувства оставались только в его глазах, лицо же было бесстрастной маской. - Посмотришь сегодня, как творит справедливость Темный. Исмаэль кивнул: - Веди. Насмешка в глазах стала ярче, как капля яда в изумруде. - Распоряжаешься, словно король, - негромко и спокойно. - Чему уж учили, - Исмаэль смотрел все таким же темным взглядом, скрывающим, что творилось внутри. - Хочешь, уведу войска? Отступим за Эграсс, мне хватит, чтобы основать свое королевство. Тебе останется достаточно, чтобы править. - Потом посмотрим. Страна истощена, нет ресурсов на восстановление. - Ресурсы есть всегда. В городах, которые открывали нам ворота, были деньги в казне, зерно в зернохранилищах, - у Темного усмешка уже даже на губах отразилась. - Они остались при своем, сменилась только власть. Но простым горожанам от этого ни холодно, ни жарко. Я не деру налоги в три шкуры, не требую золотых гор. Страна истощена, говоришь? Завтра поедешь со мной, порталом на границу до Эграсса. Самое бедное баронство Империи, помнишь? Посмотришь сам, насколько оно бедное. - Посмотрим, принц, посмотрим, - кивнул Исмаэль. - Сперва... Есть другие дела, более важные. Центаврионы сообщили, что отряд готов, и принц Кариан вернулся к коням. - Выезжаем. Лаури успел обсопеть Грому ухо, попробовать на вкус его гриву и всячески выразить приязнь. - Это у тебя кобыла? - Исмаэль потрепал единорога по шее. - Хм... Судя по половым признакам - далеко не. - Лаури... Это - жеребец, как и ты. Единорог томно вздохнул и влюбленно укусил Грома. Гром возмущенно ржанул и брыкнулся, отскакивая от озабоченного единорога. Лаури вздохнул, получил от хозяина по морде и переключился на осмотр дороги. Кариан рассмеялся: - А говорят, единороги чувствуют настроение хозяина. - Говорят, что чувствуют. Но я точно не испытываю влечения к вашему коню, принц. - Верю, - Темный сжал бока Грома коленями, посылая его вперед, во главу отряда. Вскоре показалась деревенька, ощетинившаяся частоколом. Над ним мелькали головы поселян, с ужасом взиравших на приближающихся Темных. Исмаэль среди всего отряда выделялся заметно. Что порождало волны ужаса еще больше. Они въехали на небольшую площадь посреди деревни в полном молчании. - Ипподистр, пошли своих, пусть соберут всех жителей. До единого. С детьми. Собрали их быстро, прятаться никто не посмел, смотрели на Темных с немым ужасом. Принц привстал на стременах, обводя толпу взглядом, в котором не было ничего человеческого: - Сегодня утром вы убили четверых существ, которые ничего вам не сделали злого. Все молчали, таращились на него. - Кто ответит жизнью за жизнь? Один мужчина, не старик и не калека. Одна женщина детородного возраста. Один ребенок лет семи. И младенец. Выбирайте. Они отхлынули прочь, женщины прятали детей за спины или прижимали к груди. - Даю час. Время пошло. После я сожгу здесь все. Исмаэль молчал, только лицо каменело. В нем узнали Светлого, бросились с мольбой о защите. - А они тоже просили? - в пространство перед собой спросил Исмаэль. - Свет должен быть милосерден! - Если Свет что-то вам должен, он защитит вас, - кивнул воин. Темный сжимал красивые губы в тонкую полоску, борясь с тошнотой. Ему было противно, почти невозможно смотреть на этих людей. На людей, которые выпихнули под ноги Грому оборванную тощую девочку, явно сироту, и женщину, судя по ее лицу - блаженную, она и сейчас улыбалась, безмятежно, как ребенок, из приоткрытого рта тянулась ниточка слюны. - Как-то правосудие Темных не срабатывает, - заметил Исмаэль. - Карать нужно виновных. Ту, что натравила. Тех, что сжигали. - Это не правосудие, Исмаэль. Это демонстрация. Ты, - палец Кариана ткнул в дородную тетку в ярком платке с растительным узором. - Ты, и ты, и вы, двое. И ты, - он указал на мужчин, кое у кого были подпалены волосы, двое щеголяли царапинами на лицах и руках. - Ипподистр, выведи их из деревни. От раздавшихся воплей Исмаэль только поморщился, после чего опять превратился в подобие каменной статуи. - Останься с центаврионами. Это приказ, - глухо сказал принц, спешиваясь и на ходу меняя ипостась. Огромный медно-черный змей в короне из шипов и тонких перепонок меж ними на человеческой голове потек в сторону осужденных. Исмаэль остался. Никакого желания видеть то, что там произойдет, он не имел. Полыхнуло зеленым, словно солнечный луч отразился от огромной изумрудной линзы. И принц, уже в человеческом обличье, вернулся назад. - В лагерь. Исмаэль похлопал Лаури по шее, единорог пошел рядом с Громом, призывно косясь. Грозовой конь укусил его. Кариан изумленно поднял брови: он знал, как кусается боевой жеребец - вырывая куски мяса и шкуры, перемалывая мощными челюстями кости. Гром не оставил на шкуре единорога и следа. Исмаэль только вздохнул: - Лаури, жаль тебя разочаровывать, но ты вернешься обратно в стойла. - Зачем? Если ему так нравится Гром... - Они оба жеребцы. - И что? Они сами разберутся, кому под кем быть. Лаури закивал, мол, мы разберемся. - Только без брачных ляганий партнера. Кариан наклонился к уху жеребца, зашептал ему что-то, бесовски ухмыляясь. Гром фыркнул, из-под копыт зазмеились короткие молнии. Единорог опять протяжно вздохнул, покосился мечтательно на Грома. Исмаэль взял его за рог и тоже что-то зашептал на ухо. Долетали только отдельные слова: -... тебе в... а потом... через... Гром и Лаури фыркнули в один голос, явно намекая, что справятся без советчиков. Воин выпрямился, снова погрузившись в тяжелое молчание. Помочь ему Кариан не мог ничем, в лагере отправил в шатер. - Отдыхай, - и отправился обходить посты. Исмаэлю же принесли колыбельку с ребенком, который очень настойчиво требовал присутствия именно Светлого рядом, затихнув только, когда Исмаэль принялся его качать. Маленький дриад выглядел бы совершенно обычным человеческим младенцем, если бы его глаза не меняли все оттенки зелени, а на головенке росли волосики, а не какие-то зеленые травяные нити с крошечными золотистыми бутончиками. Исмаэль качал колыбельку, ребенок умиротворенно сопел и чихал. Принц вернулся в шатер, завернутый в чистое полотно - успел искупаться. - За палаткой котел, вода теплая, ступай, - кивнул Светлому. - Посидишь с Лэйми? - Ты его назвал? - усмехнулся Кариан. - Посижу, куда же мне деваться, коль собственный шатер заняли. - Ребенку нельзя без имени. Исмаэль ушел купаться. Лэйми тут же разрыдался так, словно его навсегда бросили. Принц склонился над колыбелью, улыбнулся, зажигая над ладонью крохотный золотистый огонек. - Тише, малыш, Лэйми-колокольчик. Лэйми принялся огонек ловить. Светлячок вроде бы давался в его ладошки и снова ускользал, осыпая его золотой пыльцой, от которой малыш вскоре зазевал. К возвращению Исмаэля он уже сладко спал. Светлый умиленно улыбнулся и устроился на краю кровати. Колыбель унесли - слуги принца еще не сошли с ума, чтобы потакать прихотям его нынешней игрушки и оставлять младенца, который явно не единожды проснется за ночь. И не даст выспаться господину. Кариан расчесывал волосы, сидя на стуле, мерными и плавными движениями, словно проводил еженощный ритуал. Исмаэлю расчесываться было не нужно. Волосы были коротко острижены и сейчас топорщились забавными колючками, как у ежа. - Разве наследнику короны не положено растить косы? - спросил его Темный, откладывая гребень и разматывая полотно. Спал он всегда полностью обнаженным. Даже на войне. - Неудобно шлем надевать. Кариан улегся в постель, придвинулся прохладным телом к Исмаэлю. Тот обнял его. Сейчас на Исмаэле не было удавки. И Темный лежал так удобно, только резко передвинуть руку, беря тонкое жилистое горло в мертвый захват... Исмаэль притянул Кариана поближе, накинул на него покрывало. - Спи. Принц сонно вздохнул, расслабляясь, задышал ровно и медленно. Исмаэль всю ночь опять провел почти без сна. Наутро принц только покачал головой, глядя на его покрасневшие глаза. - Не спится? - Не особо. Ничего, я переживу это, однажды. - Я обещал показать тебе Эграсс, но мы никуда не поедем. Отдыхай. Тебе принесут сонный отвар. - Я в порядке, правда. Мне приходилось не спать куда большее время. Лучше покажи мне статую своего возлюбленного, я посмотрю, сколько времени придется распутывать все заклинание. - Это далеко, дома. Но, хорошо, идем, - горгон протянул ему руку. Исмаэль вложил руку ему в ладонь. Портал принца был не похож ни на что, доселе виденное Исмаэлем. Не было ни свечения, ни видимого разрыва пространства. Он просто моргнул - и вместо шатра оказался в тенистом саду среди необычно выглядящих растений всех оттенков алого и золота. - Так, - Исмаэль проморгался. - Красота сказочная. Где статуя? - Иди за мной, - кивнул Кариан, и пошел, раздвигая ветви, напрямик, без тропинок. Вскоре они выбрались к небольшому закрытому павильону, двери которого распахнулись, только когда Темный капнул на ручку своей кровью. Посредине павильона стояла статуя хрупкого тонкокостного юноши, замершего на полудвижении, будто обнимал кого-то, отводя с лица волосы. - Свет Истинный, заклинаю тебя своим Посвящением, даруй мне силу изменить сотворенное и сотворить изменение, - Исмаэль протянул руку, коснулся лба статуи, сразу же скрывшейся в солнечном блеске, из которого вскоре донесся недоуменный вскрик. - Найэли! - Кариан бросился к юноше, обнимая его, заглядывая в глаза. - Как ты? Родной мой... любовь моя! - А... Что-то случилось? - его обняли, завершив движение. - Уже нет, нет, счастье мое, уже все хорошо, - принц укутал его в свой плащ, укрывая полуобнаженное тело. Повернулся к Светлому, склоняя голову: - Я у тебя в долгу, Исмаэль. Воин качнул головой: - Ничего, заклинание было не самым сложным, василиски хуже. - А кто это? - Найэли прижался к Кариану. - Теперь твой взгляд такого воздействия оказывать не должен. Но можно проверить, пока моя сила при мне. - Нет, не хочу больше и на миг терять. Двадцати лет мне хватило. Найэли, это Исмаэль. Мой... побратим, если примет это имя. Воин склонил голову: - С честью и радостью. Кариан протянул ему руку, на которой еще кровоточила царапина. Исмаэль протянул свою, расцарапанную о ветку, пожал. Их сцепленные ладони облекло теплое алое сияние, завершая обряд. И Кариан привлек Светлого к себе, обнимая. - Добро пожаловать в семью, брат. Исмаэль только и смог, что кивнуть, обняв его в ответ. Кариан отстранился, посмотрел в глаза рыцарю с мольбой и затаенной жаждой: - Дай мне немного времени, Исмаэль. Хоть... десять минут. - Я могу пройтись по саду, - предложил Светлый. - Думаю, пара часов еще есть. - Здесь тебя никто не тронет, сад заперт от посторонних, а слуги-дриады не показываются на глаза. Спасибо, спасибо, брат! - принц сжал его руку в крепком, отчаянном пожатии и обернулся к своему возлюбленному, который начал догадываться, что прошло несколько больше времени, чем ему показалось. Исмаэль исчез в зелени листвы. Найэли вопросительно посмотрел: - Кариан... Сколько меня не было? - Двадцать лет, мое сердце, - Кариан виновато улыбнулся, опускаясь перед ним на колени, целуя тонкие ладошки с длинными пальцами музыканта. - Я не жил без тебя все эти годы. Найэли ахнул, принялся гладить его лицо. Принц уткнулся лицом в его живот, обнимая и не в силах разжать руки. Замер на пару мгновений и поднялся, целуя юношу, жарко, жадно, ласково. Он даже не подозревал, насколько на самом деле соскучился по любимому. Найэли, живой и теплый Найэли, целовал его не менее пылко, прижимался всем телом, отвечая на ласки. Кариан не заметил и сам, как открыл портал в свои покои, в шаге от постели. Только осторожно опустил любовника на атласные подушки, давая вздохнуть, и снова накрыл его губы, пьянея от их вкуса. Найэли прижимался, нетерпеливо стаскивал с себя одежду, норовя скорей избавиться от всего, что мешало слиться с любимым полнее. А Кариан сдирал черный траурный шелк с себя, не в силах оторваться от ласк, хоть на миг отстраниться. - Люблю тебя, люблю... - Звезда моя, душа моя, любимый... Исмаэль шел, трогая стволы деревьев, пытаясь разобраться в сумбуре охвативших душу чувств. Вспомнились собственные мысли о том, что хотел бы себе такого брата, как Кариан. Что ж, хотел - получи, Свет не оставляет без внимания ни единого помысла своего Посвященного воина. Осталось лишь возблагодарить Свет, что дал такого родича. И дал силу спасти окаменевшего мальчика. Воин печально улыбнулся - даже сына вернула ему судьба. Только любимую не возвратить уже. Шалейя, маленькая светлая Шалейя, ясная звездочка, любившая Исмаэля. Будет светить ему звездой в ночи, указующей путь. Чистая ее душа уйдет ввысь. А там, быть может, волею Света, обретет новое воплощение... - Шалейя... - Исмаэль взглянул вверх. А из листвы на него глянули яркие синие глазищи, перепуганные до смерти. - Кто ты? - ласково спросил Исмаэль. - И зачем прячешься? Синеглазое создание было укутано в прозрачную вуаль, уже порванную в паре мест, и одето, как богатый мальчишка. Но когда соскользнуло с дерева на землю, гордо выпрямляясь и пряча страх за гневным: - Я не прячусь, чужак, я здесь гуляю! А кто ты, и как посмел войти в запретный сад брата? - стало ясно видно, что девушка, совсем еще юная. - Брата? - несказанно изумился Исмаэль. - Мой брат - принц Кариан! - казалось, выпрямиться еще более гордо невозможно, но ей удалось. - А мне он побратим, - воин усмехнулся. - Как тебя зовут, стрекозка? - Сначала назовись сам, - упрямо задрала подбородок девушка, и вуаль, и без того державшаяся на честном слове, слетела, открывая медную гриву, заплетенную в добрую сотню косичек, и миловидное личико, и впрямь схожее с лицом Кариана, только тоньше и нежнее в разы. - Исмаэль, - воин улыбнулся. - А ты, стрекозка? - Шайни... принцесса Шайнара. - Шайнара, значит. Рад знакомству, принцесса. Она протянула ему ладошку, причем, вовсе не так, как протягивают ее для поцелуя. Исмаэль ее руку пожал, бережно держа тонкие пальцы. - Ты сказал, что побратим Кариана? А где он сам? - С Найэли милуется. - Ты смеешься надо мной? - она топнула ножкой, обутой в мягкий сапожок, - Найэли уже двадцать лет, как камень! - Я вернул его к жизни. Сапфировые глазищи стали еще больше, полыхнули радостью. - Правда? Ты не обманываешь? Вижу, что нет... Надо сказать папе! - развернулась и ускакала проворной рыжей белочкой, только змеи-косы по спине хлестнули. Исмаэль удивленно посмотрел ей вслед, пожал плечами. Милая стрекозка. Сколько ж ей лет? Выглядит ребенком совсем... Но если она, как и ее брат, горгона, то может быть и пятнадцать, и сорок пять. Исмаэль продолжил прогулку по саду, любуясь изысканными цветами. На свисающие с дерева с золотой листвой небесно-синие орхидеи он наткнулся случайно. Или они ему упали на голову, если точнее, одна из упругих плетей свесилась, чиркнув по лицу ароматными цветами. Воин залюбовался ими, снова вспомнил цвет глаз Шайнары-стрекозки. Стало интересно - какая она в своем змеином воплощении? Кариан был ужасен. Красив до умопомрачения в своей черно-бронзовой чешуе и рогатой короне, и внушал ужас. А она? Светлая, как солнечный лучик сквозь осеннюю листву. Исмаэль глубоко вздохнул - о чем он вообще задумывается? Но молитвы не шли на ум, словно он был околдован. Окутан сетью чужой Силы, ласковой, нежной, но опасной. Воин провел по лицу ладонью, пытаясь стряхнуть этот дурман. От пальцев пахло чем-то неуловимо-сладким и горьким одновременно. - Что это? Потом вспомнил - он пожимал руку принцессе. Должно быть, так пахли ее духи, девушки же обыкновенно наносят их на запястья. Исмаэль еще раз принюхался. Аромат понравился, осенний и будоражащий душу. Что ж... Дурман? Пусть будет дурман. Он верил Кариану, почему-то верил, что этот Темный, такой странный и непонятный, не причинит ему вреда. И верил - стоило задуматься, и понимание всплыло само собой - с того момента, как очнулся исцеленным в его шатре. Свет не отвернулся от Посвященного. Значит, он все правильно делает, не запятнал честь, не осквернил своего имени. Осталось лишь разобраться с Тиаль... И остатками Империи Света. - Мне нужно идти, любимый, - Кариан легко и успокоенно целовал припухшие губы Найэли. - Я оставил войска, никому не сказавшись. - Я буду ждать тебя. Возвращайся поскорее. - Обязательно, звезда моя. Люблю тебя, - Кариан едва нашел силы расцепить руки, выпустить его из объятий. - Отдыхай. Я постараюсь завершить все дела поскорее и вернуться к тебе. - Береги себя, ладно? - Для тебя, только для тебя, родной, - принц улыбнулся, посмотрел на траурные одежды, разорванные и смятые комом на полу, раскрыл сундук и вынул свой любимый костюм - изумрудный шелк и замша цвета темной бронзы. Облачился и снова склонился над Найэли, целуя. Тот обвил руками его шею, даря продолжительный поцелуй, потом легко оттолкнул: - Иди. - О, жестокий, я оставляю мое сердце в твоих руках, - прошептал принц, заставляя себя отступить. - Я буду хранить его бережнее собственного, - пообещал Найэли, отправляя ему влюбленный взгляд. И закрыл дверь за принцем. Кариан вернулся в сад, никак не в силах стереть с губ глупую улыбку. Исмаэль встретил его понимающим взглядом. - Нам пора... пока нас не хватились в ставке... - Кариан оглянулся туда, где за алыми и бордовыми плющами угадывались окна. - Как же хочется бросить все и остаться... - Нельзя. Пока что дела не закончены. Думай о том, что тебе теперь есть, ради кого жить. - И, думаю, ты понимаешь, что ни обручения, ни свадьбы теперь не будет, - влюбленная улыбка как-то незаметно перетекла в хищный оскал. - Я как-нибудь переживу, что не получу свадебного пояса от жениха сестры. - Это хорошо. Идем, - Кариан протянул ему ладонь. Исмаэль согласно кивнул, берясь за его руку. Около шатра толпились уже с пяток вестовых-орков. Появление принца восприняли буднично, хоть и с заметным облегчением. А по лагерю волной шепотков разнеслась весть о том, что явился принц Кариан без траура, и что бы это могло значить? Исмаэль ушел к ребенку, покачать того. Лэйми, словно чувствуя хорошее настроение воина, весело хихикал и хватался за его руку. Бутоны в его волосах постепенно раскрывались, меняя окраску с бледного золота на серебристо-голубой. - Красавец, - умилился Исмаэль. - Папа! - чуть подумав, выговорил малыш, и потянул его палец в рот. - Лэйми, нельзя тащить в рот все, что попало. Испортишь зубки. Мальчик радостно засмеялся, цепко держась за его руку, помахал в воздухе ножками. Исмаэль взял его на руки: - Чудо ты мое маленькое. Тебе спать надо больше. И расти. На Светлого рыцаря косились орчанки-маркитантки, но не гнали, одна принесла ему рожок с молоком. - Корми, дамунэ. Исмаэль взялся кормить Лэйми, послушно присосавшегося к молоку. - Ты, правда, из тех? - орчанка, похожая на сморщенное печеное яблоко, в золоченых медных подвесках на свалянных в жгуты жестких волосах, кивнула куда-то по направлению к Ленлиану. - Правда, - кивнул Исмаэль. - А не похож. - Похож. Ясный, как рассвет в степи. Кто древичу стал дамунэ, плох быть не может, - она пожала плечами, усмехнулась, показывая небольшие желтоватые клыки. - И печать юного Змея на тебе не рабская, гляжу. Исмаэль улыбнулся: - Чудными тропами ходит судьба. Лэйми, ты наелся, малыш? Ребенок спал, крепко сжимая рожок и причмокивая. - Давай, заберу сына. Дел, небось, еще невпроворот. Ступай, ашанги, свежие травы тебе под ноги. Исмаэль передал ей сына, погладил того по головке напоследок. И ушел в шатер Кариана. Принц, развалившись на постели, читал какой-то свиток и посмеивался. - Брат мой, отец прислал письмо. Ты натворил переполоху, пока я с Найэли миловался. - А что я сделал-то? Только со стрекозкой познакомился. - Сестра подняла на уши весь дворец, - Кариан откинулся на подушки и расхохотался. - Читай, тебе там тоже есть пара строк, - и перекинул ему свиток. Послание поплыло, словно его окунули в воду, и вместо того текста, что предназначался принцу, проступили другие слова, написанные родным Исмаэлю языком. Воин вчитался в них. Это было приглашение в столицу Темной Империи - Дарагос, написанное, скорее всего, императором Рокаиром. А ниже, другим почерком, летящим и изящным, приписка: «Ну кто так делает, Исмаэль? Познакомился и сбежал, а мне потом доказывать, что не привиделось?» - Ничего, Найэли подтвердит, что я настоящий, - рассмеялся Светлый. - Я думаю, уже подтвердил. Но ты Шайни понравился, а это много значит. - А что это значит? - Исмаэль вздохнул. - Милая стрекозка... - Что Шайнара в тебе разглядела - знает она одна, брат. Женщины-горгоны обладают иными дарами, чем мужчины, - принц хлопнул по постели, предлагая воину лечь. - И она хочет увидеться вновь, а когда Шайни чего-то хочет, само мироздание покоряется ее воле. Не гляди, что похожа она на ребенка - Шайнара из нас двоих старшая. Исмаэль улегся, закинул руки за голову: - Посмотрим. Ложись спать. - Я еще не обошел посты, - усмехнулся Кариан, поднимаясь. - Завтра выступаем к Ленлиану. Если ты хочешь сохранить жизнь своим соратникам - я дам тебе отряд сопровождения, скачи к ним и приказывай сложить оружие. - Хорошо. А что Тиаль? Больше никаких вестей? Кариан кивнул на стол. Там лежал завернутый в кожу сверток. - «Невеста» прислала в дар пояс. Надо думать, такой намек, чтоб я на нем удавился. Исмаэль бросил короткий взгляд: - Черная слезка. - Сожгу сейчас, чтоб никто случайно не отравился. Отдыхай, Исмаэль. Я скоро вернусь. Светлый закрыл глаза. Отдыхать... Разве можно отдыхать, когда... мысль он не додумал, сморило сном. Его укрыли покрывалом, и принц тихо вышел, отправляясь обходить лагерь. Все было тихо и спокойно, только издалека доносилось нежное фырканье, вздохи и хрупанье овса - единорог страдал от любви. Громовой конь пока успешно избегал воздыхателя. Кариан фыркнул: и как понимать эти намеки? Исмаэль явно не испытывает к нему нежных чувств, хотя, если судить по поведению его жеребца, должен просто пылать от страсти. Или Лаури сам по себе на весь рог ушибленный? Единорог как раз пошел тереться о свою единственную любовь и страсть. Гром фыркал на него, норовя укусить, отталкивал широченным крупом, привставал на дыбы, сверкая молниями из-под копыт. Лаури лез поближе, ластился, жалобно ржал. Кариан фыркнул: - Да его проще трахнуть, чем объяснить, почему нет. Единорог снова призывно заржал. Принц ободряюще кивнул своему жеребцу и пошел назад, не оглядываясь - Гром внял совету, а подсматривать за утехами собственного коня казалось Кариану глупым. Исмаэлю снилась Шалейя. Улыбалась, махала ему рукой и показывала на какую-то фигурку в плаще, словно говоря, что там счастье Исмаэля. Фигура приближалась... Потом плащ упал, на Исмаэля глянула морда Лаури и сказала голосом Кариана: «А жениться?». Светлого подкинуло над кроватью: - Не-е-ет! - Тссс, что с тобой? - ему на лоб легла прохладная ладонь. - Кошмар. Будто ты превратился в Лаури, а я должен на тебе жениться. - Еще чего не хватало. Заварить тебе трав? - фыркнул Кариан. - Давай, - согласился Исмаэль, - А что, Лауриндаллен уже добрался до твоего коня? - Скорее, это Гром до него снизошел. Принц поставил на жаровню медный кувшин, засыпал в него сухие травы из мешочка, который достал из походного сундучка. По палатке поплыл аромат меда и цветущего луга. - Как вкусно пахнет. Как будто лето... И поле далеко от столицы. - Степь, брат мой. Это степные травы, подарок Уйраги, Великой Шаманки орков. - Значит, спать точно буду крепко и без всяких глупых снов про Лаури и свадьбу. - Сны будут, постарайся запомнить, - серьезно кивнул Кариан. - Только раз в жизни можно пить эти травы. И видеть нить своей судьбы. - Тогда запомню. Постараюсь. Принц сел рядом, придержал его под плечи, пока Исмаэль пил. И укрыл, ласково касаясь коротких волос надо лбом, перебирая их. - Свежие травы тебе под ноги, брат, спи. Исмаэль уснул, словно нырнул в теплое золотистое свечение, где его шею снова обвили руки Шалейи. - Я всегда буду с тобой, обещаю. Но пахли ее волосы горькой осенней водой. Так правильно и так уютно. И серые глаза отчего-то поменяли цвет, засинели пронзительно, как небо в облачном «окошке». - Всегда, что бы ни случилось. Я люблю тебя. - Шайни? Он и сам не понял, кого позвал по имени, даже вслух. Она кивнула, коснулась его лба поцелуем. - Имя не важно, мой свет. - Ты ведь всегда будешь со мной? И с Лэйми. - Дольше, чем всегда. Помнишь, ты хотел большую семью? У нас будет и Лэйми, и Артана, и Саэми. Как ты и хотел. - Я люблю тебя, моя звезда. Кариан смотрел на улыбающегося во сне Светлого, задумчиво кусал губы. Как странно судьба сплела их нити... Враги, ставшие побратимами. И кто знает, верно ли он понял то имя, что сорвалось нежным шепотом с губ Исмаэля? Возможно, на этих нитях скоро завяжутся узелки. Светлый умолк, пригреб к себе Кариана. - Я тебя люблю, - и притиснул поближе. Темный привычно уже угрелся на его груди, откинул голову на плечо, укрывая своими волосами до пояса, как шелковым плащом. И уснул. Утром Исмаэль проснулся с улыбкой на губах, пару минут валялся, не открывая глаз и нежно тиская теплое тело под боком. Ему в грудь фыркнули: - Я так понимаю, что сон был хорошим, брат мой? - Ой, Кариан? Я думал, мне все еще стрекозка снится. - Тебе она снилась ночь напролет, - проворчал горгон, - с закономерным результатом. Он кивнул на выпирающее горбом покрывало, вернее, двумя горбами - ему самому тоже не цветочки снились. - Ну, - Исмаэль смущаться и не подумал, - я вижу, ты меня понимаешь. - Еще как понимаю, - отозвался Кариан, откидывая покрывало и рассматривая воина. - А ты красив. - Спасибо, ты тоже прекрасен. Горгон усмехнулся, провел ладонью по его груди, дотронулся кончиками пальцев до шрама, оставленного лекарем. - Жаль, что я не проследил, чтобы тебе свели этот след. Но, как говорят, шрамы мужчину украшают. - Я воин, должно же у меня быть хоть что-то, напоминающее об этом. - Разве? - ладонь скользнула дальше, изучая мускулистый живот, Кариан смотрел ему в глаза, улыбаясь. - Конечно, - Исмаэль глядел с любопытством и без смущения. - У вас не в ходу... хм... взаимопомощь? - принц перебрал пальцами, лаская светлые жесткие волоски, медля - не хотелось оскорбить побратима. - Да как-то не особо. У нас обычно мужчины в одной постели не спят. - Тогда это будет новый для тебя опыт, - горгон легким, плавным движением скользнул, усаживаясь ему на бедра, уверенно обхватил себя и его ладонью, чуть подавшись вперед. Глаза Исмаэля чуть расширились, но Светлый промолчал, только губы облизнул немного нервным движением. Кариан ласкал, пытаясь найти тот темп и силу, которая понравилась бы обоим. Вскоре воин уже неровно дышал, полуприкрыв глаза. Кариан провел свободной ладонью по его груди, лаская. Ему нравилось то, что он видел, хотя ничем большим, чем взаимопомощью, для него это стать не могло - его сердце давно принадлежало только одному существу, его Найэли. А это было всего лишь дружеское участие, чтобы расслабиться, он по опыту знал, что удовольствие полнее и приятнее, когда не в свой кулак. Исмаэль это и вовсе за что-то большее, чем братская помощь, не принимал. Да, интимно, но это просто удовольствие для обоих, ничего более. Принц тихо застонал, прикусил губу, ускоряя движения ладони, сжимая ее крепче. Исмаэль отозвался таким же тихим стоном. Кариан выгнулся, взметывая волосами, несколько раз крупно вздрогнул, ладонь наполнилась его семенем, заскользила быстрее и приятнее, срывая Светлого следом. Семя Исмаэля светилось, видимо, магия переполняла. Принц упал на постель, приподнял ладонь, рассматривая смешавшееся семя - словно капли расплавленного серебра и золотистого перламутра. Сжал кулак, из которого полыхнуло белым светом. И уронил на постель тонкую цепочку, в которой чередовались белые и желтые звенья. Исмаэль медленно и долго выдохнул, приходя в себя. Кариан чмокнул его в щеку, рассмеялся: - Тебе легче? - Намного. Спасибо, брат, - Светлый улыбнулся. - Встаем. Дел по горло. Сколько солдат тебе нужно для сопровождения? Погоди, не торопись отказываться. Тебя объявили умершим, и если ты объявишься один... Всякое может случиться. - Думаю, что четверых хватит. - Я пошлю с тобой орков, это мои лучшие воины, не считая центаврионов. - Хорошо. Думаю, армия мне пока что верна. - Главное, убедить их, что сложить оружие и не препятствовать моим войскам - лучшее решение. Я надеюсь на твой авторитет полководца, - Кариан ополоснулся в поднесенном оруженосцем тазу, растерся полотном и уже одевался. Исмаэлю принесли его вычищенную одежду и исправленные и начищенные доспехи. Воин облачился в них, надвинул шлем и вышел из шатра сверкающей статуей Света. Лаури бросил щипать Грома за холку зубами, подошел к всаднику. Кариан отдал приказ, и к Светлому подъехали пятеро орков, судя по одинаковым медным бляшкам, вплетенным в косы - слаженная боевая пятерка. - Беречь Светлого, как зеницу ока. Удачи, брат. - Я вернусь. Лаури выступал гордо, нес себя и Исмаэля, ничем не напоминая дурашливого жеребца, полночи пристававшего к Грому и пытавшегося отщипнуть от того кусок гривы на память. - Надеюсь, - прошептал Кариан, глядя вслед шестерым всадникам. - Сворачиваем лагерь! Маркитантский обоз остается на месте! Тысяча Когнара - в охрану. Забегали вестовые, весь гигантский лагерь темного воинства пришел в движение, как потревоженный муравейник. Исмаэль добрался до передней линии обороны, верней, того, что пыталось ей быть. Нападать никто не стал, ощетинились копьями, угрюмо и непримиримо. Потом узнали принца. - Сложите оружие, - голос Исмаэля звучал ровно. - Ваше высочество? Нам сказали, что вы погибли. Траур... Исмаэль снял шлем: - Я не похож на мертвого, кажется. Оружие со звоном ложилось под ноги Лаури - командиру верили. Если он сказал сдаваться, он знает, что делать. Верили, да не все. Один из орков ударом пяток выслал свою низкорослую лошадку вперед, привстал на стременах, взмахнул кривым широким ятаганом прямо перед лицом Исмаэля, и в луку седла, дрожа, воткнулась белоперая стрела. - Надень шелом, ашанги. Исмаэль покачал головой, надел шлем. И окутался золотом солнечных лучей, явственно показывая, что нежитью или подчиненным Тьме быть не может. - Принц предал нас! - выкрикнули откуда-то из задних рядов. - Я не предавал вас. Я пришел спасти то, что еще возможно. Выйди сюда. Хмурые солдаты расступились, выпуская нескольких воинов. - Спасти?! А что будет с Империей? Темные уже в дневном переходе от стен Ленлиана! - Империю восстановят, - Исмаэль склонил голову. - Война закончилась, осталось лишь подписать договор. И отвести наши войска обратно. Пора домой, мои воины. - Кто восстановит ее, и под чьей рукой? И где вы были, разве не в плену у Темного принца? - Я восстановлю ее. Сам. Не под рукой убийцы моей возлюбленной и нашего сына. - И что требуется от нас? Всего лишь дать темным ублюдкам, - стрелок сплюнул под ноги орочьему коню, но пятерка осталась неподвижна, как изваяния, - войти в столицу? - Принц Кариан обручен с принцессой Тиаль, между Империями мир. И они - наши гости. Солдаты переглядывались, переговаривались, явно ничего не понимая. Вести из столицы приходили противоречивые, но вот же он, их предводитель, живой, хотя был объявлен траур по нему. - Вы клянетесь, принц, что войны не будет? - продолжал допытываться лучник, сжимая свой лук так, словно в нем единственном видел опору пошатнувшемуся миру. - Я не развязываю братоубийственных войн, - прозвучало из-под шлема. - Возвращайтесь домой, туда, где вас ждут. - Темные свернули лагерь и выступили сюда, - подскакал к Исмаэлю дозорный. - Хорошо. Пускай обосновываются где-нибудь на месте наших лагерей, костровые ямы еще теплые. Все-таки для многих его солдат это было шоком - просто так сложить оружие и разойтись. Не с победой, не сумев защитить свою страну. Исмаэль не торопил, ждал, давал время понять, что война окончена, что защитить Империю было уже невозможно. - Ашанги, пошли кого-нибудь предупредить стражу ворот, чтобы не запирали. Змей не будет доволен, если город придется брать штурмом, - глухо, с ужасным акцентом проговорил старший пятерки. Исмаэль кивнул, подозвал ближайшего солдата: - Передайте, чтобы ворота не запирали. Через полчаса вдали показались клубы пыли над движущимся в скором темпе войском. В авангарде скакали центаврионы, и люди машинально хватались за пустые ножны - полукони были очень сильными бойцами, опасными и жестокими. Исмаэль возвышался над всеми, как статуя из золота. Его присутствие немного успокаивало, к принцу Светлых люди жались поближе машинально. Вперед вырвался блещущий молниями из-под копыт грозовой конь, всадник его был к изумлению людей без доспехов и шлема, сверкая золотым венцом, прижимавшим распущенные волосы. За его спиной бронзовыми крыльями бился переливчатый атласный плащ. Исмаэль тронул единорога с места, давая Темному возможность встать с собой рядом. - Я вижу, тебе удалось, брат, - Кариан привстал на стременах, протянул ему руку. - Да, они напуганы, - Исмаэль пожал ее, привлек к себе Темного. - Рад, что быстро добрались. - Чем быстрее мы все закончим, тем лучше. Длить агонию не вижу смысла, Исмаэль. Пусть твои люди ничего не боятся. Тем, кто издалека, дадут провиант и денег на дорогу, напишут подорожные. Они могут возвращаться домой. Исмаэль обвел взглядом притихших солдат: - Все слышали? - А как же... там же Тем... чужие земли? - пораженно вопросил кто-то. - Но люди-то остались прежние, - Кариан рассмеялся. - Все деревни, которые сожгли отступавшие, восстановлены, города, скорее всего, еще нет, но тем больше им будут нужны ваши руки. - Ваше высочество... И мы... Можем просто так уйти? Вот взять и уйти? - допытывался лучник. - Просто иди, - разрешил Исмаэль. Лучник пошел по направлению к городу, неуверенно, словно ожидал стрелы в спину, потом все быстрее, пока не сорвался на бег. Лук его остался где-то на обочине. - И вы идите, кто отсюда - вас никто не держит, - кивнул Темный. - Остальные пусть разойдутся группами по землячествам, казначеи и писари подойдут к ним позже, а провиант выдадут, когда подтянется обоз. Брат мой, мы можем ехать в город? - Думаю, что можем. Что там? Вдалеке вздымались клубы пыли, среди которых что-то сверкало, ярко и солнечно. Земля ощутимо подрагивала под ударами копыт. Рыцари Света выехали навстречу принцу. - Сотоварищи припожаловали, - неприятно усмехнулся принц Кариан. - Где ж они прохлаждались, когда твои солдаты гибли? Мало кого я на поле боя в золоченых доспехах видел, ой, мало. - Гвардия Императора, - отозвался Исмаэль. - Слева второй - любовник Тиаль. Темный сплюнул враз загорчившую от яда слюну, аж задымилась трава от плевка. - Кто говорить с ними будет, брат мой? Ты или я? - Ты. Боюсь, запятнаю облик добродетели неподобающими словами при наставнике. - Хорошо, - Кариан ободряюще сжал его руку, отпустил и выслал Грома вперед. Молча ждал, когда приблизятся. За ним и Исмаэлем неподвижно, в боевом порядке стояли центаврионы. Рыцари подъехали. - Именем Императора... - начал один из них. - Исмаэль, мальчик мой, - перебил его оживившийся старичок в золотых латах, которые можно было проткнуть пальцем, настолько легкими и тонкими они были. - Как же ты вырос. А это кто? Невеста твоя? Бледненькая какая-то, худющая... Горгона, что ли, никак не рассмотрю. Кариан вскинул брови и расхохотался. - Ай да наставник у тебя, брат мой, шутник и затейник. И ведь все верно угадал, да немного не о том. - Он вообще слепой, - пробубнил Исмаэль.- Оба они. - А как сына назовете? - не унимался старичок. - Лэйми, наставник. Старый рыцарь тронул вперед единорога, седого и грузного, с белыми глазищами, подъехал к Исмаэлю. Лаури ухватил старого сородича за гриву зубами, потянул ближе к себе, потерся мордой о его шею, пофыркал. - Соскучился по дедушке? - умилился старик. - Редкостный дар у наставника, - кивнул Кариан. И возвысил голос: - Приветствую вас, Светлый. - Рокаир? Никак все-таки выбрался в гости? - Нет, отец уже давно никуда из Дарагоса не выезжает. Я Кариан, его сын, - принц подъехал ближе, перегнулся с седла и коснулся руки старика. Его окутало на миг теплым коконом, приглушившим все звуки мира, смыло усталость волной света и отхлынуло обратно. - Благодарю, - принц склонил голову, улыбаясь. - А ведь я вас знаю, отец рассказывал... Вы Дамиан Серебряный, да? - Он самый. Только усох малость... Рыцари с места не двигались, словно скованные странными чарами. - Я рад, что мне довелось увидеть живую Легенду, сиятельный мастер, - улыбнулся принц. - Обязательно передам отцу, что вы о нем вспоминали. Так чего хотели Светлые рыцари, выступив нам навстречу? Право же, мне неловко, что так долго заставили себя ждать, но мы торопились, как могли. - А что это вы удумали? - старичок повернулся к рыцарям, покачал головой. - Одно солнышко и осталось на всю Империю, Исмаэль мой. Доспехи не горят, зато сам светел. А вас, вороны заборные, хоть в золото закуй, от грязи не отмоетесь. Куда ж ты, Империя, покатилась, кого Свету посвящаем? Исмаэль тут же попытался краем плаща Кариана отчистить нагрудник. Кариан зашипел и выдернул у него полу из рук: - Все в порядке с твоими доспехами, дварринги их отремонтировали и отполировали! Так, сиятельный мастер, я не понял - что именно удумали, и кто? - Да вон, вороны эти. Принца извести удумали. А я все вижу, даром, что слепой. Кариан окинул рыцарей взглядом, выразительным жестом опуская руку на рукоять глейва. - Не торопитесь звать гиен воронами, сиятельный мастер. Вороны умные птицы. Старичок только завздыхал и опустил голову на грудь, смежив веки. - Я жажду пообщаться с императором, а раз его гвардия так любезно выехала меня встретить, думаю, она же меня и проводит. - Рыцари Империи не сопровождают всяких... Исмаэль негромко кашлянул. - И бастардов от безвестной шлюхи тоже. Лаури ржать не стал, скакнул, мотнул головой. И плеснуло кровью на золотые доспехи, рог пробил рыцаря насквозь. Единорог издал короткий отчетливо рычащий звук, взрыл копытом землю. - Как интересно, брат мой, мыслят твои сотоварищи, - спокойно заметил Кариан, взмахом руки останавливая центаврионов, натянувших тетивы. - Тридцать лет королева Налия считалась законной супругой, и вдруг стала безвестной шлюхой? - Мама жила в загородной резиденции, уединенно, слабое здоровье. Отец навещал нечасто. Пошли слухи, что родила меня не она. - Стоило бы укоротить грязные языки, но твой единорог успел первым. С дороги! Сиятельный мастер, извольте сопроводить нас? Старичок всхрапнул, не отвечая. Лаури подошел, взял деда за гриву и повел за собой. Старый единорог шел не очень уверенно, но внуку явно доверял, переставлял копыта. Светлых оттерли мощные крупы центаврионов, потом их как-то незаметно окружили закованные в сплошную черную броню рыцари, единственный человеческий отряд Кариана. Исмаэль пытался латной перчаткой оттереть кровь с рога и гривы Лаури, тот смешно фыркал сквозь зубы и вел дедушку за собой. Ворота были открыты. Стражники боязливо косились на приближающуюся процессию, но ничего не предпринимали, пропуская всех. - Сиятельного надо было бы оставить в лагере, - озабоченно бормотнул Кариан. - Боязно мне, убить ведь могут. Где его резиденция или дом? - А никто не знает, он из ниоткуда появляется и в никуда и уходит. - Пришелец-ушелец... ладно, будем сами приглядывать. Ксифор, проследи, чтоб на воротах и стенах не осталось людей. Пусть уходят в казармы. И отправь сотню на охрану казарм. Ипподистр, пусть твои парни прочешут улицы, не хочу неприятных сюрпризов. Остальные за мной, во дворце, наверняка, не только парадные доспехи остались на страже. Исмаэль кивнул. Лаури на миг выпустил гриву деда из пасти. И старичок с единорогом сразу исчезли. - Ну вот, ушел. Надеюсь, он появится на твоей коронации. - Думаю, он такое не пропустит. Ну что, скачем во дворец? - Да. Пора заканчивать. Исмаэль повернул Лаури ко дворцу, вздохнул: - Да, пора. Грохот копыт отряда разносился, как гром небесный, отражаясь от стен домов. Люди испуганно выглядывали, видели центаврионов и запирали ставни и двери в ужасе. Они вылетели на дворцовую площадь, и Кариан только в последний момент успел поставить огненный щит, испепеливший рой стрел, летевший со стен и башен дворца. - Какой жаркий прием, брат! - он смеялся, сверкая глазами, а руки и лоб покрывала черная чешуя, и волосы завивались змеями. - И не говори, - согласился Исмаэль. - Позволь мне пойти вперед. Никто не умрет, всего лишь станут камнем. Исмаэль кивнул, придержал Лаури. Горгон соскользнул с седла, как и в той деревне, меняя ипостась на ходу. Змей был огромен и прекрасен, переливался всеми оттенками зелени и бронзы по черной чешуе, от которой стрелы отскакивали, как от камня. Колдовской взгляд зеленым огнем полыхал, обращая в камень всех, кто встречался на его пути, будь то солдаты или слуги. Принцесса и император нашлись в тронном зале, в окружении придворных. В него Кариан вошел уже почти человеком, прикрывая глаза полупрозрачными веками, отчего они казались не изумрудами, а молочно-зелеными опалами. - Что же вы так неприязненно встречаете жениха, принцесса? Тиаль, полностью укутанная в шелка, сделала шаг навстречу. - Добро пожаловать. - Я не один приехал. Вы же будете рады видеть вашего брата? - Кариан отшагнул в сторону, давая войти Исмаэлю. Тиаль вскрикнула, отшатнулась, словно ее обожгло сиянием. - Что же вы, не рады разве? Ошибочка вышла, не умер ваш брат, жив-здоров остался. У меня хорошие лекари. Принцесса завизжала, ринулась на рыцаря, отпрянула. - Вот, брат мой, Тьма во плоти. Теперь и я понял, что это такое, - Кариан приобнял Исмаэля за плечи, поддерживая - до того тот был бледен, что казалось, сейчас упадет. Принцесса корчилась на полу, издавая дикие вопли ненависти. Горгон развернул Исмаэля к себе: - Что мне с ней сделать? - То, что должно делать с убийцами невинных и предателями. - У нас несколько разнятся законы, Исмаэль. Да и бесполезна она в рудниках, разве что для развлечения каторжников? - Я обещал, что Шалейя решит ее судьбу. Легкое облачко золотистых искорок рассыпалось над Тиаль, мигом утихшей, затем снова забившейся с хриплым скулежом. Из-под покрывал выглянул мохнатый хвост. - Что ж, по сердцу и награда, - пожал плечами принц. - Посадите ее на цепь на заднем дворе. А если станет кусаться... - он не стал продолжать. - А вот что касается вас, - Кариан посмотрел на императора, белого, как мел, и мелко трясущегося, - я поступлю очень просто. Он подошел к самому тронному возвышению, примерился и плюнул императору в лицо. - Исмаэль! - воззвал тот. Рыцарь молчал, смотрел в окно. А потом яд начал действовать, проникая в кожу и разносясь по жилам с кровью. И императора скрутило судорогой, словно невидимый великан взялся выкручивать его, как белье. Исмаэль продолжал созерцать оконный проем. Кариан присоединился к нему, стараясь не вслушиваться в мертвую тишину за спиной, в которой слышались только утробные хрипы умирающего. А потом его в спину ударило что-то, раздалось «Ах...» и по полу зазвенел осколок лезвия. Горгон развернулся, смеривая взглядом одну из придворных дам. - Только одна? - удивился Исмаэль. - Наверное, только у нее хватило смелости и безрассудства, - пожал плечами горгон, вздохнул: - Это был мой любимый костюм. - Ничего, зашьем, - утешил его Исмаэль. Хрипы оборвались, император замер у подножия трона, как марионетка с обрезанными нитями. - Император умер. Да здравствует король Исмаэль, - негромко, но отчетливо проговорил Кариан. - Да здравствует король, - вразнобой отозвались придворные. - Приготовьте тело к погребению, - негромко распорядился Исмаэль. - Министрам подготовить все отчеты по стране. - А пока они готовятся, мы с тобой обсудим мирный договор и территориальные вопросы, брат мой, - Кариан оглядел тронный зал, поморщился от обилия золота и лепнины, доводящих роскошь до грани безвкусицы. - Только где-нибудь в другом месте. - Идем, у меня в покоях не так... богато. - Лагаш, шкатулку с картами мне, и чего-нибудь пожрать нам с Исмаэем. Прости, брат, но пробовать здешнюю пищу я тебе не советую, пока не сменишь повара на лично проверенного человека. - Разумеется, - кивнул король, ведя брата в свои комнаты. Покои Исмаэля были светлы, уютны и лишены блеска золота. - Боги, глаза отдыхают, и душа радуется, - улыбнулся принц, осмотревшись. - Это похоже на мои покои, я словно домой пришел. Исмаэль рассмеялся: - Располагайся. Я долго с них все золото снимал. - Странно так - почему люди измеряют богатство в золоте? - Кариан прошелся вдоль стены, рассматривая неброские тканые и вышитые гобелены. - Не только. Еще драгоценности, меха, шелка... То, что блестит, переливается и трудно добыть. - Э-э-э... А почему не результаты труда и мастерства? - принц тоскливо вздохнул, вообразив, как ему придется долго и упорно ломать представления людей об истинных ценностях. - Вот в нашей империи я вообще считаюсь не особенно богатым. Всего-то с сотню украшений сделал, гордиться особенно нечем. - Я, наверное, беднейший из рыцарей Света. Нам вообще незачем иметь много богатства. Лишь единорога, меч, доспехи и крышу над головой. Но почему-то у всех моих товарищей в почете деньги. - Ничего, лет так через пять ты станешь самым богатым в королевстве, ведь создашь его с нуля, а это очень тяжелый труд, - горгон засмеялся, обнял Исмаэля. В дверь постучали и вошли два орка, один тащил окованную сталью шкатулку размером с небольшой сундук, второй - поднос, не уступающий величиной щиту копьеносца, уставленный снедью из полевой кухни. - Надеюсь, Лэйми меня не потерял. - За ним присмотрят, не беспокойся. Орчанки знают, как успокоить ребенка. Ну, не везти же его сюда, сам подумай. - Да. Но я скучаю в разлуке. Как думаешь, жених с ребенком стрекозку устроит? - Думаю, у вас недолго будет всего один Лэйми, - усмехнулся Кариан. - Шайни всегда мечтала о большой семье, но... Не вышло. - Приложу все усилия, - заверил его Исмаэль и переключился усилием воли на дела. - Итак, территории... Карту расстелили на полу - она была зачарована, и перед Исмаэлем и Карианом словно возникло уменьшенное подобие земли от Огненных Гор на востоке Темной империи, до Желтого побережья на западе Светлой. - Вот смотри, если провести границу через Эграсс, Тариссу и Гарсинский лес, в обеих частях Империи будет примерно равное количество природных ресурсов. Здесь больше леса, но в западной части есть кварцевый песок, соляные выработки... А значит, будет торговля и обмен. - Неплохой вариант, - согласился Исмаэль. - А двор я перенесу в резиденцию мамы. Не могу в этом дворце... - И правильно. А я построю резиденцию в Койве, мне там понравилось - горы, озеро, террасы уступами. Будете приезжать с Шайни отдыхать. - Хорошо, на этом и договоримся, - подытожил Исмаэль и усмехнулся. - Как легко делить чужую Империю, оказывается. Никогда не думал, что стану правителем. - Почему не думал? Тебя ведь этому учили, готовили. Император априори был не вечен, даже мой отец не бессмертен, и рано или поздно мы пересмотрим карту, Империя вернется в прежние границы - мне не справиться с чем-то большим, чем Хаомон (название Темной империи) сейчас. - Отец никогда не отдал бы власть в мои руки, когда понял, что Посвящение - не просто красивый ритуал. Ему не нужен был рыцарь, верный заветам Света. Неудобный сын. - Ах, вот почему тебя так красиво разыграли на той аудиенции... Сволочи. Но они получили то, что заслужили. А империя под твоей рукой будет развиваться, а не загнивать, я в это верю. Исмаэль тепло улыбнулся брату: - Куда уж ей расти? - Ну, например, сюда, - Кариан пристукнул по дальнему краю карты, и изображенное на ней поплыло в сторону, открывая дальний берег океана. - Новые земли, Исмаэль, открытия, развитие... путешествия! - горгон мечтательно прищурил глаза, словно уже стоял на палубе морского корабля и вглядывался в горизонт. - Тц-тц-тц, остынь. Рано еще путешествовать. Но однажды... - воин и сам улыбался. - Мы увидим легендарные дворцы морских принцев. И будем первыми, кто за много лет встретился с ними. - Ух-х-х! - Кариан выглядел, как размечтавшийся мальчишка, возбужденно блестел глазами и открыто улыбался. - Так и будет. - Ужинать садись, мечтатель. - И то правда, я проголодался, как зверь. А вроде бы и не делал ничего. Исмаэль кивнул, предлагая сесть и оттрапезничать. Отужинали вполне спокойно, Кариан по въевшейся в кровь привычке отправился проверять посты, сменив ипостась, потому что не мог уснуть, не убедившись, что все в порядке. Все было тихо, из дворца сбежали все придворные, стража ушла в казармы, а слуги выйти боялись. Город тоже словно вымер, только временами раздавалось цоканье копыт дозорного отряда центаврионов, которые командира чуяли и старались не пересекаться с горгоном в самой опасной его ипостаси. Навстречу ему вышел Лаури, мрачный и хмурый, приветственно ржанул и удалился на конюшню. Кариан мимоходом удивился, с чего бы единорогу быть недовольным - Гром рядом, он дома? Но внимания не обратил, отправляясь обползать лагерь по периметру. Ночная тишина была настороженной. Город ждал, что будет дальше. Принц усмехнулся: что будет, что будет... Жизнь будет, немного иная, но жизнь. Он оставит брату половину войска, на первое время - для собственного же спокойствия. И уйдет за Эграсс, строить свое королевство. Потом будет свадьба, а то и две - Найэли достоин счастья, и он постарается его дать. - Не спится, горгон? Тень у дома, закутанная в черный плащ, чуть шевельнулась, обозначая свое присутствие. - Не с-с-спитс-с-ся, - говорить с раздвоенным языком и выщелкнувшимися ядовитыми клыками было сложно. Он не смотрел на тень - было любопытно, а если собеседник окаменеет, с ним не поговоришь. - Не бойся смотреть. Меня не окаменить, - тень звонко засмеялась. - Морские волны камнем не станут. - Морс-с-ской? - изумился горгон, разворачиваясь к собеседнику и всматриваясь в темноту. Тень вышла под фонари, оказалась синеволосым парнем, тонким как тростинка. - Четырнадцатый внук правителя морей Сиреан. Пою. Это я сразу отвечаю, все спрашивают. Кариан сменил ипостась, рассмеялся: - А я даже не сообразил, что можно спросить. Но морской так далеко от побережья... Тебе без воды не плохо? - Я просто не меняю ипостась и часто принимаю ванну с солью. - А что ты делаешь с Линлеане? - принц жестом предложил ему составить компанию в прогулке. Сиреан пошел рядом. - Мне стало любопытно, что вы не поделили. Из-за чего война. Моя сестра, одна из, верней, очень любит всякие истории про вас, сухопутных. Но у нее с рождения тонкий хвост, с постели не встает. Я собираю ей ваши сказки и сплетни. - Не то, чтобы не поделили... Это долго объяснять, но сначала были нападения людей на поселения дриад, браконьерство, вырубка заповедных лесов. Отец послал меня разобраться. Итог ты видишь - Империя Света перестала существовать. Будет два королевства - мое и Исмаэля. Сиреан кивнул: - Поздравляю. А у меня тоже есть королевство. Побережье севера. Там красиво, лед плавает. - Бррррр, холодно ведь! - почти жалобно протянул Кариан, который холод не любил, впадая от него в странное оцепенение, как и любой холоднокровный. - Да мне нормально. А тебе у моего девятого брата понравится. У него королевство на востоке, жара вечно, теплые течения. - Наверное, понравится, кивнул горгон. - Прости, я должен идти. Приходи завтра во дворец, брат будет рад пообщаться с тобой. - Хорошо, - Сиреан завернулся в плащ. - А меня пропустят? - Я предупрежу, и пропустят. До встречи, принц Сиреан. Сиреан закивал и нырнул в тень дома. Кариан продолжил путь, думая, что чудеса встречаются на каждом шагу. Во дворец он вернулся через два часа, привычно отыскал Исмаэля, разделся и забрался в его постель. Светлый во сне обнял его, принимаясь согревать. Кариан спал тревожно, что называется, вполглаза, в непривычной обстановке, чувствуя угрозу со всех сторон и ниоткуда конкретно. Исмаэль чуял эту тревогу, обнимал крепче, пряча брата в объятиях. Крепко уснул горгон только перед рассветом, а поднялся с первыми лучами солнца. - Дела-дела, а сегодня еще необычного гостя жди, - усмехался сонно тершему лицо Исмаэлю, расчесывая свои волосы, заплетая их в толстую косу. - На повестке дня - подготовка к погребению и коронации, и церемония заключения мирного договора... Никогда не понимал, зачем оно надо, мы ведь уже договорились? - Людям нужна церемония. Зрелищность. Это дает им уверенность. - Ну, вот и научишь меня проводить такие зрелища. Вставай, брат, нам уже заварили зелье бодрости. Пил его когда-нибудь? Куфар зовется. Горечь несусветная, но с молоком и медом вполне приемлемо. - Ну... Попробую, - решил Исмаэль. Орк-оруженосец принес им изящный медный кувшинчик с куфаром, кувшин с молоком, меда и свежих лепешек. - Люблю начинать свой день вот так, - Кариан усмехнулся, наливая в маленькие чашечки, выточенные из огненного агата, напиток и разбавляя его молоком. - Как будто дома. Исмаэль улыбнулся в ответ, умываясь. У напитка оказался необычно-пряный вкус и приятный запах. А с медовыми лепешками - было вообще замечательно, особенно, для утра, когда не слишком хотелось есть что-то более сытное. - Чудесно. Никогда подобного не пробовал. И бодрит на диво. - Только много нельзя, а то привыкнешь. И на ночь не следует пить, бессонница замучает, - предупредил Кариан, допивая свою чашку. - Хорошо, учту. В дверь вошел слуга: - Все готово, ваше выс... Величество. Темный принц вздохнул: пожалуй, это будет потяжелее военной кампании, все эти протоколы и традиции людей. Остро захотелось домой, но он запретил себе думать о том, что его там ждут. - Это ненадолго, правда, - Исмаэль погладил его по плечу. - Тогда приступим, - кивнул Кариан. И они приступили. Пока Исмаэль занимался похоронами отца, Темный, которому как-то неприлично было присутствовать на них, как убийце, метался по городу, разбираясь с мародерами. Тому, что это не его солдаты, он даже не удивился. Разборки были короткими - веревок хватало, фонарей в городе тоже было достаточно, а кому не хватило - тот украсил собой вывеску ограбленной лавки. Похороны императора прошли быстро в отсутствие чуть ли не всех рыцарей Храма. Огонь объял тело, пепел ссыпали в алмазную шкатулку и замуровали в стену императорской гробницы. Между дворцом и ставкой Темного сновали орки-вестовые, разыскивая Кариана, который по привычке наводил порядок в городе. Потом явился к себе, пришел посмотреть на пленных рыцарей Света. - И что же с вами сделать? - задумчиво спросил в пространство, оглядывая помятые и злые лица. Рыцари сверлили его ненавидящими взглядами, все, кроме одного. Мальчишку явно посвятили недавно, он смотрел вокруг круглыми глазами и пытался не двигаться лишний раз. - Эй, ты! Да-да, ты, ребенок. Иди сюда, - позвал его принц. Мальчишка робко шагнул к нему. - Как тебя зовут? - Вилнер. - Что у тебя со спиной? - Кариан смотрел холодно, говорил тихо, не позволяя чувствам пробиться сквозь маску безразличия. - Она болит, ваше высочество. Кто-то из рыцарей дернулся к парню, Вилнер зажмурился. Принц поднял на него рыцаря глаза, чувствуя, как по коже проходит легкая щекотка от появляющейся чешуи и приподнимающих головы змей. Только и успел - прикрыть глаза веками. - С-с-стой где с-с-стоиш-шь, рыцс-с-сарь. Вилнер, иди з-с-са мной. Мальчик поспешил следом за Карианом. Его, видимо, боялся меньше. - Ярмин! - пока дошли до палатки, Кариан вполне успокоился. - Посмотри мальчика. И не так, как Исмаэля в прошлый раз, а нормально. Шрамов не оставлять, а то сам тебе парочку нарисую. Старый целитель со скрипом взялся за парня, велел тому вылезти из доспехов, прочистил воспаленные гноящиеся следы плети на спине, отчего Вилнер сразу задышал свободнее, даже начал улыбаться; и наложил чары исцеления, восстановив мышцы и кожу. - Сколько времени прошло с Посвящения? - спросил принц, наблюдая за мальчишкой. - И сколько тебе лет? - Мне шестнадцать, я посвящен месяц назад. Кариан кивнул, подавив желание постучаться лбом о столб палатки. Ну кто, кто в здравом уме проводит посвящение для ребенка? Который, по сути, еще не слишком-то и отличает добро от зла? А уж бить плетью его - это нужно быть зверем, а не рыцарем Света. Вилнер смотрел с опаской: - А что со мной теперь будет? - А чего ты сам хочешь? Продолжать служить Свету, или вернуться домой? - У меня нет дома, только Свет. - Значит, отведу тебя к Исмаэлю, будешь у него оруженосцем, если поклянешься служить верой и правдой. Вилнер закивал, соглашаясь, что служить будет. - Вот и славно. Сейчас ляг и отдохни, а вечером я за тобой приду, - принц развернулся и вышел - его присутствие требовалось казначеям, которые все еще отправляли по домам остатки славного воинства Исмаэля. Сам Исмаэль в это время бродил по пустым залам дворца, рассматривая его, удивляясь красоте и величию, которые были загублены кричащей позолотой. - К коронации все готово? - Кариан возник неслышно, как тень, рядом с ним, с тяжелым вздохом сполз на пол по колонне. - Да, ожидаем только тебя. Ты в порядке? - Исмаэль усадил его в кресло. - Отвык от суеты и беспорядка, - усмехнулся горгон. - На марше все упорядоченно и строго, а бой и есть бой, там не до любования строем. А когда начинается мирная жизнь - начинается хаос. Ну, вот я появился, можно начинать церемонию. - Хорошо. Идем. - Идем, - Кариан поднялся, - мне нужно переодеться, или сойдет и так? Одет он был в молочно-белую тунику, светло-коричневую бархатную котту и темно-коричневые замшевые бриджи, а плащ после вчерашнего инцидента был все еще не зашит. - В траур одеваться не буду, так и знай. Меня и без того люди называют Вороном. - Сойдет. Ты очень красивый, брат, - Исмаэль повел его на церемонию коронации. - Постой, - почти перед дверями парадного зала Кариан замедлил шаг и потянул его в сторону. - Один штрих, надеюсь, ты не станешь ругаться. Но так будет лучше, честное слово. - А что ты собираешься сделать? - заинтересованно взглянул на него Исмаэль. - Увидишь. Закрой глаза, - Кариан усмехнулся, становясь похожим на проказливого мальчишку в эту минуту. Светлый зажмурился. Горгон сложил ладони лодочкой, наполняя их серебристым сиянием своей магии, и поднял над головой будущего короля, раскрывая. Свет омыл Исмаэля, стекая, как вода, и вместе с ним на плечи Светлому заструились рыжевато-золотистые пряди, отрастая, не слишком длинные - всего лишь до лопаток, но это было куда лучше, чем неприлично-короткий ежик. Исмаэль ахнул, ощупывая волосы, засмеялся: - Что, корона лучше смотреться будет? - А то! Так еще красивее. Вот теперь идем, - взял брата за руку горгон и повел в распахнувшиеся двери. Коронация не была торжественной, смотрели все кисло. А потом дверь распахнулась снова, и вошел Дамиан Серебряный, во всем блеске славы Посвященного воина Света. - Ух ты, воистину - сиятельный мастер, - шепотом восхитился Кариан. - А то ж... Наставник прекрасен, - Исмаэль явно им гордился. Придворные несколько оживились - ну, если уж прославленный Столп Света явился, значит, коронация угодна самой жизнедающей Силе. Корону старичок возлагал лично, хотя помочь пришлось - руки не слушались. Кариан помог, прецедент был просто ошеломительный: Светлый и Темный в четыре руки коронуют сына Императора Света. - Вот, так оно лучше будет, - решил Дамиан. - Красавец. Береги теперь королевство. И короля береги. - Я? - изумился горгон. - Хм-м-м... я постараюсь, сиятельный мастер. - Да нет, чешуястик, я не тебе, - загадочно отозвался мастер Света. И сгинул, как и не бывало. - Вот о чем он говорил? Любят же старики загадками выражаться! - тихо прошипел себе под нос Кариан, теперь уже в одиночку возлагая на плечи побратима золотую мантию, подбитую белыми горностаями и тяжелую, как судьба бедняка, цепь с регалиями. Исмаэль улыбнулся ему, повернулся к подданным, приветствуя наклоном головы. - Да здравствует король! За окнами зала громыхнули приветственно мечами о щиты центаврионы, издали длинный улюлюкающий вопль орки, дварринги гремели боевыми топорами друг о друга. - Идем, брат, нужно показаться народу. Кариан пошел за ним, на шаг позади, но на балконе встал рядом, переплел с Исмаэлем пальцы и поднял соединенные руки вверх. Горожане радовались перемирию больше придворных, вверх летели цветы и ленты. А потом было принятие присяги, на котором изо всех рыцарей Света присутствовал только юный Вилнер, главы гильдий и цехов, капитаны городской стражи и те командиры, что остались живы после разгромной кампании. За ними последовали фуршет и бал, хотя Кариан искренне не понимал, какой в них прок? Уж лучше бы отпустили падающих от усталости короля и его побратима спать. - Все, - наконец, пробормотал Исмаэль. - Спать. С ног валюсь. - И я тоже, - Кариан держался уже только на остатках гордости, глаза были остекленевшие и неживые. Исмаэль увел его в спальню, кое-как разделся и забрался в постель. - Все, благословенный отдых. Горгон не нашел сил даже на то, чтобы причесаться, и последней мыслью, мелькнувшей в его голове, было: «Что-то неправильно... почему я так хочу спать, я же...» Додумать ее он не успел, провалившись в черную бездну без сновидений. Исмаэль просто спал, обнимая брата. О том, что что-то неправильно, он не думал - естественно, что он устал за день, а уж каково Кариану? Он не учитывал того, что горгон априори выносливее человека, и тренированный воин настолько устать от всего лишь дня забот, чтобы упасть и уснуть каменным сном, не должен. Но даже когда с едва слышным вздохом открылась потайная дверь в стене за камином, и в нее вошли две тени, горгон не проснулся, лишь перекатился на спину, сжимая в кулаке простынь. Исмаэль только руку переложил поудобнее, чтобы обнимать, не мешая дышать. Тени встали у постели, отодвигая полог. Блеснули лунные лучи на полированной стали в поднявшихся руках. И одновременно опустились руки. Найэли вскрикнул, прижал ладони к груди, скорчился на кресле, скованный внезапной и жестокой болью. Принцесса Шайнара уронила книгу и подскочила к нему: - Что такое, Най? - Больно... Жжется... больно... - Где болит? Най, миленький, покажи? - девушка отвела его руки, раздернула шнуровку рубашки и пораженно замерла, глядя на багровые пятна, похожие на следы от ножевых ран, на его груди. - Больно... Болит... А в своем стойле тревожно заржал Лаури, будя округу, выскочил из стойла, понесся во дворец, отчаянным ржанием сзывая всех. Бесился запертый в отдельном деннике Гром, в щепу разбивая загородку, вырвался, обдирая бока об обломки досок, и полетел следом, крича, словно человек. Орки-стражи у дверей спальни переглянулись, толкнули тяжелые створки, сняли со стены фонарь, стараясь не разбудить спящих. И через миг взвыл тревожно рог одного из них. Единорог проскакал прямо в спальню, застонал, тычась мордой в грудь Исмаэлю. Тот спал каменным сном, не чувствуя пропитывающей постель крови горгона, только обнимал его. Ярмина выдернули из постели, притащили во дворец. - Лечи. Маг едва не перепутал все заклятия, но раны затянул, попутно вытягивая сонную отраву из обоих. И заворочался, просыпаясь, Исмаэль. А Кариан еле слышно застонал. Исмаэль окутал его Светом, еще не понимая, что творится, попытался открыть глаза, но не смог. - Да проснись же ты, - щеку ему обожгло пощечиной. Рыцарь все-таки разлепил ресницы. Бронзовая кожа Кариана была серой, сам он напоминал тень тени, почти холодный, едва дышащий. В луже кажущейся черной крови, уже даже не впитывающейся в перину. Исмаэль ахнул, наложил ладони, потянул брата за собой в мир живых по тонкой ниточке смешавшейся крови. У горгона дрогнули ресницы, приоткрыли мутные глаза. - Больно... - Тш-ш, - Исмаэль накладывал чары запирания крови. – Тш-ш, все хорошо, сейчас не будет больно. Кариан посмотрел чуть более осмысленно, узнал его. Попытался улыбнуться сухими почерневшими губами и снова впал в беспамятство. Исмаэль оглаживал его тело Светом, вливая силы, восстанавливая кровь. Лаури тихо сопел за спиной, рог светился все ярче, пока не рассыпался в пыль - в одиночку Исмаэль не смог бы оттащить брата от края смерти. Гром вздохнул и положил на спину единорогу голову, утешая его и успокаиваясь сам. - Все уже, достаточно, - проскрипел Ярмин, следивший за состоянием принца. Лаури Грома отпихнул и ускакал так, словно ему под хвост сыпанули пригоршню ос. - Что... Случилось... - Исмаэль сел, поднял ладони, испачканные кровью, к самому лицу. - Прискакали Гром и однорогий, заполошили всех. Мы заглянули, учуяли кровь - Змей умирает, притащили шамана. - Я маг! - возмутился Ярмин. - Никто не слышали, не видели, - с акцентом отрапортовал орк. - Понятно. Тайным ходом ушли, сволочи. Вон, в стене... Трясите рыцарей, они должны знать, кто заказчик. - Варгов надо. Варги след возьмут, ашанги, и мы их схватим. Исмаэль кивнул, запоздало потянулся за штанами. Никого его и принца нагота не смущала, орки ушли, маг-лекарь тоже вышел, давая Исмаэлю одеться. Кариан не то спал, не то пребывал в беспамятстве. Исмаэль взял его на руки, велел Грому: - Простыни стащи. Конь содрал с постели окровавленные простыни и верхнюю перину, сбросил на пол. Тихо фыркая, потянулся к хозяину усатой мордой. Исмаэль подхватил одной рукой свой плащ, расстелил, положил Кариана на него. - Он поправится. В спальню влетел поджарый крупный пес, рыже-бурый. Только присмотревшись, Исмаэль понял, что это не пес, а волк - варг, прирученная орками тварь. - Дверь там. Ищи. За варгом промчались орки-разведчики, канули во тьму потайного хода. Снова явился Ярмин, принес дымящееся питье в кубке. - Это тебе, а ему - когда проснется, вот это в рот, и следи, чтоб не выплюнул, - сунул в ладонь королю какой-то тряпичный сверточек. Исмаэль выпил принесенное, взял тряпицу. В ней были какие-то круглые комочки, больше всего похожие на мелкий козий горох. Но пахли травами, и от одного только запаха рот наполнялся горечью. - Что это вообще? - Лекарство, - неприязненно проскрипел лекарь. - Ты его душу от края оттянул, а это ее обратно к телу привяжет покрепче. Он сейчас еще не совсем жив, но, как глаза откроет, значит, можно. - Ладно, - рыцарь сел на краю кровати, посмотрел на Грома. - Иди, утешай Лаури. Только не пугайся, он сейчас очень разозлен и обижен. Грозовой жеребец фыркнул, кивнул и прыгнул прямо в окно, за которым сверкнуло и грохотнуло. Комолого единорога он нашел даже не в стойле - тот умчался за стену, ворота в которой все равно теперь не запирались, и, судя по пене, носился по полю до упаду. При виде Грома он сразу же зафыркал и рванул подальше. Жеребец прыгнул, распластавшись в воздухе, наперерез, ударил его грудью в бок, останавливая, ухватил за гриву. Лаури сразу же саданул его копытом, потом укусил, потом еще и зарычал, отворачиваясь. Гром плясал вокруг него, уворачиваясь от копыт и зубов, нежно фыркая, норовя поддеть бархатным храпом или положить голову на холку. Наконец, Лаури выдохся, грохнулся наземь и сунул голову в траву, пряча. Гром встал над ним, принялся перебирать губами челку, пофыркивая в ухо, вылизывать морду единорога. Лаури тоскливо вздыхал, намекая, что он теперь урод и калека. Гром только нежно кусал его за холку, намекая, что для него Лаури ни капельки не изменился. Наконец, единорог поднялся, ткнулся лбом в лоб Грома. Золотистый и черный - вместе смотрелись просто ожившей сказкой. Гром потерся бархатной щекой о его щеку, прошелся зубами от гривы до хвоста, ласкаясь. Лаури нежно ржанул, потянулся, принимая ласку. И сорвался с места, приглашая просто побегать, пока хозяева заняты. Или не просто. Гром устремился за ним, подсвечивая поле синеватыми разрядами молний. Исмаэль посмотрел на далекие отсветы молний и солнечного света и вздохнул - ну хоть кому-то хорошо. Кариан очнулся к утру, тихо застонал, пытаясь повернуть голову или поднять руку. Исмаэль сразу сунул ему в рот тряпицу. - Подержи ее, брат. Горгона заколотило в мелкой дрожи, по бледным щекам потекли слезы, он попытался выплюнуть непередаваемую горечь и мерзость, казалось, ему в глотку влили расплавленное серебро, от которого под веками заплясали огненные искры, в внутри загорелся огонь. Исмаэль целовал его в лоб, в щеки, в шею. - Потерпи, потерпи немножко. Подумай о Найэли, он тебя ждет, ты должен вернуться живым и здоровым. Кариан распахнул очистившиеся от смертной мути глаза, но челюсти разжать уже просто не мог - их свело судорогой, и лекарство продолжало впитываться. И только когда его в тряпице уже не осталось, а привкус сменился с перечно-огненного на прохладно-мятный, горгон сумел открыть рот. И крепко выругался, срываясь на шипение: - Какая с-с-сволочь меня убить пыталас-с-с-сь? - Выясняют. Лежи, - Исмаэль обнял его. - Ты меня напугал. - Исмаэль, брат мой, ты меня от самого края бездны оттащил, я знаю, - принц пошевелил руками, слабо сжал пальцы на запястьях Светлого. - Ну, не я один, Лаури помогал, сжег рог, теперь страдает и кусает Грома. - А назад отрастит? - обеспокоился горгон. Единорога было жалко. - Может быть. Он еще молодой. А чем они моложе, тем больше шансов вернуть рог. Кариан улыбнулся ему, закрывая глаза: - Я благодарен Свету и богам, что послали мне тебя, брат. Исмаэль положил его голову себе на грудь. - Отдыхай, набирайся сил. А через пару часов все снова завертелось каруселью в Ленлиане: орки-разведчики выследили заговорщиков-убийц. И прибыл порталом сам Император Рокаир, в сопровождении дочери, Найэли и отряда отборной гвардии - скальных химер. - Я все объясню, - только и брякнул Исмаэль, открыв глаза и обнаружив, что на нем вольготно разлегся Кариан, а в комнате наличествуют стрекозка, Найэли и еще какой-то мужчина, фамильное сходство с Карианом у которого прослеживалось явно. Хуже всего было то, что Шайни и мужчина, похоже, прекрасно знали привычку горгона спать голышом и при этом греться об того, кто в постели попадется, то Найэли, кажется, не знал, и его золотистые, с изумрудными прожилками, глаза наполнялись обидой и слезами. - Ну, не рыдай, - взмолился Исмаэль. - Он же змей, вот и спит на теплом. Ложись вместо меня? Юноша сморгнул слезы, молча юркнул в кровать, так и не застеленную нормальной постелью. - Что с ним произошло? - подал голос мужчина, и показалось, что прогремел отдаленный камнепад или прогудела лавина. И это при том, что говорил тот шепотом. Исмаэль переложил Кариана к Найэли под бок, встал, оделся. - Покушение. - Эх, солнышко, говорил я тебе - короля береги, - прошелестел старческий голос, и Рокаир рывком обернулся к возникшему из ниоткуда Светлому-мастеру. - Дамиан? О, Свет, это ты? - обхватил за плечи руками, горестно и сердито принялся выговаривать: - Я тебе тоже говорил - приезжай, как стареть начнешь, укушу! Дамиан выпрямился, скинув лет пятьдесят. - А ну не трожь старенького рыцаря! - проскрипел он старческим голосом. – Ишь, что удумал, дедушку кусать. - Укушу, «дедушка», укушу, - рассмеялся старший горгон, оскалился. - Я тебя, гуляку беспутного, сколько лет не видел? Уже жениться успел, дети повыросли, а тебя все где-то носит! - У меня своих детей полон храм. Вон, внучок старший сейчас в обморок упасть готовится. - Шайни, займись женихом, - махнул рукой император, обнимая друга-побратима и явно не желая его отпускать. - Идемте, принцесса, - Исмаэль предложил ей руку. - Удалимся в ближайший сад. - А ты по-человечески разговаривать умеешь, как тогда, или все, корону надел - и разучился? - пробурчала девушка, как только они покинули комнату. - Умею, стрекозка. - Тогда идем не в сад, а в допросную. С братца сейчас никакого толка, с отца, похоже, тоже. Ты в курсе, что Дамиан его... - горгона посмотрела на вытягивающееся лицо рыцаря и прикусила язык. - Его кто? - прохрипел Исмаэль. - Э-эм-м... любовник, вообще-то... Тебе плохо, Исмаэль? Исмаэль! Рыцарь пребывал в глубоком обмороке. - И кто меня тянул за язык? - опечалилась Шайни, осторожно опуская мужчину на пол и садясь рядом на корточки. Подумала, вздохнула и взяла его руку, закатывая манжету сорочки и обнажая запястье. - Ладно, все равно я это рано или поздно бы сделала, так почему б и не сейчас? В ее верхней челюсть что-то влажно хрустнуло, выщелкнулись ядовитые клыки, безболезненно вошли в вену человека, впрыскивая яд. Им можно было убить, и Кариан это прекрасно продемонстрировал на императоре Светлых. И только для того, кого горгона избирала своей парой, он становился не ядом, а эликсиром долголетия и молодости. Исмаэль слабо застонал, открывая глаза. Шайнара облизала губы, улыбнулась: - Тебе лучше? - Д-да, что со мной было? - Наверное, шок. Ты побледнел и чуть не упал. Надо приказать, чтоб принесли завтрак. Но после того, как допросим схваченных заговорщиков. - Да. Наверное... Все навалилось так... коронация, покушение… Ой, прости, стрекозка, мне лучше еще поспать. Я влил слишком много сил в брата. Девушка понимающе улыбнулась: конечно, ему лучше поспать. Сейчас яд начнет действовать, и лучше, чтоб человек не бодрствовал в это время, так все пройдет куда легче. - Идем-идем, я тебя отведу, только скажи, куда. - Не знаю. Найди любую спальню, которая не занята. Незанятыми оказались практически все комнаты этого крыла. Шайнара сгрузила жениха на ближайшую постель, укрыла покрывалом и села рядом, держа его запястье в своих тоненьких пальчиках. Считала пульс. Вот он начал замедляться, еще, почти прервался, тишина - и снова забилось сердце, застучало, разгоняя по телу новую кровь, чистую и омолаживающую. Исмаэль спал, улыбался во сне и шептал чье-то имя, признаваясь в любви. Шайни прислушалась, склонившись к его лицу. - Стрекозка... Шайни... Горгона довольно улыбнулась: мир в который раз послушно исполнил ее пожелание, и это замечательно. Ее пригребли одним махом к себе, уложили под бок. И сонно пробурчали: - Кариан, к постели привяжу. Перестань прыгать. Шайни тихо расхихикалась: к брату все привыкали очень легко, она и сама с ним спала лет до двадцати, пока у того не появился Найэли. Исмаэль спал, сграбастав ее одной рукой, вторую положил себе на грудь. Шайнара вздохнула и затихла. Теперь Исмаэлю придется на ней жениться - репутация требует. Рыцарь перевернулся набок, зарылся лицом в ее волосы. - Ты пахнешь осенью… - Спи, мой свет, спи, - его обвили тонкие, но крепкие ручки. - Всех пристроил? - Дамиан усмехался, шествуя за императором в темницы. - И сына, и дочку. - Себя осталось пристроить... - Мне жаль твою императрицу, - вздохнул рыцарь. - Сколько вы с ней прожили? - Двадцать лет. Да... Она была хорошим другом и верной женой. Жаль, что такое слабое здоровье. - А снова жениться ты не хочешь? Найди себе хорошую девушку, - рыцарь говорил ровно, даже улыбался, хотя в душе где-то стыла тоска. - Зачем? Двое детей. Скоро внуки пойдут. - Да... - Дамиан сейчас остро чувствовал каждый прожитый год своей жизни, они давили ему на плечи, заставляя сгибать спину, они застилали тьмой его глаза, хотя он так хотел увидеть Рокаира еще хоть раз. Насколько тот изменился? И изменился ли? - Опять же, вон, возлюбленный на глазах чахнет. Иди сюда. - Кай... - как давно он не называл его этим коротким именем, придуманным специально для него. Зарылся узловатыми старческими пальцами в густые волны волос, представляя себе их черно-медный блеск. Он не раз видел, как они становятся змеями - тонкими, гибкими, опасными. Он помнил, как Рокаир завязывал себе глаза плотным шарфом и склонялся над ним, и эти живые косы-змеи ласкали его тонкими язычками... Император не пожалел ни своих клыков, ни шеи Дамиана. Впился, прижал к себе любимого так, что кости чудом не захрустели. - Ай, что... перестань, Кай! Ка-а-ай... - Дамиан задышал хрипло, тяжело - яд Рокаира был в разы сильнее яда Шайнары, и действовал быстрее и мощнее, тем более, на изношенное тело человека. Император держал его в объятиях, жадно всматривался в любимого, ожидая, когда же яд подействует. Замерло на долгие секунды сердце рыцаря - и снова забилось, а по телу словно пробежала волна света, разглаживая морщины, превращая сухую, как пергамент, кожу в молодую и упругую, седину в темно-каштановые волны, расплескавшиеся по плечам. Дамиан открыл глаза - яркие, серо-голубые, без мути и бельм. - Ну, совсем не изменился, Кай, - и голос зазвучал так, как помнил Рокаир. - Ты тоже... - рыцаря сразу же зацеловали. Он ответил, сжимая горгона в крепких, как сталь, объятиях. Так необычно было снова чувствовать себя молодым. - Ну что, идем в темницу? - Да, пожалуй. Разберемся с этим сами, пока молодежь спит. А то они еще такие горячие головы... Император согласно вздохнул и повлек рыцаря в допросную комнату. - Что-то мне все это напоминает... - бурчал Дамиан, не к месту вспоминая, как пробирались семь десятков лет назад вдвоем с Рокаиром вот так же в темницы, чтоб ни с кем не встретиться. А потом по замку Ленлиана ходили слухи о призраках, стенающих в подземельях. - Ой, не то оно тебе напоминает, - шипел старший горгон, тиская рыцаря в таких местах, что Исмаэль бы не преминул стечь в очередной обморок. - Судя по твоему виду, - рыцарь и сам нахально притиснул горгона к стене, прикусил кожу на его шее над самым воротом блузы, - наши воспоминания сходятся. - А как же - допросить покушавшихся? - неубедительно возмутился император. - Всенепременно допросим, Кай. Через десять минут - пойдем и допросим. Стой, чешуйчастый мой, - и опустился на колени, жадно облизываясь. Рокаир только шипяще стонал, заставляя слуг перешептываться о том, что призраки замка снова рыдают. От счастья, видимо. Дамиан в жизни бы не сказал, что способен будет вспомнить в девяносто лет то, что делал в двадцать. А вот надо же - помнил, до мельчайших подробностей помнил, как губы сжать, как провести языком и куда прижать пальцы, чтобы его Кай задохнулся, вздрагивая, зашарил руками по волглой стене, пытаясь отыскать хоть какую-то опору. А уж как «фамильный призрак» стонал... судя по счастливым воплям, царствовать новому королю предстояло долго и плодотворно. - Ну-ну, тише, змейка моя, - Дамиан облизал губы, усмехаясь совсем не так, как полагалось бы рыцарю Света, тем более, сиятельному мастеру. - Успокоился? Идем, как раз страху на пленников нагнали - самое время допрос устраивать. - Идем, - сейчас Рокаир готов был допрашивать такими способами, о которых и палачи людей не знали. В тесной, промозгло-сырой и холодной камере сидели четверо - двое пойманных исполнителей, члены местной гильдии наемников, и двое заказчиков, которых наемники сдали сразу же, стоило оркам намекнуть, что приказать варгу кое-что откусить - очень просто. - Так-так, - Рокаир осмотрел их. - Местное дворянство и местный сброд... Главное, не перепутать. - А вы кто такие? - взвился один из пленников, вскакивая на ноги и звеня кандалами. - Я требую... - Замолчи, Тармин, - тяжело обронил Дамиан. - Ты потерял право требовать хоть что-то, когда нанимал убийц для принца Кариана. - Для этой Темной твари, околдовавшей нашего принца? - Выбирай выражения. Исмаэля никто не околдовывал. И он уже не принц, а король. В Кариане нет Тьмы, а вот в тебе она проросла и пустила корни уже прочно, - печально покачал головой Дамиан. - Что за ерунду ты несешь, слепец? - Я и слепым видел поболе твоего. А теперь зряч, и мне больно зреть, как отвернулся от Света Посвященный ему. - Нас всех посвящали... Но принц предал наш народ, он остался в живых, попав в плен. - А должен был умереть? - Он должен был сделать все, чтоб не попасть в лапы Тьмы! - Повторяю тебе еще раз - в принце Кариане Тьмы нет. И твоего короля никто не околдовал. Он заключил мир с Хаомоном, теперь страна будет восстановлена. Тармин только коротко и бессильно выругался - его явно не убедили. - А ты, Еннифей? Мотивы Тармина мне ясны, а что тебя толкнуло на путь преступления? - повернулся ко второму рыцарю Храма Дамиан. - Я... - Молчи, - Тармин посмотрел на Дамиана. - Он просто поддерживал меня. - Нет уж, пусть говорит, - обронил Рокаир, внимательно вглядываясь в иззелена-бледного молодого человека. - Пусть облегчит душу, ему недолго осталось. Еннифей молчал, только прижимался к Тармину. - Забавно, Кариан просто так змеями не разбрасывается. Если он решил таким образом наказать кого-то, значит, как минимум, за предательство и измену, - задумчиво констатировал Император. - Еннифей никого не предавал, - тут же взвился Тармин. - Помолчите, молодой человек. Я не с вами общаюсь, - холодно посмотрел на него Рокаир. - Ну так что? Еннифей помотал головой, Тармин ожег императора ненавидящим взглядом, позволяя отравленному стечь головой на свои колени. - Ну, что ж... Вас будут судить, а вот этих двоих, скорее всего, попросту повесят, - Дамиан тяжело вздохнул. - Если кто-то из вас желает покаяния, я приму его. - Мне не в чем каяться, - отрезал Еннифей. Тармин изумленно посмотрел на него. Мастер только кивнул. - Я услышал все, Рокаир. - Идем. Здесь делать больше нечего. Они вышли, и Дамиан снова тяжко вздохнул: - Как жаль мальчика... Любовь бывает зла, Кай. - О ком из них ты? - Об Еннифее. Влюбился в принцессу Тиаль - и вот результат. - Да уж... - вздохнул Рокаир. - Но он получит то, чего заслуживает. - А он точно отравлен? - рыцарь посмотрел на горгона. - И откуда ты это знаешь? - Это яд горгон, мне он знаком, поверь. Кариан использует его в качестве наказания. - Опасные вы создания, все-таки, - в голосе Дамиана прозвучало восхищение. - Яд, окаменяющий взгляд, сила... И притом - великолепный интеллект и твердые принципы... Самые опасные существа мира, как я погляжу. Даже драконы не столь опасны. - Спасибо за комплимент, мой рыцарь. Идем, навестим детей. Исмаэль и Шайнара спали. Девушка пригрелась рядом с королем, тот ее трогательно обнимал, сопя в волосы, и просыпаться ни один, ни вторая даже не думали. Им было слишком уж хорошо. Кариан и Найэли уже бодрствовали, хотя горгон периодически закрывал глаза, замирал в объятиях возлюбленного, отдыхая. Найэли вскинул голову, вопросительно глядя на вошедших в комнату мужчин. Император покачал головой: - Все хорошо, просто проверил, как вы. - Он так слаб, государь... И отказывается принять мои силы, - наябедничал юноша, ласково поглаживая черные кудри принца. - Ну, тебе они еще понадобятся. Дамиан, поможешь? - Конечно, - рыцарь кивнул, присел на край постели, возлагая ладони на грудь принца. Его не обнимало золотое сияние - мастер Дамиан умел не тратить Силу попусту, на внешние эффекты. Только от его ладоней в тело горгона заструилось тепло, восполняя утраченную кровь, залечивая все, что еще не было исцелено. Бледная кожа Кариана на глазах возвращала природную смуглость, пропадали черные тени вокруг глаз. - Спасибо, - поблагодарил его Рокаир. - А это что за шум? В спальню Исмаэля, где находилась вся четверка, ворвался слуга, запыхавшийся и бледный: - Ваше величество! Ваше... Кариан вскинулся, очнувшись и садясь на постели: - Исмаэль? А где брат? - Спит, - успокоил его Рокаир и взглянул на слугу. - Что случилось? - Юный рыцарь... Он... Пропал... только сапфир остался. - Так! - Кариан поднялся, положил руку на плечо Найэли: - Отдыхай, свет мой, я сейчас разберусь с проблемой, и вернусь. - И повернулся к слуге: - Веди. Слуга повел его туда, где оставался спать Вилнер. На постели лежал огромный искрящийся морской сапфир стоимостью во все королевство, пожалуй. - Как интересно... похоже, один морской принц забрал одного рыцаря Света. Вопрос в том - зачем он это сделал? Слуги в один голос твердили, что криков о помощи не слышали. И следов сопротивления тоже не обнаружилось. - Неужели мальчик пошел с чужим человеком по доброй воле? Или... так, Сиреан... он же поет... Сирена, Тьма меня возьми! - Кариан запустил руку в волосы и сжал пряди. - Околдовал и увел. - Никого я не околдовывал, - глубоко обиделся Сиреан от входа в шатер. - Тогда где мальчик, и как это понимать? - доверять чужаку, которого видит второй раз в жизни, принц Кариан не собирался. - Сестренке сказки рассказывает. - А сапфир в качестве выкупа? - хмыкнул горгон. - Ну, да. А чем не нравится? Красивый, дорогой. Вы же такое цените. - Люди ценят, - пожал плечами принц. - А для Исмаэля и для меня важно, чтобы с мальчиком все было хорошо. - Ему у нас нравится. С сестренкой подружился. - За один день и одну ночь? Я даже не знаю, чем заставить тебя клясться, морской принц, что твои слова правдивы, - Кариан покусал губу и махнул рукой: - Идем, поговоришь с королем. - Пойдем со мной, сам увидишь. Кариан заколебался. С одной стороны, пойти хотелось просто ужасно, но с другой стороны... Если его потеряют так же, как Вилнера, хорошо от этого не станет никому. - Пойдем. Это ненадолго. - Веди, - решился горгон. Сиреан тронул его руку, вокруг воздвиглись высокие прозрачные стены, за которыми разливалось море. Рыбы смотрели с интересом, шныряли туда-сюда яркими всполохами. Потом медленно проплыла гигантская тень кита. - Идем, ваш рыцарь в комнате за коридором. Голос Вилнера слышался даже здесь, звонкий, спокойный, читающий какую-то сказку. Кариан прошел туда, откуда доносился голос, отдернул переливчатую занавесь, показавшуюся похожей на тонкую пленку воды, и встал на пороге. Вилнер читал книгу, его внимательно слушала тоненькая бледная девочка с рыбьим хвостом, бессильно лежавшим на кровати. - Приветствую, принцесса, - склонил голову Кариан и перевел взгляд на рыцаря: - Н-да, юноша, я ожидал от вас большей ответственности. Вилнер вскочил, посмотрел на него с ужасом. - Что вы так перепугались, будто призрак увидели? - П-простите... - Что именно простить, юноша? - Мне сказали, что я срочно нужен... Что моя помощь нужна принцессе. А помогать - это мой долг, как рыцаря. - Похвальное рвение, но... Вы не умеете писать? Или боитесь орков? Сообщить, где вы, и зачем ушли - было первым, о чем вы должны были подумать. Вас искали всем дворцом, - холодно выговорил Кариан. - Это моя вина, - объяснил Сиреан. - Я очень обрадовался, что рыцарь умеет читать. - Хорошо, я сам все объясню Исмаэлю, когда он проснется. А вам, Сиреан, было бы полезнее пригласить к сестре сиятельного мастера Дамиана. Глядишь, и хвостик ей бы вылечил. - Он стар, и мне неловко беспокоить почтенного мастера. - Ну... - Кариан фыркнул, извинился, но губы неудержимо расползались в улыбке, - Думаю, почтенный старец будет только рад, если вы его побеспокоите. Главное, не обознайтесь. - Постараюсь. Но я приводил много целителей с суши, никто не сумел помочь. - Целители - это одно... - Кариан не стал продолжать, просто дал додумать мысль морскому принцу. - Что ж, когда вы начитаетесь и наобщаетесь, я надеюсь, Сиреан вернет вас во дворец. А мне пора. Было приятно увидеть вас, - он поклонился принцессе, принцу и пропал, словно и не было. - Где пропадал? - Исмаэль встретил его свежим и отдохнувшим. - Ты не поверишь, но, кажется, на дне моря, - усмехнулся горгон. - Это как? - Я расскажу, только сам пойму сначала. - Хорошо. Идем, надо поесть. О морском принце Кариан рассказал ему за ужином, попутно изумившись тому, что уже вечер. - Слуги устроили переполох, я пошел искать мальчишку, Сиреан выловил меня и отвел в морской дворец... В общем, рыцаренок нашелся, он жив-здоров и, кажется, искренне рвался помочь девочке. - Вилнер - хороший мальчик. Рад, что он нашел, куда применить свою любовь к чтению. Кариан кивнул. - Я так понимаю, завтра будет объявлено о разделе территории бывшей Империи Света. Кстати, как назовешь свое королевство? - Дармир, - решил Исмаэль. - Красиво и непривычно звучит, - улыбнулся горгон. - А я назову мое - Ойшан. - Тоже красиво звучит. - А знаешь, что значит? - лукаво усмехнулся Кариан. - Думаю, ты меня просветишь. Шайнара рассмеялась, прикрываясь салфеткой. Император Рокаир вздернул бровь, но тоже не удержал улыбку. Дамиан хохотал во все горло, даже не скрываясь. - «Поделить по-братски» на орочьем. - Вот... обожаю я тебя… иногда... - с чувством произнес Исмаэль. Эпилог Кариан спустился по лестнице на задний двор и прошел до кособокой будки, от которой куда-то внутрь тянулась толстая цепь. Пнул зазвеневший металл. Собака выползла, верней, попыталась это сделать, из будки высунулась только морда, покрытая проплешинами. - Ты умираешь, Тиаль, - голос горгона был сух и безэмоционален. - И Еннифей тоже, хоть и в человеческом обличье, но ему не намного лучше. Раздался хрип, заскулить она уже не могла. Кариан подошел ближе, присел, глядя на нее. - Ты хотела бы жить? Тиаль снова издала невнятный хрип. - Вот так, в обличье собаки? Зная, что его больше нет? Тиаль все-таки смогла кивнуть. Кариана перекосило от отвращения. - А я-то, наивный, надеялся... Увы тебе, противоядия от этого яда нет. Псина ненавидяще смотрела на него. - А если бы и было, я скорее дал бы его глупому юному идеалисту, влюбившемуся в тебя настолько, что смотрел тебе в рот, ловил каждое слово и даже взялся мстить в силу своих возможностей и мировосприятия. Ему хоть была надежда открыть глаза... Еннифея как раз пытались вылечить, Свет ослепляющей звездой горел на все подземелье, заставляя стражников отворачиваться и на три коридора близко не подходить. Хотя мальчишка от помощи отказывался, пока мог говорить. Да и не помогала вся сила Тармина тому, кто добровольно отрекся от Света. - Прощай. Мы не увидимся даже в посмертии, принцесса. Тиаль бросилась бы, наверное, если б могла. Кариан поднялся и развернулся к ней спиной, не опасаясь, и от этого прОклятой принцессе стало так обидно, что хоть самой себе глотку рви. Хотя зарычать у нее все-таки получилось, наверное, от приступа злобы. Горгон не обернулся, так и ушел прочь, куда-то в подземелья. «Ненавижу, - думала Тиаль. - Ненавижу... Что этому ублюдку Исмаэлю было не сдохнуть тогда?» Брата она не любила, сколько себя помнила. Слишком правильный, слишком умный, слишком похожий на мать. Все - слишком. Любимец всего двора, пример для пажей, зазноба большей части маменькиных фрейлин, служанок и даже наперсниц самой Тиаль. Она только и слышала, что «принц Исмаэль спас котенка с дерева!», «принц Исмаэль замечательно ответил урок», «принц Исмаэль будет великолепным королем». А она... а что принцесса? Выдадут замуж куда-нибудь, и все. Судьба, казалось, улыбнулась ей, когда в двадцать лет Исмаэль прошел Посвящение. Отец не одобрил его решение, а принц имел наглость возражать. И император обратил внимание на дочь. Но Исмаэль и тут умудрился все вывернуть в свою пользу. Любимец армии... Рыцарь… скотина и ублюдок, полный моральных принципов. Как он выговаривал ей за Лисвира! А за Гидеона? На третьем - кто там был? а, Жермон! - просто устало и неодобрительно покачал головой, а ей показалось - вывалял в грязи. И за всех остальных тоже воспитывал... Последнего, Еннифея, она уже скрывала. Он и сам был рад не попадаться на глаза Исмаэлю. И все равно брат как-то узнал. Пришел «поговорить» с любовником. Все пытался убедить того, что она - она! наследная принцесса! - рыцарю не пара! Хорошо, что Еннифей умел кивать и делать покаянный вид. И упросил Тармину не рассказывать, а то два рыцаря - это перебор с чтением моралей. Тот тоже... пытался учить жизни, моралист хренов. Арррр, как она их всех ненавидела! Ну почему, почему не капнула раненому Исмаэлю в питье той же дряни, что отправила в небо его шлюшку с нерожденным выблядком? Могла ведь, он ей доверял. А теперь придется умирать... Так глупо. И от этого так обидно... превратить ее в собаку! А она даже куснуть никого не смогла! Тиаль взвыла, сколько хватало сил, заскребла лапами. Из пасти полилась, забивая глотку, какая-то мерзко воняющая жижа, скрутило все внутренности, словно их завязали в узел. А дальше она уже ничего не чувствовала. Еннифей протянул дольше, но ненамного. Хотя перед смертью успел еле слышно прошептать брату, который пошел ради него на преступление, надеясь взять всю вину на себя: - Прости... Тар... прости... Тармин вложил всю душу в попытку оттащить брата от края, дернулся в отчаянной надежде успеть спасти. Не вышло - мальчишка только судорожно выгнулся, выблевывая расползшиеся гноем внутренности, вздрогнул и замер. - Енни... нет, Енни! Нет, ну, пожалуйста! - Тармин укачивал его в объятиях, рыдая. - За что? За что? Кариан неслышной тенью побрел прочь из подземелья. Если бы мог - он приказал бы тогда змейкам не трогать мальчишку. Но отменить сделанное уже нельзя. Впрочем, Тармин скоро встретится с братом. Исмаэль вряд ли простит рыцарю покушение на побратима. Да и оставлять в живых того, кто будет иметь зуб на обоих... нет, не вариант. - Да будь проклят твой убийца. Пускай он тоже держит на руках тело того, кто был ему дороже всех на свете... Мертвым. МЕРТВЫМ!!! - оставшиеся силы Тармина ушли в проклятие, рыцарь соскользнул на пол бездыханным. - Я уже держал его, - прошептал горгон. - Хуже, чем мертвым - окаменевшим. И не надеялся снова увидеть живым. Кариан переплел пальцы отвращающим беду жестом, которому научили его орочьи шаманы. И отправился к Исмаэлю - обсуждать время его свадьбы с Шайни. - Что-то случилось? - Исмаэль взглянул на него. - Судить тебе некого, - коротко ответил горгон. - А меня прокляли. - Что ж... Насчет проклятия не волнуйся, Тиаль получила по заслугам. - Не она, а Тармин. Свет не отвернулся от него до конца, и я не уверен, что его проклятье не сбудется, - Кариан нервничал. Снова потерять Найэли он не мог. - Но за что Тармину проклинать тебя? Горгон объяснил, процитировал последние слова рыцаря. Исмаэль помрачнел: - Вот как. Значит, ты убил невиновного... Что ж, в сердце Тармина всегда была лишь одна привязанность, понадеемся, что Свет смягчит проклятие. - Я был зол. И не задумался, что творю, - Кариан виновато опустил голову. - Еннифей и в самом деле виновен был только в слабости характера. Исмаэль молчал. Он не знал, что сказать. Тармин был вправе отнять у убийцы самое дорогое тому существо. - Не отходи от Найэли. Будь с ним все время. И без того сидевший, как на иголках, Кариан вскочил. - Прости, брат, я... я попрошу отца обсудить с тобой все ритуалы... - Да, конечно, - кивнул рыцарь. Из Ленлиана Кариан исчез вместе с Найэли через час. Просто шагнул через пространство домой, обняв юношу, и намеревался не расставаться с ним ни на секунду. Ну, право слово, неужели он не заслужил немного отдыха? Война длилась два года, он устал. Найэли счастливо улыбался, обнимая его. - Я люблю тебя. - И я тебя люблю, сокровище мое. Ты мне дороже всего в мире, Най, все отдам за тебя... Тот смеялся, целовался со своим принцем. Кариан измучил его ласками, и измучился сам, в глубине души ожидая страшного каждую минуту. И потому, когда Найэли уснул на руках у принца, тот заставлял себя бодрствовать, вскидываясь на каждый шорох. В полумраке комнаты возникло неяркое свечение, сложилось в фигуру Еннифея, смотревшего куда-то сквозь Кариана. И призрак поплыл к кровати. - Нет, прошу тебя, не надо, не убивай... - горгон заслонил юношу собой, умоляюще глядя на призрака. - А ты пожалел меня? - Я сожалею сейчас! Со мной твори, что пожелаешь, но Найэли не тронь. Призрак остановился, посмотрел: - И впрямь раскаиваешься... Что ж... Меня и брата все равно не вернуть. Я снимаю проклятие Тармина. До следующей твоей ошибки. Еще одна невинная жизнь на твоей совести - и твой возлюбленный умрет в мучениях куда ужасней тех, в которых скончался я. А ты так же, как Тармин, будешь искать средство спасения. И не находить. Мерцание растаяло. - Кариан, с кем ты разговариваешь? - Со своей судьбой, мое счастье. Спи, любимый. Спи, - Кариан обнял Найэли, прижал его к себе так крепко, как только мог, чтобы не причинить боли. И подумал, что придется стать самым справедливым монархом в мире. Потому что возлюбленный был ему и в самом деле дороже всего на свете.