Love is a Battlefield

Он стоял в тускло освещённой комнате один, размышляя о своём месте заключения. Многие бы ничего не заподозрили в этой, на первый взгляд, комнате. Обычная комната с обычной мебелью, включающую кровать, письменный стол и полку с книгами. Только вот это место не было его комнатой, а настоящей тюрьмой. Разве что без охранников и решеток на окнах. Единственное, что заставляло его на самом деле чувствовать себя узником в этом месте, так это связанные руки. Он натянул свои путы, но бесполезно - даже воин с его силой не сможет освободиться от этих необычных веревок. Вздохнув, он подошел к окну, сдвинув тяжелый материал штор в сторону. Отвыкшие от дневного света глаза заболели, и он, неприятно сощурившись, отвернулся. Жон не знал сколько здесь находится и сколько ему ждать своего приговора. Ожидание убивало его гораздо быстрее, чем война. Внезапно дверь комнаты открылась, явив перед ним женщину столь же замечательную сколь и пугающую. Её рост был невысок, но репутация страшна. Одетая в бело-чёрную форму империи, представляющую собой белый жакет, черную рубашку с воротником, белую юбку поверх черных колготок и белые туфли на высоком каблуке. Однако, то, что придавало женщине истинный вид царственности, так это белая накидка с высоким воротником и офицерская фуражка с блестящими чёрными полями, которые аккуратно сидели на её белоснежных волосах. С пронзительными голубыми глазами и шрамом на левой стороне лица, его похититель закрыла за собой дверь, прежде чем с любопытством взглянуть на него. Это был предводитель противоборствующей армии. Единственный противник, который превзошёл его на поле боя. Обладательница яростной ледяной магии и искусная фехтовальщица, чья элегантная рапира покоилась на левом бедре. Генерал М. Вейсс лично приехала навестить своего пленника, и Жон вздрогнул под её холодным взглядом. — Прошу прощения за то, что заставила вас ждать, — холодно проговорила она, подходя к нему, — Как вы себя чувствуете? Вы в порядке? Глаза Жона с подозрением сузились из-за внезапного проявления беспокойства со стороны его врага. — Я в порядке, — коротко ответил он. Он поднял связанные руки, показывая их молодой женщине, — Хотя было бы лучше, если бы у меня не было этого. Вайсс издала тихий смех, хотя за этим скрывалось что угодно, только не веселье. — Необходимая предосторожность, уверяю вас, — сказала она ему. — Я была бы полной дурой, если бы такой человек, как вы, мог ли быть полностью свободны в моём штабе, не так ли? Действительно. Будь он на свободе, он приложил бы все усилия, чтобы сорвать планы самого знаменитого и скандально известного генерала Империи. Даже если он умрёт в процессе, он будет сражаться за Коалицию, за свободу до последнего вздоха, и если он сможет нанести существенный ущерб операциям Вайсс, то он с радостью отдаст за это свою жизнь. — Скажите, охранники вас не беспокоили? — спросила она, снимая с бока рапиру и осторожно кладя её на стол. Тело Жона сотрясалось от лёгкого веселья, и, как и у Вайсс, в нём не было и следа юмора, — Тебя бы это волновало, если бы они это сделали? Вопрос привлёк внимание Вайсс, и она посмотрела в его сторону. Следующими были сняты её перчатки, и она аккуратно сложила их, прежде чем положить на стол рядом с рапирой, — Разумеется. — Я бы снесла им все головы, если бы они осмелились избить тебя раньше, чем я. Безжалостная репутация генерала была широко известна по всей стране. Мысль о том, что она казнит своих подчиненных за издевательства над ним, не удивила молодого человека. И если она хочет разобраться с ним лично, то пускай. Ему было даже интересно, какую пытку она для него приготовила. Он не откажется от своих. Она вполне может сломить его тело, но для того, чтобы сделать тоже самое с разумом, нужно будет серьёзно постараться. — Как предусмотрительно, — пробормотал он с отвращением, — Какая ты добрая и заботливая, генерал. Вайсс снова рассмеялась. На этот раз гораздо более искренне. Она сняла плащ и повесила его на спинку стула, — Вы шутите. Но уверяю вас, моя доброта и жестокость — две стороны одной медали. Я вершу суровое правосудие над теми, кто этого заслуживает, так же, как я охотно даю щедрые награды тем, кто их заслужил. Я вовсе не та жестокая и бессердечная женщина, какой хотят меня видеть ваши союзники. Я обладаю тёплым и нежным девичьим сердцем под этой униформой. Жон пренебрежительно фыркнул, — Расскажи это умершим. Вайсс потянулась к столу. Там были бутылка вина, а также пара бокалов. Повернув крышку, она отпила напиток. — Мятежники и предатели, — пренебрежительно выплюнула она, — Все они заслужили свою судьбу. Жон поднял руки, чтобы показать верёвки на своих руках. — А я не заслужил? — спросил он, — Почему я попал в плен, когда все мои товарищи были брошены умирать и гнить на поле боя? Почему я живу, когда все сдавшиеся погибли от рук твоих головорезов? Она засмеялась. Из всех ответов, которые она могла дать, её легкий, музыкальный смех был, пожалуй, самым худшим. Наливая темно-красную жидкость в стаканы, она смеялась, как будто мысль о том, что её люди жестоко расправятся с ранеными и взятыми в плен солдатами повстанцев, была какой-то болезненной и извращенной шуткой. — Думаешь, это смешно? — прорычал он, когда она повернулась к нему спиной. У него было искушение пойти туда и врезать её, даже со связанными руками. Это бы плачевно закончилось, но ему, пожалуй, было бы очень приятно. Вайсс обернулась, держа в обеих руках наполненные стаканы. — Я думаю, это весело, — ответила она, отчего кровь Жона закипела ещё сильнее, — Что ты даже ставишь себя в один ряд с этими крестьянами. Этими никчемными и грязными повстанцами. Нет, Жон. Ты совсем не такой, как они. Ты особенный. Она подняла стакан в левой руке и протянула его на несколько дюймов к нему, — Выпить не хочешь? Голубые глаза мрачно сузились, глядя на подношение. — Яд или сыворотка правды? — Он ей нисколько не доверял. И он не станет что-либо брать из её рук, покуда, по крайней, она сама сначала не пригубит. Вайсс улыбнулась ему, и если бы она не была безжалостным военачальником, это была бы обезоруживающая улыбка. — Ни то, ни другое, уверяю вас, — сказала она, поднеся бокал к губам и сделав глоток, — Как видите, вино не отравлено и туда ничего не подмешано. Это обычный напиток. Ни больше, ни меньше. Смерив женщину взглядом, Жон нерешительно протянул руку и взял бокал. Поднёс к носу, понюхал, и от фруктового аромата у него едва не потекли слюнки. Он сделал маленький глоток. Великолепное вино. — Видите? Я не такая уж и плохая, — проворковала она, наблюдая, как он принимает её подарок. Она сделала глоток из своего стакана. Если бы он не был её пленником, это могло бы на самом деле быть приятной сценой двух друзей, наслаждающихся выпивкой вместе. — В основном, — отрезал он. Милостиво предлагая выпить или нет, Вайсс по-прежнему оставалась хитрым и жестоким генералом, ответственным за гору черепов, на которых восседал её ледяной трон, — Я помню, как впервые увидел тебя. Это было почти год назад. — Ты? — искренне спросила она, — Для меня большая честь произвести на вас такое неизгладимое впечатление. Разум Жона вернулся во времени почти на год назад. Время, когда он был относительно новичком в восстании. Солдат, который ещё не видел настоящего ужаса и жестокости войны. — Это было во время кампании на горе Гленн, — сказал он, вспоминая то время так, будто это было только вчера, — Это был первый раз, когда я воочию увидел твою жестокость. Вайсс напевала, осторожно вертя стакан в руке, глядя на его содержимое. — Ах да, я хорошо это помню. Её губы на мгновение сжались, и её язык двигался вокруг них, пока она сама обдумывала воспоминания. — Ваши маленькие повстанцы зарылись глубоко в пещерах. Очистить которые было довольно сложной задачей. Челюсти Жона сжались. — И ты не смогла. Несмотря на боль, которую вернули воспоминания, он не мог не горько улыбнуться, когда подумал о том, сколько неприятностей они тогда доставили Империи. — Несмотря на все свои усилия, вы не смогли победить нас. Мы были слишком упрямы даже для ваших самых элитных подразделений. Ваши потери были ужасны. И все ещё, даже при этих словах Вайсс улыбнулась. Она сделала ещё один тонкий глоток вина, вглядываясь в красную жидкость, как будто это была кровь, которую она пролила в тот, мучительный день. — А потом… — продолжил он мрачным голосом. — Вы приказали провести артиллерийский обстрел в разгар штурма. Вы уничтожили столько же своих людей, сколько и наших. — Необходимые потери, — отмахнулась она свободной рукой. — Славная смерть во имя Империи. Все солдаты, погибшие там, стали героями. — Всё для того, чтобы вы могли вызвать обвал, от которого мы не смогли вовремя уйти! — прорычал он. Его глаза пылали давно сдерживаемой яростью. Теперь он заслужил всё внимание Вайсс. — Весь мой отряд… Все они были умерли под завалами. Только я выжил. И теперь я тут. На этот раз Вайсс рассмеялась куда более искренне. Мягко покачав головой, она поставила свой стакан обратно на стол. — Значит, ты хочешь сказать, что я стала причиной того, что ты стал тем, кем ты являешься сегодня? - Она приложила руку к груди над сердцем и вздохнула. — Раньше я не была уверена, но теперь это стало кристально ясно. Мы с тобой связаны, Жон. Нам двоим суждено встретиться лицом к лицу. Его глаза сузились. — Тебе не следует слишком этому радоваться, — прорычал он, — Я проводил каждый день после той битвы, готовясь победить тебя. — Конечно, — сказала она, по-видимому, мало заботясь о собственной безопасности, - День, когда я украсила поле битвы и уничтожила твоих товарищей, был самым важным днём ​​в твоей жизни — сказала она с небрежным безразличием. — А для меня? Этот день был… вторником. Крайняя бессердечность женщины ошеломила Жона. Как может кто-то такой красивый быть таким холодным и безжалостным? — В…вторник, — недоверчиво прошептал он. — Как ты можешь быть такой бессердечной? Такой жестокой? — Я далеко не бессердечна, Жон, — тепло сказала она. Как-то даже глаза её теперь казались теплыми, парадоксально, какими холодными и льдисто-голубыми они казались. — Дело в том, что мое сердце зарезервировано для одного человека и только для одного человека. Теперь… — сказала она, постукивая пальцем по губам. — Если бы мы только могли исправить ваше мышление и заставить вас сражаться на стороне справедливости… — Справедливость? — недоверчиво повторил он. — Вы боретесь за тиранию! — Я борюсь за порядок, — поправила она его. — Приказ против хаоса, которому вы и ваши мятежные подонки хотите ввергнуть эту великую Империю. Он хмыкнул. — Только сумасшедшая может спутать свободу с хаосом. — Уверяю вас, Жон, я совсем не сумасшедшая, — весело сказала она. — В любом смысле этого слова. Нет, путь передо мной никогда не был более ясным теперь, когда я держу тебя в своих руках. Жон поставил свой стакан на книжную полку. — Вот как? Тогда скажите мне, генерал, что вы планируете делать со мной теперь, когда я у вас есть? Вы действительно думаете, что я когда-нибудь помогу вам и вашей злой Империи завоевать мир? Она снова сцепила руки за спиной, и медленными, неторопливыми шагами она подошла к нему ещё раз, запрокинув голову вверх, чтобы посмотреть ему в глаза. — Мира недостаточно, — размышляла она. — Но это идеальное место для начала, любовь моя. Её мягкое и красивое лицо выдавало тот факт, что она была безжалостным военачальником, пролившим больше крови, чем океаны вмещали воды. Его нервировала то, насколько она красива. Ещё хуже было то, что он чувствовал, как его тело становится теплее под её пристальным взглядом. Его сердце забилось быстрее, когда она посмотрела на него этим напряженным, горящим взглядом. — Твоя любовь? — спросил он, явно сбитый с толку её внезапной привязанностью. Ладони Вайса легли ему на грудь, от чего по спине Жона побежали мурашки. — Когда я впервые увидела тебя, у меня перехватило дыхание, — тихо промурлыкала она. Её руки скользнули вниз по его рубашке, чувствуя под ней мускулистую грудь. — Как я могла быть спокойной при виде кого-то столь великолепного, как ты? Ты, воин, которому нет равных. Сильный и способный человек, который, несмотря на то, что был на противоположной стороне, мог понять всё, что я делаю, и всё, за что я борюсь. Я не солгала, когда сказала, что ты особенный, Жон. Я знала, что должна была заполучить тебя. Не для Империи. Не отказывать повстанцам в их самом способном воине. Нет, это всё было для меня. Я хочу тебя. И я буду твоей. Её прикосновение наэлектризовало. Для такой маленькой, как она, она излучала силу. Однако не только мощность. Чувственность. Юбка. Леггинсы. Даже шляпа. Особенно шляпа. Что-то в женщине, особенно в униформе, действовало на Жона. Хотя его мозг кричал, чтобы он сопротивлялся, его тело думало о другом. У такого здорового молодого человека, как он сам, была только одна подобная реакция, когда к нему прикасалась потрясающе красивая молодая женщина, такая как Вайсс. Он сражался. Он боролся изо всех сил. — Вы действительно сошли с ума, если думаете, что я когда-нибудь присоединюсь к вам, — прошептал он, отворачиваясь. — Ты чудовище в человеческом обличье. Ничего больше. Однако вместо гнева, её просто позабавило последнее оскорбление. — Это так? — она спросила. Мягким толчком она оттолкнула его, и Жон упал на матрас. Вайсс быстро последовала за ним, взобралась ему на талию и оседлала его. — Тогда у тебя должно быть фетиш на монстров, Жон. Потому что я чувствую, как сильно ты наслаждаешься, когда я прикасаюсь к тебе. Она ухмыльнулась, взяв его под полный контроль. — Либо мои люди не проверили тебя должным образом на наличие спрятанного оружия, либо там спрятано крупнокалиберное оружие совершенно другого типа... — Она облизнула губы. — Я намерена выяснить, в чем дело. Его привлекало только её тело. Больше ничего. Вайсс была жестокой… красивой женщиной. Хитрая… милая девушка. Жестокая… сексуальная дама. — Я буду с тобой, Жон, — настаивала она, любовно лаская его щеку рукой. — Присоединяйся ко мне. Стань моим и только моим, и я дам тебе то, что могло существовать только в твоих самых смелых фантазиях. Его сердце колотилось. Его кровь бурлила. Его возбуждение росло. Нет, нет, это было неправильно. Как он мог быть так привлечён кем-то вроде неё? Как эта безжалостный генерал могла быть так невероятно привлекательной для него? — Н-нет, — вырывался он, хотя и не пытался столкнуть её с своего тела. — Я не могу… — Если ты беспокоишься о своей семье, я могу дать им приют, — пообещала она. — Ты и все те, кого ты любишь, будут в безопасности. Никто из вас больше никогда ни в чем не будет нуждаться, если ты присоединишься к Империи, Жон. Если ты присоединишься ко мне. Если ты станешь моим… Её руки обвили его шею сзади, удерживая его на месте, чтобы он не мог отвернуться от неё. Его ладони вспотели. Во рту пересохло. Ему действительно хотелось, чтобы он снова выпил прямо сейчас. Что-нибудь, что-нибудь, чтобы намочить губы. — Это… это неправильно… — прошептал он, хотя знал, что, несмотря на его протесты, это была еще одна битва, которую он проигрывал. Так же, как и ранее в тот же день. — Я твой враг… — Это не обязательно должно быть правильно, — настаивала она. — Это только должно чувствовать себя хорошо. Она с силой повернула его голову так, чтобы он оказался лицом к ней, и он уставился в эти великолепные бледно-голубые сапфиры, которые были у неё вместо глаз. — Сделай это, Жон. Присоединяйся ко мне. Присоединяйся ко мне и наведи порядок в мир, наполненный страданиями и анархией. Удерживая рукой его подбородок, она рванулась вперед и, как акула, заметившая добычу, набросилась на него. Склонив голову влево, её губы встретились с его губами, и она страстно и безоговорочно поцеловала его. Глаза Жона были широко раскрыты, он смотрел в закрытые глаза своего самого ужасного врага, и всё же он не сопротивлялся. Он сидел, не двигаясь и не сопротивляясь, пока генерал скользила языком мимо его зубов и опустошала его рот точно так же, как она делала с бесчисленными деревнями во время своего царствования террора. Её тихие стоны восторга звучали в её горле, и крошечные вздохи страсти вырывались из её ноздрей, когда она брала его. Жон почувствовал, как его язык отброшен в сторону, и его рот был в её власти, став жертвой жестокого притеснения генерала, как и многие другие до него. Тем не менее, в отличие от тех, кто был убит и покалечен её руками, Жон не испытывал ничего, кроме удовольствия и восторга, когда Вайсс целовала его. После долгих секунд, заставивших его жаждать большего, Вайсс отпрянула с резким вздохом. Ей нужно было столько же воздуха, сколько и ему, и её знакомый язык высунулся, чтобы слизнуть с губ его вкус. — Это вас не удовлетворило? — спросила она, и её красивые розовые губы осветила веселая улыбка. Высунувшийся палец нежно провел круговыми движениями вокруг его собственного, и её мягкая улыбка превратилась в голодную ухмылку. — Хорошо, ещё немного. Она снова взяла его, жадно пожирая его плоть в ярости, страсти и похоти. Отчаянные стоны вырвались из горла Жона, когда Вайсс взяла то, что хотела, без колебаний, и потребовались все силы мира, чтобы не упасть навзничь на кровать и полностью поддаться агрессии генерала. Без его рук это было очень трудное сопротивление, и он поймал себя на том, что стонет и охает в её рот, в то время как она крадет всё, что может отнять у него. Её пальцы сжали его плечи, не настолько, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы он почувствовал её. О, он наверняка чувствовал себя хорошо, точно так же, он знал, что она, должно быть, чувствовала его здесь и сейчас. Несмотря на то, что он был безоружен, он знал, что Вайсс, должно быть, почувствовала, как его меч упирается в неё, и что это прикосновение, должно быть, подпитывало её дикие и безумные поцелуи. После ещё одного раунда боя, который он снова проиграл, Вайсс отступила, дико ухмыляясь и тяжело дыша, она смотрела в глаза своей жертве. — Присоединяйся ко мне, и это будет каждый день, — пообещала она. Простая мысль об этом была более заманчивой, чем он хотел признаться себе. — Каждую ночь. Это и многое другое. Ты будешь моим, а я буду твоей, если бы только я была у тебя, Жон. Поля сражений такие холодные и одинокие, и я отчаянно нуждаюсь в твоей компании. Единственный человек, которого я уважаю и восхищаюсь больше, чем кого-либо другого. Больше, чем даже сам Император… Как он мог отказаться от такого предложения? Прямо здесь, в ловушке под женщиной столь же красивой, сколь и смертоносной, Жон, или, по крайней мере, его тело сыты по горло. Он поддался плотскому желанию, накопившемуся внутри него, и не пожалел, что принял предложение Вайсс. Всё, что он хотел, это взять в свои руки её невероятное тело и заставить их обоих испытать удовольствие и блаженство, подобных которым ни один из них никогда не испытывал. Он бросился, чтобы снова поцеловать её, но не встретил ничего, кроме воздуха, когда она отстранилась от него. Он открыл глаза, шок и предательство в них, когда он посмотрел на властную женщину. — Хороший мальчик, — хитро ухмыльнулась она. — Я так рада, что ты решил смотреть на вещи по-моему. Хотя… я боюсь, что солгала тебе, Жон, — сказала она хриплым шепотом. — Вино, которое я тебе дала, на самом деле было пропитано мощным афродизиаком. Его глаза расширились от признания. — Что? — выдохнул он. — Но… но ты тоже его выпила. Почему ты зашла так далеко только для того, чтобы я это выпил? Её улыбка стала нежной, когда её пальцы снова коснулись его щеки. — Конечно, выпила. Единственная причина, по которой я не поддалась действию напитка, заключается в том, что я уже безумно люблю тебя. Жгучее желание, которое ты чувствуешь внутри себя, это то, что я чувствовала с тех пор, как впервые увидела тебя. Сердце Жона колотилось в груди. Любовь. Эта женщина, этот закаленный в боях генерал… была способна на такие эмоции? —Я думал, ты сказала, что не сошла с ума… Она хихикнула, и такой милый вид с её стороны выдал тот факт, что она была таким же воином, как и он. Здесь и сейчас она была просто молодой женщиной. Одной со всей грацией и красотой, способный свести с ума такого мужчину, как он. — Что я могу сказать? Любовь делает сумасшедшие вещи с разумом разумных людей… Она взяла его снова, на этот раз заставив его лечь на спину, и Жон поддался ей добровольно. Влажные и страстные шумы их поцелуев заглушали всё вокруг него, и всё, что он мог сделать, это ощутить вкус и тело красивой женщины на себе. Когда она снова отпрянула, вдохнуть воздуха, Жон отчаянно нуждалась в освобождении. — Развяжи меня, — прорычал он. Вайсс изогнула бровь. — Ты смеешь отдавать мне приказы? — Да. А теперь сделай это. Она пропела. — Очень хорошо. Ты мне больше не угрожаешь. Лёгким движением запястья и спрятанным пылесборником где-то на теле Вайсс вызвала крошечный кусочек льда в форме кинжала. Его острый как бритва край прорезал веревки, связывающие руки Жона, и теперь, когда он был свободен, он мог, наконец, действовать. Он мог бы сразиться с ней и вернуть себе свободу, вернувшись к своему народу, чтобы в другой день сразиться с силами Империи. Или он мог взять то, что хотел, прямо сейчас. Ночь блаженства с самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел. Жон выбрал второе. Обхватив руками её спину, он перевернул её, прижимая своё тело к ней на матрасе, когда его рот коснулся её губ. Он целует её мягкую и гибкую шею, вызывая у неё вздох удовольствия, после он вцепился в неё и жестко начал оставлять засосы на её теле. Она стонала от восторга под его прикосновениями, провела руками по его волосам, купаясь в ощущении его страсти. — Ммм, мне так нравятся агрессивные мужчины… — она тихо простонала, пока он продолжал осыпать её своими любящими губами. Он опустил воротник её рубашки, покусывая ключицу, находя всевозможные места, которые требовали его внимания. Каждое новое место, которое он находил, вызывало всё больше и больше вздохов. — Однако я должна настоять на том, чтобы быть доминирующей в этих отношениях, — сказала она, прежде чем обнять его за спину своими тонкими руками. Демонстрируя мощную силу, она перевернула его так, что теперь он лежал на спине, и Вайсс снова оказалась наверху. — По крайней мере, пока я не повеселюсь с тобой… Весело, да. Ему хотелось развлечься с генералом. Внезапно оказалось, что быть её пленником не так уж и плохо. Нет, если бы это означало такую ​​близость. — Ты ужасно разоделся для такого случая, — прорычала она, хватая его за рубашку и стягивая её через голову. Жон помог ей снять её, и вскоре Вайсс осталась нетерпеливо смотреть на его обнажённую грудь. Её руки скользили по нему, хорошо наманикюренные ногти скользили по его коже, вызывая шипение удовольствия от Жона. — Я понимаю, почему ты убил дюжину имперских гвардейцев, прежде чем тебя, наконец, поймали. Ты вполне ничего... Руки Вайсс блуждали по его телу, жадно ощупывая его мышцы. Изящной и нежной рукой она потянулась к верху своей белой военной куртки, расстегивая пуговицы одну за другой, пока только черная рубашка под ней не скрывала то, что Жон хотел видеть. Без предупреждения по всему зданию зазвенела тревога.

***

Если бы это не было замысловатой ролевой игрой, он бы решил, что его товарищи пришли его спасти. Ревущие клаксоны ударили по Вайсс сильнее, чем холодный душ, и её проворные пальцы, которые были в нескольких секундах от того, чтобы расстегнуть её черную рубашку, замерли, прежде чем в гневе сжать её. — Код Порта. Код Порта. Гримм гуляет по кампусу. Всем ученикам настоятельно рекомендуется мобилизоваться для поиска и уничтожения!!! Заранее записанный неприятный голос директора Озпина звучал из динамиков в коридоре, по всему кампусу. Если бы сигналов тревоги было недостаточно, то звук его монотонного голоса гарантировано отбил половое влечение Вайсс. Печальный взгляд мальчика под ней показал, что он был так же разочарован, как и она. — Из всех тех случаев, когда этому невыносимому человеку приходилось упускать одного из своих любимцев Гримм… — тихо прорычала она. — Это случилось как раз тогда, когда мы добрались до самого интересного. Нехотя, но Вайсс слезла с Жона и села на край кровати рядом с ним. Её руки сжались в кулаки на коленях, и гнев пробежал по её телу, когда тревога продолжала звучать по всей школе. Жон сел и спустил ноги с кровати, чтобы сесть рядом с ней. — Мы могли бы просто притвориться, что это часть ролевой игры, — предположил он. — Как будто на вашей базе была брешь в системе безопасности, и повстанцы пришли, чтобы вызволить меня? Вайсс мягко улыбнулась. Не будь ситуация такой мрачной, это была бы хорошая идея для их сценария. Она могла уйти, чтобы разобраться со злоумышленниками, оставляя Жона одного, разгорячённого и возбужденного. Затем она бы вернулась с бушевавшим либидом от убийства мятежных отбросов. Это привело бы к очень страстной и дикой ночи. Возможно, они бы сломали кровать, а Жон получил бы множество царапин... Однако всё это было напрасно. Всё благодаря Питеру Порту и его дурацкому маленькому зверинцу из Гримм… Её рука легла на его гораздо большую руку и мягко сжала её. Она искренне улыбнулась, глядя ему в глаза. — Как бы я ни ценила это, мы действительно должны разобраться с этим Гримм. Я бы чувствовала себя ужасно, если бы кто-то был ранен, потому что я была слишком занята удовлетворением своих плотских желаний, когда могла бы остановить Гримм. Жон понимающе кивнул и встал, потянувшись за рубашкой, прежде чем надеть её через голову. Он был таким добрым и терпеливым мальчиком. Позже она обязательно вознаградит его за такое усердие. — И это только одна из многих причин, по которым я люблю тебя, — сказал он, подходя, чтобы схватить Кроцеа Морс, стоявший у стены в ножнах. — Ты очень хороший человек, Вайсс. Совсем не такая, как генерал. Вайсс схватила Миртенастер со стола и проверила патронники на наличие пылевых патронов. Он был полон, если не считать единственного отсутствующего патрона ледяного Праха. Тот, который она использовала для их ролевой игры. — Но она такой забавный персонаж, — призналась она. Вайсс обнаружила, что ей нравятся фантазии, в которых она играет могущественную женщину, которая соблазняет и обращает на свою сторону противника-мужчину. Сначала с вампирской ролевой игрой, а теперь с этой. Жону, похоже, тоже нравились такие сценарии. — Пойдем, найдем этого Гримма, — сказал он, беря на себя инициативу и открывая дверь в коридор, — Надеюсь, это всего лишь Беовульф или что-то в этом роде. Она кивнула, когда они помчались в зал. Никаких признаков чего-либо ещё, но в то же время ничего и не ждали в студенческом общежитии. — Нам следует отправиться в класс Порта, — предложила она на бегу. — Вероятно, он не смог бы уйти слишком далеко оттуда, если бы сбежал из его подземелья. С оружием в руках двое подростков вышли на территорию кампуса. Вокруг кипела активность, с дюжиной студентов, слоняющихся вокруг и ищущих Гримм. Некоторые заглядывали за скамейки. Другие поднимали небольшие камни и заглядывали под них. Один карабкался на дерево в надежде найти пропавшего монстра. Вайсс была ошеломлена уровнем глупости, демонстрируемой здесь. Если это будущие защитники человечества, то человечество обречено. Когда пара бросилась к зданию, в котором находился класс профессора Порта, из него вышли ещё два знакомых подростка. У Янг была яркая улыбка на лице, когда она отряхнула руки друг о друга, в то время как Блейк была занята тем, что убрала свой темный меч обратно на бедро. - Готово! — она пела гордо, объявив остальным ученикам, что угроза устранена, — Это был просто Крип. Ничего страшного. Вайсс и Жон остановились перед ней, и она вздохнула с облегчением. Кризис предотвращён. Теперь, возможно, они могли бы снова поднять настроение и вернуться к тому, что они делали раньше. По крайней мере, таков был план до того, как на неё упала пара сиреневых глаз, а на её губах скользнула веселая улыбка. — Привет, генерал вейссимо (мороженое), — ухмыльнулась она, — Хорошая шапка. Вайсс понадобилось время, чтобы вспомнить, что она всё ещё была одета в костюм для косплея, а не в обычное белое платье или школьную форму. Военная форма больше напоминала что-то из Атласа, чем то, что она обычно носила, и тот факт, что на ней была офицерская фуражка, делал её ещё более заметной. Её щеки вспыхнули от смущения, в связи с тем фактом, что её подруга-блондинка ещё раз поймала её. Её зубы вонзились в нижнюю губу, когда она изо всех сил пыталась придумать какую-либо причину быть так одетой. Как бы ей ни нравились подобные фантазии с Жоном, они были частными и предназначались только для их глаз и ушей. Когда их друзья узнавали о том, что они делали за закрытыми дверями, было очень неловко. — Но, тебе идёт, — продолжила Янг, шевеля бровями, проходя мимо них. — Вам было весело, детишки? Плечи Вайсс опустились, когда Янг продолжила свой путь без дальнейших комментариев. Что касается ужасного смущения, это было не самое худшее, что могло быть. По крайней мере, она поддразнивала его своим собственным способом. Говоря о поддержке, Блейк взволнованно ухмыльнулась, восторженно показывая им большие пальцы, когда она последовала за своим партнером. Ещё раз она получила одобрение девочки-фавна за их фантазию, и Вайсс не знала, радоваться или возмущаться тем, что Блейк считает такие вещи такими нормальными. В конце концов она и Жон остались одни за пределами здания. И она не знала, смогут ли они вернуться и продолжить с того места, на котором остановились. По крайней мере, до тех пор, пока Жон не прижался к ней и не обнял. — Похоже, мой дерзкий побег провалился, генерал, — проговорил он сквозь зубы. Слова приободрили Вайсс, которая подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Хоть они были тёплыми и добрыми, но он всё ещё изо всех сил старался оставаться в образе. Вайсс знала, что должна ответить взаимностью на такую ​​преданность. — Глупая попытка, — тихо сказала она. — Ты будешь наказан, как только я верну тебя в свои личные покои. Взяв Жона за руку и делая вид, что уводит вновь пойманного пленника, Вайсс и Жон вернулись в общежитие, чтобы продолжить рассказ о безжалостном генерале и стойком борце за свободу.