Ещё один птенец чокобо

— Эй, смотри! Они такие мягкие! — Промпто зарывается носом в перья облепившей его стаи детёнышей чокобо, а Гладио только взгляд отводит: знал же, ничем хорошим решение оставить их на станции не закончится! По крайней мере, для его нервной системы. Счастливый Промпто — зрелище не для влюблённых королевских Щитов. Счастливый Промпто в окружении полусотни солнечно-жёлтых птенцов — зрелище, которое даже самого холодного и бесчувственного человека заставило бы почувствовать себя... ну, мягко говоря, непривычно. Что уж говорить, собственно, о влюблённых королевских Щитах. — Ведёшь себя как маленький ребёнок, — фыркает Гладио, упрямо не желая смотреть на горку птенцов с самым главным птенцом в центре. Когда пальцы Промпто ловят его, а голубые глаза сверкают прямо напротив — он сдаётся. От такого прямого воздействия на его не такие уж и стальные нервы не спастись, а прохладные пальцы, держащие его за запястье, не дают спокойно дышать, кажется, что вот ещё секунда — и бешено бьющееся сердце его выдаст. — Пойдём, тебе надо расслабиться! Просто потискаешь их, всё! "Просто потискаешь, как будто это так легко, потискать только птенцов!" Но его уже роняют на песок, и мягкие золотистые шарики облепляют его со всех сторон, лезут под ладони, попискивают, крылышками трепещут, будто пытаются взлететь, один даже забирается на голову. — Смотри, они тебя любят, прямо как и меня! — Они всех любят, птенцы же, — фыркает Гладио, невольно всё же улыбаясь. Промпто сгребает малышей в охапку, звонко смеясь, когда те начинают ласково клевать его щёки. Для, казалось бы, сурового и холодного Щита нет картины прекраснее. Во всеобщем писке, хлопанье крылышек и мельтешении золотисто-жёлтых перьев он совершенно упускает момент, когда Промпто, довольно улыбаясь, забирается к нему на грудь, глядя прямо в глаза и почти касаясь своим кончиком носа его. Так близко и так далеко одновременно. Словно проклятие какое-то, думает Гладио, пытаясь дышать всё так же ровно, пока в светло-голубых глазах напротив сверкают хитрые искорки, а сам Промпто быстро облизывает губы, будто бы нервничает не меньше. — Не думал, что тебе так нравится возиться с маленькими чокобо... — Ну, они миленькие, мягкие, и... пищат мило, — обоим кажется, что нужно что-то говорить, лишь бы не теряться друг в друге, не смотреть в глаза молча: иначе сердце бьётся ещё быстрее, а в голове шум, будто включили нерабочий телевизор, транслирующий белый шум. Один из птенцов, расшалившись, клюёт Промпто в плечо, и тот, не то испугавшись, не то просто дёрнувшись от неожиданности, подаётся вперёд, губами в губы тыкается так, что аж зубам больно, шипит, отстраняется резко, и вдруг краснеет, словно что-то осознавая. Краснеет, прижимая тыльную сторону ладони к губам, не то стирая с них прикосновение, не то просто инстинктивно касаясь болящего места, словно не замечая, как в глазах Гладио мечется страх напополам с непониманием. — Ты в порядке?.. — Пока не уверен... Гладио не понимает, в порядке ли он сам, но первым делом — убедиться, что с этим птенцом взъерошенным всё хорошо. Тот молчит несколько секунд, — Амицития не уверен, но, кажется, у него аж слёзы выступили от удара, — а потом проводит подушечками пальцев по покрасневшим губам. Не отводит взгляда от туманящихся слегка медово-янтарных глаз напротив, которые следят за каждым действием, не отрываясь, словно Гладио не может заставить себя упустить хотя бы одно крошечное движение Промпто. — Если бы не боль, мне бы определённо понравилось... — Что?.. Судорожно втянутый воздух словно застывает на губах Гладио, и он вдруг чувствует, что не может пошевелиться, когда Промпто снова тянется к нему, только на этот раз медленнее, ощутимо нервничая и облизывая пересохшие губы, хотя Гладио уверен, они всё такие же мягкие. Это у него, дурака, всегда сохнут, надо было слушать Игниса и пользоваться гигиеничкой, а не делать вид, что это для девчонок и он, вообще-то, и без неё крутой... Мысли в голову лезут любые, лишь бы не концентрироваться на том, что на губах уже чувствуется сбивчивый выдох. От волнения Гладио прикрывает глаза: кажется, что ресницы Промпто касаются его ресниц, дрожат, словно крылья мотылька на ветру. Дышать настолько тяжело, будто воздух превратился в тягучий кисель. Первое неуверенное касание губ ощущается как электрический разряд. Промпто замирает: Гладио чувствует, как тот напряжён, словно струна гитары, готовая лопнуть в одно мгновение, если неосторожно коснуться. В бою это напряжение всех мускулов в гибком теле заставляло Амицитию замирать иногда, любуясь точными выстрелами и довольной улыбкой стрелка. Но сейчас он напуган, словно ожидает, что друг его вот-вот оттолкнёт, и у Гладио нет времени любоваться: осторожно, нежно, едва-едва касаясь, он ведёт подушечками пальцев по его плечу, оглаживает тёплую кожу, сам старается расслабиться, не паниковать так из-за простого поцелуя. — Не бойся, — от тихого шёпота в губы Промпто вздрагивает, на мгновение словно пытается отстраниться, но тут же себя останавливает, и только тихо-тихо скулит, когда Гладио позволяет себе запустить пальцы в его мягкие, словно перья чокобо, волосы, поглаживая и успокаивая. Откуда-то издали слышится голос Ноктиса, и Промпто отскакивает в сторону, буквально взлетая на ноги, словно электрическая игрушка, Гладио и моргнуть не успевает, а птенцы чокобо забираются на освободившееся место. Щёки и кончики ушей Промпто горят ярче факелов от смущения. — У нас конец света произошёл раньше времени, раз Промпто с Гладио местами поменялись? — фыркает смешливо Игнис, окидывая всю картину взглядом. — По крайней мере, ни с кем ничего не произошло, Игги, — устало вздохнув, Нокт бредёт к трейлеру, ворча что-то про здоровый сон. Гладио, осторожно стряхнув с себя птенцов, поднимается на ноги, с удивлением замечая, что уже темнеет. Неужели они провели весь день, возясь с птенцами, и закатное солнце было свидетелем их поцелуя? — Кто что будет на ужин? — привычно окрикивает их Игнис. — Стейки! — первым успевает среагировать Промпто, и Гладио, уже открывший рот, чтобы предложить что-то, замолкает на полуслове, улыбаясь. Стейки так стейки, он парень непривередливый, мясо оно и есть мясо. Совсем скоро по станции разносится вкуснейший аромат. На этот запах вылезает даже Ноктис, явно сумевший немного поспать. — Если что, там ещё добавка есть, — спешит уточнить Игнис, видя облизывающегося Промпто. Чего он не замечает, так это их с Гладио сцеплённых мизинцев, от которых на сердце так тепло, и лёгкого румянца на щеках.