Неодинокий волк

Тэхён оглядывается и, навострив уши, прислушивается к каждому шороху. Здесь чисто. Других волков нет. Он опускает нос к снегу и обнюхивает, желая точно убедиться, что эта территория не принадлежит ни одной из стай. Тэхён облегчённо выдыхает и ложится у дерева, тут же опуская голову на лапы и позволяя себе провалиться в дрёму. Он не спал уже около трёх дней, постоянно перемещаясь из одного места в другое. Каждый раз стоило только прилечь, как доносился угрожающий рык других волков — Ким занял чужую территорию — и ему приходилось послушно уходить, поджав хвост. Тэхён устал. И не только физически. Его тело истощено, ел он в последний раз более недели назад и то только то, что осталось от других волков. Падальщиком заделался. От этой мысли становилось тошно, но он только быстро отхватывал огромные куски явно несвежей дичи и быстро их глотал, пока не появились владельцы территории и не прогнали его. Охотиться на крупную дичь Тэхён не мог, для этого нужна стая. А зайцев в округе было всё меньше и меньше: все хищники в голодную пору их истребили. В животе предательски урчит, и Тэхён сворачивается калачиком, утыкаясь в свой мех носом. Так теплее. У него рядом нет альфы, который бы лёг с ним и согрел своим телом, успокоил, пустив свои феромоны. Из горла вырывается жалобный скулёж, который омега тут же подавляет, зарычав на самого себя: он и без альфы справится. Всегда же справлялся. Тэхён всегда был не таким, как все. Доминантная омега — вот его клеймо на всю оставшуюся жизнь с самого рождения. Пока все омеги в его стае учились прихорашиваться и флиртовать с альфами, Тэхён предпочитал обучаться боевому искусству. Он наравне со старшими ходил на охоту и удивлял всех взрослых своими навыками: никто не умел, подпрыгнув, словить дичь в полёте. Никто не мог услышать даже тихий шорох в траве больше, чем за пятьдесят метров, и никто не мог издалека по запаху определить точное количество добычи. Омега стал незаменимым на охоте и, несмотря на недовольство их вожака, часто отправлялся на долгие сезонные охоты, которые могли длиться больше месяца. Но всё это прекратилось, стоило Тэхёну достичь половозрелости. Его терпкий запах лаванды сводил всех альф с ума, заставляя обхаживать омегу и всячески стараться ей угодить. На охоте никто не мог собраться с мыслями, а потому вожак принял жестокое для Тэхёна решение: отныне он должен вести себя как обычная омега, повязаться с альфой и родить щенков для продолжения рода. Но Тэхёну это всё было чуждо. Он знал, что ни один альфа из его деревни не потянет такого омегу, как он, что ни один альфа не являлся его истинным, а потому рычал и скалился на всех, кто подходил к нему. В самую первую свою течку он заперся вместе с папой в домике и старался изо всех сил сдерживать вой, рвущийся из груди, чтобы ещё больше не привлекать и так озабоченных альф. Но даже несмотря на это, под окнами омеги ошивались все альфы поселения, отказываясь работать и выполнять свои обязанности, что разозлило вожака ещё больше. На вторую течку Тэхёна сослали в хижину в лесу, подальше от деревни. Родители одного его отпускать боялись, но против воли вожака ничего не скажешь, да и Тэхён сам согласился, прося только обеспечить ему хорошую безопасность в виде надёжного замка на двери. Вот только это ему не помогло. На второй день течки, когда весь лес пропах терпким запахом лаванды, в хижину вломился огромный рыжий волк, опьянённый запахом текущей омеги. Тэхён даже обратиться не успел, пытался рычать и драться, но альфа повалил его на землю и против его воли вошёл в девственное тело под громкий скулёж омеги. Сквозь боль он всё же громко закричал, надеясь, что его стая откликнется и прибежит на помощь. Но его удивлению не было границ, когда бойцы стаи прибежали и, тихо проскулив извинения, легли напротив совокупляющихся оборотней и уткнулись носами в лапы. Среди всех волков Тэхён узнал отца, но тот лишь с горечью и болью смотрел на страдания сына, не смея перечить вожаку. Прислушавшись к запаху, омега заскулил от безысходности: вожак их стаи выбрал Тэхёна своей омегой и решил её покрыть на глазах у всех. Поняв, что рассчитывать нельзя ни на кого, кроме себя, Тэхён дождался, пока альфа будет максимально напряжён перед сцепкой и, резко обернувшись, укусил ничего не ожидающего волка в самое уязвимое место — нос, — и пока тот громко выл и рычал, выскочил из хижины и бросился в сторону другой стаи, точно зная, что туда их вожак не сунется. Он впервые тогда на лету обратился в волка, игнорируя текущую по ногам кровь, и летел по лесу, не разбирая дороги. С тех пор он больше ни родителей, ни стаю свою не видел. Его искали, он по запаху узнал волков, но ловко спрятался в просторной норе, которую нашёл совсем недавно. Она стала ему домом. Тэхён чётко решил для себя, что больше никогда в жизни не позволит ни одному альфе коснуться его тела, и лучше умрёт, чем снова вступит в чью-то стаю. Он чётко обозначил себя волком-одиночкой, прекрасно зная, что такие долго не живут. Но ему легче было скрывать боль, обиду и страх перед альфами за грубостью и безразличием. Омега решил рассчитывать только на себя и ни на кого больше. Да и поиски предназначенного не увенчались успехом. Он всё так же лишь сводил с ума своим сильным запахом всех альф, но прекрасно понимал, что ни один из чужих ароматов не привлекал его. Тэхёну нужен особый альфа. Тэхёну нужен доминантный альфа, способный вынести тяжёлый характер пары. Тэхён никогда не будет глупо кокетничать и краснеть от комплиментов. Тэхён никогда не будет хитро лукавить и неумело заигрывать. Тэхён никогда не позволит альфе обращаться с ним как с собственностью. И Тэхён никогда не понесёт от альфы против своей воли. Он желал лишь одного: крепкого альфьего плеча, его сильных феромонов, безграничной любви и отношения к себе как к равному. Омега прекрасно знал, что альфам такое не нравится, таких омег не любят и не признают. В крови есть чёткая установка: Моя омега должна ходить за мной, прижимая уши, и отодвигать хвост в сторону при одном моём желании. Тэхёну это было не по душе совсем. Он был сложным омегой, его характер был непонятен никому, даже его родителям, и особой покорностью он не отличался никогда. Шебутной, по-детски наивный омега мог в секунду превратиться в рычащий злобный комок шерсти, не подпускающий к себе никого. Его альфа должен быть в меру жёстким и сильным, но нежным и заботливым, чтобы Тэхён медленно доверил ему себя и свою жизнь. Только убедившись в своей паре, омега смог бы позволить поставить ему метку. Но все эти размышления ни к чему, ведь истинного альфу Тэхён так и не смог найти и теперь даже не старается: смысла нет. Уши улавливают движение неподалёку от себя, а нос начинает шумно вдыхать запах. Олень. Самец. Больной. Совсем один. Буквально в десяти метрах от волка. Тэхён беззвучно поднимается с места и, пригнувшись ближе к снегу, сливаясь с ним своей светло-серой шерстью, медленно крадётся ближе. Он точно знает, что на оленей, даже больных, нападать надо стаей, потому как они довольно опасные животные. Но силы медленно иссякают, и омега чётко понимает: либо он, либо его, другого не дано. Да и гораздо быстрее и менее мучительно умереть от ранений, чем медленно загибаться от голода. Подкравшись поближе, Тэхён ждёт, пока олень повернётся к нему боком. Он хочет сделать что-то невообразимое: вцепиться добыче в горло и не отпускать. Однако здесь дело даже не в мастерстве, а в удаче. Олени — животные хрупкие с виду, а на деле очень сильные и бдительные. Застать врасплох этого старого самца будет довольно сложно, но Тэхён от своей затеи не отказывается. Приседает, напрягая все мышцы и готовясь к прыжку, и, когда олень наконец приподнимает голову, смотря в чащу, резко кидается на него, летя точно на его шею с раскрытой пастью. Но проигрывает. Олень, быстро заподозрив что-то неладное, рогами отбивает волка, откидывая его на снег, и, встав на дыбы, несётся к нему, чтобы затоптать. Тэхён поздно соображает, что нужно бежать, потому просто встаёт и громко рычит, скалясь и стараясь напугать добычу, но ему удаётся лишь несильно ранить ногу оленя клыками, пока его буквально втаптывают в снег. Омега громко скулит, когда слышит хруст своих же костей под чужими копытами, и мысленно прощается с жизнью, понимая, что сделать сейчас не может ничего. Внезапно громкий злобный рык разносится по всему лесу, и Тэхён чувствует, как ему неожиданно становится очень легко. Он слышит возню, рычание и предсмертные хрипы оленя. Слышит очень странный и сильный запах каких-то необычных цветов и медленно открывает глаза, натыкаясь на пронзительный взгляд жёлтых глаз. Альфа. Огромный чёрный волк, стоящий у мёртвого оленя. Тэхён скулит, когда он делает шаг по направлению к омеге, и отчаянно пытается вскочить, желая убежать отсюда, скрыться, но вместо этого он может лишь отползти и жалобно завыть от сильной боли, пронзившей всё его тело. Из глаз омеги брызжут слёзы, и он утыкается мордой в лапы, стараясь подавить в себе дрожь, когда этот альфа подходит ближе и обнюхивает его. От Тэхёна разит сейчас кровью и страхом больше, чем лавандой, но волк всё же чует её и непроизвольно виляет хвостом в одобрительном жесте. Омега ожидает чего угодно, но точно не горячего тела возле себя и шершавого языка на макушке между ушей, заботливо слизывающего с него кровь. Он отдалённо слышит запах необычных роз и сильные феромоны альфы, и, не выдерживая, прикрывает глаза, проваливаясь в сон.

***

Чонгук как раз совершал осмотр территории, когда учуял необычный и доселе неизвестный запах на своих отдалённых землях. Принюхавшись, он не учуял больше ничьего аромата и недовольно фыркнул, понимая, что его бойцы на эту часть территории даже не заглядывали и никак её не помечали. Мысленно пообещав себе сделать им выговор, альфа подходит к дереву и метит территорию, чтобы все чужаки точно знали, что сюда им вход воспрещён. Удовлетворённо хмыкнув, волк разворачивается в сторону поселения, как вдруг чует странный запах в воздухе. Он поднимает голову в сторону этого запаха, принюхиваясь, и замирает. Омега. Доминантный омега. С сильным лавандовым запахом. А ещё феромонами страха. Он поворачивает голову туда, где запах концентрированней всего, и тут же слышит громкий рёв оленя, а следом громкий скулёж омеги. Альфа срывается с места, бесшумно летя по снегу, и в два счёта настигает добычу. Уже в прыжке он видит под копытами сжавшегося волка и, рыкнув, сшибает оленя с ног, тут же впиваясь острыми клыками ему в шею и прокусывая артерию. Он сжимает зубы до тех пор, пока жертва не перестаёт брыкаться, а сам в это время смотрит лишь на омегу, сканируя его от носа до хвоста и оценивая увечья. Рычит, когда видит, что волк перед ним не способен даже встать на ноги. «Какого чёрта ты один сунулся на оленя?» — посылает он мысленный сигнал, но омега от этого только больше пугается и пытается от него отодвинуться, однако в результате лишь смещает себе ещё одну кость, судя по хрусту, и громко скулит. Чонгук вздыхает и, откинув от себя оленя, подходит ближе к омеге. Его запах пробивается в лёгкие, очаровывая альфу, и тот машинально начинает вилять хвостом, радуясь чему-то. В воздухе всё ещё присутствуют феромоны страха, но он не понимает почему. Альфа подходит ближе к трясущемуся волку и ложится рядом, слегка вздрагивая, почувствовав, насколько он холодный. Чувствуя этот нежный запах, Чонгук не сдерживается и широким мазком лижет омегу в макушку, ровно между ушек. Довольно рыкает, когда видит, что его феромоны действуют, как надо: волк рядом с ним расслабляется и позволяет себе уснуть. «Мне нужен лекарь. И трое сильных альф. Захватите носилки», — передаёт Чонгук по связи своей стае и, убедившись, что помощь идёт, аккуратно, чтобы не сделать больно, укладывает свою голову на спину омеги, прикрывая глаза. От этого волка пахнет уютом и домом. Там, где Чонгук много лет назад родился, его мама выращивала цветы, среди которых были разные сорта лаванды. Она росла только в их саду, и все другие омеги завидовали маме Чонгука, что та справляется с ролью матери, омеги, хозяйки и второго вожака. Отец без вопросов назначил её вторым главой, прекрасно зная, что эта невероятная женщина справится с любыми трудностями и никогда не бросит свою стаю. Чонгук помнил, что, хоть настоящий запах мамы был ванильный, от неё всегда пахло лавандой, так приятно и нежно. Но на одной из схваток с чужаками она погибла, защищая Чонгука, а убитый горем отец сжёг всю лаванду, которую жена выращивала, стараясь избавиться от воспоминаний. И сейчас, лёжа рядом с этим напуганным комочком шерсти и вдыхая его столь родной и любимый запах, Чонгук довольно щурится и рокочет, позволяя себе вилять хвостом, как перевозбуждённый щенок. Он нашёл то, что искал так давно, то, что ему нужно было. Его омега, его опора, его семья. Альфа искал истинного уже много лет, но ни один омега не был способен достойно выдержать ауру, исходящую от него. Омеги скулили, плаксиво поджимая уши и хвосты, и, опустив головы, покорно плелись за ним, не смея перечить. Они тут же ложились на спину и открывали свои шеи, виляя хвостом, стоило Чонгуку рыкнуть и смерить их недовольным взглядом, а альфе это не нравилось. Он искал кого-то сильного, такого, кому сможет передать свою стаю, если с ним что-то случится, того, кто станет ему верной правой рукой как в семье, так и в стае, того, кто родит ему сильных щенков и поможет воспитать достойных наследников. Он искал того, кто будет любить его безумно, но будет способным продолжить его дело даже после неожиданной смерти альфы, а не доведёт себя до смерти. Чонгук искал того, кто будет похожим на его маму. И, кажется, он только что его нашёл. Из чащи выбегают три больших бурых волка и один бежевый, который тут же оборачивается в человека и немного боязливо подходит к спящему омеге. Он тянет к нему свои руки, а Чонгук, поддавшись своему внутреннему альфе, угрожающе рычит на него, предупреждая. — Я хочу ему помочь, Чонгук, — слабо улыбается бета, смотря на своего вожака. Альфа встряхивает голову и будто приходит в себя, встаёт с места, следя при этом, чтобы омега не проснулся, и, кивнув бете, чтобы тот начал осмотр, сам обращается и садится на корточки у светлого волка. Стоящие неподалёку альфы расходятся по углам, образовывая треугольник вокруг вожака, и ложатся на снег, чутко прислушиваясь ко всему, что происходит в лесу, чтобы в случае чего тут же предупредить вожака и защитить его. — Почти вся грудная клетка сломана, — хмурится бета, наскоро ощупывая лежащего омегу. — Его кости срастаются слишком быстро, это очень плохо. Он истощён и потерял много крови за эти пару дней. Течка закончилась около двух недель назад. Он должен начать гнездиться, но по какой-то причине не делает этого. — Что нужно делать? — устало спрашивает Чонгук и укладывает свою большую ладонь на макушку разволновавшегося омеги, который тут же успокаивается во сне. — Принести в деревню и под наркоз. Я должен вправить ему кости, иначе они срастутся неправильно, и он больше никогда не сможет оборачиваться, — выносит вердикт бета и смотрит на вожака. — Хорошо. Как мне его понести? — Чонгук, ты уверен, что… — начинает лекарь, но его прерывает жёсткий голос альфы. — Старейшина Кан, я уверен в том, что делаю, и никому этого омегу не доверю, — порыкивает Чонгук, подходя к волку и бережно поднимая его на руки. Омега скулит от боли, зажимается, делая себе ещё хуже, поэтому альфа старается окутать его своими феромонами ещё больше, чтобы тот успокоился и расслабился в чужих руках. Он прижимается к волку ещё ближе, ласково проводя по его шерсти носом. Кивком просит троих альф встать вокруг них и направляется к деревне быстрым шагом. Нести омегу ему на удивление не трудно. Хоть Чонгук и не отличается силой, его внутренний волк довольно рокочет, радуясь тому, что может находиться рядом со своим омегой. Его ничего не волнует, только здоровье волчонка, и, когда они наконец доходят до поселения, альфа, не обращая внимания на устремлённые на них взоры, тут же направляется к дому лекаря. — Клади его сюда, — тихо командует бета и сам скидывает с себя верхнюю одежду, обрабатывая руки антисептиком. — И я попрошу тебя выйти. — Нет, — отрезает альфа, становясь рядом с омегой. — Ты будешь только мешать, — пытается убедить его лекарь и подходит к вожаку, положив руку на его плечо, слегка сжав. — Он будет чувствовать каждую твою эмоцию и бурно на неё реагировать. Как и ты. Он будет молить тебя о помощи, потому как я буду делать ему очень больно, а твой внутренний альфа просто не сможет совладать с инстинктами и разорвёт мне глотку. — Ты понял? — немного удивлённо спрашивает Чонгук, пока сам инстинктивно гладит волка по лапе. — Я не дурак и не первый год живу на свете белом, — по-доброму хмыкает бета. — Ты сказал, что ему будет больно. Но он же будет под наркозом. — Он — да. А вот его внутренняя омега — нет. Она не будет чувствовать ту же боль, как если бы он находился в сознании, но всё равно чувствовать что-то будет. И интуитивно будет звать тебя, потому как омега тебя уже запомнила, внутренне даже приняла, раз успокоилась благодаря твоим феромонам и уснула, — лекарь подходит ближе и почти невесомо оглаживает шерсть волка. — Так быстро? — хмурится Чонгук, но, услышав скулёж омеги, тут же встрепенулся. — Потом поговорим. Сколько это займёт по времени? — Часа четыре, думаю, — вздыхает лекарь, направляясь за нужными ему инструментами. — Мгм, — недовольно тянет альфа, в последний раз погладив омегу, выходит из дома и направляется к своему. — Чонгуки! — окликает его родной голос, и он, повернувшись, тут же оказывается в чужих объятиях. — Я волновался, когда ты задержался, — лепечет молодой альфа, а вожак хмыкает, обнимая его. — Донин, что со мной может случиться? Со мной-то? — по-доброму усмехается он и треплет младшего брата по голове, спутывая его волосы. — Так я всё же был прав, отправив тебя в западную часть наших территорий? — хитро усмехается младший и с улыбкой смотрит на альфу. — Что? — слегка хмурится Чонгук, заглядывая брату в глаза. — Ты вернулся с омегой. Да ещё как вернулся — сам на руках его нёс, — хихикает Донин и тут же получает подзатыльник. — За что? — Ты знал, что он там? — Ну, знал, — потирает затылок ладошкой младший альфа и смотрит на брата. — Почему не сказал до того, как его чуть не убил олень? — в голосе Чонгука проскальзывают железные нотки, а Донин слегка напрягается. — Я не видел этого. Нашёл его, когда он спал, и почувствовал запах лаванды. Я помню, как ты рассказывал про то, что много лет назад любил лаванду, вот и подумал, вдруг он и есть тот самый, — поспешил объясниться младший альфа и, видимо, сказал всё правильно, потому что тело Чонгука заметно расслабилось. — С ума сойти. Я искал своего омегу около десяти лет, а ты нашёл мне его за каких-то два часа. Ты удивительный брат, Дони, — улыбается альфа и обнимает брата, крепко прижимая его к себе и вдыхая слабый аромат полевых цветов. — А ты самый лучший брат! — смеётся маленький альфа, но, завидев вдалеке предмет своего обожания, начинает рыпаться. — Пусти, пусти, не порть мне имидж! — злостным шёпотом ругается он, а вожак лишь по-доброму усмехается и отпускает брата, не без улыбки наблюдая за тем, как тот поправляет причёску и делает невозмутимое гордое лицо. Фыркнув, Чонгук наконец заходит в свой дом, устало падая на диван и смотря на часы. Ещё три с половиной часа сидеть как на иголках. Он вдруг понял, что не готов терять омегу. Точно не сейчас. Дони единственный, кто остался у него. После смерти матери отец нашёл себе милого паренька, с которым провёл лишь одну его течку ради развлечения, но тот понёс, и вскоре родился Донин. Этот маленький щупленький альфа не подавал никаких надежд на жизнь, а лекарь не давал никаких обнадёживающих прогнозов — мальчику было суждено умереть к первой же зиме. Отец порывался избавиться от ребёнка, но семилетний Чонгук твёрдо стоял на своём, карауля люльку день и ночь, не подпуская никого к брату, поэтому отец всё же сдался. Но папу альфы так никто и не видел после родов, а Чонгук не желал знать, что с ним стало. Донина полностью вырастил он сам. В глубине своей души, он, конечно же, понимал, что этому малышу-альфе с нежным омежьим запахом никогда не стать сильным вожаком стаи, но никому обижать брата не позволял. По достижении совершеннолетия по меркам мира оборотней Чонгук затеял бунт против собственного отца, который после смерти матери стал очень жестоким вожаком, не ценящим чужие души. Чонгуку такое было не по нраву. Он сверг отца, навсегда изгнал его из стаи, наладил мир со всеми другими стаями, чтобы избежать войн, и честно начал править своей. Некоторые считали его суровым и строгим, но альфа никогда ни на кого не повышал голоса и не поднимал руки, даже если кто-то серьёзно провинился. Он считал омег равными себе и позволял им заниматься не только восстановлением популяции стаи, но и другими, не менее важными вещами. Омеги работали везде, где хотели, кроме особо трудных работ, таких как строительство. Чонгук всё же учитывал физиологические особенности и заботился обо всех. В его стае омеги открыто говорили о гнездовании, предтечках и течках, а чуть дальше от их деревни находился специальный дом, куда омеги могли уйти во время своих дней, если захотят побыть одни. Единственными альфами, которых Чонгук наказывал и навсегда изгонял из стаи, были предатели и насильники. Таких он терпеть не мог и не желал, чтобы они ошивались рядом с другими членами стаи. Все в деревне души не чаяли в Чонгуке. Он был мудрым правителем и в свои двадцать четыре года руководил стаей не хуже опытных старейшин: никогда первым не начинал войну, стараясь уладить всё мирно и тихо, старался не заводить врагов и вовремя успокоить всех вспыльчивых альф, охранял свою территорию и не позволял чужакам проникнуть к ним. Хоть Чонгук и славился миролюбивостью, все знали, что альфу лучше не злить, потому как его злость к нарушителям была необъятной. Самое главное для Чонгука было найти свою пару и создать семью, и многие в стае понимали, что теперь, когда альфа нашел её, он станет ещё более ревностным и беспощадным, защищая своё, но в то же время успокоится и будет более терпеливым. Все в стае доверяли своему вожаку, и потому понимали, что появление омеги лишь к лучшему. Время тянется чертовски медленно и мучительно для Чонгука, он взглядом беспрестанно гипнотизирует настенные часы, а после, не выдерживая, оборачивается волком, решая уйти в лес успокоиться. Но стоило ему выйти из дома, как в его голове кто-то протяжно завыл, моля о помощи. Омега. Его омега. Которой больно. Тихо заскулив в ответ, Чонгук постарался мысленно успокоить разволновавшегося волка, объяснить, что ему сейчас помогут, но тот лишь плакал и просил его прийти. Альфе не оставалось ничего, кроме как лечь под окнами дома, где находился волк, и мысленно успокаивать пару, стараясь как можно сильнее окутать её своими феромонами. Часы тянулись бесконечно, Чонгук морально извёл не только себя, но и всю стаю по их связи. Он скулил, общался с парой, всячески пытался её успокоить и даже стойко выдерживал удары полотенцем по пушистой заднице от лекаря, который иногда высовывался из окна и пытался прогнать альфу. Подумать только, сильный и грозный вожак стаи, которого раньше называли не иначе как сосулькой за его строгий нрав, сейчас скулит побитым щенком около чужих окон. Но Чонгуку было, откровенно говоря, плевать, кто и что о нём подумает, потому что именно там его мальчик, его волчонок, которому плохо. И сердце из-за этого было будто не на месте. Донин несколько раз пытался уговорить брата отойти от окон, но тот не сдвигался ни на сантиметр, продолжая тихо поскуливать. — Закончил, — наконец слышится заветное слово от лекаря, и Чонгук пулей летит в дом, ближе к омеге. — Не трогай его только. Пусть отдохнёт немного. А завтра уже разберётесь. — Ты что-то упомянул про его внутреннего омегу, — начал вожак и осёкся, когда увидел удивлённый взгляд. — Ты ничего об этом не знаешь? — отрицательный кивок. — Никогда не интересовался? — ещё один. — Ох, личность этого парня делится на него самого и его омегу. У тебя же тоже есть альфьи инстинкты, когда хочется защитить пару или поставить метку, верно? — Угу. — Так вот. У него тоже. И в мире животных воссоединение истинных происходит довольно легко. Омега чувствует запах предназначенного альфы и покорно его принимает. С омегой ты контакт уже установил, потому как в обличье волка омега сильнее. Но когда этот парень придёт в себя и обернётся, ты должен быть готов за ним как следует побегать. — Зачем? — поймав на себе ещё один удивлённый взгляд, альфа стушевался: он чувствовал себя идиотом. — Чонгук, когда он в теле парня, человеческие качества и эмоции в нём преобладают. И тут всё как у людей. Он должен полюбить тебя, почувствовать что-то, и только после этого у вас уже построится связь. Добровольная, конечно. Если её можно так назвать. Ещё есть вариант, где ты просто метишь омегу против его воли и не выпускаешь из дома, но это не совсем гуманно. — Нет, такой вариант мне не подходит, — фыркает Чонгук и проводит большой ладонью по мягкой шерсти пары. — Можно его отнести домой? — Уверен, что это лучшая идея? — сомневается бета, переводя взгляд на альфу. — Пока он волк, мои феромоны его успокаивают и помогают заживлению. Мой дом весь пропах мной, это точно пойдёт ему на пользу. Когда проснётся, тогда и будем решать с ним.

***

Тэхён медленно открывает один глаз. Осматривается. Закрывает. Открывает второй. Снова осматривается. Закрывает. Распахивает оба. Зависает. — Я в раю? — бурчит парень и садится в кровати, тут же поморщившись от боли во всём теле. — Не очень похоже. Он оглядывается ещё раз: тёплая кровать, вся устланная мехами, множество сундуков, в которых, судя по запаху, находилась еда, красивые картины, так аккуратно дополняющие интерьер. Комната выглядит очень уютно, сочетая в себе и людские привычки, и волчьи. Вздохнув, он предпринимает попытку встать, но она оканчивается провалом. Грудная клетка болит, а всё тело дрожит и не слушается его. Тэхён рычит на себя и снова предпринимает попытку встать. — Не рай, но, согласись, неплохо, — доносится голос где-то сбоку, и омега быстро переводит взгляд на неожиданного гостя. Перед ним стоит высокий мужчина. Красивый, надо заметить, мужчина. Под тонкой тканью чёрной футболки проглядываются мышцы, а тёмные брюки красиво сидят на бёдрах, облегая их. Чёрная чёлка спадает на лоб, не прикрывая при этом глаза, которые смотрят пронзительно на омегу. А ангельски красивое лицо заставляет Кима немного залипнуть. Но это не мешает Тэхёну встрепенуться и попытаться снова встать. — Не стоит. Лекарь прописал тебе постельный режим, — невозмутимо комментирует альфа и опирается спиной о дверь. — Где я? Кто ты? — Тэхён решает сесть поудобнее, но, подтянув ноги ближе, замечает что-то странное. Приподнимает одеяло и… голое тело. — Твою мать! Ты меня изнасиловал! — Я не… — Уйди, извращуга! — Ким со всей силы кидает подушкой в альфу и, пока тот пытается опомниться, вскакивает с кровати, несмотря на боль, а затем, укутавшись в какое-то меховое одеяло, быстро выскакивает за дверь комнаты. Но далеко уйти всё равно не получается. Стоит выйти из дома на улицу, как на него тут же обращает внимание вся стая. Волки-охранники щетинятся и с тихим рыком медленно подступают ближе. Тэхён понимает, что его сейчас порвут, поэтому единственным верным решением становится… — Помогите! Пожа-а-а-ар! — и броситься наутёк. Ким прекрасно знает, что на своих двух далеко не убежит, а потому в прыжке перевоплощается, громко проскулив от боли, и несётся дальше. Он бежит быстрее и быстрее, всё дальше и дальше от деревни, не оборачиваясь: и так чувствует, что погоня ещё идёт. Поняв, что волки бегут быстрее него, Тэхён начинает петлять между деревьев, каждый раз морщась от боли в грудной клетке. Он осознаёт, что перебежал границу, когда волки останавливаются и не гонят его дальше, поэтому он позволяет себе немного расслабиться и сбавить темп. Но что-то его всё же смущало. Он точно помнит эти царапины на этом самом дереве. И запах какой-то… «Тэхён? Это правда ты?» — он поворачивает голову и сталкивается нос к носу с бурым волком. Запах слишком знакомый, родной... Догадка пронзает сознание словно стрела. «Отец? Я дома?» — Тэхён пятится назад, хочет убежать отсюда скорее, пока его не нашли, но лишь упирается в дерево и тихо скулит от безысходности и страха. Если он дома, значит… «Блудная омега?» — доносится голос совсем рядом, а омега окончательно прижимается к земле, в надежде слиться со снегом. — «Я знал, что ты вернёшься». «Не по своей воле», — скалится Тэхён из последних сил, но не смея посмотреть на альфу перед ним — ему важна его жизнь, и он сделает всё, чтобы защититься сейчас. «Смотри на своего альфу, когда он говорит», — рычит волк, но Ким упрямо пялится в снег. — «Смотреть!» — рявкает он и лапой придавливает тело омеги к земле, прямо на больные кости, от чего тот громко воет и устремляет свой взгляд на рыжего волка. Тэхёну хочется кричать. Громко и надрывно. Хочется впиться в шею этому альфе, разодрать её зубами, жестоко отрывая куски плоти, и не успокаиваться, пока тот не умрёт у него на глазах, а снег не окрасится в грязный алый. Ему слишком больно, слишком страшно, слишком много слова «слишком» для маленького и ни в чём не повинного омеги, он не заслужил такой жизни, не заслужил подобного отношения к себе. Он не должен был познавать такой боли в своём возрасте и никто вообще никогда не должен был. Тэхён просто хотел и хочет жить сейчас. Свободно и с настоящим истинным, который бы заботился о нём, а этот альфа просто пытается его поработить и забрать себе, словно трофей с очередной войны. Это злит. «Ты мне не альфа, Джин», — находит в себе силы прохрипеть Тэхён. «Посмотрим после того, как я тебя повяжу и поставлю метку. А теперь встань», — Ким всё так же упрямо лежит, мысленно решив для себя, что он лучше умрёт, чем подчинится этому альфе. — «Встань около своего альфы!» — скалится Джин, и Тэхён уже почти готов в очередной раз его послать и распрощаться с жизнью, но тут из леса слышит злобный рык. «Около своего альфы он действительно встанет», — Тэхён переводит взгляд на огромного чёрного волка, стоящего совсем рядом. Он улавливает тот самый дивный аромат роз и непроизвольно начинает вилять хвостом, показывая всю радость. Омега внутри готова плакать от счастья и облегчения — «свой» альфа действительно рядом с ним. Пришёл спасти его. С ним становится не так страшно, инстинкты успокаиваются, улавливая чужую ярость и яркий запах феромонов. — «Ко мне», — произносит Чонгук более мягким голосом, смотря только на Тэхёна. Этой короткой просьбы хватает, чтобы он быстро поднялся с места и, смотря волку в глаза, послушно направился к нему, мягко урча и получая утробное урчание в ответ. Но в ту же секунду Ким с громким визгом падает на землю, истекая кровью и громко скуля. Всё сразу происходит слишком быстро. Чёрный волк с громким рычанием бросается на рыжего, подминая его под себя, а один из волков-охранников, которые гнались за омегой, вцепляется в волка, неожиданно прыгнувшего на Тэхёна и прокусившего ему шею. Ким лежит на снегу, не в силах пошевелиться от сильной боли, и смотрит на сражение двух вожаков. Он не понимает почему, но волк внутри него громко скулит и рвётся в бой, желая хоть как-то помочь черному волку. «Мы его даже не знаем», — произносит он самому себе, однако в ответ получает лишь громкое рычание. Его омега всячески пытается мысленно связаться с альфой, приободрить его или просто умолять выиграть. Но умолять даже не стоит. Чонгук дерётся так, будто от этого зависела вся его жизнь. Хотя, почему «будто»? Он сразу понял, что без этого немного чудного парня ему больше спокойно не жить, волк его своей единственной парой признал и отпускать не готов, собираясь сделать всё, чтобы заслужить любовь омеги любыми способами. Инстинкты действуют быстрее разума и сердца вместе взятых. Альфа с жадностью кусает противника, отрывая от него своими клыками куски шерсти и плоти, остервенело дерёт когтями, не слыша скулежа и не чувствуя собственной боли. Перед глазами лишь его скулящий омега, лежащий на снегу, придавленный лапой чужака. «С омегами так нельзя!» — всё же вырывается у него, когда он валит Джина и нависает сверху. «Ты же понимаешь, что перемирию конец?» — усмехается рыжий волк и скалится. «Ради него я готов мировую войну развязать. А ты держись подальше от моего омеги», — рычит Чонгук и, укусив противника в плечо в последний раз, отступает, подходя к Тэхёну. — «Убивать тебя — слишком много чести», — бросает он напоследок, обернувшись, а после полностью переключает внимание на омегу, интуитивно закрывая его своим мощным телом от другой стаи. «Больно», — хнычет волк, заглядывая в глаза своего альфы. «Встать можешь? Сейчас помогу», — Чонгук носом помогает омеге, ставя его на лапы и позволяя ему опереться на него. «Ты ранен», — волнуется Тэхён и пытается языком дотянуться до ранения на шее альфы. «Разберёмся с этим дома», — тепло отвечает ему вожак и, кивнув своим волкам, чтобы те их окружили, медленно отправляется обратно в стаю, помогая омеге идти и оставляя поверженного Джина наедине с его стаей.

***

— Пресвятая Луна, что с вами случилось-то опять? — недовольно размахивает руками лекарь и осматривает двух волков. — Вам надо в людей обратиться, так легче будет лечить. Чонгук недовольно фырчит, но послушно выходит на улицу и обращается: в доме просто нет места для этого. Он заходит обратно в дом и видит, что его пара упрямо сидит, не собираясь сдвигаться с места. — Пойдём, надо перекинуться, — ласково треплет он макушку волка, но в ответ получает лишь громкое хмыканье. — Что такое? «Я голый», — выговаривает несколько минут спустя омега и снова отворачивается. — И что? Я дам тебе полотенце, — не понимает альфа. «Я буду голым на улице. И все будут на меня смотреть опять», — продолжает волк, а альфа всё так же в ступоре. — Что такое? — вмешивается наконец лекарь: Тэхён ещё не часть их стаи, а потому никто, кроме Чонгука, слышать его мысли не может. — Он переживает, что будет голым перед всеми. — Так бы сразу и сказал. Будто есть чего переживать. За домом есть сад. Можешь выйти туда. Там тебя никто не увидит, — волк, услышав это, немного виляет хвостом и встаёт с места, направляясь за бетой в сад, задевая при этом истинного: вот так бы сразу, а то всё «я прикрою, прикрою.» Бе. Чонгук в очередной раз просто разводит руками и слегка морщится от боли в лопатке: его истинный слишком чудной. Через пару минут в комнату заходит лекарь и ведёт под руку неописуемой красоты парня. У того волосы серые, в лучах солнца так красиво переливаются, взгляд притягивая, глаза цвета оленьего меха пронзительно смотрят, и запах с ума сводит, нежный, но терпкий. Альфа засматривается невольно, а волк внутри него уже давно чуть ли не в пляс пустился, всех в стае оповещая радостным скулежом: сердце его занято и принадлежит вот этой чудной омеге. — И чего уставился? — недовольно фырчит Тэхён, тут же получая толчок от своего внутреннего волка. Тот тоже уже в пляс пустился, желая поскорее обнюхать пару. — Ты… красивый, — наконец выдавливает из себя Чонгук, не смея оторваться от созерцания красоты. Тэхён хмыкает и подходит ближе, заглядывая в чужие глаза. Волки их довольно поскуливают, предвкушая скорое воссоединение. У Чонгука дыхание спирает, он следит за каждым движением омеги и поверить не может, что это произошло, когда… — Твою мать, за что?! … щека горит от пощёчины. — За то, что меня раздел тогда, — пожимает плечами Ким и отворачивается, уходя обратно. Его волк жалобно скребёт лапой, но парень лишь шикает на него, заставляя заткнуться поскорее. Его волк вообще на его стороне или как? — Ты весь горел, — немного отчаянно произносит Чонгук, переводя взгляд на усмехающегося лекаря. — Ну, вот и оставил бы в одежде, — упрямо стоит на своём омега, тихо жмурясь от боли в шее при резких движениях. — Так, ладно, — наконец подаёт голос бета и оглядывает раны обоих волков. — Ранения не глубокие, да и у омеги они уже начинают заживать под действиями феромонов альфы. Давать вам какие-то лекарства не хочу, так как они могут замедлить естественную регенерацию оборотней. — И что делать теперь? С рваными ранами ходить? — недовольно ведёт носом Чонгук, быстро пробегаясь взглядом по омеге. — Нет. Вам нужно провести вместе где-то сутки. Находиться в одном доме, есть за одним столом, спать в одной постели. Феромоны истинных обладают целебными свойствами, и действуют получше любых лекарств, — Тэхён недовольно фыркает и отворачивается к окну, Чонгук озадачено смотрит в стену. — Конечно, быстрее было бы вам обнюхаться и вылизать раны друг друга, но этого я не предлагаю, потому как вы скорее сожрёте друг друга. — Да, лучше не надо, — тихо подаёт голос омега, всё так же смотря в одну точку. «Но он же спас нам жизнь, — тихо воет волк внутри. — Почему ты так категоричен? Позволь ему помочь тебе ещё раз. А ты поможешь ему. Никто же вас не просит вести себя как пара. Перестань упрямиться». — Я не… — начинает Чонгук, замечая реакцию омеги, но тот резко оборачивается и смотрит на пару. — Хорошо. Давай сделаем это. Для нас обоих, — серьёзно проговаривает Тэхён и выходит из дома лекаря, направляясь к дому вожака, игнорируя при этом все косые взгляды. Чонгук тяжело вздыхает и прикрывает глаза, пальцами зарываясь в волосы и слегка сжимая их. Волк внутри него довольно виляет хвостом, становясь похожим на собаку, нежели на грозного альфу, а вот сам вожак так не радуется. — Помотает он тебе нервы, — тихо смеётся лекарь и подходит ближе к вожаку. — Я уже не знаю, что делать. Когда увидел его в лапах того альфы, так испугался. Думал, не успею. А когда его укусили, так вообще обезумел. Ничего перед собой не видел, на меня это не похоже. Что за стая у него такая была? — альфа выглядит подавленным, а старичок даже как-то по-отцовски гладит мужчину по волосам. — Точно не дружелюбная, — замечает он и садится рядом с ним. — Омега явно боится, а сам скрывает эмоции за дерзостью. Добейся его доверия, покажи, что на тебя можно положиться. Ну, и очаруй его, как умеешь. Осталось только влюбить парня, волк-то тебя давно принял. И как я сказал, побегать придётся. — Это будут тяжёлые сутки, — вздыхает Чонгук и встаёт с места. — Спасибо большое, старейшина Кан, — кланяется он и получает в ответ нежную улыбку, после чего выходит из помещения и, слегка прихрамывая и стараясь не обращать внимание на боль в ноге, направляется вслед за омегой. Этот старик был с альфой с самого его детства. Он принимал роды у его матери, принимал роды у омеги, подарившей жизнь Донину. Он всегда был с их отцом, поддерживал и помогал, как мог. И он был первым, кто сказал бывшему вожаку, что он выбрал не тот путь. Отец Чонгука тогда убить его приказал, но молодой альфа вовремя с бунтом успел, сохраняя тем самым жизнь лекарю. Когда Чонгук взял на себя обязанности вожака, бета был тем, кто провёл этот торжественный обряд и первое время помогал юному вожаку во всех делах. Тогда альфа и создал совет старейшин, которые следили за стаей, когда вожак отлучался по причине охоты, гона или охраны. Лекарь был назначен главой совета и был единственным, кому Чонгук мог кланяться и вести себя так, словно бета был главнее самого вожака. Этот старичок вырастил Чонгука и не дал ему усомниться в себе и потерять себя после смерти матери, а так же помог защитить брата, за что альфа бесконечно ему благодарен. — Договоримся сразу: я занимаю комнату в конце коридора и не высовываю оттуда нос до наступления ночи. Потом ты приходишь туда, мы ложимся по краям и никак не контактируем, — тут же проговаривает Тэхён, стоит Чонгуку зайти в дом. — Лекарь сказал, что нам нужно находиться друг к другу как можно ближе. Я не учую твои феромоны, если ты будешь сидеть в самом конце дома под одеялами и за закрытой дверью. Это тогда вообще бессмысленно, — пожимает плечами альфа, следя за каждыми движениями своей омеги. — Это всё бессмысленно, — бурчит себе под нос Тэхён, но послушно кивает и направляется к большому креслу, устраиваясь там поудобнее. Омега старается незаметно для истинного жадно втянуть запах альфы, исходящий от тканевой обивки, а Чонгук мысленно делает себе пометку купить ещё одно такое кресло для пары и идёт на кухню, наливая себе стакан воды. В воздухе висит напряжённая тишина. — А, может, — сглатывает Тэхён, — эти ранения не так уж и страшны? — Ты до деревни шёл, шатаясь, будто беспрестанно пил четыре дня подряд. Не думаю, что это само быстро пройдёт. А я, хромая, полезен в стае не буду. Нам завтра на сезонную охоту уходить, а я ходить нормально не могу, — хмыкает альфа, усаживаясь на небольшой диван и смотря на омегу. Тэхён чувствует укол совести. С одной стороны, какого чёрта этот альфа вообще за ним пошёл и сунулся в драку с Джином, омега его не просил. Но с другой стороны, Тэхён мысленно корил себя за то, что действовал тогда так спонтанно. Волки Чонгука не тронули бы его, да и альфа не дал бы его в обиду, раз даже в драку с вожаком другой стаи полез, обрекая их на войну, а сейчас может стаю свою подвести и всё из-за него, Тэхёна. Чонгук не осуждает его, но омеге всё же было не по себе. Поэтому он решается на то, из-за чего точно будет потом стыдиться. Но это всё потом, а сейчас волк внутри него громко скулит, умоляя помочь своей паре. — Хочешь… — несмело начинает омега, смотря в пол и облизывая пухлые губы от волнения, — хочешь, я вылижу тебя? — Что? — у Чонгука бровь вверх дёргается, а Тэхён шумно выдыхает. — Я имел в виду… Хочешь, я раны вылижу? Это должно помочь, — парень неуверенно теребит край сорочки, которую ему любезно дал лекарь, не смея поднять голову на альфу. — Я… не против. Но только если ты сам хочешь, — Чонгук сам немного нервничает и, кажется, забывает как дышать, когда омега встаёт с кресла и подходит к нему, опускаясь на колени. — Сними брюки, — просит он, а после добавляет тихо, — пожалуйста. Чонгук привстаёт с места и стягивает с себя чёрные брюки, тихо морщась от боли, и хмыкает, когда на руках обнаруживает следы крови; брюки все пропитаны ею и теперь их можно просто выкинуть. У Тэхёна глаза округляются, когда он видит какие у его альфы ранения, а омега внутри него слабо скулит, представляя, сколько боли вытерпела его пара и какие шрамы могут остаться. Тэхён немного неловко наклоняется к бёдрам Чонгука, где-то на задворках сознания понимая, что быстрее будет его вылизать будучи волком, но об этом уже думать поздно, а потому он просто несмело касается языком кровоточащей царапины около колена, широким мазком облизывая её и слыша шипение сверху. — Прости, — непонятно за что извиняется Тэхён и придвигается ближе. Он ведёт носом по чужой коже выше, зализывая языком смелее, целебная слюна вырабатывается в больших количествах, позволяя омеге как следует облизать пару, а феромоны вырабатываются с большей силой, чтобы окутать альфу и помочь вылечиться. Он привстаёт, опираясь руками о бёдра альфы в опасной близости от его паха, и лижет размашисто грудь. Кончиком языка Тэхён задевает сосок и слышит тихий стон, но, не обращая внимания на свои пылающие щёки и уши, продолжает, добираясь до его шеи и широко облизывая ту, напоследок еле касаясь губами. Омега отстраняется, смотря альфе в глаза, и загнанно дышит, поздно замечая, что сердце ускорило ритм. Как и сердце Чонгука. Старший кладёт руку на грудь омеге, чувствуя, как сердца бьются в унисон, и улыбается. Раны затягиваются буквально на глазах, прекращая кровоточить, и тот встаёт, резко кидая омегу на диван и нависая над ним. Альфа видит животный страх в глазах омеги, слёзы, собравшиеся в уголках, и спёртое дыхание, но лишь нежно гладит по голове, стараясь успокоить. — Я тоже хочу помочь, — как можно ласковее проговаривает он и опускается медленно к шее пары, вдыхая опьяняющий запах сильной лаванды. Идеально. Тэхён замирает, не смея двигаться, и вздрагивает всем телом, когда чувствует язык на своей шее. Чонгук размашисто облизывает кожу, цепляя кровь языком и про себя отмечая, что даже она, чёрт возьми, вкусная. Опускается чуть ниже, замечая, как омега податливо прогибается в спине и прикрывает глаза, а веки его подрагивают, пока альфа вылизывает уже его ключицы, просто так, потому что хочется. Ему вообще всего омегу облизать хочется. И обнюхать тоже. Но он сдерживается и довольно быстро отстраняется. Пугать пару сейчас хочется меньше всего. — Спасибо, — запинаясь выговаривает омега и, кивнув альфе, уносится всё же в дальнюю комнату, плотно запирая дверь. Чонгук хмыкает и садится в кресло, стараясь осмыслить произошедшее. Его омега сам потянулся к нему и сам изъявил желание вылизать его. Тот самый омега, который около часа назад убегал от него с криками «Пожар!». На губах сама собой появляется улыбка, и альфа натягивает одеяло на себя, чувствуя лёгкий холод. Чувствовать язык пары на себе было странно и как-то ново. Чонгук не был девственником. Несмотря на то, что истинного своего искал он всегда, это не мешало ему развлекаться с милыми омегами в юном возрасте. После того, как он стал вожаком, времени на это почти не было, но находились порой смелые омеги, готовые помочь своему вожаку в гон. И Чонгук от такой помощи не отказывался, если твёрдо знал, что омега взрослый, свободный и осознанно изъявил желание. Альфу не раз вылизывали, конечно же. Его целовали, обнимали, царапали, оставляли синяки на груди ненасытные омеги в порыве страсти. Но таких ощущений Чонгук не испытывал ещё никогда, а ведь это просто язычок омеги на его ранах. Хотя, нет, не так. Язычок его омеги на его ранах. И альфе было немного даже стыдно признавать, что он безумно хотел близости с истинным, потому как понимал, что ощущения будут куда ярче. Но перед глазами тут же всплыл взгляд парня, когда Чонгук неожиданно над ним навис, и его дрожащее от страха тело. Старейшина упоминал, что омега может бояться альфу, да и сам Чонгук заметил, как сильно испугалась его пара встречи со своей родной стаей, но никак не мог понять почему. Ему причиняли боль? Скорее всего, так и есть. И Чонгуку обязательно нужно было это знать, ведь если он хочет завоевать сердце омеги, ему нужно знать, какие ошибки нельзя совершать. Поэтому, немного подумав, Чонгук встал с кресла и направился в комнату, где на кровати, закутавшись в три одеяла, сидел омега с книгой в руках. «Ромео и Джульетта», заметил Чонгук и слабо улыбнулся: эту книгу обожала его мама. — Я бы хотел поговорить с тобой, — начал альфа и, получив немного неуверенный кивок, сел на край кровати подальше от омеги. Сейчас не время его пугать. — Как ты мог уже понять, мы истинные. Чтобы не возникало недопониманий и страха, я сразу скажу: я не собираюсь насильно запирать тебя здесь со мной и заставлять рожать мне щенков. Я хочу, чтобы наши с тобой чувства были взаимны не только в обличие волков, но и в реальных, чтобы мы могли построить гармоничные отношения, — Чонгук заметил, как Тэхён прикусил нижнюю губу и посмотрел на свои руки. — Расскажи мне немного о себе. — Меня зовут Ким Тэхён, — после недолгой паузы подал голос омега, сжимая в руках одеяло и так и не решаясь посмотреть на альфу. — 30 декабря мне будет восемнадцать. — Как ты оказался на нашей территории? — Я сбежал из стаи и почти две недели скитался по лесу. Устал очень сильно и прилёг отдохнуть. А там олень раненый был, вот я и решил, что… — Ты хотел на него напасть или хотел покончить с собой? — тихо спрашивает Чонгук, ожидая ответ. — Мне было всё равно, — ответ был, словно удар под дых. — Я хотел есть. А ещё умереть. Меня бы не приняли ни в одной из стай, в свою возвращаться я не желал, а быть волком-одиночкой, тем более, если ты омега, пусть даже и доминантный, безумно сложно. Я бы не потянул, — спокойно объясняет Тэхён и наконец смотрит истинному в глаза. — Почему ты не искал меня? — Понимаешь… эм… как твоё имя? — наконец спрашивает омега. — Чон Чонгук, — альфа напрягается слегка, но взгляда с пары не сводит. — Так вот, Чонгук, слушай, я — волк-одиночка. И мне не нужна пара. — А я тебя и не спрашивал. Да и ты сам сказал, что волком-одиночкой тебе быть трудно, — у Чонгука сталь в голосе слышится, и Тэхён немного сжимается, но во взгляде проскальзывает что-то… дикое. — А ты сказал, что насильно держать не будешь, — начинает закипать омега. — Дома у себя не буду. Но ты теперь часть этой стаи, хочешь этого или нет. А я сделаю всё, чтобы ты влюбился в меня, потому что от своего истинного отказываться не буду, не для этого я тебя спасал. Дважды, между прочим, — слабо усмехается альфа, а Тэхёну вдруг хочется откусить нос этому самовлюблённому придурку, да вот только почему-то не может. — Я не просил меня спасать, — вырывается рык из груди у омеги, и он скалится на своего альфу, вожака теперь, а глаза его сужаются. — Ты — не просил. Твой же волк выл и меня звал. Я только так тебя нашёл у твоей стаи. И думать не хочу, что было бы, опоздай я на немного, — Чонгук встаёт со своего места и направляется к двери. — Эй, Тэхён. Я не знаю, что заставило тебя уйти из стаи, юношеский максимализм или тебя там обижали. Но я обещаю, что не причиню тебе боли и дождусь твоих ответных чувств. Но отпустить тебя даже не проси, потому что мой волк без тебя уже не может, — проговаривает он, прежде чем выйти за дверь и тихо прошептать для себя: «Как и я уже, наверное». Тэхён прикрывает глаза и шипит сквозь сомкнутые губы: из одного плена сбежал, во второй попал. Но омега внутри него какого-то чёрта радуется, что альфа отпустить его не согласился, а сам Ким не может не признать, что этот мужчина очаровывает его всё больше и больше. Пока Тэхён шёл к нему домой, заметил, как с охоты прибежала стая во главе омеги, и это его удивило и даже немного обрадовало. Он заметил, как беременному омеге тут же уступили место на лавочке под солнышком, стоило тому выйти на улицу. Это настолько отличалось от его стаи, где омегам нельзя было лишний раз высовываться на улицу, а беременных загоняли в один общий дом, потому что те считались бесполезными. Тэхёну повезло оказаться полезным в охоте его прежней стаи, и это, пожалуй, единственное, из-за чего Джин не стал относиться к нему, как к собственности с самого начала. Но тут у Кима появился шанс зажить нормальной жизнью, хоть и рядом с истинным, но всё же. Омега сам себе признаться пока не может, что и Чонгук его очаровал своими словами. Особенно о том, что причинять боли не будет. Конечно, у Тэхёна нет как таковых оснований ему доверять, но вот волк его внутри просто с ума сходит, превращаясь в игривую собачку, а феромоны, исходящие от него, всё же внушают доверие. И Тэхён верит. И постепенно привязывается к нему, сам того не замечая. И именно поэтому он встаёт с кровати спустя час и идёт в комнату альфы, который стелит свою постель. Он мнётся у дверей немного, ловя удивлённый взгляд, и всё же проходит в комнату, ложась на край кровати спиной к мужчине. Чонгук хмыкает, выключая свет, и ложится на кровать, укладывая руку Киму на талию. Тэхён только хочет возмутиться, но его просто сдвигают ближе к центру кровати, а после рука исчезает. — Свалишься ведь, — замечает он заботливо и, укрыв пару одеялом, отворачивается от него. Тэхён не понимает, что вообще забыл тут, но в комнате идея провести ночь с альфой в одной кровати казалась прекрасной. После их вылизываний раны у обоих затянулись, оставляя за собой ещё не до конца зажившие шрамы, они не болели, просто ныли немного, и целебные феромоны истинных были не обязательны, но омега всё же решил показать, что колкой колючкой он не является. Да и врать сам себе не хочет, что запах старшего пленит и манит к себе. Пара засыпает довольно быстро и, конечно же, не чувствует, когда Чонгук прижимает омегу к себе ближе, а Тэхён нагло закидывает ногу на чужое бедро и утыкается в шею. И лишь их волки довольно скулят, наконец наслаждаясь близостью.

***

Тэхён просыпается первым и тут же зависает: одеяло находится где-то в ногах, а край вообще свисает на пол, но ему тепло. Нет, ему жарко. Горячие мощные руки альфы крепко держат его, прижимая к своей груди так, что щека Тэхёна лежала на его плече. Омега закусывает губу, мысленно давая себе пощёчину: его нога закинута на мужчину. Вот чёрт. Тэхён предпринимает попытку шевельнуться, но чувствует, что его лишь сильнее прижимают к себе во сне, а щека на его макушке слегка сдвигается. Уйти, не разбудив при этом альфу, просто невозможно. И всё было бы нормально, ещё более-менее, только если бы в колено Тэхёна сейчас не упиралось кое-что стоящее и твёрдое, кое-что, что явно требует много внимания к себе. Волк внутри довольно фырчит, наслаждаясь близостью своего волка, и снова засыпает, а вот парень не может. Предпринимает ещё одну попытку улизнуть, но в ответ слышит лишь тихое сонное: — Волчонок, — и лёгкий поцелуй в макушку. Альфа спит крепко и видит очень хороший сон явно, раз улыбается, но Тэхёну сейчас не до шуток. Он не помнит, как они оказались в таком положении, догадывается лишь, что его не насильно так уложили, потому что спать было реально удобно и тепло. Киму даже на секунду показалось, что он снова маленький ребёнок, которому мама нежно подоткнула одеяло и дала любимую мягкую игрушку. Несмотря на внушительные мышцы, Чонгук был очень мягким, и это явно отнеслось в копилку плюсов в голове у омеги. Чертыхнувшись, он решил, что хуже, чем сегодня уже не будет и поэтому позволил себе уткнуться в шею альфы, вдыхая его запах. И это стало его ошибкой. Глаза распахнулись, а в животе всё сжалось. «Запах, запах, запах», билась мысль в его голове, и он тяжело вздохнул. Его течка была почти три недели назад и по срокам ему бы гнездо строить сейчас, вот только если раньше хватало своих вещей, уютной комнаты и одиночества, сейчас же хотелось, чтобы каждый сантиметр кожи Тэхёна пах именно так, как альфа, а в гнезде находились только его вещи и ничьи больше. Чёрт бы побрал эту истинность. Это было очень, очень плохо. Если омега принимает альфу в своё гнездо, принимает его запах, это означает лишь одно — внутренне он признал его своим. И это было просто ужасно, потому что Тэхён чётко понимал, что какими бы истинными и предназначенными судьбой они ни были, доверять альфе он пока не может чисто физически. Это сейчас, когда мужчина спокойно спит, он его почти не боится, но когда тот находится в сознании, в голове бьётся только одна мысль: «Если он захочет тебя покрыть — сможет сделать это и без твоего согласия.» И от этой мысли всё нутро сжималось. — Доброе утро, — донёсся хриплый голос, и Тэхён быстро отпрянул от чужой груди, отодвигаясь на другой край кровати и поджимая под себя ноги. Он очень надеялся, что альфа не увидит, как жадно он вдыхает носом его запах. — Ты… что себе позволяешь вообще? — да, молодец, Тэ. Лучшая защита — это нападение. — В смысле? — немного хмурится Чонгук, но тут же зевает, сонно прикрывая глаза. — Ты трогал меня, — несмело выговаривает омега, не смея отрицать, что заспанный альфа выглядит очень мило. — Ты сам ночью ко мне прижался. Замёрз, может, — пожимает плечами альфа и потягивается. Тэхён залипает на мышцы. — Не верю. А ты воспользовался, чтобы меня своими лапищами сгрести, — продолжает свою атаку волк, понимая, что этот фарс прекращать пора. Но страх не даёт. — Слушай, ну это хотя бы не я всю ночь елозил коленом по чужому члену, — наконец хмыкает Чонгук, устремляя взгляд на омегу. — У меня за ночь вставал раза три, не меньше. — Поздравляю, ты не импотент, — фыркает Тэхён и встаёт с кровати, поправляя ночную сорочку и натягивая её ещё ниже, чтобы альфа не мог случайно увидеть чего-нибудь. — Это ты себя скорее поздравь, — улыбается Чонгук и встаёт с кровати. Он, не стесняясь омеги, стягивает с себя большую футболку, явно предназначенную для сна, и идёт в так называемую ванную, чтобы умыться. Тэхён хочет уже поскорее ретироваться из комнаты, про себя дразня альфу, но сам замирает на пороге, смотря только на футболку. От неё пахнет. От неё пахнет альфой. Его альфой. Тэхён жалобно стонет и, убедившись, что Чонгук его не видит, стаскивает одежду с кровати, зарываясь в неё тут же носом, и бежит в «свою» комнату, прихватывая по пути ещё две вещички альфы. Он не заметит. Наверное. В комнате он в последний раз вдыхает запах роз, наполняя им свои лёгкие, и прячет тщательно все вещи в одеяле, чтобы Чонгук их не нашёл случайно. Тэхён раскрывает шкаф и находит несколько вещей, явно предназначенных для него, поэтому без спроса берёт тёмно-коричневые брюки и бежевую водолазку. Сели просто идеально. Ким даже почувствовал укол ревности, ощутив на одежде другой омежий запах, но быстро берёт себя в руки: Чонгука он не ревнует. — Я бы хотел попросить, — тут же начинает он, выходя из комнаты к надевающему обувь альфе, — можно меня куда-нибудь поселить? — А чем тебе не нравится здесь? — наклоняет голову Чонгук, смотря прямо Тэхёну в глаза, и тот понимает, что нужно брать хитростью. — Если мы действительно хотим работать над чувствами, то нам не стоит жить так близко друг к другу. Всему своё время, не стоит торопить события, — проговаривает он, боязно смотря на альфу. — Ты прав, — соглашается тот и встаёт, возвышаясь над омегой. — Один ты жить в состоянии или к кому-то подселить? — Если не трудно, то лучше одному, — Тэхён смотрит в пол, не смея поднять взгляда на альфу. — Мне ничего не трудно ради тебя, — доносится лёгкий шёпот у самого уха омеги, и тот вздрагивает, желая уже возмутиться, но тут на его плечи опускается меховая куртка. Явно альфы, судя по запаху. — Сейчас зима, Тэхён. А ты одеваешься так, будто ранняя осень. В моём шкафу возьми клетчатый свитер, он хорошо подойдёт к брюкам. И без куртки на улицу даже не суйся. — Х-хорошо, — кивает Тэхён, стараясь сдержать глупую улыбку: о нём заботятся. Он быстро бежит в комнату к альфе, застыв на секунду у раскрытого шкафа и вдыхая аромат, после чего всё же хватает свитер и, натягивая его на ходу, возвращается к мужчине. — Молодец, — улыбается Чонгук. — Сейчас пойдём, я дом тебе покажу, — альфа уже хочет выйти, как вдруг Тэхён тихо вскрикивает. — Постой! Я… можно я заберу с собой одно одеяло? — он закусывает губу, понимая, как странно это звучит. — Тот дом полностью обогревается и одеяла там есть, но если тебе нужно — бери, конечно, — он хмыкает, смотря, как омега маленьким ураганчиком убегает в комнату и возвращается со свёрнутым одеялом. Чонгук улыбается, принюхиваясь и чувствуя свой запах, исходящий из ткани, — его догадки подтвердились, омега забрала его вещи. — Идём, — немного нервно выговаривает Тэхён и хмурится, когда на его голову опускается шапка. — Зима, — пожимает плечами Чонгук и выходит из дома, прикрыв за собой дверь. — Ты в любой момент можешь вернуться ко мне, пока я буду отсутствовать. Если чего-то не будет хватать. Какой-нибудь вещи, например, — бросает он невзначай, но замечает, как вздрагивает Тэхён. — Спасибо, — отвечает младший, прокашливаясь. — А… Ты уходишь? — Да. У нас сезонная большая охота, которая обычно длится около месяца. Если дичи будет много — вернёмся недели через две. — М… Хорошо, — Чонгук чувствует, как Тэхён напрягается, но ничего не говорит на это. — А дом далеко? — Он в другом конце деревни. Мой дом находится почти на краю, недалеко от дома лекаря, твой же будет на другом конце. Хотел бы я тебя поближе поселить, но тот дом идеально тебе подойдёт, — улыбается альфа и слегка прижимает омегу к своему телу, на что тот лишь немного краснеет, смотря в землю смущённо. Приходят они спустя шесть минут быстрого шага. С виду это был небольшой деревянный домик, похожий на другие. Но стоило зайти внутрь, как Тэхён сразу понял, о чём говорил альфа. Серый интерьер так красиво сочетался с коричневыми и бежевыми цветами, где-то дополняясь винными акцентами. От дома веяло уютом. Тэхён, обомлев, тут же прошёл в спальню и застыл: большая кровать с мягким изголовьем и кучей пледов и ковров с мягким ворсом. Люстры были утончёнными и нежными, с серебристыми цепочками. Ванная тоже была со всеми удобствами. Омега сразу заметил, что ковры были по всему дому и про себя отметил, что гнездиться будет именно в комнате. Ему даже переставлять ничего не надо будет, омега внутри него довольна тем, что видела. — Это просто… Вау, — наконец произнёс Тэхён и повернулся к альфе, заглядывая в его тёмные глаза. — Спасибо, Чонгук. — Пожалуйста, волчонок, — улыбнулся мужчина. — Но как ты… — Я истинного искать начал где-то лет в 17, сразу после первого гона. Но потом были трудности в жизни и поиски я возобновил лишь в двадцать. Я искал везде. Даже в чужих лесах во время охоты. Но найти не мог, даже запаха твоего учуять не мог. И тогда я, чтобы занять себя чем-то и отвлечься, решил обустроить будущий дом для истинного. Я точно знал, что найду его. Я делал всё, опираясь лишь на чувства, не более. Как видишь, я угадал. Потому что в каждом цвете, в каждой детали — ты, — мой истинный, — Чонгук улыбнулся и повернулся к парню, невесомо проводя кончиками пальцев по его щеке. — Прошу, не отвергай меня сразу. Дай шанс. — Я… хорошо, — вздохнул Тэхён, но от руки всё же отошёл, осматривая дом. — Расскажешь немного о ваших распорядках? — улыбнулся он, садясь на край мягкой кровати. — Особых распорядков нет, потому как ты мой омега и никто заставлять тебя что-то делать не будет. Провиант у нас лежит в погребах, туда ты можешь приходить в любой момент и брать всё, что пожелаешь. Продукты лежат в сундуках или мешках, рядом лежат списки. От тебя требуется лишь вычёркивать каждый раз то, что ты взял. — В смысле? — нахмурился Тэхён, всё ещё оглядываясь по сторонам. — Ну, например, в сундуке лежит двадцать плиток с шоколадом. В списке двадцать раз повторяется шоколад. Ты просто вычеркиваешь ровно столько линеек, сколько взял плиток. Это нужно, чтобы ответственный за еду мог отслеживать провиант и вовремя заказывать его из города, — альфа слегка улыбнулся, увидев, как заблестели глаза омеги при упоминании лакомства. — С мясом немного иначе. Мясо приносят охотники. Каждый охотник приносит часть для всей стаи, часть для подрастающих щенят и часть для своей семьи. Ты, например, будешь питаться мясом, которое тебе буду приносить я. — А… если я, например, захочу поесть чужого мяса? — осторожно спросил Тэхён и увидел, как глаза альфы сузились. — Нет. Так нельзя. Ты ешь мясо того, кому ты принадлежишь, — Чонгук тут же осёкся, стоило ему только сказать эту фразу. Тэхён поднял голову, прожигая альфу злобным взглядом. Его дыхание участилось, губы сжались в тонкую полоску, а тело напряглось. Он явно злился, но не говорил и слова — молчал, ждал шагов от Чонгука. Но тот тоже молчал, не зная, как исправить ситуацию. — Заруби себе на носу, — наконец прошипел Тэхён, наклоняясь к альфе, — Я. Не. Принадлежу. Никому. А если хоть кто-нибудь попытается меня подчинить себе — буду биться. Не смогу победить — убьюсь. Но жить в чужом плену, зная, что я принадлежу кому-то — увольте. Не для меня. — Я не это имел в виду, я… — начал оправдываться Чонгук, но его прервали. — Мне плевать, что ты там хотел сказать. Я младше тебя, но я не маленький паренёк, который только и мечтает стать чей-то подстилкой, раздвинуть перед ним ноги, позволить себя пометить и родить ему десять волчат, — Тэхён рыкнул, напоследок ещё раз смотря в глаза истинному, и вышел из комнаты на улицу, тут же садясь на ступеньки. — Иди в дом. Замёрзнешь, — вышел следом за ним Чонгук, но в ответ получил лишь фырканье. — Видит Луна, я этого не хотел, — вожак наклонился и, схватив пару за талию, закинул его на свою спину, относя обратно в дом и ставя перед собой. — Теперь ты меня слушай. Я всю жизнь защищал омег, всегда считал их равными себе, и именно поэтому в моей стае омеги занимаются тем, чем могут. Охота? Пожалуйста. Организационные моменты? Если справляется — пожалуйста. Провиантом, чтобы ты понимал, тоже занимается омега. Да, я облажался, когда сказал, что омеги принадлежат альфам. Но и ты меня пойми, я — собственник и мне важно знать, что моя омега чувствует себя моей. Не собственностью, как ты мог посчитать, а парой на всю жизнь, — Тэхён перестал брыкаться в чужих руках, просто смотря в пол и не смея поднять голову. — Я не знаю, опять же, что было в твоей стае, какие обычаи и порядки, надеюсь, когда-нибудь заслужу доверие, и ты мне расскажешь, но я никогда не буду обращаться с тобой так, как это делал Джин. И ломать тебя, твой характер и личность не собираюсь. Тэхёна отпускают и, развернувшись, быстро уходят. Ким закусывает губу и понимает, что с грубостью переборщил. Ему тяжело принять тот факт, что его действительно ценят и уважают, что не выгоду ищут, а им интересуются, что не подстилкой хотят сделать и инкубатором на ножках, а парой на всю жизнь. Чонгук замечательный: со своим довольно вспыльчивым характером терпит все выходки омеги, все его истерики и всплески агрессии, защищает и ухаживает, а Тэхён с самого начала ведёт себя, как колючка. И ему вдруг становится стыдно. — Чонгук, подожди! — он бросается вслед за альфой и быстро обнимает со спины, крепко прижимаясь. — Прости, — шепчет он тихо в чужую спину, но Чонгуку и этого хватит. Он поворачивается и обнимает омегу в ответ, утыкаясь носом ему в волосы. Он запах манящий вдыхает и позволяет Тэхёну насытиться его, лёгкие наполнить напоследок. У альфы сердце щемит, когда парень трогательно носом к его ключицам жмётся, вдыхая отчаянно, и улыбается слабо. Он на грани отменить всю сезонную охоту к чертям собачьим, но понимает, что оставлять всю деревню без еды нельзя. Он голову теряет, как щенок маленький, конечно, но не настолько. — Всё хорошо, маленький, — тихо шепчет альфа, поглаживая пару по голове, а у Тэхёна вдруг появляется желание сказать… — Позволь пойти с тобой на охоту, — выпаливает он и губу тут же закусывает. — В прошлой стае я приносил больше всего добычи. Меня с детства этому обучали, — и вот соврёт ведь, если скажет, что не из-за альфы хочет на охоту. — Я тебе верю, но пока что брать не хочу. Ты здешних лесов не знаешь, на тебе запаха ни моего, ни стаи нет. Это опасно. Побудь тут этот месяц, а потом мы с тобой вернёмся к этому разговору, — Чонгук вздыхает тяжело, успокаивая слишком разбушевавшегося волка внутри себя, и старается трезво мыслить. — Ладно, — как-то грустно выговаривает омега и всё же отстраняется, смотря в глаза альфе. Он губы свои облизывает, смотрит на пухлые губы младшего, на его глаза, чувствует участившееся дыхание. Ему самому так хочется… Поэтому наклоняется и невесомо захватывает в плен омежьи губы, лаская их своими нежно, чтобы ненароком не напугать. Тэхён вздрагивает, отстраниться хочет, но нежность его подкупает, и он сдаётся, расслабляясь. Чонгук его ближе к своему телу прижимает, огладить хочет руками, везде запах свой оставить напоследок, но в деревне кто-то трубит в непонятный Тэхёну инструмент, и альфа отстраняется с явным нежеланием. — С охоты другая стая вернулась, — поясняет он, всё так же губы свои облизывая и чужого тела из своих рук не выпуская. — Понятно, — шепчет в ответ Тэхён, смотря куда угодно, но не в глаза истинному. — Пойдём. Я должен познакомить тебя с одним альфой. Он будет меня заменять, пока я буду на охоте, — Чонгук тут же почувствовал, как его руку сжали чужие пальцы. — Не переживай, — тихо шепчет, приобнимая омегу за талию и ведя её к двери, — тебя никто не тронет. Обещаю. — А ты времени не терял, — раздаётся мужской голос где-то рядом, стоило паре выйти на крыльцо. — И я тебе рад, Сон, — улыбается Чонгук, пожимая руку альфе. — Это Тэхён. Мой истинный. Оставляю его на тебя. Отвечать будешь своей головой, — и хоть вожак по большей части шутил, а Сон является его лучшим другом, он всё же понимает, что головой действительно за омегу ответит. — Ге Гвансон. К вашим услугам, — любезно улыбается альфа и делает что-то наподобие реверанса под тихий смех Чонгука. — Ким Тэхён, благодарю, — улыбается омега, высвобождаясь из чужих объятий и делая ответный реверанс. — Братик, вернулся! — на альфу набрасывается возникший из ниоткуда молодой омега, громко и довольно скуля. — Мёнсу, привет, родной, — Сон оборачивается и крепко обнимает парня, поглаживая его по голове. И в его голосе было столько нежности, что у Тэхёна в глазах появляются слёзы: наблюдать за любовью в других семьях, когда у тебя такого никогда не было, оказывается, тяжело. — Я проверил жрачку, — между делом бросает омега Чонгуку, не отлипая от брата. — Всего хватает. — Провиант, Мёнсу, — закатывает глаза Чонгук, но читать нотации омеге не начинает — настроения подходящего нет. Он просто подходит ближе к Тэхёну, аккуратно поглаживая его плечо. — Ого, а это новенький? Такой красивый! — восторженно вскрикивает молодой омега и вылезает из объятий брата, подходя к Тэхёну. — Вот и познакомитесь поближе, Мёнсу — очень хороший парень. Шилопопый, конечно, авантюры любит, но хороший, — улыбается Сон и треплет брата по волосам. — А ещё нравится моему брату, — добавляет Чонгук, и оба альфы заливаются смехом под недовольные вопли омеги. Тэхён же просто стоит и улыбается, глядя на это. Он смотрит на своего альфу и на то, каким расслабленным и спокойным он становится в кругу друзей. Смотрит на его лицо, изучая и запоминая. Вслушивается в его смех, такой звонкий и громкий, необычный, но такой… тёплый. Внутри омеги он вызывает непонятные чувства, и Тэхён не собирается отрицать, что ему это нравилось. — Так, время поджимает, — с некой грустью произносит Чонгук, или это только Киму показалось… — Да, давай. Стая заждалась, — улыбается Сон. — Я позабочусь о Тэхёне, — добавляет он чуть тише, почти шёпотом, чтобы услышал только Чонгук. — Хорошо. Иди сюда, маленький, — произносит вожак и тут же обхватывает своими руками тело истинного, сжимая в объятиях. Тэхён смущается. Конечно, это его альфа, его новая стая, но стоять рядом с людьми и обниматься вот так, при всех, а ещё это «маленький»… Смущало очень. — Я… буду ждать, — наконец может он выдавить из себя хоть слово и позволить себе расслабиться хоть немного в чужих руках. — Постараюсь вернуться, как можно скорее, — улыбается Чонгук, поглаживая пару по голове. — И принесу самого большого оленя тебе. — Хорошо, — улыбается в ответ Тэхён и старается сдержать лёгкий вздох разочарования, когда альфа отпускает его и, обернувшись большим чёрным волком, убегает к уже ожидавшим его волкам. Он оборачивается напоследок и хвостом еле заметно виляет, но омега всё видит и просто кивает, чтобы дать ему понять: он увидел, понял. — И это всё? — возникает тихий голос омеги рядом и такой же тихий смех альфы. — А тебе всё страсти подавай. Вон, иди за ними к Донину, — уже громче начинает смеяться Сон и, получив тычок в бок от брата, кивает Тэхёну и идёт в погреб разбирать принесённое с охоты мясо. — Зануда, — бурчит Мёнсу и тут же переводит взгляд на Кима. — Так ты омега Чонгука, да? — Ну… мы только встретились. Ещё привыкаем друг к другу. Но, кажется, да, его омега, — слегка улыбаясь отвечает Тэхён и поправляет шапку, которую на него напялил альфа. — Это так мило, — мечтательно вздыхает омега и тут же сменяется в лице, завидев вдалеке брата вожака. — Вот чёрт… Донин, — шепчет он и, схватив стоящую рядом с ними корзину с мясом, потащил её в погреб. — А чего ты его избегаешь? — всё же интересуется Тэхён и идёт вслед за омегой, поглядывая изредка на явно расстроенного альфу. — Это брат Чонгука. Тот ещё приставучий! Я ему нравлюсь, так Сон-а и Чонгук считают. А мне он вот не нравится. Мне другой альфа нравится… — мечтательно прикрывает глаза Мёнсу и чуть не падает, запнувшись о свою ногу. — И кто же это? — Тэхён вовремя хватает непутёвого омегу за локоть. — Он не в нашей стае, только тс-с-с, — шипит омега и, получив кивок от нового знакомого, продолжает. — Он взрослый, вожак другой стаи. Такой красивый, властный, с рыжей шерстью… Ах, — Мёнсу сам того не замечая облизывается, а Тэхён слегка хмурится. — Рыжий? А зовут его как? — А вот этого не могу сказать. Никому, к сожалению. Я надеюсь, что когда-нибудь мы с ним встретимся наедине. А то я только раз его видел, когда он со стаей приходил заключать договор о перемирии, — омега наконец доходит до погреба и оставляет у входа корзину с мясом. — Почему бы тебе не сказать об этом брату? Или Чонгуку? Если вы истинные, он отпустит тебя к нему. Наверное. — Пока что нельзя. Подожду пока. Ну, что же. Показать тебе поселение наше? — улыбается Мёнсу, а Тэхён на это лишь качает головой. — Я домой к себе пойду, наверное. Устал и замёрз немного, — нагло врёт он и даже самому себе не признаётся, что просто не хочет осматривать деревню без своего альфы. — Хорошо. Увидимся ещё! — помахал рукой Мёнсу и побежал к брату за порцией ласки. Тэхён улыбнулся, наблюдая за этим, и пошёл к себе. В доме резко стало пусто и как-то… неуютно без альфы. Проскулив, омега подошёл к принесённому пледу и достал оттуда одежду Чонгука. Запах розы тут же обдал его, и Тэхён, сам того не замечая, довольно заурчал, зарываясь носом в уже родной аромат. Этот месяц будет самым долгим для него.

***

Две недели прошли на удивление спокойно. Ну, как. Терпимо. Тэхён раза четыре пробирался в дом своего альфы, набирал его одежду из шкафа, а после засыпал на его кровати, утопая в любимом запахе. Правда, когда одежды не осталось в доме вообще, Тэхён ходить туда перестал. Даже мебель больше пропахла его запахом и унюхать терпкий аромат роз было сложнее. Этот факт удручал, но зато в его собственном доме пахло теперь альфой. Все эти дни выходить куда-то вообще не хотелось. Только оставаться дома, в своей комнате, в своей кровати, где везде были раскиданы чужие вещи. Тэхён начал гнездиться. И понял он это только спустя полторы недели, когда чуть не набросился с рыком на вошедшего в его дом альфу. А ведь тот просто принёс омеге еды. Ему было безумно стыдно. Пытался найти потом альфу и попросить прощения, но все и так всё понимали и не сердились. Омеге тяжело справляться без истинного долгое время, особенно во время гнездования. Сам Тэхён не знал вообще, что это за процесс и зачем он нужен. Интуитивно разложил вещи Чонгука на своей кровати вокруг себя, кучу подушек и одеял, которые так же принёс из его дома. Устроил себе этакий шалаш в комнате, который от и до пах альфой. Его альфой. Тэхён не выходил из дома совсем. Пытался одно время, потому что голод — не тётка, есть хочется, но находиться за пределами своего гнезда было просто невыносимо. Хоть на нём и была только одежда Чонгука, даже она не могла успокоить омегу, а потому Тэхён просто вернулся обратно в дом и не выходил. Еду ему приносил лекарь, с которым омега немного сдружился. Именно он объяснил Киму, что гнездование — естественный процесс, при котором омега строит своё гнездо, убежище, с запахом своего альфы. Они строят его, когда нервничают, испытывают сильный стресс и эмоциональное напряжение, когда расстраиваются и устают. Гнёзда строят не только омеги, но и альфы и даже беты, у представителей всех вторичных полов существует инстинкт, проявляющийся в потребности ощущать чувство безопасности (что по своей сути и является гнездованием), быть рядом с членами своей семьи и обмениваться с ними запахами. И для Тэхёна это было самым настоящим открытием. Как и то, что в своё гнездо он может впустить только своего альфу. Лекарь на это лишь по-доброму посмеялся и подсказал, что альфа должен вернуться в скором времени, и ждать Тэхёну осталось недолго. И всё было бы замечательно, если бы только на третью неделю у Тэхёна не началась течка, которая в принципе должна была быть только через месяц. Обеспокоенный лекарь после осмотра выдал что-то совсем не утешающее: омега соскучилась по истинному альфе и таким образом зовёт его. Случился выброс гормонов и началась течка, рассчитанная на привлечение альфы. Оставалось только ждать. Тэхёну не хотелось ничего. Только лежать на мокрой от смазки кровати и выть от боли в животе и зуда в заднем проходе. Всё, о чём мог думать Тэхён — крепкий член его альфы. Ничего больше не нужно было. Омега внутри него выла и скулила, пыталась докричаться до альфы, когда парень лишь содрогался от страха, представляя, что будет, если сейчас вернётся Чонгук. Трахаться хотелось, конечно, и обилие смазки, которую он выделял, было тому подтверждением, но Тэхён никак не мог забыть свой самый первый сексуальный опыт и то, как же это было больно. В глубине души Ким понимал, что Чонгук совсем не такой и не будет вести себя как Джин, но в то же время он знал, что запах течной омеги и так сводил с ума всех альф, а его, Тэхёна, запах доминантной течной омеги да и ещё и истинной — сорвал бы Чонгуку крышу сразу, будь он здесь. Поэтому он лишь планировал подождать окончания этого ада в своём доме и только потом строить отношения с Чонгуком. Но у течки были свои планы. Тэхёна выворачивало. Живот болел так сильно, как никогда не болел, заставляя омегу метаться по кровати и задушено хрипеть от боли. Смазка выделялась в обильном количестве, стекая по бёдрам и впитываясь в простынь, которую Тэхёну приходилось менять чуть ли не каждые пятнадцать минут. Промучившись так целый день, Тэхён принял решение: нужно обернуться и уйти подальше в лес, но ни в коем случае не выходить за пределы территории. Что он и сделал. Дождавшись, пока разговоры в поселении смолкнут, он выскочил из дома и ринулся в лес, радуясь, что его жилище находилось на самом краю. Даже во время бега он чувствовал эту противную липкую смазку, стекающую по шерсти на землю, и боялся, что похотливые альфы по этому следу его найдут. Но делать всё равно было нечего, поэтому он нашёл нору под деревом и забился туда, немного расслабляясь, потому что боль в волчьем теле уменьшилась. Прикрыв глаза, Тэхён рассчитывал немного отдохнуть и поспать, но громкий рык заставил его в страхе распахнуть глаза. Альфа. Взрослый альфа бежал по его следу и находился уже совсем близко. Тихо скуля, Тэхён выбрался из норы и уже собирался пуститься в бега, как до боли знакомый запах буквально приковал его к земле и заставил замереть. Не просто альфа. Его альфа. Услышав звук мягкого приземления за собой, Тэхён, громко проскулил, повернулся лицом к волку и тут же неконтролируемо завилял хвостом, не скрывая своей радости. Чёрный волк перед ним впился когтями в землю, жадно вдыхая в себя запах своей течной пары, и старался всеми силами успокоить бушующие инстинкты в нём. Тэхён был прекрасен в свете луны. Его светлая серая шерсть отливала серебром, а в чёрных глазах отливал лунный свет, приковывая к себе всё внимание. Омега вдруг довольно затарахтел, как самый настоящий кот, и завалился сначала на бок, а потом уже и на спину, барахтаясь по земле перед альфой и продолжая вилять хвостом. Заигрывает. Взгляд Чонгука упал на его мокрую от естественной смазки дырочку и жаркая волна возбуждения прошлась по всему телу. Из груди вырвался громкий рык, когти ещё сильнее вонзились в землю, а дыхание участилось. Тэхён лишь с интересом глянул на альфу, а после опустил взгляд чуть ниже, и это его заставило буквально потечь ещё сильнее. Его альфа был возбуждён. И это именно он, Тэхён, был всему виной. Розовый член полностью вылез из препуция и хорошо выделялся на фоне чёрной шерсти. Омега неосознанно облизнулся, не смея оторвать взгляда от паха волка. Всё его тело обдало жаром, смазка снова начала выделяться в больших объёмах, и омега громко завыл, ложась на живот и приподнимая зад так, чтобы он оказался на уровне носа альфы. Хвостом он продолжал вилять, показывая свою радость, и всячески его отодвигал, открывая вид на сжимающуюся от нетерпения дырочку. Почувствовав усилившийся запах роз и обернувшись, Тэхён на секунду застыл: на него смотрела пара красных глаз. Тэхён знал, что это являлось отличительной чертой доминантных альф, и означало оно только одно: «Ты вызвал у меня гон, волчонок», — раздался такой нужный сейчас голос альфы в голове у Тэхёна, и тот снова позволил себе заскулить. «Пожалуйста, возьми меня. Помоги мне», — начал шептать омега, продолжая вилять задом перед альфой, сам не понимая, что творит. «Я еле сдерживаюсь, Тэхён», — предупреждающе зарычал Чонгук, но всё же ближе подошёл и уткнулся носом в чужой анус, вдыхая запах смазки. Будь Тэхён человеком, он бы уже сгорел со стыда, но с превращением в волка все его человеческие качества и чувства отошли на задний план, уступая место инстинктам. Чонгук, будучи более взрослым и матёрым волком мог ещё сдерживать себя, хоть и с трудом, но вот Тэхён в силу своей неопытности отдавался полностью инстинктам и желаниям. И больше всего Чонгуку не хотелось, чтобы после этой ночи парень начал его избегать. Но омега был таким нуждающимся под ним, что альфа лишь тяжело вздохнул и позволил себе одну слабость: размашисто провёл широким языком по дырочке, собирая всю смазку и смакуя её сладкий вкус. Тэхён под ним зафырчал, а тело его задрожало, явно желая большего, и Чонгук позволил себе большее. Слегка согнув язык, он ввёл кончик в омегу, делая поступательные движения и трахая его таким образом. Полностью игнорируя собственный колом стоящий член, альфа принялся доставлять удовольствие своей паре, наконец понимая, почему же альфе так важно вылизать свою пару дочиста. В кругах альф все знали, что альфа опускает губы в лоно омеги, только если тот являлся его парой на всю жизнь. Это считалось чем-то унизительным, и многие этого стыдились, но только не Чонгук. Смакуя вкус своего омеги на языке, он неосознанно тянулся дальше, чтобы получить ещё больше, испить до дна. Он и не подозревал, что лаванда такая сладкая на вкус. Увлёкшись своим занятием Чонгук и не заметил, как омега под ним содрогнулся и кончил на землю. «Пожалуйста, альфа, я хочу тебя», — заскулил Тэхён и заёрзал по земле, снова вскидывая бёдра. «Я не хочу, чтобы ты пожалел об этом», — предупредил Чонгук, отступая назад и вдыхая манящий запах, из-за чего его собственный член снова дёрнулся. «Не пожалею, прошу, альфа», — Тэхён снова посмотрел на него через плечо, и у Чонгука больше не осталось сил, чтобы сопротивляться собственным инстинктам. Он подошёл к омеге, напоследок ещё раз лизнув пульсирующее кольцо ануса, и забрался на спину Тэхёна, слегка приседая, и ловко вошёл в его лоно до основания, тут же срываясь на бешеный темп. Омега под ним повалился на живот и в блаженстве зафырчал, вываливая язык изо рта и замирая в таком положении. Чонгук поднял голову к луне и громко завыл, сообщая всем, что он встретил своего омегу и собирается его пометить, на что Тэхён его поддержал. Омега из последних сил как мог подмахивал бёдрами любовнику, но хватило его ненадолго, поэтому уже спустя недолгое время он снова кончил, обмякнув. Чонгук сделал пару финальных толчков и под разочарованный вздох Тэхёна вышел из его тела, сливая сперму в землю. «Мой хороший волчонок», — мягко проворковал он и лизнул омегу между ушей. «Я хочу в дом», — захныкал Тэхён и поднялся на дрожащих ногах, тут же прижимаясь к альфе. Течка немного успокоилась. «Обернись. Я понесу тебя на руках в дом», — Чонгук нежно боднул пару и снова лизнул его морду. «Я не хочу обратно в поселение», — поморщился омега и прикрыл глаза, наслаждаясь. «У меня есть маленькая хижина в лесу недалеко отсюда», — альфа отошёл от пары и обратился в человека, совершенно не смущаясь своей наготы. Тэхён тяжело вздохнул, оглядывая обнажённого мужчину, и тоже обернулся, тут же прикрывая пах ладонями и смущаясь. Чонгук оценивающе оглядел всё его тело и тут же прикинул место для метки, которую он поставит ему сегодня же. В голове Кима тут же всплыли все события сегодняшнего вечера, его поведение и слова, и он тут же зажмурился, стремительно краснея. — Не стоит прикрываться, Тэхённи, — тихо прошептал он, подходя ближе и поднимая омегу на руки. — Ты — мой, и стесняться тут нечего. — Но я так вёл себя, — омега уткнулся носом в чужую шею, пряча своё красное лицо. — Моё сердце заныло, когда я отошёл слишком далеко от поселения. Я интуитивно нашёл тебя, лишь в конце опираясь на обоняние и слух. Я бросил всю стаю, приказав им возвращаться домой, и понёсся со всех ног к тебе. Я смог сдерживаться, пока ты не дал согласие на спаривание, и это всё с гоном. Разве это ещё не доказывает мои чувства к тебе? — произнёс Чонгук, медленно идя по лесу со своей ценной ношей на руках. — Доказывает, просто… Стыдно, — наконец описал свои чувства омега и снова спрятал красное лицо. — Не стоит стыдиться. Это физиология. Конечно, я бы предпочёл, чтобы мы сначала друг к другу привыкли и только потом уже проводили гоны и течки, но раз уж так случилось, значит, сама Луна нас с тобой подтолкнула друг к другу, — улыбнулся альфа и чмокнул притихшего парня в макушку. — Чонгук… — тихо позвал Тэхён спустя пять минут молчания. — М? Что такое? — Опять начинается, — жалобно проскулил волчонок, и Чонгук обратил внимание, как по его запястьям начала стекать смазка. — Идти осталось недалеко, ты… — речь прервал тихий стон боли, — нет, не потерпишь. Обернись волком. — А ты? — взволнованно спросил омега, слезая с чужих рук. — Я пойду так. Если обернусь — точно не выдержу твоего запаха, волчонок, — улыбнулся Чонгук и довольно кивнул, когда парень перед ним обратился в светлого волка. — Я уже говорил, что у тебя охуенная шерсть? Волк на это лишь фыркнул и подошёл ластиться к человеку. Смазка всё так же текла по ногам, а боль в животе мешала нормально соображать, но Тэхён всё равно вёл себя вполне адекватно. Разве что слегка покусывал альфу везде, куда могли только дотянуться его клыки, и потирался всем телом, явно оставляя свой запах на своей паре. Дошли до хижины они очень быстро. Чонгук слегка отвлёкся на дверь, проверяя замок на прочность, чтобы ни один чужак, одурманенный запахом его омеги, не забрался к ним ненароком. Обернувшись, он увидел зажавшегося в углу кровати парня, тот смотрел на него с нескрываемым испугом. — Эй, Тэхён, — он протянул руку, но омега от него отшатнулся, забиваясь ещё дальше. — Тише, тише, волчонок. Смотри, я вполне себя контролирую. Это одно из преимуществ истинности. Тэхён продолжает смотреть загнанным зверьком. Альфа ловит себя на мысли, что ему порой кажется, будто волк и Тэхён — существа абсолютно разные, будто их быстро и вовремя подменивают. Вздохнув, Чонгук садится на край кровати и проводит рукой по волосам, обдумывая дальнейшие действия. С одной стороны, оставлять омегу одного в таком состоянии нельзя, да и его волк этого явно сам не хотел, когда добровольно отдался ему в лесу. Пробыть рядом с течным истинным всю течку, но не трогать было сродни пытке. Чонгук тоже не железный, и его альфа просто рано или поздно вырвется наружу, напугав омегу ещё больше. Оставалось только договориться с самим Тэхёном. — Чонгук, я… мне страшно, — первым подаёт голос омега, уловив, видимо, смятение альфы. — Я тебе доверяю и очень хочу, но… боюсь. — Я не причиню тебе боли, Тэхённа, — слабо улыбается Чонгук и тянется к парню, укладывая ладонь на его щёку и слегка поглаживая. — Я понимаю. Но мой первый раз был очень болезненным, — альфа слегка напрягается, что не остаётся незамеченным омегой, и он сжимается, думая, что вот сейчас, прямо сейчас Чонгук ему скажет, что ему не нужен использованный омега. — Против моей воли, — тихо добавляет он и ловит чужой обеспокоенный взгляд. — Давай договоримся так, — вздыхает альфа и садится ближе к омеге, заглядывая в его глаза. — Мы попробуем. И ты будешь говорить мне о каждом своём ощущении, будь то приятным или болезненным. Если будет страшно и плохо — остановимся, ладно? — Хорошо, — прикрывает глаза Тэхён и сам придвигается ближе, немного неуверенно укладывая ладошки на бёдра альфы. — Только… давай пока без щенков? — Договорились, — улыбается Чонгук и оглядывает тело омеги перед собой, облизываясь. Он медленно ведёт рукой с щеки парня на его шею, оглаживает кадык, слегка надавливает и идёт ниже, к ключицам, ближе к плечу, слегка царапает ногтём место для метки у запаховой железы и слышит тихий вздох. Тэхён льнёт к его руке, всё так же с закрытыми глазами, и хоть его ресницы подрагивают от волнения, он полностью отдаётся своему альфе, доверяя. И Чонгук понимает, что не может потерять это доверие. Он придвигается ближе, опаляя чужие губы своим горячим дыханием, медленно прикасается носом к шее и ведёт вниз, чувствуя чужую дрожь: сейчас главное понять омегу и её реакцию на удовольствие, чтобы потом, в случае чего, быстро остановиться. Его рука опускается ещё ниже, ложась на грудь и принимаясь медленно ласкать сосок, пока сам Чонгук самозабвенно присасывается к адамову яблоку, вылизывая его языком. Он слышит тихий сдавленный вздох, чувствует, как ладошки на его бёдрах сжимаются и улыбается про себя: всё идёт, как надо. Запах лаванды усиливается, когда Чонгук поцелуями опускается к ключицам и присасывается к запаховой железе. Тэхён роняет несдержанный стон, когда альфа задевает нежную кожу зубами, и ёрзает нетерпеливо на месте: смазка между ног раздражает кожу, а анус горит и жжётся. Чонгук это замечает и решается перейти на новый уровень, надеясь, что омега не испугается. Тэхён под одеялом голый, а грубая ткань сейчас лишь трётся о нежную кожу, принося дополнительный дискомфорт. — Ложись на спину, волчонок. Я сниму с тебя одеяло, хорошо? — Тэхён неуверенно кивает, но послушно опускается на хлопковые простыни и позволяет оголить своё тело. Чонгук рвано выдыхает, оглядывая обнажённую пару, а омеге такая реакция льстит. — Раздвинь ножки. Тэхёну стыдно. Очень стыдно вот так вот разводить ноги в стороны, открываясь полностью. Он чувствует себя беззащитным перед альфой в гоне, но ему уже хватило того недолгого времени, чтобы понять, что Чонгук даже будучи под влиянием инстинктов не даёт себе забыться. Омега вздрагивает, когда его живота касается рука альфы и ведёт ниже по лобку, мимо вставшего небольшого члена, требующего к себе много внимания. Он слегка выгибается в спине и виляет тазом, когда Чонгук ласково оглаживает внутреннюю сторону бедра, собирая пальцами смазку, а потом касается шва промежности, слегка играясь с ним. — Не волнуйся, хорошо? Я сделаю тебе приятно, — всё же предупреждает Чонгук, прежде чем нырнуть между разведённых ног и устроиться на животе прямо перед пульсирующей дырочкой. — Что ты… Ох, — тянет омега, не успевая договорить, потому что его подбрасывает на кровати от неожиданного удовольствия, но альфа крепко держит его бёдра, не позволяя двигаться. Чонгук ласково обводит языком поджавшиеся наполненные яички, легко, почти невесомо их покусывая, отчего по телу омеги пробегают мурашки, губами ведёт ниже, к тому самому шву, который явно очень чувствительный, и наконец добирается до мокрой дырочки, замечая, что смазки становится всё больше и больше. Альфа, конечно, хочет в первую очередь расслабить партнёра, но в глубине души понимает, что ему просто слишком понравилась смазка пары на вкус, и его волк просто не успокоится, пока он не вылижет всё. Тэхёна снова подбрасывает на кровати, когда альфа проникает языком в него, скользя так плавно и легко, и делает поступательные движения. Он чувствует, как боль в заднем проходе и в животе утихает медленно, а внутри него скручивается тугой узел возбуждения. Альфу хочется. До скрежета в зубах хочется. Тэхён поджимает пальчики на ногах, когда Чонгук слизывает всю смазку с его бёдер, а руку кладёт на его член, легонько надрачивая. Когда снова возвращается к истекающей смазкой дырочке и, собрав языком все выделения, смешивает их со слюной и сплёвывает обратно, приставляя палец. — Не переживай, — тихо шепчет он, но Тэхён его не слышит. Он закатывает глаза, откидывает голову и в немом стоне кончает, стоит альфе ввести палец на одну фалангу, сжимаясь внутри. Чонгук сначала волнуется, но, заметив белёсые капли на чужом животе, усмехается, продолжая вводить палец дальше и покрывать бёдра пары поцелуями. — Кончил, мальчик, да? — сладко тянет он, улыбаясь, стоит заметить смущение омеги и его красные щёки. — Нет… — тихо шепчет Тэхён и, согнув руку, утыкается в неё лицом, прячась от альфы. Но улыбки довольной сдержать не может. — Ага. По лицу довольному видно, — усмехается Чонгук и, приподнявшись, слизывает семя с чужого впалого живота, наслаждаясь дрожью. Тэхён выгибается и бёдрами вперёд подаётся, не замечая, что в нём уже довольно свободно скользят два пальца, а анус продолжает сжиматься, требуя большего. У Чонгука у самого стоит железно, хоть гвозди забивай, но он стойко терпит, лишь бёдрами о простынь трётся, чтобы хоть как-то приласкать себя и пометить выделениями и запахом их кровать. — Я готов, — тихо шепчет Тэхён и переводит взгляд ниже, и чёрт, лучше бы он этого не делал. Чонгук был и так очень красивым альфой, но сейчас, лёжа между ног его пары, с запутанными волосами, с красными мокрыми от омежьих выделений губами и озорным взглядом он был поистине неотразим. Тэхён тихо стонет, на этот раз уже от увиденного, и рукой гладит альфу по голове, запуская пальцы в волосы и слегка массируя кожу головы. Он чувствует, как ко второму пальцу добавляется третий, который он тоже принимает с лёгкостью, и ведёт тазом ближе к мужчине, насаживаясь на пальцы. Чонгук вдруг замирает, слегка пугая омегу, но в следующую же секунду начинает довольно мурлыкать. Тэхён не верит своим ушам. Альфа сейчас серьёзно мурлычет. Не фырчит. Не тарахтит. Именно мурлычет. Чонгук слегка краснеет, но мурлыкать не прекращает, снова губами присасываясь к чужому анусу и причмокивая. — Альфа, пожалуйста, — хнычет Тэхён, виляя задом и прося большего. — Моя милая омега хочет член своего альфы? — издевательски тянет Чонгук, наконец садясь на колени и прислоняя головку истекающего предэякулятом члена к смазанной дырочке. Он дразнит, водит между ягодиц и слегка похлопывает по анусу, доводя омегу почти до плача. — Пожалуйста, — взмаливается Тэхён и громко стонет, когда альфа входит резко на половину. Чонгук хочет сорваться на бешеный темп и вколачивать пару в кровать до хрипа вместо криков, но вместо этого он действует аккуратно, убеждаясь, что не пугает и не причиняет боли парню. Увидев, что Тэхён в блаженстве прикрывает глаза и сам виляет бёдрами, он вжимает омегу в кровать и наконец позволяет себе загнать член на всю длину, удивлённо вздыхая: они подходят друг другу идеально. У Чонгука размер не маленький, и вопреки всем стереотипам это приносило немало дискомфорта в половой жизни. Далеко не все омеги могли принять его до конца без боли, а Тэхён был будто создан под него и для него, так хорошо он принял в себя член и лишь улыбнулся, прикрывая лицо руками от смущения. — Нравится, волчонок? — нежно проворковал Чонгук, поглаживая парня по голове, замерев внутри него. — Да… Двигайся, прошу тебя, — Тэхён просит — альфа исполняет. Плавно покачивая бёдрами Чонгук ритмично начинает вбиваться в тело под собой, не забывая оглаживать его кожу, специально играясь с чувствительной шеей пары, целуя и покусывая её. Тэхён, чувствуя скорую разрядку, ведёт плечом и, уложив руки альфе на затылок, буквально вжимает его в свои ключицы. Чонгук из последних сил контролирует себя и свои инстинкты, прикусывая губу до крови своими клыками, и слегка отстраняется, чтобы спросить. — Ты уверен? — Да, пожалуйста. Сделай меня своим, — тихо шепчет Тэхён, и Чонгук послушно исполняет. Вогнав член до основания и задев при этом головкой чувствительный комочек нервов внутри парня, отчего омегу подбрасывает на кровати от удовольствия, он дожидается, пока Тэхён запрокинет голову назад и громко выкрикнет что-то нечленораздельное, содрогаясь в оргазме, чтобы впиться клыками в запаховую железу, прокусывая нежную кожу до крови у основания шеи. Тэхён громко стонет от удовольствия, смешанного с болью, и расслабляется в руках альфы, откидываясь на мокрые от пота и смазки простыни и сквозь пелену наблюдая за Чонгуком, надрачивающим себе до оргазма. Альфа бурно кончает следом, изливаясь на бедро омеги, и падает рядом, сгребая пару в объятия. Тэхён замечает, что течка немного успокоилась. — Ничего не болит, волчонок? — заботливо интересуется Чонгук и, получив в ответ улыбку и отрицательное мотание головой, улыбается в ответ. — Моё чудо. — Я тоже хочу куснуть, — вдруг говорит Тэхён, чем вводит альфу в некий шок. — Чего? — Ну, ты же меня пометил. Я тоже хочу. А то вдруг на тебя всякие засматриваться будут на охоте, а меня не будет рядом, — рассуждает вслух Тэхён, и Чонгук хмыкает. — Ладно. Кусай, — он хватает парня за талию и укладывает на свою грудь, подставляя плечо. — Я хочу. Но не знаю как, — бурчит Тэхён, пальчиками оглаживая понравившееся ему местечко и мягко припадая к нему губами. — Инстинкты подскажут, волчонок, — тяжело вздыхает Чонгук и в следующую же секунду шипит от несильной боли, когда маленькие клычки Тэхёна прорезают его кожу. — Так-то лучше, — шепчет самодовольно омега и укладывается на груди своего альфы, позволяя себе прикрыть глаза. — Собственник маленький, — хихикает Чонгук и гладит пару по голове. — Я такой же, как и ты, — фыркает омега и, приподнявшись, заглядывает в чужие глаза. — Знаю. Потому что ты — моя пара, — тихо шепчет Чонгук, поглаживая Тэхёна по щеке нежно ладонью, и не может сдержать того самого мурчания, когда парень послушно льнёт к его руке ближе, ластясь. Целуя истинного в губы Чонгук думает, что самая большая трудность позади. Он приручил своего дикого волчонка.