Юг и север

В Провиденсе сегодня, как обычно, тихо. Пожалуй, настолько тихо, что по ночам складывалось впечатление, что это город призрак. Только редкие крики чаек, охотящихся за мелкой рыбой, вздрагивали вакуум тёмной ночи. Говард очень любил его за такую тишину. Именно здесь, на набережной он, не так давно, выбрался на сушу с дна морского. Подумать только, Древний Бог, который раньше переворачивал огромные суда по щелчку пальца, теперь (почти) обычный человек, который работает, ест, и пытается привыкнуть к обществу, спустя тысячелетия одиночества. Хотя, быть одному, ему всё ещё привычнее. Мало кому Лавкрафт покажется хорошим собеседником, а уж тем более другом. Неестественно худой как скелет, мрачный и немногословный мужчина, явно тот человек, которого на улице вы бы сторонились и пугались. Но Джон Стейнбек был не робкого десятка. При их первой встрече в Гильдии он приветливо протянул ему руку, и, к своему удивлению, обнаружил: Этот почти двухметровый пугающий мужик страх как боится рукопожатий! Как только они стали партнёрами, весь страшный образ Лавкрафта рассыпался как карточный домик. Как оказалось, он боится больших скоплений людей, любит поспать и поесть мороженного после работы. Да и вёл он себя довольно странно, формулируя свои порой детские вопросы как: «А почему люди…?». Джон иногда удивлялся — почти тридцатилетний мужик не знает, как положить деньги на карточку, как платить за аренду и многие другие базовые вещи. Но он оправдывал это тем, что и сам узнал о подобном довольно поздно, в силу того что жил деревне, может у этого человека-загадки была та же ситуация. Как бы то ни было, Стейнбек пообещал себе, что поможет ему стать частью общества. Вместе с Лавкрафтом у них был потрясающий тандем, даже не смотря на их различия, коих было достаточно. Джон был южанин, а Говард северянин. Одному легко было находиться в обществе, другой жутко паниковал, стоило ему столкнутся с толпой. И таких примеров их различий можно привести множество, но они как-то не просто уживались вместе, а даже, можно сказать, дружили уже на протяжении нескольких лет. *** Как уже было сказано — В Провиденсе сегодня тихо, а ещё безоблачно. Говард и Джон залезли на крышу заброшенного завода, которая по началу служила домом для Лавкрафта. Вылезши из воды, он не придумал ничего лучше, чем залезть повыше и осмотрев окрестности спрятаться от людей в безопасном месте. А потом его заприметили люди из Гильдии, и забрали к себе на опекунство. Партнёры оперлись о заграждение и любовались видом города. Блондин потягивал бренди из бутылки, а брюнет с шикарной шевелюрой как обычно вливал в себя кофе. Говард и кофе были неразлучными спутниками. Без него его извечное желание спать только усугублялось. Они часто сюда приходили после работы, пили, общались и смотрели на пейзаж молчаливого города, что застывал по ночам в гробовой тишине. Лавкрафт любил эту тишину. Навевало воспоминания о старом «доме». Но также он любил и своего партнёра, он единственный кто не отвернулся от него, а принял и помог стать более человечным. Он хотел сделать что-то и для него, в знак признательности. — Джон. — Привычным загадочным полушёпотом обратился к коллеге древний бог. — Да? — Блондин отвёл свой взгляд от вида, и глянул на Говарда. — Скажи мне пожалуйста… — Тот замялся, подбирая слова — Как люди выказывают благодарность? — Эм, ну наверное, для начала говорят что-то в духе: «спасибо»? — Стейнбек почесал затылок и хлебнул из бутылки. — Ну а что потом зависит от человека: кто сделает добро в ответ, кто просто ограничится, одним словом. А зачем тебе? Говард не стал отвечать. Он просто глубоко вдохнул и положил своему напарнику руки на плечи (от чего тот был удивлён) и глянув в его голубые, как небо над Калифорнией,глаза, сказал: —Джон, я действительно благодарен тебе за всё, что ты для меня сделал. С-спасибо. — Лавкрафт собрал всю свою смелость в кулак, чтобы сказать ему это. Подумать только, древнее божество, что в любой момент могло бы превратить этот город в прах за считаные секунды, боится сказать что-то такое простое обычному человеку. Филипс словил себя на мысли, что как-то слишком долго он смотрит Стейнбеку в его глаза. Такие на первый взгляд детские, но повидавшие столько жестокости. — Хах, да не за что, Говард. И кстати, ты сам это сказал, даже без моей помощи, молодец! — Джон тоже рассматривал своего партнёра, только для этого ему приходилось задрать свою голову вверх (всё же, разница в росте у них была солидной). Глаза Лавкрафта были тёмно-синими. «Как морское дно» — отметил про себя Стейнбек. Такие же тёмные, и загадочные, как и сам их обладатель. Руки брюнета были холодными, это было слышно даже через одежду. Какое-то время они ещё постояли так, но Джон вернул в реальность их обоих, аккуратно убрав руку со своего плеча. — Эм, прости за неловкий момент, но у меня скоро самолёт домой, знаешь родню навестить нужно, все дела. Давно их не видел. Увидимся на работе! — Оу, ладно. — Кратко ответил ему Филипс. Джон ушёл, помахав на прощание, оставив мужчину самого. Он наконец-то снова один. Опять тишина. Но что-то было не так. Будто без своего напарника, Говард чувствовал себя неполноценным. Это было не блаженное, а гнетущее одиночество. Где-то в районе груди что-то начало биться быстрее. Лавкрафт запаниковал — ведь уже некому сказать, что он внезапно начал чувствовать, когда его друг ушёл. Он был один, без Джона Стейнбека, и это было самое противное чувство на свете.