The Story Of Two…

      

***

— КАК ЭТО ОНА ПРОПАЛА?! — грозный рёв верховного божества Селестии содрогнул, казалось, всё мироздание. Седые волосы искрились и походили на мрачные грозовые тучи, от неудерживаемой электроэнергии.       Зерайд был в ярости. Прежде боги ни разу не видели его в праведном гневе. Он всегда казался спокойным, уравновешенным царём, точно знающим, что и как стоит делать. Не зря, благодаря ему, небеса так долго держали баланс, а боги, вопреки вражде и зависти, сохраняли строгий нейтралитет и, волей-неволей, мирились со своим предназначением.       Но видно и у такого мудрого божества, есть своя маска, которую сегодня, он неосознанно раскрыл.       — Вы, — обернулся Зерайд, смотря на верных подчинённых, что со страхом преклонили пред ним колени.       Даже всемогущие боги способны бояться. Они бессмертны, но это не значит, что им нельзя навредить. А сейчас они не просто могли покалечится, но и лишиться вечной жизни. Как-ни-как, а именно Зерайд и его наследница умели даровать им возможность быть теми, над кем время неподвластно…       — Как вы могли упустить эту проклятую девку?! — с бледных пальцев сыпались искры, а кости фаланг хрустели, сжавшись в кулак. — Она ещё и мелкую умудрилась забрать с собой! Я не удивлюсь, если эта тварь, обучит её чему-то эдакому, и они вдвоём свергнут меня с престола!!!       Сейчас перед взором громовержца стояли три самых верных его слуги и молча, с неприкрытым восхищением, в отличии от других богов, что предпочли немедленно уйти, как только блеснула первая молния, наблюдали за своим королём.       — Мы ждём вашего приказа, господин…       Не было понятно, кто именно это сказал. Это был унисон из голосов, которые просто не могли никак сочетаться. Но если не могли, тогда почему в воздухе слышалась идеальная слаженность? Одна единая нота…       Угольно-чёрный огонь блеснул на пальцах верховного бога, а затем три искры смертоносной силы вплавились в кожу каждого из трёх посланников. Это было быстро, мимолётно до такой степени, что никто и звука издать не успел, но ощущения, после подобной пересадки, были просто неповторимыми.       — Один удар… Для каждого… — голос сталью отдавал указания, при этом на лице, покрытом морщинами, что только сильнее указывали на то, насколько старым тот был, даже для бессмертного, играла твёрдая решимость. Без единого отголоска совести. А разве богам она присущая? Он собирается убить дочь и её преемницу, ни капли не пожалев об этом. — Вам позволено сделать только один удар. Можете дать ему любую способность, любой приказ или действие, он мигом сделает так, как вы скажете. Мне плевать, что это будет. Но эти девчонки обязаны явится сюда у вас на руках в саванах!       — Я не смею вас подвести, мой господин. Эта война будет завершена нашей победой!       Смуглый, покрытый шрамами с головы до пят, облачённый в чёрный хитон, к которому на спине был прикреплён увесистый меч. Мужчина смотрел на главного снизу-вверх и с дерзкой улыбкой на лице. Сделать «огонь» самым сокрушительным и мощным оружием и вонзить то в девичью грудь, не дав момента даже на последний вздох. Смотреть, как алая кровь будет окрашивать его руки. Которую тот сможет испить, насладившись свежим, молодым вкусом. Даже двумя не выдержанными, свежими источниками божественной крови.       Бордовые глаза блестели, а рот, в котором виднелись острые клыки, наполнился слюной.       Бог войны, оружия и кровопролития — Арес…       — Я посею им семена раздора с каждым, кого те встретят на своём пути. Не дождутся они помощи в своих бедах.       Женский голос был твёрд и отдавал кошачьей ноткой, да и сама осанка, фигура, которую подчёркивало весьма открытое темно-фиолетовое платье и серебряные, похожие на звёзды украшения, грация в реверансе выдавали гордую богиню, знающую свои сильные и слабые стороны.       Однажды она уже смогла одним лишь яблочком устроить самую масштабную войну богов и людей, за всю историю человечества. Что мешает сейчас устроить подобную тактику? Привязанность, пробуждение и проявление чувств к человеку, осознание того, что он перестал быть тебе просто знакомым. На этой почве можно с лёгкостью найти тот самый рычаг давления и разорвать всё, что было сплетено прочными узами.       Богиня раздора, дочь мрачной ночи и сестра кровопролитных войн — Эрис…       — Исполню.       Лишь одно слово, но никаких сомнений не возникало. Этот бог, этот мужчина чьи пустые чёрные глаза смотрели в самую душу, чья бледность и острая мускулатура не могла обмануть и не скрывалась кровавым одеянием хитона… Один жест, один приказ — он разрушит всё живое. Даже собственную божественную сестрицу и её крестницу, хоть у них и нет кровного родства. Уничтожит, как когда-то отца… Украдёт всё, что имеет, как забрал у брата…       Бог гибели и разрушений, несущий смерть — Сет…       Трое вестников, тёмное трио — самые жестокие и опасные боги, цель которых убить тех, кто просто желает свободы и счастливых лет бессмертия…       ***       Вот уже десять лет прошло с тех пор, как рождение юной богини сопровождается не осыпанием лепестков сакуры, а мерным, кристальным снегом…       Сэкера и вправду была цветущей вишней. Годы проходили, а девочка росла. Кожа бледна, подобно первому снегу и нежна, как лепестки весенней сакуры, а рыжий каскад волос прикрывал острые лопатки и полыхал на солнце его лучами.       Как Икари и говорила, девочка росла здоровой и сильной. Снежная страна мира Тейвата действительно была тем местом, где она могла быть не просто в безопасности, а ещё под надёжной защитой и руководствующей рукой.       Царица — крио Архонт, покровительница этой страны, не стала спрашивать подробности о том, что это за ребёнок. Не стала прогонять или идти разбираться с этой проблемой к другим богам. Хотя к другим Икари не стала бы приближаться. Ей нужна была именно Снежная. Именно Царица. То место, которое точно знает, как правильно нужно защищать и хранить тайны. Можно было отправиться в Инадзуму, но их местный архонт с её идеологией, была явной угрозой плану и счастливому детству Сэкеры. А заручиться поддержкой гео Архонта та не могла. Он был ей самой нужен, а им с Сэкерой, в этот период, следует не так часто видеться.       Как Икари и просила, всё сохранилось в тайне, а королева Снежной приняла и спрятала под своё крыло ребёнка. Может сыграл материнский инстинкт, а может понимание того, насколько мощная сила скрывается внутри этой девочки — уже не столь важно — главное то, что теперь Икари могла со спокойной душой делать всё, чтобы Сэкеру не нашли и та смогла расти и развиваться.       С каждым годом цветок распускался… И каждый раз становился прекраснее предыдущего.       Сэкера становилось сильной девушкой. Не уступающей никому своим огненным темпераментом. К ней не было какого-то почтенного отношения, она с самого начала поняла, что в отличии от доброй и направляющей Икари, здесь суровые законы. Здесь нельзя было быть слабой, хотя иногда и очень хотелось.       Но нельзя. Жесткие законы сильной страны.       Конечно слабость брала своё. Она срывалась. Колотила подушку, в которую до этого проливала горькие слёзы.       «Почему? За что так? Неужели это всё просто из-за того, что я появилась? Мне так одиноко… Почему я одна? Икари, где ты постоянно пропадаешь? Я не хочу быть одна… Ты говорила, что у меня в жизни появится человек, для которого я буду что-то значить, которому будет не плевать на мои слёзы… Если это правда, тогда где он? МНЕ ОН НУЖЕН! Хоть кто-то…»       Каждый раз Сэкера проклинала себя за эти выплески. Её могут увидеть. Засмеять и ещё больше задавить. Уничтожить в тот самый момент, когда она уязвимее всего.       Но если бы она только знала, как сильно подобный страх повлияет на её дальнейшую жизнь…       ***       — Ты же знаешь здешние законы, малявка. Так какого чёрта позволяешь себе тут рыдать? Ты приближённая к самой Царице, непозволительно себе позволять ронять слёзы.       Сэкера знала этого мальчика. Они вместе обучались у Царицы, только тот был заметно старше, хоть по росту и не сильно высоким.       — А тебе-то какое дело? Реву и всё… И вовсе не приближённая. Видела её от силы пару раз. Не более… — хоть голос дрожал, а слёзы не хотели прекращаться, Сэкера не могла молчать. Чего уже терять? Её увидели, поэтому стоит хотя бы попытаться сохранить свой авторитет.       — Придержи язык за зубами и будь вежлива с тем, кто выше тебя по рангу. — мальчик был худым, со слишком бледной кожей. Такой же, как и у неё. Глаза синие, тёмные, как само дно океана. Волосы цвета ночи. Одет довольно легко, для здешнего зимнего климата, ещё и эта огромная шляпа на его голове. Полная противоположность её теплому платью.       Он наклонился к ней, от чего небольшие полосы прозрачной ткани, закрыли маленькую девочку от остальных глаз. Словно он укрывал её слабость, за этой завесой.       — Ты же ударила того мальчугана. При чём не слабо. Тут гордится нужно. Не позорь себя. — мальчик наклонился и буквально прошептал это. Сэкера дрожала и до красноты в пальцах, впивалась в длинные рукава своего наряда.       Нет, тут разговор не слишком поможет. По-крайней мере, сейчас она уж точно никого и слушать не будет.       Сэкера, конечно, никогда в слух это не скажет, но в тот момент, когда этот мальчик бесцеремонно схватил её за руку и потащил к себе в комнату, где та наконец смогла ему всё рассказать, ничего не утаивая, она поняла, что, возможно, это и есть тот самый бум-бум, о котором ей рассказывала Икари.       — Значить ту девушку, которую я порой видел возле тебя, зовут Икари? И она богиня? Как наша Царица? И как ты? — столько новой и неизведанной информации Скарамучч ещё никогда не слышал. И это было жутко интересно и захватывающе. Ему хотелось узнать всё!       — Ну не совсем, как Царица. Я думаю — она намного сильнее. Мне ещё расти до неё. Хотя, я даже не знаю, ни разу не видела, чтобы она использовала свою силу на полную, Икари, очень добрая и умная. А ещё щедрая! Видишь эту заколку? — Сэкера, уже не стесняясь, сидела вверх тормашками на чужом футоне и показала тонким пальцем на свои волосы, где несколько, уже отросших рыжих прядей, были прикреплены заколкой в виде веточки сакуры. — Это она мне подарила! Вишня для Сэкеры! Ха-ха, Икари, кстати, была той, кто дала мне имя.       — То есть, она тебе мама получается?       — М! Нет конечно! Я появилась совсем не так, как ты думаешь. Икари мне, как старшая сестрёнка! — воскликнула та, слегка краснея. Такого вопроса она уж точно не ожидала. Хотя порой всё действительно выглядело так, словно они мать и дочь.       — Твоё имя означает «вишня»? Поэтому ты так любишь вишнёвые пирожки? — Скарамучч не выдержал и рассмеялся, стоило только вспомнить то, как быстро сменилось настроение этой девочки, когда тот протянул ей накрытое полотенцем блюдце, где лежали румяные, домашние булочки. — Уж слишком попахивает каннибализмом. Вишня есть вишню.       — Ничего подобного! И вообще, — Сэкера возмутилась и, схватив смеющегося парня за запястья, повалила того на одеяло, смотря с детской серьёзностью и румяными, от смущения щеками, на которых осталось немного бордовой начинки. — То, что я тебе рассказала — ОЧЕНЬ большая тайна! Ты не должен ни с кем этим делится!       Скарамучч был готов рассмеяться от такой смышлёной картины. Эта девочка просто нечто! Ещё никогда он таких не встречал… Её история, доверие и тайна. Казалось, можно пообещать, втереться в душу и подставить, использовать в своей корысти невинную детскую наивность.       Но смотря в эти глаза… Большие, зелёные… Как весенняя трава, что щекочет босые ноги, как листья сакуры… Она и вправду вишня… Маленькая, но уже такая смелая и сильная… Тот удар, в нос, который она прописала тому парню, Скарамучч запомнит на всю жизнь. И это с её-то ручками? Тонкие, как веточки…       — Скарамучч ты слышал меня? — Сэкера слегка встряхнула того за острые плечи, заставляя вновь обратить на себя внимание. — Скарамучч! Братик! Ау? — в этот момент, в голове мальчишки что-то щёлкнуло.       — Называй меня так!       — Что? — Сэкера с недоумением уставилась на него, пытаясь переварить просьбу. — Как? Братик?       — Называй меня братом, и я сохраню всё в тайне, и тебе буду товарищем.       — Но мы не…       — А мы станем! Ты же с Икари тоже не родная, но сестрицей её называешь! А я стану тебе старшим братом! Поклянись, Сэкера!       Обычная детская клятва на мизинчиках, стала для обоих в тот день, чем-то поистине значимым и особенным…       ***       Сэкера, как никогда ждала субботы! Ведь впервые за этот месяц, у любимого, вредного братца тоже будет свободный день! Она уже всё продумала! Даже отменила все свои дела, а для этого пришлось конкретно постараться. Особенно уговорить Икари остаться ещё на эту неделю… Но как бы то ни было, подушки и тёплое одеяло на заправленном футоне, вкусняшки тоже готовы, она сама в отличном настроении, несмотря на довольно шаткую ситуацию. Осталось только дождаться Скарамучча.       Вот только уже ночь, а того до сих пор нет…       Через большое, не затянутое шторами, окно, видно, как мерцают звёзды на ночном покрывале небес. За что она любила Снежную, так это за этот прекрасный вид, который Сэкера уже изучила наизусть, вспоминая различные созвездия, находя те, считая, сколько уже успела отыскать, прислушиваясь к каждому шороху.       Когда время приближается к десяти вечера, та не выдерживает и просто ложиться на уже порядком нагретый футон, выкидывая оттуда различные закуски, оставляя только подушки. В чём смысл съезжаться в одну комнату, если, по факту, в ней спит только один сожитель? В груди болезненно щемит, а одетая на ней футболка Скарамучча, только сильнее навевает тоску и обиду.       Он ведь обещал, дал слово! Неужели работа Фатуи для него важнее, чем сестра… Хоть и не родная, но всё же… Нет, конечно, Фатуи непредсказуемые и вполне возможно, что могло возникнуть что-то непредвиденное. Но тогда её бы тоже известили. В конце концов, она тоже их часть…       «Чёрт, братец, почему даже сейчас тебя со мной нет? Ты же знаешь… Знаешь, что происходит… Почему ты не рядом? Неужели новость о том, что завтра я покину Тэйвад, для тебя пустой звук? Почему тебя нет?!»       В голове всплывает недавний диалог с Икари.       Ещё никогда в жизни Сэкера так не жалела о том, что та пришла её навестить…       ***       — Но почему, Икари? Разве ты не говорила мне, что я здесь буду в безопасности?! Что значит, ты меня забираешь?       — Планы поменялись, Сэкера. Мне жаль, что так получилось, но сейчас обстановка стала слишком опасной.       Впервые в жизни Сэкера повысила на неё голос. И впервые Икари чувствует себя настолько виноватой перед ней. Она дала слово, что та найдёт здесь свой дом, что будет в безопасности. Что отыщет дорогого для себя человека. И сейчас богиня собственными руками должна отобрать у неё то, что та смогла приобрести.       Оторвать саму себя от тех, кого успела полюбить и привязаться…       — Мне правда жаль, Сэкки…       — Не смей называть меня так, как Скара! — зелёные глаза блестели от ярости и слёз. Видит Царица, она хотела драться, она хотела защищаться и ударить. Выплеснуть этот порыв. Она не хочет уходить. Не хочет оставлять любимого брата! Катись эта Селестия с её выкидонами куда подальше! Просто пускай это божественность катится к чёрту. Она готова этого лишиться. Просто пускай её не отдирают от дорогого человека.       — Сэкера…       — Не хочу… Икари… Я не хочу его оставлять… Не хочу уходить…       — Прошу не плачь…       Только не слёзы… Икари никогда не любила смотреть на то, как дорогой человек плачет. Боги свидетели, не она начала эту войну. У неё была только одна цель. Просто защитить и уберечь. Почему такие элементарные вещи так сложно выполнять? Почему стоит всё доводить до таких крайностей?!       Сэкера обожгла её, хоть и неосознанно. Сила задела открытую часть между воротником и плечом. Но это не было больно. Больнее было морально.       — Прости… Я не хотела, Икари!       — Всё хорошо, я в порядке. — Сэкера в свои тринадцать лет смогла догнать в росте наставницу и теперь, девушка утыкалась носом ей в ключицу, рыдая, прося придумать выход. — Послушай меня, ты же знаешь, что я никогда ничего не делала из того, что могло бы тебе навредить. — ей в ответ кивнули. — Я прекрасно понимаю, что для тебя значит этот мир. Забирать тебя из дома и отрывать от семьи, я хочу в самую последнюю очередь, но выхода нет. — тонкие пальцы больно впились в напряжённые женские плечи, сжимая белоснежную ткань платья. –Ты растешь, твоя сила пробуждается и, если мы сейчас не покинем Тейват, и не начнём обучаться её контролировать, ты можешь погибнуть. И не только ты… Понимаешь? Считай, что этот отъезд — способ, чтобы защитить тех, кого ты любишь.       — Обещай мне.       — Что, Сэкера?       — Что я вернусь к своей семье.       — Мы будем делать всё, что в наших силах, чтобы закончить с этим как можно быстрее. В конце концов, я тоже полюбила…       ***       Вдруг Сэкера слышит, как в двери поворачивается ключ, а затем знакомые аккуратные шаги.       Скарамучч старался не шуметь. Во всём доме уже давно царила темнота. Похоже сестрица всё-таки уснула. Парень тяжело вздохнул. Хоть это не в его стиле, но обещания он всегда привык исполнять. Не важно — клятва самой Царице, или обещание совместного выходного с Сэкерой.       Тем более, что в этот раз всё было прощальным…       — Я дома.       Зайдя в их общую спальню, Скарамучч не спеша приблизился к футону, где девушка весьма реалистично старалась делать вид, что заснула. В действительности, на оливковые глаза, наворачивались злые слёзы… Руки дрожат и сильно сжимают ткань одеяла. Молчит. И слова ему не скажет, даже за любимые пирожки.       — Дуешься на меня, бака.       В ответ лишь ощутимое молчание. Боже, ну что за детский сад?       — Если не ответишь мне…       — Ты обещал…       — Знаю.       С ним не нужно много говорить. Всегда всё было понятно. Обычно, Сэкера всегда на одно его слово вставляла десять своих. Сейчас же тот прекрасно понимал, что в этот раз, в шутку обижаться и капризничать, та будет в самую последнюю очередь.       — Подвинься, я тоже лягу.       Как и ожидалось, та и с места не сдвинулась, только закинула на его подушку свои рыжие локоны, что заметно удлинились за эти годы, показывая, что ему здесь не рады. Тот едва держал себя в руках.       — Я конечно всё понимаю, и я бы пошёл на диван, чтобы лишний раз не трепать ни себе, ни тебе нервы, но у нас такой роскоши, из-за кое-кого, не наблюдается, поэтому, либо ты убираешь свои патлы и дашь мне поспать вместе с тобой, либо я приму меры.       — Ты можешь хоть иногда сказать «прости» или «мне жаль»? Или чёрт возьми, ты не поминаешь, что сейчас происходит?! — в ярости крикнула та. — Я могу тебя больше никогда не увидеть!!!       Как же ей хотелось это высказать. Чтобы хоть немного полегчало…       — Хоть иногда, хоть мне, ты можешь сказать «прости»? Как-то показать, что я для тебя особенная. Я твоя сестра, а не одна из подчинённых! Передо мной ты можешь, хоть иногда, сбрасывать эту свою маску и быть тем братом, как тогда, когда мы были детьми?! Ты даже не касаешься меня после той новости!!! Отдалился зная, что я хочу провести вместе как можно больше времени. Пока это ещё возможно! А где это твоё «Сэкки»??? Если я что-то сделала не так, скажи! Но чёрт, это слишком жестоко…       Ей просто хотелось воспроизвести то время, что было раньше…       С тех пор, как она вновь затронула тему своей божественности и рассказала ему в слезах о том, что произойдёт, Скарамучч превратился в того Предвестника Фатуи, которого бояться все, кто с ним знаком, или хоть раз о нём слышал. Он перестал проявлять к ней хоть какое-то внимание! Всегда лишь: «Сэкера-Сэкера-Сэкера! Не мешай! Ты бесишь! Не отвлекай!».       Это больно!       Ей просто хотелось опять обнять, опять почувствовать эту братскую защиту. Поцеловать… Может это и странно, но это её желания… Перед собой не стыдно. Да и что тут скрываться, они даже никак не связаны, лишь формальность, хоть и засевшая в душе навсегда. Она полюбила его. И просто хотела получить свою долю от него…       И сейчас она просто прожигает его взглядом, смотря со злобой и обидой. В нос ударяет запах гари, а комната наполняется белесним светом её истинной силы. Она опять выходит из-под контроля, но её это мало волнует.       — Тц, и как я тебя только терплю…       Её руки хватают и прижимают по бокам от головы, так сильно, что она чувствует твёрдость футона под собой. Он наваливается, закрывая собой девичью фигуру, что замерла, не понимая, чего ожидать. В синих глазах плещутся искры, мышцы напряжены, а Сэкера ощущает, как дышать становится всё труднее, словно воздух вокруг стал наэлектризованным.       — Ты и вправду порой бесишь, такая глупая…       Его губы отдают привкусом крови, а язык слишком сильно врывается в её рот. Его руки крепко держат её запястья, от чего вырваться не представляется возможным. Но сейчас она и не хочет.       Он целует её, заставляя забыть обо всём. Здесь не было страсти или сексуального намёка, хотя то, как жадно он исследует руками подростковое угловатое тело, как сильно сжимает то бёдра, то формирующуюся талию. У него едва хватает сознания держать себя. Всё-таки тот факт, что она сестра, не даёт ему право требовать большего. Но поцелуй… Её первый поцелуй… Осознание этого факта и то, что именно Скарамучч так по бессовестному забрал, было чём-то более интимным, чем секс.       Его руки, что обвивают её талию, заставляя того буквально лечь на Сэкеру, пальцы Сэкеры, которые уже давно перебирают рассыпчатые, гладкие волосы цвета ночи. Их губы, что и не думают отстранятся. Он чувствует, как та дрожит. И не может себе отказать в небольшой вольности. Направить небольшие импульсы по нежной оголённой, от сорвавшейся футболки коже, заставляя её вскрикивать и ещё сильнее прижиматься к нему. Скарамучч хочет большего. Прикоснуться к шее, груди, ниже. Но упрямо заставляет себя выплёскивать все эти эмоции в поцелуи.       Он не хотел быть «грязным» по отношению к ней. Они и так позволяют себе намного большее в сторону друг друга. Это уже не брат и сестра. Но это что-то нечто большее.       После всей этой истории, он не может показать ей, что ещё больше привязался. Никто не должен знать, что он готов убить за неё. Уничтожить. Истребить. Даже она не должна этого знать. Не эту настолько безумную стадию.       Но сейчас он может немного освободиться, целуя её до того момента, пока она не уснёт под ним. Пока не устроиться на его груди, утыкаясь в неё носом. Как маленькая девочка. Как его маленькая Сэкера…       — Я не стану об этом жалеть, и ты не посмеешь. Я не смогу тебя кому-то отдать, хоть и понимаю, что не могу удержать возле себя. — его горячий шёпот касался покрасневшего ушка, даже сквозь сон вызывая волны мурашек. — Прости, но я хотел хоть что-то присвоить себе… Спи сладко, Сэкки…       На следующее утро Сэкера обнаружит рядом с собой аккуратно упакованный браслет с ярко-фиолетовыми камнями от которых исходила едва заметная сила элемента электро. Скарамучча уже и след простынет.       «Запомни, я всегда тебя найду и приведу домой, сестрёнка…»