Restraining order

— Я выпью кровь вепря и прыгну вниз, с твоим именем на устах. Дальше Таня уже ничего не могла расслышать. Возникло чувство, что выпитое на выпускном вино сейчас поднималось выше и выше, заливая уши. Похожее состояние бывало с ней в часы перед простудой, когда весь организм словно набухал, как мокрая губка для мытья посуды. Я простыла, как бы со стороны осознала Таня. Этот идиот заставил меня подняться на такую холодину перед игрой со сборной мира, и в результате я простыла. Это был не первое…событие в этот вечер. Помимо её, нет, их Выпускного. Но Выпускной не остановил Ваньку. Выпускной тем более не остановил Глеба. Никого не остановил даже факт, что она — главный игрок Тибидохской дарконбольной команды, и завтра ни свет ни заря им лететь через океан. На чемпионат мира. Ни-че-го, ни-ко-го, ни-ко-гда. Она же Гроттерша. Спасительница. Хорошая девочка. А теперь Гроттерша стоит и смотрит как парень, который ей нравится, шантажирует ее своей смертью. И что-то в этой неуничтожимой, хорошей Гроттерше которую подначивала с утра Гробыня, сейчас потеряло последнюю связь с ней и теперь болталось где-то внутри , как отмершая конечность. Глеб стоял на самом краю бездны и смотрел как на добычу. Странный он. Это ведь не она на краю гибели. Но когда она заговорила, это был словно не Танин голос. — А давай. Бейбарсов хорохорился перед ней, но услышав это перестал. Попытался переобуться. — Желать человеку смерти, похвально, похвально, светлая студентка Гроттер… — Ага. Я очень ценю твоё высокое мнение обо мне. Но прыгать-то ты будешь? Глеб опять заткнулся. — Ты так настойчиво набиваешься ко мне на колени, я иду тебе навстречу, в частности потому что мой парень ведёт себя как козел. Ну и потому что ты реально привлекательный. И ради этого я перлась на самый верх? На каблуках? Таня стащила с ноги туфлю Гробыни и показала Бейбарсову. — Я пришла сюда за этой твоей роковой романтикой, а получила капризы на уровне Зализиной, образца четвёртого курса. После такого разочарования самое меньшее что ты можешь для меня сделать — это сигануть. Глеб словно растерял половину одежды. Мда. Таня вошла в раж и сделала шаг ближе. — Только тебе ведь ничего не будет, правда? Ты же маг смерти. Не знаю почему, но мне кажется маг смерти как-то договорится со смертью. Прижатый к стенке Глеб уже не был ни роковым, ни притягательным. — Лигул, а я думала настоящий дурак остался внизу. Поздравляю, Бейбарсов, ты действительно опередил Ваньку. Категории правда тебе не понравится. Глаза Глеба сверкнули голубым пламенем. — Ты все равно будешь моей, Таня. Ты была мне обещана, а я всегда получаю своё. Бамбуковая трость уперлась ей точно в сердце. Он наверно остановит его, или достанет и наколет на какую-то куклу, но у Тани опять что-то отшибло в голове, как когда другой некромаг пытался прижать её к стенке. — Сейчас я спущу эту деталь про «обещана», потому что подобная чушь не нуждается в разговоре. Я узнаю кто, когда и что обещал позже. Давай поговорим о реальном сценарии. Ты творишь на мне мерзость, что ваши называют магией, и о Боже, я или немёртвая я отлипнуть от тебя не могут. Вот что случится следом. Таня показала пальцем вниз, к свету окон. — Там внизу стоит кучка магов и богов, которые сражались вместе с моей семьей в войне против вас. Чем эта война закончилась, ты и сам знаешь, ты знаешь где теперь Чума и её приспешники. И вот, все поросло уже былью, и когда объявляются волшебники как считалось исчезнувшего вида, Тибидохс позволяет себе роскошь принять их под свою крышу, давать кров, еду и защиту от притязаний магического мира. Глеб ухмылялся, слушав про её «подвиг» с Чумой в младенчестве, прекрасно зная как хрупок этот аргумент. Вскоре он и ухмыляться перестал. — Мне даже объяснять не хочется, что будет если ты тронешь живой символ мира без тирании некромагии, будучи последним из своего вида. Но если гордость все же прижала тебе головные сосуды, хорошо, я скажу это прямо. Хоть пальцем меня коснёшься, и Сарданапал вспомнит что когда-то стены его города были обтянуты кожей с его врагов. Он светлый сейчас, что для тебя ещё хуже, если посмотреть объективно. Он не просто придёт за тобой, Топикошкин, он избавит тебя от «скверны некромагии» и наставит на путь истинный. И вот тут-то она его по-настоящему достала. Это по глазам видно. Вся матовая чернота в некромагии не могла скрыть, как Глебово сердце вместе с кое-чем ещё теперь лежало у Тани в руке. — Ты можешь хоть всю оставшуюся вечность называть меня «малышкой» и смеяться над моими тремя зелёными искрами. Я всё равно раздавила Чумихиного скорпиона в колыбели. А потом обвела ее вокруг пальца с тремя друзьями предподросткового возраста, и половина из них почти всегда были зомбированы. Я заберу у тебя всю твою силу если ты ещё раз посмеешь угрожать мне в какой-либо форме или действии. Глеб словно сросся с местом на котором стоял, он не собирался больше никуда падать, но и трость держать прямо не мог. Таня выхватила её и пошла обратно к люку. Лигулова мертвая магия начинала жечь руку, её естественного иммунитета надолго не хватит. Таня уже поняла, зачем магическое чутьё заставило взять её, и просто чтобы позлить провидение, а заодно и Сарданапала она достала из кармана локон Афродиты и обернула им трость, как тряпкой. Древнегреческая магия, впервые с момента их знакомства оставила Таню в покое, у неё теперь были заботы поважнее. Где-то снизу донеслись звуки бега, на лестнице показался Валялкин. Закатанная рубашка и пиджак говорили что он здесь по серьезному делу. Да он же защищать меня приперся, со смехом подумала Таня. Он увидел что, и как она держит в руках, и уверенности как-то поубавилось. Появился даже какой-то страх. Выглядит, наверно, будто бы у неё в послужном списке теперь значится голова еще одного некромага, хоть она всего лишь сожрала его гордость вместо канапе на Выпускном. Если честно, так даже лучше. Он сориентировался довольно быстро. — Вижу, тебе не нужна помощь. Таня помахала тростью с локоном. — Да, ты прав, не нужна. Наступила пауза, и Таня молилась чтобы ему хватило понимания, мозгов просто дать ей пройти. — Тань, послушай… — Я знаю что это ты прислал платье. Только взглянула на тебя и догадалась. Ванька замолчал, какие-то слова родились в нем, но так и не вышли. — Хочу кое-что сразу прояснить. Ты и я, и все что было, все это кончено. Ты умер для меня в момент когда я поняла от кого был купидон. Ванька вскинулся. — Нет, пожалуйста… — Никаких пожалуйста ты больше не дождёшься. Меня больше не будет проверять и, Тьма, испытывать недоросль который знает едва ли больше чем я. Вот что я скажу тебе, Вань. Ты не любишь меня, ты вообще не любишь. Ты любишь лечить, даже когда ничего изначально не было сломано. Он выдержал удар, намного достойнее Глеба. Глаза полны праведных слез. — Я люблю тебя, Тань. — Можешь передать свою любовь прямо наверх, к своему Свету. Второго подберёшь? Хоть ему это пойдёт на пользу. Во всяком случае гнев остановил Ванькины слёзы, Таня смогла пройти мимо него и не кинуться на шею.

***

— …это ужасно, но я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Сарданапал с осторожностью рассматривал облепленную локоном трость перед собой. — Но разве это не может подождать? Нам завтра… — Лететь через океан, да. Я помню, академик, я ваш главный игрок. Медузия позади него опустила на Таню зелёные глаза, предостерегающе зашуршав волосами. К Лигулу вас обоих, не таясь, не экранируя подумала Таня. Моя жизнь опять висела на волоске, когда преподы опять занимались чем угодно кроме защиты учеников. — Я никуда не полечу, пока этот человек рядом со мной. Пока не пойму кто проклял меня и почему подкинул локон. Да, я могла сказать это раньше. Но, я говорю это сейчас. Вы просите меня полететь и защитить честь Тибидохса, когда сам Тибидохс оказался неспособен от чего-либо меня защитить. Настала долгая пауза. Преподы стреляли в неё тяжелыми взглядами, стреляли друг в друга. Пока Сарданапал наконец не сдулся окончательно и, как показалось Тане, Медузии было приятно проиграть на этот раз. — Что скажете, доцент Горгонова? Мы успеем до вылета? Медузия стащила с себя его пенсне в золотой оправе и протерла уставшие глаза. — Не тогда когда эти штуки так переплелись между собой. Таня поняла намёк и принялась распутывать обхвативший трость локон. То ли Бейбарсов всё ещё не пришёл в себя после их встречи, то ли греческая магия поистратила свою мощь в борьбе с некромагией, но вышло не так уж и трудно. Все равно что отлеплять прилипшие к свежевыключенному экрану телевизора волосы. Медузия обошла стол с левой стороны и накручивала на палец каждую распутанную Таней прядь. Пока Сарданапал не послал за Абдуллой да сам не подошёл к запертым книгам, посмотреть что есть в арсенале у него лично. Через полчаса, окончательно вымотанная, Таня закрыла за собой двери со сфинксами и поплелась досыпать оставшиеся ей полтора часа сна. Зато Зализина с ними никуда уже не полетит. Проклятье было наложено чисто, не подкопаешься, её выдало только собственное имя на локоне. Сарданапал до последнего отказывался верить, лишь они с Медузией уже все про себя решили. Как живой представитель древнегреческой магии доцент взяла Зализину на себя. За дверью стояли, поднятые с постели сфинксом и одетые в домашнюю одежду, Аббатикова и Свеколт. Судя по их виду, вся эта ситуация нравилась им не больше чем ей. Они пытались заговорить с ней, но Таня как могла выразила что слишком вымотана. Ответом ей было лишь деликатное, как вежливый стук почтальона в окно «извини», где-то на периферии разума. Главное — сделайте что-нибудь, также мысленно попросила Таня. Она ничего уже не видела со спины, но создалось впечатление что её услышали. Уже в комнате ее ждали собранные, бодрые и жаждущие подробностей Пипа и Гробыня, Таня отмахнулась от них и зарылась в свою кровать. Прям в платье. Где-то на периферии оставалась мысль. Как странно было для Феофила, остаться в стороне в такой ситуации. Может, он доверяет мне чуть больше чем прежде, с надеждой подумала Таня. Гляньте, мама и папа, какая я стала. Могу теперь справиться с некромагом совсем без сил, без талисманов и колдовства. Даже без…друзей. Она потёрла перстень подушечками пальцев, подышала на него. И только сейчас заметила. Крайний левый камень, в котором как рассказывал сам Феофил и лежит магия перенесённой личности, из зелёного стал почти чёрным, плоским. Совсем у края можно было заметить крошечный скол. Словно дырка в яичной скорлупе, откуда вытек весь белок с желтком. Она и не заметила, как-то отстранённо осознала Таня, она и не заметила когда магия перенесённой личности иссякла, и забрала с собой её последнего родственника. А может, ей просто не стоило хватать трость Бейбарсова голыми руками, и то покалывание было той частью некромагии которую не принял на себя перстень. — Мрак тебя побери, Гроттерша, ты не вернула мне туфли, не надейся что слёзы спасут тебя.