Истинный смысл устойчивых выражений

Странное чувство, когда что-то, бывшее когда-то давно привычным и нормальным, теперь кажется чуждым и даже диковатым. Джон оглянулся на полудюжину «ребят» (которые «ребятами», в сущности, последний раз были лет пятнадцать назад, когда они вместе учились в университете), и в очередной раз задался вопросом, как он вообще умудрялся тогда чувствовать себя комфортно в их узком мирке. — Ты сегодня ужасно молчаливый, Джонни, — сказал мужчина по имени Мэтт, обладатель бицепсов, впечатливших бы и Халка, и по-дружески хлопнул Джона по плечу (тот пошатнулся на ногах). — Прошло всего несколько лет, а ты не можешь придумать, что нам сказать? — Держу пари, у него найдется, чем поделиться, — вмешался Дон, подмигнув. Джон никак не мог припомнить, как это подмигивание нужно было расценивать. — Жена показывала мне твой блог, Джонни. Просто с ума сойти! Хоть что-нибудь из этого правда? — Каждое слово, — ответил Джон. Кажется, его тон был излишне прохладен и официален в обстановке расслабленного галдежа бара. Он попытался изобразить что-то сродни дружеской улыбке и вспомнить их старые подколы. Он был почти уверен, что раньше они давались ему куда легче. — Но «с ума сойти» — это верно сказано, признаю. — Ну да, — сказал Дон без капли веры. — Этот твой Шерлок Холмс еще тот персонаж. Он правда?.. — он сделал какой-то неопределенный полупьяный жест. Джон был совершенно уверен, что не понял бы его и раньше. — Прошу прощения? — вежливо переспросил он. Мэтт опрокинул свой стакан, переводя взгляд с одного на другого, и Джон понял, что остальные тоже смотрят на него с любопытством. Что ж, этого следовало ожидать. — О, Шерлок тоже поразительный! — раздалось с другого конца стола. Джон прищурился, удивленный словом «тоже». Как его только не называли, но эпитет «поразительный» совершенно точно не входил и в первую десятку. — Я читал его сайт, — продолжил говоривший, и Джон наконец узнал в нем Ричи — парня, у которого было слишком много денег и рассудительности, чтобы влиться в их общество самостоятельно. Он смутно припомнил, как приглашал того с собой на несколько матчей — и, кажется даже, это именно он и привел его в их компанию. Ричи улыбнулся почти смущенно. — Не понял ни слова, но он кажется кем-то просто невероятным, я прав? Джон поймал себя на том, что улыбается. Ему всегда приносило почти абсурдное удовольствие, когда люди хвалили Шерлока; правда, это случалось совсем не так часто, как следовало бы. Да и среди тех, кого Шерлок восхищал, к тому же, было настораживающе много опасных психопатов. — О да, ты прав. Он просто потрясающий. Совершеннейший псих, но просто на грани фантастики. Никому он не нравится. Мэтт еще раз хлопнул по плечу его так, что захрустели кости. — Похоже, ты совершенно без ума от него, — сказал он шутливо. — Что, девчонки больше не катят? — Э-э-э… — Джон моргнул, растерянно оглядев шестерых здоровых регбистов, благодушно ожидающих, что он сейчас же станет отрицать. Он должен был ожидать этого, как он вообще об этом не подумал? Просто Джон так привык уже, что все в его окружении воспринимают его и Шерлока и их особые отношения как совершившийся факт и ничему не удивляются… — Ну, я… Позади вдруг раздался знакомый баритон. — Если это предложение закончится в любой вариации слова «нет», я буду чрезвычайно недоволен. Джон резко повернулся, в шоке глядя на своего, хм… кем бы он ни был. Он все никак не мог придумать, чтобы сказать такого, чтобы это не прозвучало слишком по-детски, или слишком по-стариковски, или просто слишком занудно, или… А Шерлок все стоял. Он был одет в один из своих безупречных черных костюмов поверх голубой шелковой рубашки; кудри лежали непривычно аккуратно, и вообще он выглядел настолько чужеродным для бара, насколько это было возможно. На губах его играла легкая улыбка. Их глаза встретились, и Джон ничего не мог поделать с собой, чувствуя, как и он сам расплывается в улыбке в ответ. На секунду шумный бар словно ушел в тень и подернулся дымкой — в мире остались лишь они двое: он и Шерлок, вместе, и все остальное стало совершенно неважно. Но регбисты все еще сидели в метре от них, и он заставил себя вернуться в реальный мир. Улыбка сама собой сделалась напряженной. Во взглядах, всех до одного направленных на них, был написан целый спектр эмоций от легкого недоверия до искреннего изумления. — Эм… В общем, да. Это Шерлок. Мы, э-э-э… да, — он очень старался не покраснеть. Джон не был смущен, и уж тем более ему не было стыдно — ни в коем случае — но объявлять во всеуслышание, что ты встречаешься со своим соседом по квартире (после целой жизни, проведенной в полной и совершенной убежденности в собственной гетеросексуальности) было совсем не тем, что вызывало у него восторг. Шерлок оглядел стол сверху вниз и заявил: — Так, прекрасно, а теперь я, пожалуй, оставлю вас наедине с вашим неуместным недоверием и скрытой гомофобией — схожу за напитком, — и пошел в сторону бара, не спросив даже у Джона, взять ли что-нибудь ему. Повисла неловкая пауза. Джону казалось, что она тянется уже тысячелетие, и пытался не строить гипотез, о чем думают его приятели, надеясь лишь, что сегодня бар обойдется без драки. — Господи, — сказал наконец Том, — он больно шикарен для тебя, нет? Почти наяву было слышно, как лопнул пузырь напряжения, и все рассмеялись. — Это шутка, — выдохнул Джон, улыбаясь так широко, что щеки грозились заболеть. — Вы бы знали, каково с ним жить. Хранит в холодильнике части тела. Нет, не самостоятельно полученные, сразу отмечу. Всего лишь из морга. Он обвел взглядом всю компанию. Теперь на лицах, всех как на одном, был написал почти истерический ужас, и Джон подумал, что, пожалуй, ему стоит общаться с людьми, незнакомыми с Шерлоком, чуть чаще. Он снова рассмеялся. — Он поехал крышей? — спросил Мэтт Дона с неподдельным волнением. Джон отрицательно помотал головой, но, кажется, это никого не успокоило. — Джон, серьезно, — сказал Дон действительно серьезно. Джон перестал смеяться и отхлебнул пива, чтобы скрыть улыбку. — Что за… В смысле, ты правда… — Дон озадаченно покачал головой. — Когда это ты стал геем? Вот вам и гомофобия. Джон стиснул зубы и постарался не чувствовать себя обиженным тем, что Дон смотрел на него как на заразного. — Я и не становился. Несколько лет назад Джон принялся бы объяснять, и нашел бы слова, одновременно не бывшие бы ложью и удовлетворившие бы обе стороны. Но несколько лет назад Джон еще не стрелял в кэбмена-серийного убийцу, и не сидел на диване в Букингемском дворце бок о бок с другом, завернутом в одну простынь. Поэтому он не добавил ничего и намеревался посмотреть, что вынесут из его слов остальные. — О. О. Так это розыгрыш? — с огромным облегчением уточнил мужчина, которого Джон помнил еще хуже, чем Ричи. Энди — так, кажется, его звали. Джон потряс головой. — Нет. Я на самом деле — с ним. Но это просто он. Он… — Джон вздохнул и понадеялся, что не звучит сейчас как влюбленная школьница. — Это немного сложно объяснить, но все произошло как будто без моего участия и даже осознания, — он сделал глоток. — Так скажем, это человек, для которого я был готов сделать исключение. Он оглядел стол и увидел, что ни один из них ни в малейшей степени не понимал, что он пытается сказать. Он и сам не до конца мог это понять. — Обсуждаете мои многочисленные прелести? О, хорошо, обсуждайте, — снова появился Шерлок и сел рядом с Джоном, опуская на стол стакан виски. На фоне бессчетного количества пивных бутылок он выглядел несколько вычурно, но Джон не мог представить себе Шерлока с пивом, обхватывающего губами узкое горлышко… о, господи, заводиться сейчас было последним, что ему следовало бы делать. — Были бы прелести! Но увы, список таковых улетел в окно, когда ты пролил кислоту на мой ноутбук, — сказал он. Едкий юмор, утешение эмоционально тупых. Шерлок закатил глаза. — У тебя теперь новый. И это было для науки, Джон. Иначе не получалось. — О, ну да, ты — или мне следует сказать Майкрофт? — притащил мне новый, который я не могу нормально использовать! — Джон, в широких кругах признано, что ноутбуки Мак гораздо более удобны в использовании, чем стандартные на Виндоус. Ты просто плохо приспосабливаешься к новым технологиям. Это не моя вина. — Кислота. Компьютер. Твоя вина. — Эм, привет, Шерлок, — негромко окликнул их Том. Джон и Шерлок одинаково недоуменно моргнули, ещё секунду глядя друг на друга и затем обернулись к столу. Кажется, Джон немного забыл о своих приятелях. — Добрый вечер, — сказал Шерлок с небрежной вежливостью. Затем его глаза сузились, и Джон узнал это выражение. Он поднес пиво к губам и незаметно пнул Шерлока носком ботинка. Шерлок бросил на него обиженный взгляд, но он показательно не обратил внимания, глядя через стол куда-то в противоположную стену. Шерлок вздохнул. — Что ж, ладно, я не буду практиковаться в дедукции на твоих… друзьях. Просто посижу здесь тихо и буду хорошим, — он скрестил руки на груди и устремил взгляд в даль с таким раздражением на лице, что Джону отчаянно захотелось снова рассмеяться. — Извините, иногда он просто невозможен, — попытался объяснить он, не сумев подавить улыбку. Имей он сейчас дело с Лестрейдом, или Молли, или даже Донован — те бы поняли. Но на него смотрело шесть пар глаз, и в каждой из них было написано недоумение пополам с обидой. Было ясно как день, что никто из них не понимает совершенно, что происходит, и никому из них это не нравится. Вспомнишь солнце… — Джон! Шерлок! — Лестрейд, очевидно, уже в достаточной мере навеселе, чтобы быть словоохотливым и довольным жизнью, подошел к ним, лучезарно улыбаясь. Он занес было руку в явном намерении хлопнуть Шерлока по плечу, но наткнулся на его предостерегающий взгляд и воздержался. — Пришел сюда отдохнуть с ребятами из команды. А вы? — Аналогично, — ответил Джон, благодарный тому за появление. Пусть немного, но оно отсрочивало неизбежное знакомство Шерлока и его приятелей. Лестрейд же знал их обоих и привык видеть вместе — пусть даже и не всегда одобрял то, что они делали. Похоже, Джон и не понимал раньше, как успел привыкнуть к такому отношению. Лестрейд поднял седую бровь. — Серьезно? Шерлок и спорт… — Что? А, нет — это ребята из моей университетской сборной по регби, — Джон сделал приветственный жест и все шестеро пробормотали приветствия. — О. Верно, — кивнул Лестрейд в ответ и обернулся, окидывая обстановку оценивающим взглядом. — Рад видеть, Шерлок, что ты прикладываешь усилия. — Отстань, — огрызнулся Шерлок. Джон снова пнул его по ноге, хотя Лестрейд не выглядел особо оскорбленным. — Ты понял, о чем я, — сказал он, скользнув взглядом по Джону. — Джон хороший человек. А ты, ну… — Нет? — предположил Шерлок. Лестрейду хватило порядочности поморщиться. — Эй, Грег, у нас все в порядке. И я все еще тут, — сказал Джон, чувствуя необходимость сказать хоть что-то. — Я в курсе, — буркнул Лестрейд. Он сунул руки в карманы и вдруг показался Джону смущенным. — Я не имел в виду… мы все знаем, что вы оба из себя представляете. Просто хочу быть уверенным, что у вас все в порядке. Я имею в виду… боже, нет, я не имею в виду… господи. Он выглядел таким напуганным собственными словами, что Джон против воли улыбнулся, даже несмотря на ужасную неловкость. Он совершенно точно не желал обсуждать с Лестрейдом свою сексуальную жизнь, не говоря уж о компании регбистов. — А теперь иди, — сказал Шерлок и Лестрейд испарился, будто только этого и ждал. Шерлок опустил взгляд на свои колени, вздохнул и запустил руку в волосы, одним движением уничтожая весь порядок. Он взглянул на Джона, и тот поразился, увидев в выражении голубых глаз что-то, подозрительно напоминавшее тоску. — Я прошу прощения, — сказал Шерлок тем нарочито официальным тоном, какой всегда использовал, когда был готов провалиться в чертоги, и Джону пришлось приложить некоторое усилие, чтобы заставить себя усидеть на месте, а не сгрести его в охапку и не обнять. За шесть месяцев (и еще годы до этого) он успел понять, что как бы далеко он не уходил, он все равно возвращался обратно, но Джон все еще ненавидел отпускать его в те темные места, куда затягивал его его разум. — Увидимся в квартире, — прозвучало почти вопросительно. — Эй, — Джон перестал бороться сам с собой и все-таки схватил Шерлока за запястье, просто потому, что мог это сделать. И даже должен был. И еще потому, что даже когда Шерлок ужаснейше его бесил, он продолжал хотеть к нему прикоснуться. — Ну ты чего? Тебе совсем необязательно уходить. Выражение Шерлока никак не изменилось, но Джон видел, что взгляд его несколько смягчился. — Я же вижу, что мое общество вызывает дискомфорт. И у меня сложилось впечатление, что у вас тут что-то сродни чисто мужских посиделок. — Ты мужчина, — парировал Джон. — И у всех твое общество всегда вызывает дискомфорт. Так что оставайся. — Да, ну же, ты должен остаться, — раздался голос Ричи. Джон повернулся, шокированный, зная, что Шерлок повернулся тоже. Вообще-то, весь стол сейчас неприлично пялился на бедного Ричи, залившегося краской и разом растерявшим все свои речевые навыки. — Я к тому… Мне не кажется, что ты так уж плох — знаешь, Джон сказал, что ты потрясающий — и вы смотрите друг на друга как… ой. Джон почти физически почувствовал, как мысли Шерлока одним махом возвращаются к реальности, и отпустил его руку. Он перевел взгляд с прищура глаз Шерлока на сцепленные в замок за спиной руки и понадеялся, что в конечном счете Ричи не придется сожалеть о сказанном. — Смотрим друг на друга как что? — вопросительно склонил голову Шерлок. — Как будто здесь больше никого нет, — проблеял Ричи подавленно. Джону даже стало немного его жаль. Одному богу известно, как Шерлок… — За годы после выпуска из университета вы добились приличных успехов в программировании, — начал Шерлок тихо и вдумчиво, — однако в большинстве случаев вы предпочитаете скрывать эту информацию, не желая вызывать у людей неловкость, неизбежно возникающую, когда они общаются с успешными и богатыми людьми. Зависть, конечно, неприятна, но это не единственная причина — вы не желаете ранить чувства других людей, потому что вы необычайно порядочный человек. И романтик, к тому же. Очевидно, что вам поступают предложения самого различного характера от множества привлекательных женщин, но вы отказываете им всем, потому что беспокоитесь, что их привлекают ваши деньги и статус, а не ваша личность. Которая, кстати, по большей части скрыта за социальной неловкостью и попытками быть вежливым. Вы являетесь… Или, скорее, являлись когда-то чем-то вроде поклонника Джона, если судить по вашему сентиментальному к нему отношению. Предполагаю, он был добр к вам в какой-то момент, который сам уже не помнит. Шерлок выдохнул, и над столом повисло короткое ошеломленное молчание. Джон незаметно заглянул в бутылку, чтобы проверить, не осталось ли пива. Выпить очень хотелось. — Я… Ого! — сказал наконец Ричи обескураженно и одновременно с тем восхищенно. — Не знаю, каким, черт побери, образом ты это все узнал, но… вау. — И-и? — подсказал Шерлок. — Что — и? — все еще смущенно переспросил Ричи. Шерлок закатил глаза. — Разумеется, я хочу знать, что же такого сделал Джон. Я рассчитывал послушать сегодня разного рода забавные истории — компромат, шантаж, чем черт не шутит, но вы все удивительно тихи. Вероятно, в этом виноват я сам, но с этим уже ничего не попишешь. — Шерлок! — возмущенно воскликнул Джон, посылая Ричи извиняющуюся улыбку. — Я уверен, что ничего такого не делал, но даже если и так, ты не можешь вот так просто требовать от человека тебе все рассказать. Шерлок посмотрел на него взглядом, возглавлявшим список его нелюбимых. Трактовался он примерно так: «Интересно мне, Джон, как ты со своей недогадливостью соображаешь самостоятельно вдыхать кислород в легкие и выдыхать его обратно, потому что я не был бы удивлен, если бы и это мне пришлось бы тебе объяснять на пальцах». — Конечно, я могу. Это касается тебя. — И? — И я имею на это полное право. Джон все еще пытался переварить это заявление, какое-то особенно тревожное, но тут Ричи вдруг снова заговорил. — Все в порядке, правда. Да, Джон был первым, кто подружился со мной в университете. Не потому что у меня богатая семья и не из жалости — просто так, — неразборчиво проговорил он, и Джон залился краской. Не сказать, чтобы это были такие уж смущающие подробности, но он считал, ему следовало бы понять, что это значило для Ричи. Быть с ним подобрее. Хотя бы помнить его имя, в конце концов! — А, — Шерлок понимающе кивнул, — да, Джон это умеет. Он послал ему теплую улыбку, и Джон машинально улыбнулся в ответ, хотя и не понимал до конца, что же именно он «умеет». Он разучился заводить друзей, став в последнее время слишком раздражительным и даже грубоватым, но, очевидно, Шерлок говорил именно про это. — Не знал, что ты такой, Ричи! — сказал Мэтт, кажется, впечатленный. — Почему ты не рассказывал нам? — он подмигнул, и Ричи неуверенно рассмеялся. Разговор перешел на жизнь Ричи и Джон смог спокойно выдохнуть, больше не будучи в центре внимания. Он незаметно опустил руку под стол и положил на колено Шерлока. Публично выражать привязанность было все еще неловко. Шерлок вздрогнул, но не отодвинулся и послал Джону вопросительный взгляд, словно спрашивал, уверен ли тот, что все в порядке. Сердце Джона заныло: он ненавидел тот факт, что Шерлок привык жить, вечно чувствуя себя обязанным извиняться за одно свое существование. Надо признать, в основном он этого заслуживал, но Джон не мог ничего с собой поделать. — Спасибо, что пришел, — прошептал он, склонившись к его уху, и тот слабо улыбнулся. — Не уверен, что привнес в это общество что-то хорошее, — сказал он с кривой усмешкой. Джон пожал плечами. — Я тоже не лучше. Похоже, я окончательно забыл, каково это — быть нормальным человеком. Шерлок вдруг перестал улыбаться. — Прости, — сказал он натянуто. — Я понимаю, что… усложняю тебе жизнь. — Что? — опешил Джон. Он был вполне доволен их жизнью и понятия не имел, о чем сейчас говорил Шерлок. Тут ему в голову пришла ужасная мысль. — Шерлок. Ну. Ну, Шерлок. Ты же не думаешь, что я жалею, правда? Ни о чем, совсем ни о чем, — Шерлок смотрел с сомнением, и Джон мысленно чертыхнулся. — Ты и правда так думаешь. Господи, Шерлок. Послушай, даже когда я стоял в бассейне, весь увешанный взрывчаткой, я не жалел ни об одном миге с тобой. Это… боже, Шерлок. Ты же знаешь, что я счастлив. Не можешь не знать, ведь так? — Иногда мне кажется, что я неумолимо порчу твою жизнь, — пробормотал тот в стакан. Джон разинул рот и попытался сообразить, когда так случилось, что Шерлок начал считать себя недостаточно хорошим для него. Потому что он был не просто достаточно, а изумительно хорош. Едва ли их жизнь сильно изменилась после первого поцелуя — нет, но Джон не считал это чем-то дурным. Ему нравилось жить как он жил: и вечная опасность, и роль няньки Шерлока, и просмотр с ним дурацких шоу по телевизору, когда тому было скучно, и все остальное — тоже. Нравилось. Нравился ему и их секс, который теперь случался гораздо чаще, чем когда-либо в жизни Джона до этого. Поначалу было очень странно и еще более неловко, но вот потом… До сих пор иногда чувство нереальности происходящего возвращалось, когда в темноте спальни он толкал Шерлока на постель — и тогда он оставался стоять над ним, разглядывая белое тело и пытаясь заново уложить в голове тот факт, что уже через минуту он, широкоплечий, крепкий мужчина с двухдневной щетиной, станет прикасаться и целовать другого мужчину, мужчину, черт его побери, который вдобавок еще и выше его на фут. Когда такое случалось, он делал глубокий вздох, стараясь себя успокоить, и отгонял подальше странные мысли общего содержания примерно такого: «Боже, что я сейчас делаю? Серьезно, что происходит, это вообще нормально?». Мысли неизменно уходили, и он снова чувствовал себя в силах сделать оставшийся до кровати шаг и прикоснуться на пробу к теплой гладкой коже Шерлока. Это прикосновение всегда окончательно успокаивало его и избавляло от глупых сомнений; словно искры пробегали под кожей, и когда Шерлок прикасался к нему в ответ, он уже и забывал о своих метаниях. Он не возражал против того, что за пределами квартиры они никогда не касаются друг друга больше необходимого, хотя теперь, оглядываясь назад, он не мог вспомнить, чья это была идея. Иногда его беспокоило, что в девяноста процентов случаев он понятия не имел, что обо всем этом думает Шерлок, но, с другой стороны — а чего он хотел? Для двух чопорных английских джентльменов это неудивительно. И все же не отпускало чувство, будто они вечно находятся в подвешенном состоянии, балансируя между дружбой и романтическими отношениями, так по-настоящему и не определившись. Как знать, может, все его бывшие были правы на их счет. — Ну, с учетом того, что в наших отношениях все мозги и вся красота сконцентрированы у тебя, — неловко пошутил Джон (в основном это была правда, поэтому шутка вышла несмешной), — не думаю, что это я вытянул короткую спичку. Шерлок лишь закатил глаза. — Хорошего вечера, Джон, — сказал он и, взмахнув полами, быстрым шагом направился к дверям. — Эй, — окликнул его Том через весь стол. Джон обернулся, только сейчас вспоминая, что его приятели все еще тут. — Куда это твой бойфренд намылился? — Домой, — ответил Джон. Нужно было бы добавить еще что-то, чтобы не складывалось впечатление, будто они поссорились (они и не ссорились, собственно), но сказать почему-то было нечего. — О. Понятно, — сказал Том, разглядывая дверь, которую не потрудился закрыть за собой Шерлок. — Что ж, значит, в следующий раз обязательно приводи его с собой. Он очень, эм… интересен. — Выпьем, — кивнул ему Джон и нечеловеческим усилием попытался изобразить широкую искреннюю улыбку: он чувствовал себя в некотором смысле обязанным. Том был великодушен, хотя совершенно не должен был и, более того, Джон даже того не заслуживал. Увы: интерес Джона к тому, что же в очередной раз происходит в голове Шерлока, перевешивал его интерес к чему-либо еще. — Эй, Джон, — тихо подошел к нему Ричи, снова выглядя совершенно смущенным. Кажется, для него это было обычным делом. — Это ведь… эм, ты не мог бы… вот тут… посмотри в телефон, пожалуйста. Он достал телефон и Джон сфокусировался на экране. Предыдущим сообщением я прислал вам номер женщины по имени Эмма, она врач. Она привлекательна и не заинтересована в материальном благосостоянии потенциального партнера, если судить по ее недавнему интересу к Джону. Очевидно, у нее есть ряд психологических проблем, но, смею утверждать, они замечательно нивелируются вашими. Если это не сработает, не утруждайте себя предъявлением мне претензий. Если сработает, не утруждайте благодарностями. ШХ 22:22 — Я, кхм, да, — подавился Джон. — Это Шерлок. Господи, не могу поверить, что он… он серьезно запомнил номер Эммы… — И это правда, что… — Ричи явно испытывал проблемы с подбором слов, и Джон сжалился. — Мы не встречались. Только, как бы это назвать… беседовали. Но она замечательная, уверен, тебе понравится. Правда, позвони ей. Скажи, Джон Ватсон считает, что вы двое поладите. И не заговаривай о Шерлоке как минимум до третьего свидания. — Ты серьезно? — моргнул Ричи, машинально сжимая телефон сильнее. Со вспышкой веселья Джон вдруг понял, что с этой секунды Ричи станет внимать словам Шерлока с открытым ртом. — Замечательно, спасибо огромное! Джон пожал плечами. — Не мне спасибо. И все же это было как-то странно. Будто Шерлок был ему за что-то благодарен или… О, боже. — Прошу прощения. Мне нужно… Приятного вечера, друзья. Непременно соберемся снова. Игнорируя недоуменные взгляды, Джон встал из-за стола и чуть ли не выбежал из паба. Холодный воздух, однако, заставил его слегка протрезветь, и он остановился, оглядываясь. Высокая фигура в длинном пальто быстро удалялась, опуская телефон в карман. — Шерлок! — крикнул он, но фигура продолжила удаляться, меряя землю шагами и оставляя его далеко за спиной. — Шерлок! Джон бросился за ним, игнорируя зажегшуюся в ноге боль (лишняя нагрузка или снова психосоматика — черт его разберет), и очень скоро догнал, хватая за плечо и рывком разворачивая к себе. Короткая, казалось бы, пробежка почему-то отняла много сил и он стоял, согнувшись пополам, опираясь руками на колени и пытаясь отдышаться. — Ну и что это значит, Джон? — Шерлок не выглядел рассерженным, но и удивленным не выглядит тоже. Скорее, так, слегка раздраженным. — Л… Люблю. Я… люблю тебя, — выдохнул Джон. Жаль, что первое признание не вышло сделать в какой-нибудь момент, когда дыхание не спирало горло, а голова не кружилась от выпитого. — Прости… не говорил раньше. Думал, ты… знаешь. Или тебе… не понравится. Но тебе понравилось, когда Ричи сказал о нас, не так ли? А я, дурак, и не говорил тебе всего того, что должен был… Впрочем. Я люблю тебя. Я нуждаюсь в тебе, — он задумался на секунду о том, не будет ли слишком то, что он намерен сказать дальше, но быстро решил, что больше — не меньше. — Иногда мне кажется, что мы… созданы друг для друга. Джон моргнул и метнул взгляд на широко распахнутые глаза Шерлока и слегка приоткрытый рот. Он надеялся, что сделал верные выводы, потому что если нет… Что ж, будет просто унизительнейше. Шерлок молчал долгое мгновение — почти вечность, и наконец мягко произнес: — Устойчивое выражение. Снова. Снова он говорит последние во всем языке слова, которые Джон ожидал бы от него услышать. — Прости… Что? — Последняя фраза. «Созданы друг для друга». Это устойчивое выражение. Продукт отражения в языке общекультурного опыта, который, хоть и носит общий характер, но отличается для каждого отдельно взятого человека. Поэтому имеет место невыносимая неточность. Трудно понять истинный смысл. — О, — Джон выпрямился и тупо уставился в тротуар. Что он должен был на это ответить? — Что означает, — продолжил Шерлок с еле различимым волнением в голосе, — тебе придется мне его объяснить. — О? — Джон удивленно поднял взгляд и почти вздрогнул, обнаружив, что Шерлок пристально смотрит на него. В стотысячный раз он поразился, какой яркий отклик в его душе находит каждый взгляд Шерлока — особенно вот такой: внимательный, пылающий, предназначенный именно ему, а не куску пространства на его месте, будто он, Джон, и правда стоит того, чтобы гений тратил на него целую минуту своего драгоценного времени. Наверно, не особо здорово думать подобным образом о своем партнере/бойфренде/соседе, но бегать с нелегальным пистолетом за вооруженными до зубов преступниками тоже здоровью не способствует — так что вопросы здоровья волновали Джона мало. Шерлок не прекращал смотреть, и в глазах его было что-то темное, жаждущее чего-то. Джон сглотнул, надеясь, что сумеет сказать что-нибудь (что угодно!), что хоть в небольшой мере компенсирует его оплошность. Боже мой, он шесть месяцев их отношений радостно игнорировал всю разговорную часть, полагая, что ничего страшного не произойдет, если он предоставит Шерлоку самому догадываться о его чувствах. Как это было глупо, глупо, глупо! Именно он должен был играть в этих отношениях роль рассудительного взрослого человека, чтобы не допустить творящейся у него на глазах катастрофы. Господи, неужели все его подружки были правы насчет него? Джон необъяснимым образом вдруг почувствовал себя обязанным перед ними ничего сейчас не испортить. Он глубоко вдохнул и расправил плечи. — Оно значит… — он замялся на секунду, — оно значит, что я не был счастлив, пока не повстречал тебя. И никогда бы не смог без тебя стать счастливым. Я никогда даже… Да господи, кто бы догадался, что ему для счастья нужно искать такого бешеного психа, как ты? Но я больше ни к кому не чувствовал такого. Я даже представить не мог, что такое бывает! С этим чертовски неудобно существовать, оно жрет все моё время, и да — я скорее умру, чем откажусь от этого. Собственно, так однажды уже почти и случилось, — он снова сглотнул: в горле неожиданно пересохло. Шерлок не отводил от него взгляда, и Джон знал, что должен продолжать. Потому что за шесть месяцев — да годы, годы, черт побери! — накопилось слишком много того, что необходимо было сказать. И Джон тайно надеялся, что у него найдется, что сказать Шерлоку и через год, и через пять: он собирался дарить ему счастье, которого они оба каким-то образом избегали тридцать с лишним лет, всю оставшуюся жизнь. — И я, вероятно, действительно создан для тебя — один бог ведает, кому еще казалось бы трогательным, что ты все время меняешь пароль на моем ноутбуке, считая это забавной головоломкой, хотя прекрасно знаешь: я ее не разгадаю и тебе все равно придется сказать мне пароль самому, — он перевел дыхание. — Кстати, прекращай это делать. — Ни за что, — сказал Шерлок и тонкая, самодовольная улыбка заиграла в уголках его губ. — В общем… вот это оно и значит. Что я люблю тебя. И я люблю бегать с тобой за преступниками, и заваривать для тебя чай, и ругаться на тебя за то, что ты держишь в ванной чьи-то легкие. И с этой секунды я намерен использовать в отношении тебя все устойчивые выражения, которые я только знаю, — сказал Джон, не умея спрятать растроганную ответную улыбку, — а потом объяснять тебе каждое. Возможно, подумал Джон, в этом и был истинный смысл этого всего: жизни, любви, устойчивых выражений. В том, чтобы найти кого-то, делающего тебя до глупости счастливым, просто появляясь рядом с тобой в пабе субботним вечером и неся всякий бред. Телефон завибрировал. Обязательно подарю вам томик стихов Теннисона на будущий день рождения. Не обращайте внимания на камеры и дальше, доктор Ватсон. — Майкрофт Х. 23:34 — Господи, — пробормотал Джон. Не зная, как реагировать, он просто подошел, пошатываясь, и уткнулся лицом Шерлоку в плечо. — Ты свинья. И ты смеешься. Я чувствую. — Прости, — прозвучало совсем не виновато. — Это было очень… хорошо. Я ценю это. — Да, да, — проворчал Джон, бесполезно хватаясь за пальто. — Ты не настолько глуп, чтобы разражаться речами шекспировских героев, зная, что стоишь под камерами брата. Шерлок не сдвинулся и словно почти окаменел. — Я жил жалкую жизнь, пока не встретил тебя, — сказал он неожиданно просто. — Я вечно отчаянно нуждался в чем угодно, что нарушило бы размеренность моего существования. А потом я встретил тебя. И отставной военный врач Джон Ватсон каким-то образом сделал то, чего не мог никто и ничто на всей планете, за исключением сильнейшей дозы героина. Ты заставил меня почувствовать, что я хочу кому-то… нравиться. И я тебе понравился. А потом ты… полюбил меня. Говорить стало вдруг до нелепости трудно. Он бы не начал этого разговора, предполагай он хоть малейшую вероятность того, что он может почти расплакаться посреди улицы, да еще и при подслушивающем Майкрофте. — Ну да, не думаю, что героин мог полюбить тебя в ответ. — Зависит от того, с чем его мешать, — невнятно проговорил Шерлок куда-то в волосы Джона, и тот рассмеялся. — Мы парочка психов, не так ли? — Полагаю, так. Но, в отличие от большинства сумасшедших, у нас есть мы. И это действительно было единственным, что имело значение.