Дракон вернулся! Неужели Чудовище U вновь начнет кошмарить сеть?! Да ладно вам, в последнее время все равно довольно скучно было. Как думаете, у них что-то случилось с Белль? О чем ты? Ну, вроде как она его в узде держала. Что, если он по жизни буйный? Если так, то мне страшно за нашу Белль. Надеюсь, он ничего ей не сделал.
— Эй, кроха, чего завис? — Лик слегка щелкнул Ангела по голове, отчего малыш закачался. — Мне нужно идти. Мой брат в беде, — Ангел свернул новостную строку и принялся убирать инструменты со стола. — Что случилось? Эй! — Лик остановил маленький ас, положив на него руку. — Я не знаю. Но я ему нужен. Мы всегда вместе. — Вам, ребята, стоит научиться самостоятельности. Девушку тоже на двоих делить будете? — Девушку? — Ангел непонимающе моргнул. — Э, мал ты еще. — Я пойду, — Ангел вежливо кивнул, — извините. До свидания. Он упорхнул, и Лик даже не понял как. Этот маленький гений иногда приводил изобретателя в очень глубокое смятение. Вот вроде только что они возились с Тессерактом, и вот, Ангелок исчез, как какой-то случайный баг. — Его надо было отдать в школу для одаренных детей, — нарочито громко произнесла Лик, как только на пороге показался Джастин. — А, ты опять припёрся. Чего надо? — Новый ас, — мрачно произнёс Джастин, упав на стул. С каждым разом, как Лик его видел, вид бывшего друга был все тоскливее. — Какой же ты… — изобретатель скривился и махнул рукой, — как доработаем, так и сообщу… О стоимости. — Я имею право получить его бесплатно. — Ты вообще больше прав не имеешь. Никаких, — Лик пожал плечами. — Но можешь пойти пошуметь. Дракон, видимо, опять в U бушует. Джастин ничего не ответил, лишь сжал кулаки. Лик подхватил свой Тессеракт и принялся перестраивать код и дальше, делая вид, что целиком погружен в работу, но краем глаза наблюдал за старым другом. Джастин ушел в свои мысли, нервно постукивая ботинком по полу. Лик выдержал не более двух минут. — Ты сейчас лопнешь. Будь аккуратней, ты старый, а старики любят внезапно помирать. Джастин в одну секунду оказался прямо перед Ликом, ударил кулаком по столу и навис прямо над насмешливыми глазами изобретателя. — Мне нужен новый ас, Лик. Срочно. Джастин, конечно, выглядел угрожающе, но… — Дорогуша, ты можешь запугивать детей, но никак не меня. Тессеракт на доработке. На этом все. Лик спокойно смотрел в глаза Джастина с лёгкой насмешкой. Изобретатель знал, куда надавить, но пока молчал, позволяя приятелю самому прочитать во взгляде посыл: «ты знаешь, что я знаю, и мы оба понимаем, сколько всего зависит от моего умения держать язык за зубами». Джастин медленно отошел. Он постарался взять себя в руки и набраться терпения. Вот только он не знал, что в планы Лика помощь жалкому герою не входила. На самом деле Лик презирал и осуждал Джастина. И с каждым днем в своем отвращении все больше увязал.***
Когда Ангел прибыл на место происшествия, Дракона там уже не оказалось. Маленький перепуганный ас, словно птичка колибри, заметался вдоль арены, рассматривая причененный ущерб. Ангел мог это все починить, но само понимание того, что это учинил брат, заставляло дышать чаще. U — это не физический мир. Сеть подарила ощущение реальности, но чтобы разрушать предметы на кодовом уровне, нужна была небывалая ярость. Именно поэтому Дракон так пугал всех — он рушил то, что даже не имело настоящего физического обличья. Ангел надеялся, что больше никогда не увидит брата в таком состоянии. Но это вновь произошло. Арена была полуразрушена. Некоторые столбы снесены, и сверкали, словно оголенные провода. Несколько асов осматривали себя на наличие повреждений, и повсюду были слышны взбудораженные шопотки «Дракон вернулся». Малыш понял, что больше не ощущает реальность. Перед глазами — белая стена. Медленно, словно опавший с дерева листик, Ангел упал на землю, заторможенно моргая глазками-пуговками. Это снова случилось. Кей снова несчасен. И Ангел опять бесполезен. Он даже не может найти собственного брата и утешить его, успокоить, понять, что с ним произошло. Да и Ангел всегда чувствовал — Дракон ничего не расскажет, он никогда не мог положиться на младшего брата. — Томо! — нежные и такие знакомые руки подхватили маленького аса. Сквозь белую стену пробился родной голос: — Томо, милый, что с тобой? Не сразу, но Ангел смог сфокусировать взгляд. Он понял, что его держит любимая Белль, чьи прекрасные глаза сейчас были полны тревоги. Рядом беспокойно жужжала пикси, а за спиной Белль маячила зеленая макушка Пегги Сью. Ангела еще больше охватила паника. Заметив состояние малыша, Белль крепче обняла его и тихо зашептала: — Все хорошо. Ангел, милый, все хорошо. Мы найдем его и все решим. Все в порядке. Ангел не мог понять, что именно он чувствует. Страх? Печаль? Радость от того, что Белль пришла? Тревогу?.. Маленькое сердечко не могло справиться со всеми эмоциями сразу. Каким бы ни был гениальным Ангел, он все еще оставался ребенком. Белль поудобнее прижала к себе кроху и тихо замурлыкала одну из любимых песенок Ангела. Держа его на руках, она не спешно побрела вдоль арены, оценивая ущерб. Однажды Дракон ворвался на ее концерт. Вид у него был весьма устрошающ. Интересно, как он выглядел, когда бесновался здесь? — Это Белль! — крикнул кто-то из собравшихся зевак, и девушку тут же окружили. Со всех сторон посыпались вопросы, возгласы негодования и восхищения, настоящая какофония звуков, где нельзя было разобрать отдельные фразы. На Белль все больше накатывала паника. Пикси, что носилась вокруг в попытках разогнать толпу, ситуацию не улучшала. Наконец, кто-то схватил Белль за руку и потащил из толпы, злобно ругаясь на фанатов. Девушка хотела вырвать кисть, да и Ангела она теперь держала одной рукой, но вовремя поняла, что тащит ее за собой Пегги. — Отошли! Уйдите! Вон, я сказала! Пегги умела внушать страх. Ее глаза настолько злобно сверкали, а тон был до того приказной, что народ немного раступился. Достаточно, чтобы можно было протиснуться сквозь толпу. Пегги завела Белль и Ангела за арку и тут же приказала: — Выходим из сети, сейчас же! Белль еле переводила дух, с трудом собирая мысли. Она погладила Ангела по голове и произнесла: — Томо, я сейчас не дома. Выходи из сети и если Кей там, побудь с ним. Я очень быстро вернусь, хорошо? Ангел растеряно кивнул и поняв, что от него требуют, молча вышел из сети. Девушки тут же последовали его примеру.***
Сердце Томо гулко билось в груди. Он открыл глаза и не сразу понял, где именно находится. Что это за комната? Почему солнце сквозь окна разлилось по полу и так сильно слепит глаза? Что произошло? Где Кей? Воспоминания о брате заставили тело вздрогнуть. Почему это снова случилось? Почему здесь? В этом чудесном уютном доме, полном любви и спокойствия? Почему Кей снова ничего ему не рассказал? Томо шмыгнул носом. Хотел подняться с кресла и потер глаза. На пальцах осталась прозрачная влага и мальчик удивлённо посмотрел на свои руки. Это что? Слезы? Томо не помнил, когда он плакал в последний раз. Отец не переносил слезы, и оба брата довольно рано научились их подавлять. Томо еще с минуту просидел в растерянности, и поняв, что белой стены нет, он все же поднялся и пошел на поиски брата. Как и ожидалось, тот заперся в спальне. Томо понятия не имел, что ему делать. Постучаться? Позвать? Просто посидеть под дверью? А неожиданные предательские слезы все еще стояли в глазах. Мальчик ударил себя по щекам и замотал головой. Нельзя. Слезы — признак слабости и они наверняка разозлят остальных. Вздохнув несколько раз, и собравшись с силами, Томо постучал в собственную спальню. — Кей, — почти шопотом, — Кей, ты там? Ответа не было, будто комната пустовала. Томо осел на колени и прислонился лбом к двери. Он не знал, что делать. Но понимал, как может заставить старшего брата среагировать на младшего. — Мне страшно, — сипло произнёс Томо, то ли от недавних слез, то ли от ощущения неравильности своих слов, — впусти меня, пожалуйста. Мне плохо. Тишина. Затем короткая возня и щелчок замка. Но дверь Кей не открыл. Томо сам вошел в комнату, где на кровати сидел неподвижный Кей. Они встретились взглядами: покрасневшие глаза Томо и запавшие Кея. Молчание. Они никогда по-настоящему не разговаривали по душам. Томо еще иногда мог выговориться, но Кей — никогда. Столько всего они оставили висеть между ними, не желая или даже боясь, рассказать. Страх перед отцом, страх потерять это место, Судзу, спокойствие и чувство вины гложило обоих братьев. А за плечами годы вечного напряжения и ужаса. Томо снова всхлипнул и это стало какой-то отправной точкой. Словно на шаткие весы подкинули лишнее зернышко риса. Словно все, что копилось в мальчиках наконец достигло своего апогея, и они оба взорвались. Томо разрыдался. Слезы потекли и всхлипы стали неприлично громкими для всегда тихого мальчика. Кей подскочил на ноги, но тут же споткнулся и упал, злобно ударив кулаком по полу. Настолько сильно, что в паркете осталась вмятина, а рука вспыхнула тупой болью до самого локтя. Кея затрясло. Он думал, что беснования в U будет достаточно, но агрессия так и не пропала. Томо зажал рот руками, чувствуя, что белая стена снова рядом. Он присел рядом с братом, крепко обняв его. Оба тряслись. Оба слишком долго держали эмоции в себе. — Прости, — тихо и как-то обреченно произнёс Кей. Томо лишь больше заплакал, не сумев найти нужных слов. — Ненавижу… — добавил Кей и следующий его удар кулаком пришелся по собственной коленке. Томо отпрянул, в ужасе смотря на то, как брат бьет сам себя. Дрожащими руками, сквозь пелену слез, мальчик набрал сообщение: «Судзк пожалкста быстрее». Новый дом был светлым и безопасным. Но из старого дети слишком многое унесли в себе. И все что осталось Томо — это пытаться остановить слезы и ждать их спасительницу, ибо сами они справиться не могли.