Будь полезным

— Tio, посмотри на меня. Голос сладкий, тягучий, вкрадчивый. Агустин скулит и пытается поднять голову, чтобы посмотреть на Камило. Парень цепляется за его щеки, сжимая лицо в ладони. Мужчину ритмично дергает туда обратно и тихо поскуливает, стараясь не сорваться на крик. — Открой свой ротик. Ты ведь знаешь, как сделать мне приятно. – Агустин открывает рот, чуть высовывая язычок вперед. На него сразу ложиться юношеский член. Камило водит им по губам мужчины, а затем цепляется за волосы пианиста и насаживает почти до основания. На глаза Агустина выступают слезы, когда он ощущает, как головка упирается в горло. Его глаза поднимаются на довольное лицо Камило, но не двигается. Парень слишком крепко сжимает его волосы, удерживая на месте. — О да, Ками, он так сжался! – Агустин чувствует шлепок по ягодице и тихо вскрикивает от неожиданной боли. Камило стонет. — Что такое, Агустин? Хочешь видеть другое лицо? – издевательски спрашивает подросток. Его волосы темнеют, кожа смуглеет, скулы становятся уже, а на лице появляется редкая борода. – Скучаешь по нему, да? Может, будь ты лучшей шлюхой, он бы не ушел. Агустин смотрит на лицо Бруно, искаженное злобной усмешкой. Перед глазами все начинает плыть, а щеки обжигают горячие слезы. Агуст послушно сосет и тихо постанывает, от становящихся все резче рывков Феликса. Камило вытирает его щеку, чуть сбивая очки и снисходительно улыбается, разглаживая черты лица провидца. Да, Агустин скучает. Это безумие началось, когда Бруно сорвался на него, после очередного неудачного предсказания. Пианист просто зашел к нему, чтобы занести еды, но провидец грубо поцеловал его, опрокинув разнос и прижав пианиста к стене. "Будь полезным, хоть раз!" С этой фразы началось его падение. Агустин не мог сказать, что ему не понравилось, даже если это было чертовым изнасилованием. В какой-то момент в провидце, словно повернули стрелки в другую сторону, и он стал так нежен и аккуратен. Растягивал долго, старательно, целовал, говорил, какой Агустин красивый и как приятно он стонет. Когда входил, утянул дрожащего пианиста в долгий, размеренный поцелуй. Терпеливо ждал, пока он привыкнет к чувству наполненности, а потом начал двигаться. Он изменил своей милой, любимой и дорогой жене Джульетте с её родным братом и ему понравилось. Ему понравилось это чувство наполненности, заставляющее ноги дрожать и подгибаться. Второй раз случился так же спонтанно, как и первый. Им поручили развезти продукты в дальние части города, к отдаленным домам. Где-то в середине дороги назад Агустин остановился и слез с лошади, чтобы поправить сползшее седло. Упасть на ходу очень не хотелось. Бруно подошел сзади, обнимая пианиста со спины и почти сразу запуская руки в штаны. "Будь полезным, Агустин." Провидец брал его все так же нежно и плавно, пока младший утыкался взмокшим лбом в землю и цеплялся тонкими пальцами за траву, в попытке удержать сознание при себе, а стоны в горле. Это было хорошо. Очень-очень хорошо. В третий раз они вдвоём выпивали, на кухне Каситы. Все уже разошлись спать, а они остались, чтобы убрать грязную посуду и решили заодно немного выпить. Это отличалось. Поцелуи были пьяными, тягучими, Бруно не пытался его задавить, просто мягко вел пианиста за собой в пучину желания. Провидец всегда был осторожен, но сейчас это казалось мучительным. Агустин постанывал и шёпотом просил, умолял, заменить пальцы членом. Старший его не слушал, продолжая сладостную пытку, заставляя выгибаться навстречу и ерзать на жесткой столешнице. Только едва не доведя своего любовника до отчаянных слёз, Бруно наконец вошёл, одним плавным, размеренным и сильным толчком. Пришлось зажать Агустину рот, а то ведь малышка Долорес может и проснуться. "Будь послушным, Агустин." Шепот, посылающий толпы мурашек по телу. Он будет. Это стало привычным. Где-то 1-2 раза в месяц Бруно трахал его так, что звезды перед глазами сверкали. Агустин был послушным. Агустин был полезным. Потом об этом как-то узнал Феликс. Может они были неосторожны, и Долорес узнала, а может друг сам их увидел где-то, случайно. Феликс был кардинально другим. Кажется, они начали ссориться на конюшне, и дело чуть не привело к драке, когда приятель в сердцах выкрикнул "Будь, черт возьми, полезным, Агустин!", срывая с него жилет, совершенно не заботясь о пуговицах. Это было больно и резко, словно Феликс срывал на нем злость. А впрочем, почему словно? С такой эмоционально нестабильной женой приходится держать себя в узде, а эмоции то куда-то девать надо. Однако Агустин, глотая слезы, промолчал, позволяя Феликсу срываться на нем. Они с Бруно так ярко контрастировали, что пианист стал сбегать к провидцу, надеясь скрыться от боли, что причинял ему Феликс. "Будь полезным, Агустин." Бруно сам привел к нему Феликса. Агустин чувствовал себя преданным в тот момент, но подчинился, потому что… потому что любит Бруно. Потому что слова Бруно для него закон. Если он сказал, что так надо, значит он примет все, как бы больно не было. В этот раз было легче. Провидец напоминал Феликсу быть мягче, потому что Агусту больно. Пианист цеплялся за него, умоляя о ласке, и Бруно давал её, шёпотом, поцелуями. Он гладил его по щекам, вытирая слезы, держал за руку, одергивал Феликса, когда тот начинал перебарщивать. Агустин будет полезным, потому что Бруно так сказал. А потом Бруно ушел. Было больно. Очень-очень больно и плохо. Как в моральном плане, так и в физическом, ведь больше некому было сдерживать порывы Феликса. Делать вид, что все хорошо с каждым годом все сложнее, да и Камило растёт… — Глотай, tio. Я ведь так этого ждал. – лыбится подросток, наблюдая, как Агустин смиренно глотает его сперму. – Скажи это. Агустин отстраняется, чувствуя в груди зияющую пустоту. Феликс рычит над ним, обильно кончая внутрь и заставляя всхлипнуть. Он полезен. У него есть роль в этой семье, которая делает его полезным. Пианист сглатывает, поднимает голову. Смотрит на Камило расплывчатым, слезящимся взглядом и улыбается. — Поздравляю с пятнадцатилетием, Камило. – хрипло говорит Агустин и подросток одобрительно гладит его по голове. — Умничка. – улыбается парень, проводя пальцем по тонким губам. – Будь таким же полезным всегда.