***
Юноша перепроверял приготовления ещё раз. Ах, к церемонии всё должно быть идеально. Несмотря на свои противоречивые чувства, Эдгар не мог позволить себе допустить оплошностей. Ведь это не просто чья-то свадьба. О нет, для какого-нибудь обычного знакомого он бы и не подумал стараться! Но для Луки… Для него всё должно, обязано быть идеальным. Эдгар прикусил губу и неосознанно крепче сжал в руках скатерть, которую только хотел поправить. Чёрт, теперь она точно помнётся! Юноша поспешил пригладить складки. Надеялся, что никто не заметит. Мысленно он ругал себя за эту секундную слабость. Теперь идеал испорчен! Ах, разумеется, он не дурак. Он всё понимает. Понимает всё, но не себя. Валден качнул головой, стараясь разогнать облака в своей голове. Ему нужно сосредоточиться на грядущей свадьбе, а не на своих проблемах! Эдгар раздражённо зашипел и схватился за голову. Нужно успокоиться! И быстро взять себя в руки помогает звук приближающихся шагов. Юноша давно научился примерять разные маски в разных компаниях, поэтому этого звука хватило, чтобы вернуть какой-никакой контроль. О, Валден бы попрощался с жизнью на месте, если бы хоть кто-то увидел его в таком состоянии. Эдгар Валден не жалкий, и он искренне рад за своего товарища. — Эд? Ты что-то поздно. Что ты здесь делаешь? Этот голос заставляет всё внутри сжаться от боли. Юноша вновь проглатывает все неприятные ощущения и быстро оборачивается. Он легко улыбнулся вошедшему в зал Луке. Тот же улыбался парню в ответ и даже махал рукой. Разумеется, такая очевидная фальшь останется им не замечена. — Да будет тебе известно, идиот, что Эдгар Валден — самый ответственный шафер на свете, так что я здесь занят делами. А вот что ты здесь забыл в столь поздний час? — Просто хотел взглянуть на вашу с ребятами работу хоть одним глазком перед церемонией! — быстро выпалил парень, глупо хихикнув в конце. Он неловко заулыбался и почесал затылок. Эдгар мог лишь неодобрительно покачать головой в ответ. — Разве вам с молодой невестой не нужно выспаться? — он немного отворачивает голову и смотрит в сторону огромного букета, который составили Эндрю и Эмма. Пока что было решено оставить цветы здесь, чтобы с ними ничего не случилось. Юноша тихо усмехнулся: — Завтра большой день… Большой день… — Не могу уснуть, Эд! Всё внутри бурлит, понимаешь? — изобретатель эмоционально всплеснул руками, и Эдгар выдохнул с облегчением, ведь поблизости не оказалось ничего хрупкого. Лука же вдруг схватил ладонь парня и зажал её между своими: — Эдгар, ты не представляешь, как я счастлив! Я дождаться не могу, понимаешь? — Рад за тебя. Лишь по исчезнувшей с лица парня напротив улыбке Валден понял, что фраза, так неосторожно сорвавшаяся с губ, прозвучала слишком холодно из-за интонации и тяжёлого взгляда. Но в этот раз ему почему-то не стало стыдно. Так или иначе, но Эдгар быстро взял себя в руки и прочистил горло, заодно вырвав руку из хватки Бальсы. — Так или иначе, — продолжил он спокойным голосом, спрятав руки за спину, — Не только вы двое в предвкушении. Остальные тоже ожидают торжества. После всего произошедшего с нами, ваша свадьба — луч солнца в тёмном царстве. — Художник сделал несколько шагов назад, словно бы пытался отдалиться от своих же слов, — Начало чего-то нового, великого. Хорошего. — Молодой человек запнулся и буквально, и фигурально, — Новая надежда. Для этих жалких идиотов. — А что теперь будешь делать ты, Эд? Эдгар вздрогнул. И что именно должен был означать этот вопрос? Серьёзная маска тут же упала, и юноша словно услышал, как она разбилась на осколки. Он удивлённо уставился на собеседника. — Нашёл ли ты новую надежду? Голос Луки звучал обеспокоенно. Юноша даже уловил в нём некоторые нотки проклятой нежности. Это заставило его поджать губы и растеряться. — Ты ведь ненавидишь Трейси, верно? А это-то тут при чём? Эдгар растерялся ещё сильнее. Бальса же смотрел прямо в глаза, и можно было видеть в них тень страха. Художник с ужасом осознал, что омрачил всю радость от торжества одной лишь неосторожной фразой. — Как я могу ненавидеть её? Она ведь настоящий ангел. Парень печально улыбнулся и неосознанно сделал шаг назад. Другой юноша потянулся к нему, но осёкся и прижал руки к своей груди. Ах, дорогой, не волнуйся, Эдгар не врал тебе. Он бы не смог соврать тебе. Не теперь. Не сейчас. — Чёрт… Мне так жаль, Эд, я… — кажется, только сейчас он осознал свою ошибку, — Это ведь должно быть так тяжело для тебя… Валден вновь фальшиво улыбнулся: — Всё в порядке. Ты отверг меня, и мы остались друзьями. Эй, мне даже льстит роль шафера. — Он пытается усмехнуться, но звучит это ужасно. В лунном свете изобретатель казался ему особенно прекрасным. И это же делало ещё больнее. Воспоминания, от которых он пытался бежать, всегда догоняли его и с новой силой вонзали иглы в самое сердце (пусть многие и считали, что у парня его нет). Много лет назад они танцевали вместе в таких же больших и пустых залах, любуясь друг другом в этом нежном лунном свете. В лунном свете они поклялись. В лунном свете они расстанутся навсегда. — Не думай об этом слишком много, хорошо? Мы были детьми тогда. Всё в порядке. — Эдгар сам не верит себе, но искренне пытается упросить друга не сомневаться в своём выборе. И в то же время он бы отдал всё за то, чтобы стать тем глупым мальчиком вновь. Хотя бы на секунду, на мгновение вернуться в тот тёмный зал, где едва слышна музыка с мероприятия, и чужие взгляды и слова не беспокоят их. Его щёки и руки покрыты лёгкими поцелуями, а уши горят от нежных слов. Счастливый юноша восхваляет его искренне как никто другой, и Эдди на время забывает о комплексах и проблемах. Утром он расскажет об этом Бену по секрету, а тот попросит его не терять бдительность. Эдгар лишь заметит, что всё происходящее — вина дворецкого. Не стоило ему рассказывать господину о любви, да добавлять это своё «узнаете, когда сами полюбите». Теперь он знал. И это было лучшее и вместе с тем худшее знание в жизни. Юноша вновь проглотил боль. — Эдгар… — Лука снова тянет руку, и юноша вдруг берёт её в свою и осторожно целует костяшки пальцев, вкладывая в прикосновение всю накопившуюся нежность. Он знает, что это его последний шанс, и использует его. — Идём. Бальса прикусил губу и кое-как поплёлся за Валденом. Лишь в этот момент он осознал, как на самом деле дрожат его ноги. Ему стыдно. Стыдно перед Эдгаром за то, что он заставил его проходить через это. Если бы только он вспомнил об их разговоре раньше! И в то же время только его можно было попросить стать шафером. Эдгар привёл его на крышу здания. Бальса успел запыхаться, пока они поднимались по лестницам. Вид открывается замечательный. Город погружается в сон, и фонари одни остаются освещать пустые улочки. По дорогам неспешно едут одинокие машины, а звёзды над головами мерцают, кажется, ещё ярче. Художник отпускает чужую руку и делает несколько шагов вперёд один, в замок сцепляя свои руки за спиной. Лука не может видеть его взгляда, но уверен, что звёзды в его глазах не отражаются. Эд, наверное, вдохновился на очередную свою тёмную, страшную картину. Все его работы пугают и восхищают. — Я и вполовину не так прекрасен, — едва слышно шепчет Валден, задумчиво глядя вперёд. Говорит ли он о пейзаже или о невесте? Сам не знает. Возможно, оба варианта сразу. Изобретатель поравнялся с ним и повернул голову в его сторону. Эдгар не удосуживается сделать того же. — Зачем мы здесь? Юноша прикусывает губу. Его взгляд затуманен, голова полна туч. Но он понимает, что обязан сделать это сейчас же. Ради него. Валден медленно снимает со своего пальца кольцо и сильно сжимает его несколько секунд, словно бы старается вложить в него весь свой накопившийся груз. Всю боль. Всю тоску. Всю нежность. Всю любовь. С этим молодой человек вновь надевает маску с лёгкой улыбкой и демонстрирует аксессуар тому, от кого получил его много лет назад. Изобретатель смотрит на художника непонимающе. В его глазах собеседник видит тень страха. Но Эд лишь продолжал улыбаться и подошёл ещё ближе к краю крыши. Лука успел испугаться. Эдгар выбросил кольцо в неизвестность. — Ну вот. Теперь тебе не о чем беспокоиться, — спокойно произнёс он. Внутри всё горело так, словно бы подожгли всю его сущность. Но Бальса заметно расслабился и тоже улыбнулся. Намного шире, намного искреннее. Эдгар видел блеск в его глазах. Видел искры радости и благодарности. — Тебя проводить? — Я сам доберусь. У тебя ведь ещё оставались дела здесь, когда я отвлёк тебя, да? — Верно. Не беспокойся о завтра. Всё будет организовано в лучшем виде для вас двоих.***
Молодой граф умеет скрывать свои чувства как никто другой. Пальцами он продолжал иногда потирать то место, где когда-то было последнее, что он успел получить от возлюбленного, в попытках успокоиться. Все собравшиеся были так счастливы, словно бы это день их свадьбы. Словно бы для каждого лично сегодня было заготовлено торжество. И лишь Валден, кажется, был разбит вдребезги. Но он никогда не признается в этом. Он топит себя в обязанностях, постоянно сверяет время, списки, подгоняет остальных. Лука лучезарно улыбается ему, молча благодарит, и Эдгар кивает в ответ. Ничего такого, мне не сложно, всё для тебя. Трейси выглядит великолепно. Так и должно быть. Валден участвовал в создании этого платья вместе с Фионой, Мелли, Верой и Виолеттой. Кто-то мог бы сказать, что получилось несколько перегружено, слишком пышно, но невеста и должна была быть сногсшибательна. К тому же девушка сама влюбилась в образ. Ей внезапно понравилось стать принцессой на день. Тогда Вера заметила, что теперь она будет королевой для своего мужа до самой их смерти. Остальные девушки тут же принялись поддерживать её слова, пока Эд молча рассчитывался за заказы. Оно того стоило. Восторженный взгляд жениха окупил все затраты, все нервы. Лишь ради одного этого взгляда Валден вызвался оплатить все расходы, прикрывая это «подарком на свадьбу». Лепестки перед невестой разбрасывает Бонбон. Ради такого события его заново покрасили и даже выдали новенькую бабочку. Вот старик Бёрк вместо почившего отца подводит принцессу к алтарю, и оба они светятся от счастья. Все взгляды устремлены на неё одну. Некоторые гости буквально пищат от восторга, но Эдгар, находящийся в компании друзей жениха — Виктора и Эндрю — не может гордиться своей работой. Развлечение гостей он оставил на Эмму, которая находилась в компании других подружек невесты — Эмили и Хелены. Все трое утирали слёзы и счастливо улыбались. Несмотря на свою роль, Эд не был готов становиться клоуном и веселить собравшихся. Тем более ему самому не до веселья. Говоря о клоунах: бедный Джокер своими слезами скоро захлебнётся, а Майк с Марго явно не были к такому готовы. Эдгар наблюдает за реакцией изобретателя. Этот восторг, эта любовь и нежность — невыносимый вид для измученных глаз. Юноша слушает все речи и понимает, что ещё одна часть его умирает. Но он не возразит. Лишь поднимет бокал вина за здоровье и произнесёт заученную как мантру речь чуть позже. Глубоко в душе желая быть ей. Желая ей смерти.***
Юноша одёрнул белую рубашку и поправил соломенную шляпу, ради которой оставил свой берет. Сумка с альбомом и принадлежностями на плече. Бен загружает в машину последние вещи. Он готов. — Всё же уезжаешь из города? — тихо спросила сестра. Валден обернулся и печально улыбнулся ей. — Здесь меня больше ничего не держит. Теперь я свободный человек, понимаешь? Мейпл покачала головой и проверила его запястья на наличие свежих порезов. Ничего. Она посмотрела ему прямо в глаза. Они понимают друг друга с полуслова, так что девушка более чем способна догадаться об истинных причинах поездки. — Ты уверен, что те странные препараты больше не влияют на тебя? — девушка крепче сжала руку брата в своей. Одними губами она произносит: — Эдгар, я не хочу потерять тебя снова. Юноша молча кивнул в ответ, но печальная улыбка не исчезла с его лица. Сестра всегда заботилась о нём. Продолжала даже теперь после его отвратительного поступка. И как он мог принять какое-то подозрительное приглашение и оставить её одну? — Мне просто нужно собратья с мыслями. К тому же теперь ты знаешь… где меня искать. — Отцу это не понравится. Эдгар лишь хмыкнул. Пусть не нравится. Отец никогда и не любил его, наверное. По крайней мере, как таковой отцовской любви никто из детей не получал. Должен ли Эд заботиться о его мнении теперь, когда окончательно вышел за рамки хоть какого-то образа хорошего наследника? Жалкий художник, бежавший из дома больной на голову идиот, полюбивший заслуженно оставившего его юношу. Глупое подобие нормального человека, не способное даже на обычную благодарность. Ничтожество, отвергнувшее все стандарты высшего общества. Наверняка, именно такое мнение сложилось бы о нём, знай папаша всю картину. — Я вернусь так скоро, как только буду готов. Навещай меня, — улыбается старший брат, и Мейпл едва заметно кивает. Оба они прекрасно знают, что возвращаться он теперь не пожелает. Это была лишь очередная прекрасная ложь. Но девушка готова принять её до тех пор, пока ей известно его местоположение — загородный дом семьи. Никто им всё равно уже давно не пользуется. Бен не оставит его одного, а Мейпл с радостью пришлёт или даже сама привезёт всё необходимое. Изоляция не будет для него чем-то необычным. Хотя бы его там больше не достанут скандалы, связанные с его возвращением. Младшая сестра неловко целует его руки, и взгляд её невольно задерживается на пальцах, где ныне нет кольца. Это заставляет её вновь прикусить губу, но она снова не скажет ничего. С этим Валден отпускает своего брата в путь. Взглядом в последний раз она умоляет Бена не оставлять его одного ни на секунду, и он кивает ей в ответ. Мейпл машет рукой на прощание, когда машина трогается с места. Лука должен будет зайти вечером вместе с женой, чтобы обсудить некоторые важные вопросы. Но, увы, Валденов случайно не окажется дома.