Боль моя

- А все эти девицы знают? - уточнил Люцифер. Его запястье двинулось плавно и быстро, плетёный кнут прорезал воздух, как нож разрезает масло, и опустился на тело Габриэля. Красиво, наискосок, от плеча и почти до ягодиц. - Знают, что тебе так сильно нравится. - Нет, - Гейбу не хотелось говорить, совсем. Только не в такой ситуации. Но он знал, что должен отвечать, даже тогда, когда хочется вцепиться во что-нибудь зубами и подвывать от прорезавшей всё тело боли. Или от удовольствия. Кто вообще определил грань между болью и удовольствием? - Да? Почему же? - на этот раз Люцифер замахнулся сильнее. Удар вышел не таким аккуратным, кончик кнута обжег шею. Впрочем, старшему и самому не понравилось. Приблизившись, он осмотрел дело рук своих. Будет заметно в воротнике рубашки. Какая досада. - Это не их дело, - голос у Габриэля стал хриплым и как будто более мужественным. Люцифер, улыбнувшись, провёл кончиком языка по красному следу на шее, заставляя братишку всхлипнуть, резко втянуть в себя воздух. - Или ты просто боишься рассказать им, какая ты шлюха? - продолжил мысль старший, отходя и разглядывая полосы на теле. Кожа местами припухла, теперь касаться её было бы интереснее, но Люцифер ещё не наигрался достаточно. - Скажи, боишься? - спросил он, складывая ремень кнута вдвое и пару раз просто взмахивая им. С такой длинной он должен был подойти ближе и уже не мог так замахиваться, зато это повысит точность, позволяя не задевать уже пораненные участки спины. - Не боюсь, - прошептал Габриэль, наслаждаясь передышкой. В помещении было жарко, из-за того, что его лицо было обильно покрыто потом, Гейбу было тяжело открывать глаза. - И если я велю тебе пойти и сказать им, чем ты со мной занимаешься, ты скажешь? - Люцифер наконец ударил, причём ударил как можно сильнее, чтобы проверить, насколько сильно вообще может бить при такой длине. Габриэль взвыл, сильнее прижимаясь бёдрами к деревянной панели, к которой был привязан за руки и за ноги. - Да, скажу, скажу, - он облизнул губы, понимая, что во рту слишком сухо. Зато вспотевшие ладони соскальзывали с выступов на панели, мешая держаться хоть за что-то. - Я сделаю всё, что ты прикажешь, - быстро сообщил Гейб. Тело болело равномерно. Каждая новая рана заставляла на время забыть о прошлой, но облегчение было недолгим. Дыхание стало слишком коротким и слишком частым, каждый вздох был как один удар сердца. - Не ври, - велел Люцифер строго, тут же ударяя снова. Удар был слабее, чем предыдущий, но он опустился на ягодицы, которые до этого не трогали. Гейб тут же сжался, повёл плечами и как будто попытался уйти от удара. - Ты никогда не делаешь то, что я тебе велю, дрянь. - Я буду делать, буду, - попытался уверить брата Габриэль, мотая головой и стараясь сбросить с лица капельки пота. Он заметно подрагивал вжимался в деревянную панель. - Я буду слушаться. - Если бы ты был послушным мальчиком, ты не оказался бы сейчас здесь, - Люцифер крутанулся на месте и тут же нанёс удар, на этот раз специально задевая сразу две ярких полосы. Гейб застонал, на этот раз по-особенному, поднимая лицо, и старший надавил на его спину, заставляя вжаться грудью в панель. - Я прошу прощения, - Габриэль потёрся о дерево бёдрами, и Люцифер не смог не проследить за этими движениями. - Я прошу... - повторил он, но договорить не смог, так как на чистые белые ягодицы опустился короткий удар, перечеркнувший их красной полосой. - Просишь? - Люцифер приблизился вплотную, опустил руку и скользнул ладонью по внутренней стороне правого бедра, там, где кожа была такой горячей и соблазнительной. - Оригами, - неожиданно отчётливо произнёс Габриэль. Люцифер поспешно выпустил из рук кнут и принялся откреплять запястья и лодыжки брата, скованные специальными ремнями. Как только Гейб оказался свободен, старший развернул его к себе и бережно поднял, позволяя обхватить себя ногами и стараясь не касаться там, где кожа могла болеть. - Чай? - шёпотом предложил Люцифер, глядя на брата таким влюблённым взглядом, которым смотрят только те, кто готов на всё ради своего избранника. - С шоколадкой, - кивнул Габриэль, крепче прижимаясь к возлюбленному. - И карамельками. И ещё я хочу завести хомячка, я назову его Гектор... Задание от Софьи Ди. Пейринг Люцифер/Габриэль, фраза "Кто вообще определил грань между болью и удовольствием?"