Обрести себя

***

      Одинокая Гора, возвышающаяся над Озерным Городом подобно могучему великану, была древней гномьей твердыней, оплотом их цивилизации, где правил суровый и властный Траин, чье сердце, как поговаривали многие, было сделано из камня. У Траина было два сына, на которых гордое и честолюбивое сердце Короля под Горой возлагало большие планы, но оба наследника пропали, будто бы сгинув в холодной Мории при очередной битве с давним врагом, и единственным наследником престола прочился старший сын сестры принцев, Фили. У дочери Траина был также и младший сын, однако того постигла незавидная участь — еще будучи ребенком он убежал из дома собирать на рассвете цветы ко дню рождения матери, да так и не вернулся домой. Безутешная Дис, на долю которой выпало много горя и разочарований, не смогла оправиться после того случая, а потому старшего сына стала опекать пуще прежнего, запрещая тому выходить за пределы залов Эребора без сопровождения дружинников. Фили был упрям и неволя тяготила его, а планы деда вовсе поселяли тревожные думы в молодое, пылкое сердце, ведь желал Траин женить принца как можно скорее и готовил того к грядущей судьбе: стать следующим правителем в их роду. Осозновая всю ответственность возлагаемых на него надежд, душой Фили все же стремился к иному, и взгляд его часто устремлялся к горизонту, сквозь темнеющий дремучий лес, где, как ходила молва, стали водиться ужасные чудовища, похожие на волков да только крупнее и злее, от укуса которых любой, — человек, эльф или гном, — уподабливался им, также обрастая шерстью и более не имея возможности вернуть прежний облик. Однако казалось Фили, что именно в опасном приключении, перед лицом опасности он сможет обрести себя, понять, по чему же томится его сердце, и решается он одним вечером бежать из своей золотой клетки, возбужденный после очередного разговора с дедом — гномом непреклонным и гневливым… … — Это твоя обязанность! Твой долг! — Кричал Траин, ударяя кулаком по резным подлокотникам трона. — Ты уже не ребенок, Фили! Во имя Дурина, не иди по пути своих дядей, которые… Он замолкает на полуслове, тотчас вспыхнув от злости на самого себя, ибо увидел он искры заинтересованности в глазах внука, который всегда желал знать, что же произошло с братьями его матери, о которых не говорили и которых не вспоминали, будто и не существовало никогда на свете отдавших за свой клан жизни потомков Дурина. — Будь твой брат жив, он бы наследовал вторым в очереди, но не имеет права единственный наследник отказываться от своего рода, если печется об его благе! — Есть еще Даин. — Не бывать Железностопу Королем под Горой! — Выкрикивает Траин, вскочив на ноги. — А теперь ступай к себе. Завтра мы пошлем гонца с согласием на брак…       Разговор этот крутится в голове у Фили, и не может он прогнать прочь печальные мысли. Ступая по огромным залам и коридорам спешно, он взял с собой лишь самое необходимое в походе, и, направившись к потайному выходу из Горы, который гномы использовали лишь во время войны да иных бедствий, покидает отчий дом, оставив любимой матери прощальное письмо. Горестнее всего было оставлять Дис, которая, впрочем, также настаивала на следованию сыном пути, выбранного Траином, но иного пути молодой гном попросту не видел, а потому уходил с твердой уверенностью в собственной правоте. Он просто хочет узреть иные края, пожить не как наследный принц, а свободно, как простолюдин, возможно, выяснив, что произошло с его дядями и братом, исчезнувшими без следа.       Дорога его лежала через владения эльфийского короля, что было выбором неоднозначным, ибо не славился Трандуил любовью к гномьему роду, имея на то свои причины. Говорят, когда странные волки появились в Зеленолесье, просил он Траина прийти на помощь, на что получил отказ, потому как сам однажды не пришел на помощь гномам в борьбе с врагом, атаковавшим Эребор, а впоследствии не прислал ни единой весточки с соболезнованиями о потери Королем под Горой как своих сыновей, так и горячо любимого внука. Фили шел до леса всю ночь, не зная устали и не позволяя мысли о возвращении прокрасться в голову. Он слышал, что Трандуилу известно все, ведь его патрули ходят даже за пределы владений, а потому не отбрасывал надежды о возможности узнать хотя бы малую крупицу о том, как судьба могла обойтись с его дядями и младшим братом. Внезапно ему под ноги прилетает стрела, выпущенная из крон исполинских дубов, и молодой гном едва ли не подпрыгивает на месте. — Кто идет? — Чужак. Кажется, гном. Фили не разобрал чужой беглой речи, но когда к нему вышел молодой мужчина, целившийся в него из лука, словно в мишень, принц сразу понял, что нарвался на патруль. Он примирительно вскидывает руки, хотя ему и не удалось скрыть проснувшееся внутри недовольство, и объясняет цель своего визита сухо, заявив, что вести беседу будет лишь с самим королем. — Побеседуешь. Если владыка захочет. А теперь убери руки от кинжалов на поясе и ступай за нами, пока я не пустил тебе стрелу между глаз.       Фили, не привыкший к такому обращению, цедит сквозь зубы крепкое ругательство на родном языке и, будучи по натуре смелым да гордым молодым мужчиной, даже оказавшись без оружия, которое на подходе к лесному дворцу Трандуила у него изъяли, не выказал страха и держался спокойно, хотя кровь бурными толчками бурлила в жилах. Эльфийский владыка сидел на своем троне, любовно рассматривая какие-то драгоценности в небольшом ларце у себя на коленях, и не обращал на пленника никакого внимания ровно до тех пор, пока не закончил с любованием камней. — В мой лес гномы не ходят, в особенности ночью. — Глаза короля становятся необычайно внимательными, когда он подходит к Фили ближе, встав с трона, и вглядывается в его лицо. — А еще реже мне удается лицезреть потомков самого Трора. Да, определенно точно я вижу вашу породу в твоих глазах. Плотно сжатые губы гномьего принца, как и холодный взгляд, буквально пронзающий Трандуила насквозь, лишь веселят лесного короля, и он усмехается, скривив красивые губы, слегка склонив голову набок. — Зачем ты здесь? Что потребовалось внуку Траина в моих владениях? Фили не жаждал раскрывать душу перед чужим высокомерием, а потому решение бежать из дома обосновал лишь единственным желанием отыскать родичей, если те еще были живы. Трандуил, кажется, верит ему и его взгляд становится еще более насмешливым. — Горячий нрав и нежелание обдумывать свои решения очень свойственны вашему племени. Торин ушел следом за Фрерином много лун тому назад, и с тех пор о них никто не слышал. Неужто ты отправился в путь искать мертвецов? — Торин не ушел за братом, а сгинул в Мории, в сражении с… — Да, я слышал эту байку. Только вот твой дядя был в моих владениях после того, как битва была выиграна. — Лесной король ухмыляется еще шире, глядя на растерянное лицо Фили. — И Фрерин покинул Эребор по своей воле, как только оправился от ран. Потом, вполне возможно, их сожрали волки, которых твой дед, как и прадед, отказались помочь истребить, покуда опасность была не так велика, но в Мории их трупы ты не найдешь. Молодой гном стоит, будто молнией пораженный, и не может сказать ни слова. Он неверящим взором смотрит куда-то мимо Трандуила, который, казалось, упивался растерянностью пленника, глядя на него сверху вниз. — Тебя никогда не удивляло, почему твоего брата перестали искать почти сразу же после его волшебного исчезновения? Конечно, ты сам был еще слишком юн, чтобы помнить. Однако он не пропал, как утверждает твой дед. Не стоит верить легендам, что наводит на разум туман. — Ты лжешь! Этого не может быть! Мой брат исчез, его загрызли волки! — Решать, во что верить, тебе, я-то правду знаю. — Король вновь садится на трон, закинув ногу на ногу, и ехидство ярким лунным светом сверкает в его глазах. — Было бы отличной идеей оставить тебя в моей темнице до скончания века, чтобы Траин сошел с ума и Эребор охватила смута, однако видеть своим соседом Даина Железностопа еще хуже, чем кого бы то ни было из рода Траина, а потому я предоставлю тебе возможность отыскать верную смерть самостоятельно. Отправляйся во владения Бьорна-отшельника, он подскажет тебе, куда следовать далее.       Фили под конвоем буквально выбрасывают за пределы владений Трандуила, и тот оказывается совсем один посреди темного леса, в котором каждый шаг отзывался гулким эхом, а среди деревьев так и мелькали чьи-то силуэты, возможно, животных, а быть может кого-то еще. Принц Эребора идет без страха по единственной тропе, которую видел в темноте, держа наготове свой острый меч, который ковал сам, как только достиг совершенолетия. Оружие на его теле, кажется, гремит слишком громко в окружающей гнома зловещей тишине, и Фили всеми силами выравнивает дыхание, дабы не дать страхам возможность ударить в голову. Всю жизнь находясь под пристальным вниманием опекающих его дружинников, теперь он был один на один с вероятным врагом, но упрямый, решительный нрав не позволял ему признаться даже самому себе в собственных волнениях. «Это всего лишь лисица. Или кабан. Или волк. Надеюсь, что не волк».       Когда из-за кустов прямо перед ним выпрыгивает огромный черный зверь, Фили успевает замахнуться, занеся меч над головой, и отскочить на пару шагов. Слабый свет луны, едва проникающей через густо сплетенные ветви деревьев, освещал животное плохо, лишь вскользь струясь по его темной шерсти, но даже в такой тьме гном видит взгляд волка — мягкий, теплый, почти беззлобный — и потому не спешит нападать первым. Он присаживается на корточки, стараясь быть ниже зверя, на что тот реагирует предупреждающим рычанием. Фили слабо понимал, как следует вести себя с животными. Гномы, в отличие от эльфов, редко приручали кого бы то ни было, но одно дело большой лохматый пес, которого держал еще Трор и даже велел кормить у собственного трона, а другое дело дикий волк. — Хороший мальчик, — принц чмокает губами, нервно сжимая рукоять меча, — кто тут у нас хороший мальчик?       Животное в ответ скалится еще больше, и его взгляд становится злее. Фили уже было готовится разить на смерть, что для него, воина с отточенным мастерством, было бы легче простого, ведь не один год проводил он в изнурительных тренировках, пускай и не зная настоящих, кровавых поединков, однако волк вдруг принюхивается и его вздыбленный загривок тотчас опадает. Взгляд зверя становится вновь мягким, каким-то изучающим, и Фили сам чувствует, как расслабляется, будто бы уловив в этом взгляде нечто родственное, знакомое. Волк подходит ближе, осмелев настолько, чтобы уткнуться носом в щеку гнома, на что тот улыбается в ответ, хотя рукояти меча так и не разжал. — Что, я пришелся тебе по нраву? Волк вдруг принимается урчать, трется о Фили всем телом, скулит, под конец так вовсе завалившись на спину и подставив брюхо. Принц все же убирает оружие и гладит животное по животу, улыбаясь ему, как давнему другу. Внезапно вдалеке слышится одинокий вой, а потом еще один, и гном настороженно прислушивается, перехватив в руке один из своих верных кинжалов. — Твои родственники? Зверь будто понимает своего нового знакомого, смотрит неотрывно и все норовит сунуть голову под руку, дабы широкая ладонь снова потрепала его по густой шерсти, и такое поведение животного знатно удивляет Фили. — Может ты мне еще и помочь сможешь? Сообразишь, как довести до лачуги отшельника Бьорна?       Юноша ожидал чего угодно, но явно не понимания со стороны волка до такой степени, что тот воистину повел Фили за собой, мотая головой в нужном направлении, когда гном от неожиданности и недоверия отказывался следовать за странным провожатым след в след. Однако вскоре они воистину вышли из ночного леса и оказались перед большой лачугой, где пахло жареным мясом и свежесваренным пивом. Фили удивился вновь. Волк трусцой бежит к дому первым, и тут ему навстречу выходит мужчина, ласково потрепавший животное по загривку. Когда принц подходит ближе, то не верит своим глазам: перед ним стоял не просто гном, но фактическая копия самого Фили, и то был никто иной, как Фрерин, чей портрет наследник Траина видел на гобелене, вышитом еще своей бабушкой. — Не может быть… Фили оборачивается и видит позади себя еще одного гнома, выронившего из рук вязанку дров от неожиданности, как только подошел к незваному гостю почти вплотную. Не сразу, но принц узнает и его. — Торин…