И опять весна

Сладкий сон Сяо Наньчжу прервал громкий стук в дверь. На часах 11 утра. Пожалуй, еще слишком рано для выходного дня, тем более, что посетителей в ближайшее время явно не ожидается. Пробурчав вполголоса: «Ну, кого там опять принесло?», — мастер календаря, наспех привел себя в порядок и устремился к дверям, ожидая увидеть очередного внепланового гостя, горе-приятеля Сыту Чжана, которому приспичило именно сегодня вытащить его куда-нибудь развеяться или, на худой конец — очередного духа праздника. Сяо Наньчжу, признаться, запамятовал, чей сейчас черед, поскольку нынешний день не относился ни к одному из прославленных праздников. Теряясь в догадках, мужчина открыл дверь и… С изумлением воззрился на представшего перед ним Чу Си. Не то, чтобы его появление было таким уж неожиданным с тех пор, как они вступили в отношения, но все же его визит в это утро оказался действительно внезапным. Удивление Сяо, однако, быстро рассеялось, едва отразившись на лице, когда он ровным тоном произнес: — А, это ты. Заходи. Дух кивнул и прошествовал в дом. Вид у него был вполне умиротворенный, потому Наньчжу вздохнул с облегчением: значит, ничего из ряда вон выходящего не произошло и тревожить его понапрасну сегодня не станут. Привыкший к присутствию духа праздника, мужчина направился в ванную, а оттуда — на кухню, предоставив своему гостю свободу перемещений по дому и бросив на ходу: — Чай будешь? Ответом ему послужило короткое: «Да». И…больше ничего. Сегодня Чу Си явно не отличался разговорчивостью. Впрочем, как и всегда. Казалось, он ждет благоприятного момента, чтобы сообщить о причине своего внезапного появления. Сяо Наньчжу, несмотря на ранний подъем, пребывал в хорошем расположении духа, а потому решил не торопить Чу Си и позволить ему собраться с мыслями, вместо того, чтобы беззлобно подтрунивать на ним. Вернувшись с парой дымящихся чашек, мужчина уселся напротив своего молчаливого оппонента и в ожидании начала беседы сделал пару глотков. На какое-то время в комнате повисло молчание, прерываемое лишь негромким щебетанием птиц за окном. Сяо Наньчжу уже подумал, было, закурить и даже потянулся за сигаретой, когда неожиданно оказался настигнут прозвучавшим в тишине негромким вопросом: — Хранитель, ты свободен сегодня? Интонация голоса была ровной и плавной, как мерное течение реки подо льдом, взгляд темных глаз тоже не выражал особых эмоций, лишь в самой их глубине угадывалась легкая заинтересованность. Возможно, даже волнение. Однако за долгие тысячелетия своей жизни Чу Си настолько привык гасить свои чувства, что они и в самом деле перестали выражаться на его лице и в его голосе. Но даже так сквозь монотонную речь и непроницаемый взгляд пробивалось нечто новое, словно прорастающий из снега первоцвет. В первое мгновение Сяо Наньчжу решил, что ослышался, ведь подобный вопрос уж слишком напоминал приглашение на свидание. Что, впрочем, тоже не было бы удивительно в их положении. И все же мужчина едва не выдал резковатое: «Разве мы уже не миновали эту стадию?» За свои годы Сяо ни разу не состоял в серьезных отношениях, потому ему тяжело давались все эти обряды ухаживаний. Он был неплох в искусстве флирта, но мог всерьез растеряться при виде галантности. Все это казалось ему лишней и ненужной мишурой, мешающей двум влюбленным перейти от слов к делу. Вопрос повис в воздухе, словно натянутая струна, и пауза грозила вот-вот затянуться, потому, решив не усложнять никому жизнь, мужчина бегло ответил: — Я ничем особенно не занят. И, если ко мне неожиданно не нагрянут заказчики, я вполне могу провести этот день дома. Чу Си снова кивнул, казалось удовлетворенный таким ответом, а после неожиданно протянул руку, аккуратным движением сжав его ладонь в своей. Сяо Наньчжу удержался от тяжелого вздоха. Подобное происходило уже не в первый раз, но неизменно выбивало мужчину из колеи. Ему всегда казалось, что двое взрослых людей, какими бы неопытными они ни были, ни за что не станут тратить время на ерунду, вроде подростковых конфетно-букетных периодов. Однако это было именно то, чем по какой-то причине очень любил заниматься Чу Си с тех пор, как они стали парой. Не то, чтобы мастер календаря возражал, но… Они вместе прошли через многое, сплетаясь судьбами и сердцами, оттого, наверное, запоздалые и чересчур робкие ухаживания смотрелись минимум странно. Но мило. Все эти любования цветущими деревьями на Праздник цветов, распитие вина на горе на Праздник двойной девятки, праздничное угощение на каждый из двух Дней влюбленных — все это, пожалуй, могло растрогать любого. И, каким бы сухарем ни был (или ни старался казаться) Сяо Наньчжу, он откликался на проявления ласки и заботы, по-своему неловко и неумело заботясь в ответ. И все же…кто-то должен был прервать эту бесконечно длящуюся череду свиданий и невинных ласк. Кто-то должен был обозначить: пришло время двигаться дальше, переходить на новый этап. И будь перед Сяо Наньчжу кто угодно другой, он бы уже давно сказал: «Послушай, дружок, мы с тобой не малые дети и негоже нам вечно играть в эти игры. Давай уже перейдем к тому, что обычно следует за десертом». Но перед ним был не кто-нибудь, а Чу Си. И, вероятно, именно поэтому мужчина впервые осознал: если кто-то и должен что-то сказать, то этим «кем-то» должен быть он сам. И сделать это придется максимально мягко. Но предельно конкретно. …Мастер календаря задумчиво погладил кончики пальцев своего возлюбленного, такого чертовски древнего — и чертовски наивного, глубоко вздохнул — и, наконец, заговорил: — Чу Си. Я насчитал у нас не меньше пары десятков свиданий. И, хотя мне приятны твои ухаживания, все же я не девица на выданье, — с этими словами Сяо Наньяжу все же не удержался и шутливо хмыкнул, слегка играя глазами: — Со мной можно действовать решительнее. Дух встрепенулся и замер на миг, склонив голову чуть набок, словно силясь уложить услышанное в своей голове. Затем, медленно разжал ладонь, но вместо того, чтобы отстраниться, с интересом придвинулся ближе, окинув мужчину изучающим взглядом глубоких глаз: — Хранитель желает, чтобы я действовал с ним решительнее? Сяо Наньчжу едва не рассмеялся в голос от осознания, сколько времени они топтались на месте, когда все давным-давно можно было решить всего парой фраз, но вместо этого улыбнулся и ответил как можно теплее: — Об этом я и говорил. Так что? Мы друг друга поняли? Чу Си не ответил, вместо этого совершив почти незаметное взгляду движение, от которого комната перед глазами Сяо закружилась, как в безумном калейдоскопе, а когда он пришел в себя, то обнаружил себя лежащим на диване, почти подмятым под телом грозного духа, от одного имени которого и нечисть, и его собратья пускались наутек. На секунду мастер календаря едва не подумал, что тот снова теряет контроль над собой, увидев, как заплясали едва заметные огоньки в самой глубине темных зрачков. Однако это по-прежнему был Чу Си. Его Чу Си. И сейчас он с непривычной для него теплотой смотрел прямо на своего Хранителя, не отводя взгляд. Что ни говори, а мужества этому духу праздника действительно было не занимать. И, хотя мужчина действительно не считал себя совсем уж невинным, на мгновение его сердце едва не пропустило удар. Между тем, Чу Си придвинулся вплотную и, склонившись, прошептал ему на ухо: — Думаю, что да. — В таком случае, — в тон ему, но чуть более игриво отозвался Сяо Наньчжу, — ты можешь продолжить. И не советую тебе отступать, пока не закончишь начатое. На сегодня это — твоя битва. Чу Си кивнул. И — возможно, впервые за последние несколько десятилетий — улыбнулся.